Возрождённые

      Катрин по-прежнему пребывала в состоянии забытья, не приходя в сознание. Пусть жар и горячечный бред пока не оставили её окончательно, всё же умелое лечение и неусыпная забота о молодой женщине Сары, Арно и Ксантрая принесли свои желанные плоды. Жар и бред больше не мучили не приходящую в себя Катрин, но у неё не было сил даже открыть глаза и пошевелить хотя бы рукой, кашель ещё не отвязался от неё. Но Сару безмерно радовало и вселяло в её сердце надежду на лучшее то, что у Катрин спал жар, кашель становится слабее и больше не раздирает до боли грудь её бедному и бесконечно дорогому ребёнку. Катрин больше не страдала от лихорадки, её израненные руки и ноги с кровавыми мозолями заживали довольно хорошо. Сара не прекратила своих забот о Катрин, самозабвенно отдав ей всю себя и всё своё время. Цыганка как всегда преданно заботилась о ней и занималась её лечением. Катрин не приходила в сознание, но сквозь туман своего беспамятства она всё же начала узнавать её дорогую Сару — верную старшую подругу непростых лет, ещё с той поры, когда Катрин была тринадцатилетней девочкой, потерявшей дорогого и любимого отца с родным домом. Проделав как обычно все процедуры с Катрин, цыганка переодевала свою подопечную в чистую сорочку. Заботливо укрывала её простынёй, поправляла ей подушку и открывала каждый день ненадолго форточку, чтобы проветрить комнату. Пусть пока Катрин не пришла в себя и была в забытьи, но ей явно становилось лучше. Понемногу начали округляться щёки и возвращались краски на её лицо, с нежных губ не сходила еле заметная, но умиротворённая улыбка. — Сара, ты рядом, ты вернулась… Я так счастлива, ты здесь… Со мной, — шептала Катрин ласково и с теплотой всё ещё слабым и едва уловимым для слуха голосом. — Да, моя ненаглядная. Я рядом, с тобой. И никуда от тебя не уйду, моя пташечка, — не сдерживая слёз радости и светлой надежды на выздоровление Катрин, прикусив нижнюю губу, Сара бережно протирала смоченным в прохладной воде платком лицо Катрин. Душа цыганки вновь воспрянула из пепла фениксом. До бесконечности дорогая и любимая её питомица медленно, но всё же выздоравливает, ей становится лучше, даже если Катрин ещё не пришла в сознание. Даже грохот от пушечной стрельбы со стороны англичан не вырвал Катрин из её состояния беспамятства. В очень редкие часы, с наступлением ночи, проведать Катрин с Сарой и принести им лекарства с продуктами приходили то Арно, то его рыжий товарищ Ксантрай. Тот или другой молодой мужчина передавали Саре лекарства и продукты, справлялись о самочувствии Катрин и преисполнялись глубокой радости — слыша от цыганки, что Катрин становится всё лучше, пусть даже она не пришла в себя. В каждые свои приходы домой Арно или Жан сидели на краешке постели пребывающей в состоянии забытья Катрин, мягко и ласково с ней разговаривали — говоря ей, что всё будет хорошо, что осада непременно будет снята, а Катрин непременно поправится и встанет на ноги. Жизнелюбивый и оптимистичный, никогда не унывающий и не теряющий присутствия духа Жан с ласковой иронией, точно говорил с любимой младшей сестрёнкой, призывал Катрин выздоравливать поскорее и приходить в себя. Заявлял о своём желании повеселиться на её свадьбе с Арно и стать крёстным отцом для детей, которые могут быть у молодой женщины и графа де Монсальви. Арно, едва урвав хоть немного свободного времени, чтобы отдать это время полностью его милой Катрин, очень осторожно и бережно сжимал в своей сильной и крепкой руке с мозолями от меча изящную и тоненькую ручку любимой безмерно женщины, ласково поглаживая её длинные и хрупкие пальчики. Губы Монсальви часто трепетно касались лба его возлюбленной. Лоб Катрин покрывался испариной, что говорило о близком выздоровлении. Больше никакой жар не мучил Катрин, она не страдала ни от какой лихорадки и даже была свободна от прежде терзающего её кашля, причиняющего ей боли в груди. — Боже милосердный, ты всё-таки есть и не оставил меня своей благодатью, раз моя Катрин возвращается к жизни, — с благодарностью и теплотой шептал Арно, ласково перебирая своими пальцами золотые волосы находящейся до сих пор в блаженном забытьи Катрин. — Я знаю, что за тридцать один год жизни совершил много грехов, и я отвечу за них после смерти. Но я умоляю тебя, не забирай у меня Катрин — пусть она даже меня возненавидит и отвернётся от меня, лишь бы она жила… — обратил свои горячие мольбы Арно к высшим небесным силам, не стараясь сдержать слёз, льющихся из его чёрных глаз и скрывающихся в щетине. — Я обещаю, что больше никогда не скажу ей ни одного оскорбления, никогда не брошу в лицо ни одного злого упрёка… Сделаю всё, чтобы ей больше не пришлось пережить столько зла — сколько обрушилось на неё с семьёй после гибели её отца и Мишеля… Только не отбирай её у меня, прошу! Иначе и я сойду в могилу!.. — срывались с тонких губ Арно все те слова, которые шли из самых глубин его сердца и набатными колоколами звенели в его разуме. Как в какой-то горячке, которая не так давно мучила Катрин, Арно жарко приникал в поцелуе губами к внешней и внутренней сторонам ладоней Катрин, мог прильнуть к её лбу и худым щекам, ласково касался губами золотой макушки. Став невольной свидетельницей подобного выражения к Катрин преданной и страстной любви молодого человека, Сара ещё нескоро решилась дать знать Арно о её присутствии. Слёзы счастья за её любимую девочку заволокли чёрные глаза Сары и стекали по смуглым щекам цыганки. Наконец, Сара набралась решимости, несколько раз громко кашлянула, чтобы обозначить своё присутствие, и постучала в дверь комнаты её дорогой Катрин, которую сама Сара нередко звала с теплом и нежностью «моя ясочка». — Можешь зайти, Сара, — одобрительно проронил Арно, не выпуская из своей руки хрупкую и тоненькую ручку радостно улыбающейся в забытьи Катрин. — Мессир де Монсальви, как видите сами, нашей Катрин становится лучше. Пока она в беспамятстве, но с ней всё будет хорошо, лечение помогает прекрасно. Ваши душа и сердце могут не терзаться, — подойдя к постели Катрин, Сара присела на краешек рядом с Арно и с родительской лаской погладила его по плечу. — Сара, ты настоящая волшебница. Я никогда не смогу воздать тебе за то, что ты вырвала из могилы мою бесценную Катрин. Спасибо тебе за всё, — с благодарностью и пылкостью ронял Арно, с восторгом и почитанием глядя на Сару. Молодой мужчина нежно массировал изящные и длинные пальчики Катрин с немного отросшими бледно-розовыми ногтями аккуратной овальной формы. — Мессир де Монсальви, я тоже безгранично благодарна вам, что вы и ваш товарищ мессир Ксантрай позаботились о моей дорогой девочке. Вы сделали ничуть не меньше меня, чтобы спасти нашу Катрин. Так что я тоже обязана вам и мессиру Ксантраю тем, что вы не дали умереть от болезней, истощения и голода моей милой Катрин, которая мне как родная дочь. Вы и мессир Ксантрай даже меня приютили в вашем доме — хотя я вам никто, — с благодарностью, ничуть не меньшей, чем у Арно — к ней, Сара с теплотой улыбнулась рыцарю, проливая радостные слёзы. — Без твоих обширных знаний в народной медицине мы сильно рисковали бы потерять Катрин навсегда. Она жива в большей степени благодаря тебе, — плача от радости так же, как и Сара, Арно прикусил нижнюю губу, чтобы не дрожал так сильно подбородок. — Теперь жизнь нашей Катрин вне опасности, — мягко успокоила Сара рыцаря, чем вызвала у него вздох облегчения. — Осада ещё длится? — с большим беспокойством, чем хотела показать, задала вопрос Сара. — Увы, да. Ждём подкрепления во главе с Девой Жанной, — проронил устало Арно. — Вы уйдёте сейчас оборонять город... — проронила цыганка. — Да. Но как же хочется ещё немного побыть с Катрин, — тонкие губы Арно тронула исполненная теплоты, ласковая улыбка, а грубая от обращения с оружием и сильная ладонь молодого мужчины бережно провела по щеке находящейся в умиротворённом беспамятстве Катрин. На пухлых и нежных губах молодой женщины промелькнула радостная и светлая улыбка, с гордостью напополам.