В потёмках холодного безразличия

      — Папа! Ну папочка! Расскажи сказку, пожалуйста! — звонким голосочком верещал маленький омега, прыгая по кровати.       Время было ещё не позднее. Шестилетний мальчик, который вечно ходил в любимой пижаме с забавным рисунком волчонка на груди, усиленно дёргал за рукав сидевшего рядом молодого мужчину, пытаясь привлечь к себе больше внимания. Они были похожи: у обоих — что у старшего, что у младшего — одинаковые рыжие, словно языки пламени, вьющиеся волосы, одинаковые серые глаза, обрамлённые веером пушистых ресниц, на милом круглом личике.       — Малыш, потерпи немного. Видишь, твой брат пока что делает уроки? Давай не будем ему мешать, хорошо?       Омежка упрямо надул губки, но с тяжёлым вздохом согласился. Из недр детского шкафчика, где таились разные блестящие интересные игрушки да книжечки с картинками, извлеклись раскраски и цветные карандаши. Время проходило тихо, но весело и немного хлопотно — младшему приходилось часто поправлять родителя, который так и норовил воспользоваться не тем цветом.       Спустя время к ним присоединился мальчик лет восьми, разительно отличающийся от папы и братишки, хоть некоторые сходства и присутствовали. Короткие тёмные волосы торчали в стороны, а взгляд был не по годам серьёзный — в чёрных глазах будто отражались размышления о тайнах вселенной.       — Я всё сделал, — отчитался он и задумчиво присел на краешек кровати.       Карандаши, что ярко выделялись на фоне белых простыней, соблазнили мальчика, и он пристроился рядом, принимаясь раскрашивать большой замок на горах, частично скрытый облаками.       — Ну что ж… Управились! — мужчина, что до этого растянулся на животе, неуклюже поднялся, когда рисунок был полностью раскрашен в яркие цвета. — Вы пока здесь уберитесь, а я поищу для нас книжку со сказками.       — Ура! — радостно захлопал в ладошки солнечный омежка.       Родитель мальчиков быстро огладил руками одежду и подошёл к шкафу, где немного постоял, раздумывая над выбором сегодняшней сказки.       — Пап, а ты знаешь что-нибудь про оргинейцев? Нам просто учитель сказал, что они были очень злыми. Даже омег сжигали на кострах. Это правда? — вдруг поинтересовался альфа с настороженным взглядом. Он собрал почти все карандаши в специальное ведёрко.       — К сожалению, да, сынок. Оргинейцы — очень древний народ, что живёт на восточном континенте. У них есть особый обряд, который решает судьбу молодых омег.       — А сейчас их тоже сжигают? — подавленно спросил старший.       — Нет, теперь действуют гуманнее… — с толикой иронии в голосе ответил родитель.       — Папа! — громко перебили его. — А сказка?       — Сейчас, малыш, — он снял с полки первую попавшуюся книжку и уселся обратно на кровать.       — Может, сегодня расскажешь об оргинейцах, а сказку прочтёшь завтра? — смоляные глаза умоляюще уставились на мужчину.       — Нет! Папочка будет читать сказку каждую ночь! Он обещал!       — Если всё время читать только сказки, у тебя вырастет гриб на голове, — схитрил маленький альфа.       — Не вырастет, — неуверенно возразил рыжий ребёнок и аккуратно поставил раскраску и полное ведёрко карандашей на прикроватный комод.       — Так, хватит спорить и выдумывать всякие небылицы. Сейчас будем слушать сказку, но сказку необычную…       Родитель глубоко вздохнул и принялся рассказывать. Дети, затаив дыхание, слушали проникновенный голос старшего омеги, не смея произнести ни слова, дабы не нарушить эту дивную атмосферу и тем самым не прервать сказку. Книжка же была чудесным образом забыта…       Молодой мужчина уложил детей и устало вздохнул. Теперь бы дождаться запозднившегося мужа с работы, чтобы спокойно заснуть в надёжных объятиях. Входная дверь тихонько хлопнула, что оповещало о визитёре, и омега поспешил встретить любимого. Он уже и думать забыл о вечерней сказке, рассказанной для примирения неугомонных сорванцов. Никто не подозревал, что она в той или иной степени повлияет на их судьбы.

***

      За двадцать лет многое успело претерпеть изменения, многое — стереться из памяти, оставив незаметные чужому взору следы, которые можно перебирать, рассматривать под разными углами, всегда находить что-то новое, неразгаданное и удивительное. Восьмилетний альфа вырос, окреп и с юных лет стал опорой для своей семьи. Богдан не понаслышке знал: время способно всё перечеркнуть за один короткий миг.       После авиакатастрофы, что унесла немало жизней, всё развернулось на сто восемьдесят градусов. Погиб Лев Андреевич Мирнов, отец и любимый муж, забрав с собой привычный уклад и покой семьи. Богдану же, тогда ещё восемнадцатилетнему парнишке, пришлось заботиться не только о себе, но и о находившемся в затяжной депрессии младшем родителе да подростке-брате, упрямства которому было не занимать. Но Мирновы просто так не сдаются! Слова отца были правдивы, как никогда.       Работа совмещалась с учёбой в Академии, и это отнимало немало сил и терпения. Проблем прибавляла ещё и рыжая катастрофа, что никак не могла усидеть на месте, отчего временами попадала в неприятности похлеще предыдущих. Засранца каждый раз приходилось вытаскивать из них, содрогаясь всей душой, и затем вправлять ему последние мозги, чтобы через некоторое время всё повторялось вновь. А ведь разница в возрасте между братьями всего-то ничего.       Последнее такое масштабное происшествие случилось перед выбором будущей профессии для младшего. Богдан тогда очень надеялся, что брат поможет ему в семейном бизнесе, который после смерти отца чуть не развалился. Зараза выбрал факультет истории. Скандал вышел знатный, а потом брат исчез. Одно радовало: во время поисков рыжего беса папа словно очнулся от своего депрессивного состояния, а когда пропажу всё же нашли, жизнь стала вроде налаживаться. Родитель уж точно следил за этой сплошной головной болью тщательнее, чем альфа, занятый своими делами и личной жизнью, что только успела появиться.

***

      Богдан уже несколько часов провёл в кабинете, разбирая документы за дубовым столом, пока его взгляд не упал на часы. Половина третьего ночи. Альфа устало потёр переносицу: ничего удивительного, после такой нагрузки организм требовал отдыха. Что ж, пора. Он потянулся и встал с насиженного места, спеша покинуть треклятое кресло и кабинет. Не успел.       Дверь кабинета распахнулась, являя миру рыжее существо с яркими, достигающими плеч волосами. Хоть на первый взгляд Юрию Павловичу — родителю Богдана — было не больше тридцати, при ближнем контакте истинный возраст сорока восьмилетнего омеги выдавали морщинки на лице. Сейчас он был крайне недоволен, о чём свидетельствовали яростно блестящие серые глаза с прищуром и плотно сжатые тонкие губы.       Богдан тяжело вздохнул:       — Что-то случилось, пап?       Незваный гость прошёл вглубь комнаты к большому шкафу, открыл дверцу бара и выхватил оттуда бутылку самой крепкой жидкости. Налив этой самой жидкости полный бокал, Юрий Павлович немного подумал и отдал его опешившему от такой наглости Богдану, а сам отпил из горла.       Альфа терял терпение, поскольку ответа так и не получил:       — Что случилось? — уже с нажимом поинтересовался, пытаясь понять основную причину весёлого поведения Юрия.       Богдан поставил бокал на рабочий стол, подошёл ближе к старшему мужчине, что качественно прилип к бутылке, и попытался отобрать сей предмет. Юрий Павлович отстранился, не желая отдавать выпивку и… совершенно случайно бутылка оказалась на полу. Вернее сказать, её многочисленные осколки и содержимое, которого почти не осталось.       — Убирать сам будешь, — ехидным голоском пропел омега. — Стасик в отпуске на две недели.       — Что случилось? — в третий раз устало повторил Богдан, при этом сев на диван и сцепив пальцы в замок.       — Твой неугомонный братец, вот что! — вмиг помрачнел Юрий Павлович.       — Что на этот раз? — спросил совершенно не заинтересованный альфа.       — Этот болван решил посмотреть на Праздник Соцветия у восточников, представляешь?! — явно парадировал кого-то родитель, и Богдан даже догадывался, кого.       — И почему ты его не остановил?       — Между прочим, я не обязан всё время нянчиться тут с вами. Вот! — Юрий кинул ему какую-то свёрнутую бумажку.       — Это что?       — Прочти.       Богдан развернул листок.

      «Папуля, ты не переживай, я у друзей. Появилась реальная возможность увидеть Праздник Соцветия вживую, представляешь?! Вернусь утром.       Целую!»

      — Ну так в чём проблема? Отправь Степана — вернёт пропажу в сохранности и относительной целости.       — Совсем с этой работой тугодумным стал? Стас в отпуске! Значит, и Степан не сможет работать. Оправдание — течка. Поэтому сейчас ты собираешься и идёшь искать этого оболтуса. Благо, его телефон не отключён. Да приводишь домой!       — Папа, сейчас три часа ночи, я почти двое суток не спал, и ты знаешь почему. Неужели не можешь подождать до утра, когда он сам к тебе явится? — протирал сонные глаза Богдан в попытке достучаться до совести родителя.       — Да у него течка должна со дня на день начаться! А этот безумец отправился туда, где сейчас больше альф, чем в вашем офисе в пик работы! — Юрий Павлович взял со стола бокал и залпом выпил всё до последней капли.       — Хорошо, я приведу его домой. По крайней мере, постараюсь.