Темные воды чужой жизни

Саша подняла руки перед собой. Они все еще дрожали. Это немного раздражало. Она потянулась к бутылке с водой, которая стояла на тумбочке, но промахнулась. Ее тело работало в каком-то очень странном режиме — вроде бы слышало сигналы от мозга, но как-то криво. Будто мозг давал правильные указания, а вот мышцы были плохим подрядчиком. Вторая попытка взять с тумбочки бутылку оказалась более удачной — это Сашу немного взбодрило. Может, врачи и не врали, что в скором времени нервные пути восстановятся и все будет, как раньше. Она не без труда открыла бутылку и отпила воды, правда, чуть не промахнувшись мимо рта. Это и бесило, и смешило одновременно. Умение снова смеяться радовало и удивляло. Ведь еще совсем недавно ей казалось, что она больше не сможет даже улыбаться. Никогда в жизни. Хотя почему так, Саша сама не могла понять. Она не помнила почти ничего с того дня, как легла на операцию. Точнее сперва ей казалось, что она прожила целую жизнь за это время, но чем больше проходило дней, тем более мутными и нереальными начинали казаться эти странные обрывки воспоминаний. Ей как будто бы сказали, что Нюта не пережила операцию... А затем она видела маму. И крышу больницы. И, кажется, коридор, где рушились стены. Но теперь, чем больше она напрягала мозг, чтобы вспомнить эти детали, тем быстрее они ускользали, стираясь и исчезая точно навсегда. Возможно, это было к лучшему. Единственное, что она помнила четко, это то, как счастлива она была обнаружить на тумбочке бисерную собачку, подаренную Аней, будто целую вечность до этого она безуспешно пыталась ее найти. Кажется, Саша даже начала плакать тогда. И кто-то из врачей зачем-то совал ей в трясущиеся руки свой мобильный, чтобы... Что бы она могла поговорить с Аней? Аней, голос которой был такой родной и такой заплаканный. Аней, которая, повторяла, кажется: "Я в порядке, Саша, в порядке". Почему она плакала? Почему Саша была так уверена, что с Аней случилось самое худшее? Наверное, эти вопросы навсегда останутся без ответа теперь. Саша вернула бутылку на тумбочку — почти ровно. Она была рада переводу в палату из реанимации, но немного тревожилась. Они не виделись с Аней будто несколько столетий. День в той съемной квартире, который они провели перед больницей, казался чем-то почти нереальным, чем-то случившимся в прошлой жизни. Что скажет Аня, когда придет? Саша вздохнула, понимая, что, если Аня не убьет ее на месте, это будет удачным исходом встречи. Аня появилась в дверях, немного похожая на привидение. Самое милое привидение, которое Саше когда-либо доводилось видеть. Впрочем, не то, чтобы она часто видела в жизни привидений... Саша невольно улыбнулась своей мысли, но взгляд Ани выражал слишком многое. Она явно боролась с противоречивыми эмоциями, лавируя между гневом и радостью. Саша немного выждала, надеясь, что Аня хоть что-то скажет. Даже если обматерит — тоже неплохо. Но та не двигалась и молчала. Тогда Саша вздохнула и решила, что лучше всего будет принять эмоции Ани с легкостью. И юмором, конечно. Куда без этого? — А вот и ты, — сказала Саша, — Надеюсь, не будешь убивать меня прямо с порога. Я и так еще в процессе возвращения из царства коматозных. — Трусова! — проговорила Аня сквозь зубы. — Не смей отшучиваться, ясно? Не сейчас. Я не позволю тебе отшутиться после всего!.. Она подошла ближе к Саше и села на стул рядом с ее кроватью. Саша, как ни старалась, не смогла сдержать улыбку. Просто потому что видела Аню. Прямо здесь, рядом, пусть и разгневанную, но настоящую и... живую. — Саша, — выдохнула Аня не то с укором, не то просто в отчаянии. — Как ты могла это сделать, прекрасно зная, что я бы никогда, никогда в жизни не согласилась. Ты... Ты понимаешь, что могла умереть? Я тебя убью... Если бы ты знала, как сильно я хотела тебя убить все эти дни! — Ну вот видишь, в реанимации я просто претворялась мертвой, чтобы ты меня не убила. — Трусова. — Нют, перестань... — Саша не могла злиться или отвечать на эти нападки всерьез. Могла только снова и снова смотреть на Аню, разглядывая ее, как в первый раз. Касаясь взглядом ее красивых черт лица, мысленно гладя бледную кожу. Аня нервно выдохнула, зажмурив глаза и на несколько мгновений закрыла лицо руками. — Саш, — проговорила она уже спокойнее, но как-то сдавленно. — Это была не твоя обязанность, не твой долг. Саша села чуть ровнее, стараясь скрыть, насколько возможно, дрожь в руках. — Ну при чем тут долги? Вообще-то в книжках такой поступок считался бы достойным. Я бы с радостью была тем персонажем, который умирает в битве, спасая главного героя. Но я не умерла, так что это... победа? Аня все еще смотрела прямо в глаза. Серьезно и почти не моргая. Они уже блестели от слез. — Это не кино, Саш. Ты взаправду рисковала, чтобы я жила... и жила теперь с таким чувством вины. — Просто, чтобы жила, Ань. Тут нет твоей вины, я сама приняла решение. И приняла бы его еще раз, сколько бы ты ни злилась. Заметив, что Аня быстрым движением, стерла со щеки скатившуюся слезинку, Саша тоже почувствовала себя немного растерянно. Она ведь понимала ее. — Саш, ты не должна была... — сказала Аня после короткой паузы. — Это... Это не твоя битва. — Нюта-Нюта, — безнадежно вздохнула Саша, закатив глаза. — Ты моя битва. Была, есть и будешь. — она протянула дрожащие руки к Ане. — Иди ко мне. Саша подвинулась, и Аня забралась к ней на кровать, обвив руками — так мягко и нежно, что Саша невольно зажмурилась. Она тоже обняла Аню и прижала ее к себе сильно, насколько могла. Аня погладила ее по спине и прошептала куда-то в шею и волосы. — Как ты? Врачи говорят тебе еще сложно двигаться и ходить. — Ерунда. Скоро восстановлюсь. Аня немного отстранилась и очень серьезно посмотрела Саше в глаза. — Не надо, не храбрись. Передо мной — не надо. Я же все понимаю. Саша улыбнулась. — Да правда ерунда, Нют. Аня замотала головой. — Не ерунда! Тебе страшно? Саша вздохнула и решила, что лучше быть до конца честной. С кем еще быть до конца честной, как не с Аней? — В реанимации было немного страшно. Ну, скорее не по себе. Сейчас уже порядок, серьезно. И еще я даже рада, что все так произошло. Я раньше думала, что понимаю тебя, но это было не совсем правдой. Теперь я на самом деле знаю через что ты проходила. И я счастлива, что тебе больше не придется. — Господи, Саш, лучше бы ты и дальше этого всего не знала! С трудом, но очень старательно контролируя движения своих рук, Саша убрала прядки Аниных волос за ухо. — А ты как? Мне говорили в реанимации, что тебя ко мне не пускают, потому что к тебе какая-то зараза прилипла. Аня, наконец, слабо улыбнулась. — Да, но ее вовремя поймали. Пока учусь жить со слабым иммунитетом, чтобы не воевать с твоей почкой. Саша рассмеялась. — Вот видишь. Так что не злись на меня! А то моя почка тебе отомстит. — Дурочка ты, Трусова, — Аня тоже засмеялась, но из ее глаз при этом потекли слезы. Она снова уткнулась Саше в шею и крепко сомкнула руки на ее спине.

***

Саша пыхтела и уносилась мыслями в глубины жизненной философии. О том, что люди слишком многое воспринимают как данность. Иногда к нам, конечно, приходят редкие озарения — например, во время насморка. В такие моменты каждый человек обязательно вспоминает, какое недооцененное благо дышать _обеими_ ноздрями. Но стоит выздороветь — благодарность мирозданию за две свободные ноздри быстро забывается. Саша никогда не думала, что ей придется заново учиться нормально ходить. Она передвигалась по коридору, опираясь руками на ходунки. Ноги жили какой-то своей жизнью — в них была сила, но вот переставлялись они почему-то отнюдь не так быстро и не так четко, как в былые времена. Каждый шаг давался с таким трудом, что Саша вспотела. Устали даже мозги. Аня шла рядом, и Саше хотелось показать всю свою мощь и настойчивость. Хотя, оценив взглядом длину коридора, она все же не удержалась от небольшой порции саркастичного нытья. — Это какой-то марафон улиток. Я финиширую к обеду и то, если повезет! Аня забежала чуть вперед и, улыбнувшись, склонила голову как бы оценивая Сашу. — Зато с таким темпом ты могла бы сейчас запросто пройти кастинг на роль в "Ходячих мертвецах". Просто добавим немного крови — и вуаля. Саша фыркнула от смеха. — Зомби ходят лучше. Им хотя бы ходунки не нужны! Аня улыбнулась. — Если преодолеешь коридор, после обеда пойдем на улицу. Я сгоняю в ближайшую кофейню и притащу твой любимый мятный капучино. Саша тут же приободрилась. В больничном меню из напитков был только тошнотворный приторный чай, кефир или сок, который выжали, по мнению Саши, из говна и палок. Они сидели на скамейке в тени старой ивы. Аня смотрела сквозь ветки в небо и болтала какую-то ерунду о том, что эта ива растет слишком далеко от воды. — А что, если здесь когда-то была речка? А потом куда-то делась и теперь бедное дерево страдает? Саша отпила кофе из стаканчика. — В смысле куда-то делась? Ее заковали в коллектор под землей? — Ну например. Или она высохла, потому что люди начали тут активное строительство. И скрыли все. И только эта ива осталась единственной уликой. — Пахнет детективом с таинственным названием "Река, которой нет". Ты не думала стать писательницей с такой фантазией? Аня улыбнулась и положила голову Саше на плече. — Не-а. Мысли о том, кем стать, вгоняют меня в панику. — Почему? — Саша одной рукой погладила Анины волосы. — Ну знаешь, я просто раньше вообще старалась ни о чем таком не думать. Все равно ведь не смогла бы нормально учиться. А теперь открылось столько возможностей и я просто в ужасе от того, что все они реальны. Жизнь меня к такому не готовила. — Я понимаю, — Саша улыбнулась. Ей было, что на это сказать. — Когда я попала в семью к Мишиным, я сначала вообще не могла понять, что делать с кучей свободного времени. Ну типа, как это, что угодно? Прям что угодно? Ого. Аня села ровнее и закивала. Ее глаза светились. — Я уже две недели постоянно машинально захожу в календарь, в голове просчитывая, что надо успеть сделать перед тем, как ехать на диализ. А потом вспоминаю, что не надо никуда ехать... И не знаю, чем себя занять. Не знаю, чего хочу даже. — Ты разберешься. Со временем. — Саша быстро поцеловала ее в щеку. — А насчет будущего... Разве у тебя никогда не было даже каких-то нереальных и безумных фантазий? Я вот иногда перед сном представляю всякие глупости. Например, одно время мне нравилось мечтать будто я известная фигуристка и еду на Олимпиаду. Аня улыбнулась, внимательно разглядывая Сашу. — Из тебя бы вышла отличная фигуристка. — она на время замолчала, переведя взгляд куда-то перед собой на сложенные на коленях руки. — А насчет фантазий... Было кое что. Но это немного безумно. — Что? Расскажи! Аня замотала головой. — Нет, ты скажешь, что я чокнутая. — Я тебе и так могу сказать, что ты немного чокнутая. Всегда была. Но в принципе, как и я, так что чувствуй себя свободно. Саша наблюдала, как Аня заламывает пальцы и покусывает губу. Наконец, она сказала, все еще не поднимая глаз. — Понимаешь, мне почему-то хочется верить, что все плохое, что происходило со мной... с нами... что во всем этом был какой-то смысл. Что я должна была это узнать для чего-то. Саша терпеливо молчала, и Аня после нескольких немного нервных вдохов продолжила. — И я подумала о том, что могла бы пойти в правозащиту. Чтобы быть с теми, кто оказался один на один с системой. Потому что я знаю, как это. У Саши в голове мгновенно пронеслось несколько мыслей: "Право, блять, защиту. Нюта, твою мать, как ты собралась защищать то, чего нет!?". Саша сжала зубы, стараясь не высказать этого вслух. В глубине души она понимала, что нежелание поддержать Аню вызвано ее собственными страхами. А ее страхи — ее проблемы. Аня встревоженно наблюдала за ее реакцией, будто считывая по лицу невысказанные чувства. — Я же говорила, что ты посчитаешь меня сумасшедшей, — сказала она грустно, пока Саша молча боролась с противоречиями внутри собственной головы. — Я не тупая, Саш, я же вижу, что происходит. Я все понимаю... Понимаю, что право умирает и... — Что мертво, умереть не может, — наконец, выдохнула Саша. Аня нервно рассмеялась. Ее опечаленный вид немного привел Сашу в чувства, и она все-таки добавила. — Ты сумасшедшая, да. Но не то, чтобы я удивлена. — Ты ведь понимаешь это, правда же? — сказала Аня. — Ты тоже знаешь про бессилие. Саша кивнула, но теперь она не решалась посмотреть на Аню прямо. — Конечно я знаю. И я знаю, что ты считаешь меня смелой... — Это не я считаю, это чистая правда! — Нет, — Саша подняла глаза, чувствуя в собственном взгляде возмущение или даже вызов. — Это не так. Иногда мне кажется, что я ничего не боюсь, но на самом деле я постоянно... постоянно боюсь. И тревожусь. Поэтому я думала о том, чтобы подать документы на стипендию куда-нибудь за границу. Мне все равно, где заниматься математикой, но не все равно, что будет с нами. — Сашино сердце сжалось, и она сгребла Аню в охапку, притянув к себе. — Я поддержу тебя. Ну естественно я поддержу. Но это ужасно страшно. Не хочу, чтобы ты оказалась по итогу тюрьме. Они сидели, обнявшись и ничего не говоря несколько долгих минут, слушая в тишине шелест ветра, который гулял в ивовых мягких ветках. Высвободившись из объятий, Аня взяла Сашу за руку. — Не будь Ваенгой. Я еще ничего не натворила и не решила. Просто есть такая мысль. Ты ведь сама спросила. Саша перевернула Анину руку, погладив пальцем линии на ее ладошке. Было немного грустно от того, что она не была гадалкой и не могла прочесть по этим линиям судьбу. — Мы могли бы уехать вместе. Ты не думала отучиться в другой стране и потом вернуться, если желание спасать мир не пропадет? Аня улыбнулась. — Может быть. Хотя тогда я очень оторвусь от контекста, наверное. — Господи, да от этого контекста не повредит оторваться. — Наверное. Просто... Это все похоже на один большой дурдом. Там тоже не у кого учиться. У этих импотентов из ООН или Гринпис что ли, которые только и могут, что вечно выражать озабоченность? — Неправда, — фыркнула Саша. — Иногда они еще могут выражать глубокую озабоченность! Аня опустила руку и погладила Сашу по бедру. — Сейчас я глубоко озабочена тем, что ты слишком долго сидишь и не тренируешься. А к выпускному ты должна уже бегать! Или с кем мне вальс танцевать, а? Саша что-то невнятно промычала в ответ и устало откинулась на спинку скамейки, задрав голову к небу. Солнечные лучи пробивались сквозь крону дерева, падали на лицо. От этого хотелось прикрыть глаза и хотя бы ненадолго раствориться в моменте. Если Аня чему ее и научила, так это хотя бы иногда быть в "здесь и сейчас", не загадывая, не давая обещаний и не планируя на сто шагов вперед. Даже если очень хочется.

***

Стоял теплый майский вечер. Стас вышел из машины, потянувшись, и окинул сентиментальным взглядом здание школы. Казалось, это было вчера: он привел сюда крошечную Нюту на ее первую линейку. И вот теперь он идет на собрание попечительского совета, чтобы обсуждать с другими родителями выпускной. "Только бы они не удумали пригласить на праздник Инстасамку..." Стас был абсолютно уверен, что в его времена и музыка, и вкусы молодежи были лучше. Что правда, он окончил обычную районную школу, и его собственный выпускной проходил в обшарпанном спортзале. Следом из машины вышли Алиса и Нюта. Алиса как-то нервно дернула плечом. Она не хотела сюда идти, но последнее время она ни в какую не желала оставлять Стаса одного. Оно и понятно — будет еще целую вечность злиться на то, что всю историю с операцией Нюты Стас провернул без нее и вопреки ее желанию. И только усилит контроль. На парковку заехал старенький "Рено", и Аня помчалась ему навстречу. Из машины выбралась Саша. Кажется, ей было все еще сложно двигаться, потому что Нюта помогла подруге удержаться на ногах. Стас учтиво кивнул мужчине за рулем "Рено", кажется, Алексею Николаевичу, приемному отцу Сашки. У них не было много времени познакомиться поближе, но тогда, в больнице, он показался Стасу весьма приличным и добрым человеком. Они вошли в холл школы вчетвером — Стас, Нюта с Сашей и Алиса. Девочки сразу отправились к компании одноклассников. Стас наблюдал, как ребята окружили Аню с Сашей и начали обнимать. Правда его немного тревожило, что Нюта будет в столь большой компании. Врачи, конечно, сказали, что ей уже можно начинать посещать людные места, но Стас все равно побаивался, что к ней снова прилипнет какая-нибудь инфекция. Пока Стас перебывал в своих беспокойных мыслях, со спины подошли Загитовы. — Ильназ, Лейсан, — поприветствовал Стас, — Сколько лет, сколько зим. Готовы к спорам по поводу выбора ресторана? Ильназ пожал руку Стаса. — Готов вытряхнуть все содержимое своего кошелька. — Стас, Алисочка, — сказала Лейсан. — Как вы? После всей этой истории... Как здоровье Анюты? Алиса в этот момент отошла к зеркалу поправить укладку. — Как видите, — Стас кивнул в сторону Ани. — Боюсь сглазить. Проблемы, конечно есть, но, слава богу, щебечет вон. — Да уж. Проблемы-то есть, — хмыкнул Ильназ как-то... многозначительно. Они с женой обменялись взглядами, и Стас почувствовал себя странно, чуть нахмурившись. В это время Лейсан взяла его руку в свои ладони и прошептала с сочувствием. — Непросто вам с женой, наверное. Такой стресс эта операция так еще и все остальное. Подростки такие непредсказуемые, особенно когда у них играют гормоны и столь необычные хм... предпочтения. Стас почувствовал себя сбитым с толку. Про какое это "все остальное" говорила Лейсан. И какие еще предпочтения? Это про Нюту или про что вообще? — Э-э... Необычные предпочтения? Лейсан и Ильназ снова переглянулись. Ильназ широко улыбнулся. — Да ты не думай. Девочка — герой, раз пошла на такой шаг ради Анюты. Но уж наверняка тебе поди трудно принять все это. Мы-то с тобой люди старой закалки. Не сказать, конечно, что Стасу было легко. Решение об операции было долгим и, мягко говоря, драматичным. Но о каком принятии могла быть речь и при чем тут старая закалка? — Я не понимаю... Ильназ махнул рукой, а улыбка Лейсан стала еще более широкой и еще более понимающей (при том, что Стас как раз перестал понимать суть беседы вообще). — Брось, Стас, ты не обязан оправдываться. Мы все понимаем. В наше время трудно быть родителем. Современные дети с этим их интернетом и влиянием информации... Но мы правда переживаем за вашу семью. Наверное, особенно непросто воспитывать ребенка с... таким уклоном. Стас совсем растерялся. Но в этот момент подошла улыбающаяся Алиса. — Ну что, все готовы? — спросила она. — Господь, дай нам сил всем не разориться из-за этого выпускного! Пока они шли к аудитории, где должно было состояться собрание, Стас судорожно думал. Иногда он оглядывался на Загитовых, шедших сзади, и пытался понять, не поехала ли у тех крыша. В начале разговора он был уверен, что они говорят о здоровье Нюты, но под конец их слова потеряли всяческий смысл. Стасу хотелось быстро переговорить с женой — может, хоть она объяснит, что это все означает. Но Алиса самозабвенно и довольно болтала о том, как поправилась Валиева-старшая, и Стас попросту не смог даже вставить слово. Возле аудитории произошел небольшой скандал. Подошедший директор наотрез отказался пускать учеников участвовать в обсуждении выпускного. — Потому что вы превратите все в балаган, — сказал он повышая голос и перекрикивая возмущенных одиннадцатиклассников. Стас в целом был с ним солидарен. Ему уже хотелось поскорее решить все организационные вопросы и отправиться домой. В аудитории было много знакомых лиц. Родителей одноклассников Нюты Стас знал довольно хорошо. Но и некоторые люди из параллельных классов были ему знакомы — к радости или досаде. У окна он заметил Косторную — когда-то они даже сотрудничали по рекламе. Восемьдесят процентов салонов красоты внутри Бульварного кольца принадлежало этой женщине. К досаде и неудовольствию Стас отметил в первом ряду и дородного усатого мужчину — Евгения — старого конкурента по бизнесу. Говаривали, его сын тупой, как пробка, и отцу постоянно приходится делать учителям дорогие подарки, чтобы ему ставили хотя бы тройки. Евгений тоже заметил Стаса и кивнул ему. Пришлось из вежливости ответить таким же ленивым кивком. Стас сел на свободное место и почти одновременно с ним рядом деловито уселась суховатая, но бодрая, пожилая женщина, одетая по последней моде. Ну, конечно, бабушка Кондратюка. — А-а, Щербаков, — сказала она, смерив Стаса саркастичной улыбкой и чуть понизила голос, кивнув в сторону Алисы. — Смотрю не развелся еще со своей молодой ведьмой. Все так же терпишь. — А вы все такая же невыносимая старая карга, — тихо, но без злобы хмыкнул Стас. — Сочту за комплимент. Началось обсуждение. Директор то и дело призывал к порядку, когда все начинали говорить наперебой или выкрикивать с места. Стас старался молчать. Ему было в целом без разницы, какие на выпускном будут декорации и должен ли присутствовать в меню лосось. Алиса же участвовала активно. Дома она не проявляла интереса к выпускному Нюты вообще, но в этой скандальной атмосфере, которая уже начала напоминать шоу Соловьева, раздухарилась. Впрочем, Стасу это было на руку — он мог молчать с чистой совестью. Бабушка Кондратюка изредка выкрикивала свое веское слово низким прокуренным голосом, но потом тоже замолкала на долгое время. Мысли Стаса уносились прочь. Иногда его взгляд цеплялся за Евгения, и тогда Стас некстати вспоминал о том, что они оба вот-вот собираются выходить на китайский рынок рекламы, а это повлечет кучу новых проблем и конфликтов. Стас старался отвлечься, но тогда, как назло, замечал сидящих впереди Загитовых и начинал испытывать еще большую тревогу непонятного характера. — Так Щербаков здесь. У него и спросите, что он себе думает! Услышав свою фамилию, Стас точно проснулся. — Я как большинство, я за то же, за что и большинство, — быстро сказал он, решив, что пришло время для голосования за ресторан, цвет салфеток или приглашение Инстасамки. Но в следующий миг Стас начал подозревать, что что-то не так понял. На него пялилась вся аудитория, а Алиса рядом сидела какая-то взъерошенная и побледневшая. Евгений в переднем ряду поднялся с места и повернулся лицом к аудитории. — Не поймите меня неправильно, господа родители, мне абсолютно все равно, кто с кем и зачем. Но речь идет буквально о моральной гигиене на празднике. В год семьи я хочу, чтобы все прошло согласно лучшим традициям и в соответствии с нашими ценностями. И чтобы никто не устраивал всякие непотребства! Стас моргнул, тревожно переглянувшись с Алисой. — А я тут при чем, Женя? Моя Нюта воспитанный ребенок. И ты знаешь, у нее здоровье... Она не пьет и даже с мальчиками не встречается. Какие к черту непотребства?! Евгений расхохотался и некоторые другие родители тоже. — В этом и проблема, Стас, что она у тебя с мальчиками не встречается. А то ты не знаешь. Стас тоже поднялся с места. Он умоляюще глянул на директора. — Что вы от меня хотите? Директор был уже вспотевшим и уставшим. Он поднял руки в примирительном жесте. — Станислав... Евгений... Господа, давайте все успокоимся, — он глянул прямо на Стаса. — Честно говоря, я не очень в курсе ситуации. Да, слухи ходят, но дети часто болтают ерунду. Не можем же мы на все так реагировать. Анна и Александра прекрасные ученицы, олимпиадницы... Я уверен, что нет необходимости каким-то образом ограничивать их присутствие на выпускном вечере. — Ограничивать?! — вскинулся Стас. — Да вы все с ума посходили тут? С чего? В этот момент Алиса накрыла руку Стаса своей, шепнув сквозь зубы. — Помолчи... — Ничего себе ерунда, — чей-то худой сутулый папаша поднялся с места. — Я столько лет плачу немалые деньги за эту школу, чтобы мой ребенок не только получил хорошее образование, но и достойное воспитание, а вы тут разносите, как заразу, все эти западные идеи, оказывется! Я солидарен с господином Евгением. Нельзя превращать выпускной в гей-парад! — Побойтесь бога, — директор схватился за сердце. — И в мыслях не было. Наша школа издавна стоит на стороне традиционных ценностей. Просто я уверен, что это все нелепые слухи и нам совершенно не стоит сейчас уделять этому столько внимания. — Да какие уж тут слухи, — улыбнулась Косторная, — Мне Аленка еще давно рассказывала про этих Джульетт. — она говорила без злобы и агрессии, скорее просто немного самодовольно. — История, конечно, потрясающая. Девчонка почку отдала... Может и правда это любовь? Стас как-то весь обмяк. Мышцы стали слабые да и в целом тело ощущалось, как чужое. Будто и он сам не здесь, а лишь наблюдает за происходящим со стороны. Джульетт? Это про Нюту? Про его Нюту и — неужели — Сашу? Ноги Стаса подкосились. Он медленно сел на место, стараясь не показывать своего шока. Он просто обязан был собраться и что-то сделать. Но как? В голове только и крутилось "Любовь, любовь, любовь". И у кого? У его дочери? У его родной дочери _такая_ любовь? Да как это вообще возможно? Разве могло такое произойти в его семье? Аудитория гудела. — Не смешите, какая любовь? Пропаганда это все, задурили девчатам головы!.. — Я не отрицаю, что поступок героический, но это не значит, что мы должны поощрять остальное и делать вид, что это нормально. Стас открывал и закрывал рот, желая что-то сказать, выкрикнуть, остановить этот ужас. Но слова просто застревали где-то внутри. Ему была нужна передышка, свежий воздух. И поговорить с дочерью. Нюта ведь наверняка скажет, что это просто гадкие слухи, которые распространяет какая-нибудь завистливая девчонка, с которой у нее когда-то случился конфликт. — А может пусть девочки сами все расскажут? — Да что расскажут? Говорю вам, они собрались идти на выпускной как пара, всем известно. — А может позволить им быть на выпускном, но пусть публично пообещают, что не они не станут... — А МОЖЕТ!.. — возле уха Стаса раздался громкий прокуренный голос. Бабушка Кондратюка величаво поднялась на ноги. — Перестанем превращать наше собрание в дешевый фарс, наконец, и перейдем к действительно важным вопросам?! На миг воцарилась тишина. Стас смотрел на пожилую женщину с удивлением и благодарностью. Он всегда считал ее экстравагантной старухой, которая в карман за словом не лезет. Но что она окажется в такой ситуации на его стороне... Евгений почти запел елейным голоском. — Вы меня, конечно, извините. Но это важный вопрос. Намного более важный, чем гарнир к лососю, — он повернулся к директору, который уже нервно ослаблял свой галстук. — Я хочу, чтобы мой сын на выпускном танцевал вальс с девочкой, как и положено, а не разбирался в вопросах, кхм, особой дружбы некоторых. — Я тоже не хочу, чтобы моя дочь такое видела! Если мы это допустим, это будет означать, что мы это одобряем. Какой пример мы подаем своим детям? — высказалась чья-то мать тоненьким голоском. Бабушка Марка стукнула по столу ладонью с несколькими большими перстнями на пальцах. Звук получился внушительным. — Ханжи вы эдакие! Женечка, твой сын до сих пор не может отличить восклицательный знак от вопросительного. Не волнуйся, в вопросах особой дружбы ему разбираться не придется, это не по его мозгам. Я лично не вижу проблемы в том, что девочки пойдут на выпускной вместе. Они хотя бы честны с собой в отличие от вас всех, кто только создает видимость. Стас смотрел на нее со смешанными чувствами. С одной стороны хотелось поблагодарить смелую женщину за поддержку, с другой... Она ведь говорила ужасные вещи. Будто отношения Нюты и Саши — состоявшийся факт. Стас был точно парализован. Нет, все-таки как отец он провалился. Окончательно и бесповоротно. — Знаете что, господа, — Алиса после долгого молчания взяла слово. — Если вы продолжите в том же духе, мы увидимся с вами в суде. По делу о клевете. Никто не может распространять о нашей семье такие гадости безнаказанно. Теперь Стас почувствовал себя вдвойне виноватым. Еще и потому, что дал слабину и вынудил жену выкручиваться из этой ужасной ситуации самостоятельно. Алиса тем временем продолжала. — Бреда чудовищнее я в жизни не слышала. Мне прекрасно известно, что и у Анны, и у Александры есть прекрасные молодые люди, к которым они испытывают симпатию. У нас в семье доверительные отношения, поэтому мы в курсе дел. Так что я попрошу прекратить нести чушь. Директор ухватился за слова Алисы, как за спасательный круг. — Ну вот видите, господа. Ну право слово, никогда не надо делать поспешные выводы... Евгений не сдавался, хотя уже говорил не так громко, как в начале. — Верить им на слово — себя не уважать. Помяните мое слово, на выпускном будет скандал, если вы допустите туда этих девчонок. — Ну Алиса Сергеевна ведь сказала, что у девочек есть молодые люди, — выдохнул директор. — Вот пусть они и придут с ними на выпускной, чтобы никто из вас не переживал, что у нас в школе приветствуют всякие... отклонения. Думаю, на этом вопрос можно закрыть. Давайте перейдем к тому, стоит ли нам ограничивать алкоголь...

***

Алиса закипала, как чайник на плите. Стас прекрасно понимал, что она бы разоралась еще в машине. Единственное, что ее сдерживало, присутствие Даниила Марковича. Но теперь, в гостиной их дома, она могла дать себе волю. — Какой позор!!! Позорище!!! — крик Алисы больше походил на рык раненой львицы. — Да я за всю жизнь не испытывала такого стыда и ужаса!!! Ольга, которая было появилась в дверях, молниеносно смылась обратно на кухню. Сашка аж подпрыгнула на диване и как-то рефлекторно придвинулась ближе к Нюте. Стас из последних сил поднял руки. — Алис, Алиса, я прошу тебя, умоляю... Позволь я сначала поговорю. Алиса смерила его свирепым взглядом, но все-таки отошла немного в сторону, встав в углу гостиной и показывая всей своей позой, как сильно у нее болит голова. Стас вздохнул и внимательно уставился на две ошарашенные пары глаз — Нюты и Саши. Он решил не тянуть кота за хвост. — Это правда? Саша с Аней нервно переглянулись. — Ну что вы как воды в рот набрали? Я спрашиваю, это правда? То, о чем говорит вся школа? У вас... отношения? Девочки снова посмотрели друг на друга. Нервно и немного испуганно. Они как будто что-то друг другу говорили, но без слов, одними только взглядами. Стас мог и не дожидаться ответа... Все это время в глубине души он еще надеялся, что в ответ на его вопрос девочки просто рассмеются, и Нюта скажет что-то вроде "Пап, ну ты совсем в такую чушь верить?" Но они отнюдь не смеялись. Стас обессиленно рухнул в мягкое кресло. — Нюта, я только одного не могу понять. Почему я должен был узнать об этом так? От посторонних людей. Аня некоторое время молчала, а затем тихо ответила. — А как ты хотел узнать? Стас прикрыл глаза, чтобы совладать с эмоциями. Правда была в том, что он не хотел бы этого узнавать в принципе, но говорить этого не следовало. — Как угодно, но от тебя. От вас. Вся школа, все родители знают, и один я не при делах. Сидел там, как полный идиот. Ну за что вы с нами так? Саша подняла на него свой острый зеленый взгляд. Иногда он просто побаивался эту девочку. И, видимо, не зря. Но на этот раз она говорила вполне спокойно. — Мы не думали, что слухи пошли так далеко. И что куче родителей, оказывается, настолько нечего делать. Алиса фыркнула в углу гостиной. Стас решил не обращать на это внимания и снова обратился к девочкам. — Нам удалось немного сгладить углы... Но в целом у нас проблемка. Алиса не выдержала. — Проблемка?! Да это катастрофа, Стас! Я такого позора!.. Да ведь этот Евгений... Ты его слышал? Как будто кто-то дал ему право решать, кому можно, а кому нет присутствовать на выпускном! А ведь это все неспроста, Стас. Он так пытается давить на тебя, потому что впереди выход на китайский рынок. Аня посмотрела на Алису странно. Затем перевела взгляд на Стаса. — А в чем собственно сыр-бор? — сказала она спокойно. Стас в очередной раз удивился тому, насколько ровным и безэмоциональным бывал голос его дочери в ситуациях, когда не должен был быть. — Они не хотят, чтобы мы шли на выпускной как пара? Да мы можем вообще не идти. Переживем. Саша кивнула. — Не горю желанием слушать Инстасамку вживую. Алиса аж зашипела. — Нет, они еще и шутят! При чем тут ваш сраный выпускной?! — она приблизилась к Ане. — Ты вообще понимаешь, в чем дело и кто твой отец?! И какие средства сейчас вложены в расширение бизнеса? Любая угроза репутации может нам стоить всего! А, благодаря вам, у нашего ОСНОВНОГО конкурента теперь компромат. Господи! — она взмолилась потолку. — У нас же вся маркетинговая концепция построена на ценности семьи. Это все полетит в тар-тарары, как только пойдет дальше слух, что дочь генерального директора лесбиянка. А он пойдет, потому что вся деревня уже в курсе! Стас не знал, что сказать. С одной стороны он хотел, чтобы Алиса замолчала и хоть немного успокоилась. С другой — она была совершенно права. Они так старательно готовили экспансию на новый рынок, старались предусмотреть все репутационные риски, чтобы комар носа не подточил, а теперь его собственная дочь подложила такую свинью. Минутную тяжелую тишину нарушила Нюта. — И что нам теперь? Из страны уехать? — Нет, моя дорогая! — крикнула Алиса. — Вы никуда не поедете, потому что это только подогреет слухи. Вы останетесь, как миленькие, исправлять свои косяки. Я найду людей, найду этих приличных парней, и вы пойдете с ними на выпускной, — она подняла вверх палец. — И будете там показывать всё свое актерское мастерство, чтобы даже Станиславский поверил, что вы самые гетеросексуальные девушки страны! Саша хмыкнула. — Ну это вряд ли. Алиса приподняла одну бровь. — Тебя я, конечно, принуждать не могу. Но Аня будет делать то, что мы с ее отцом скажем! Аня покачала головой. — Сомневаюсь. Стас почуял, что пахнет новым взрывом. А он хотел как-то уладить конфликт, прийти к диалогу, а не наоборот. — Лисочка, — сказал он примирительно. — Давай не сейчас, мы все на эмоциях. Поговорим позже. Пока не будем об этом. Алиса расплылась в нервной, почти истерической улыбке. — Конечно, Стас, конечно! Разумеется. Как всегда "не будем об этом". О том, что я в очередной раз оказалась права. О том, что я предупреждала, что это общение, — она показала на Сашу с Аней, — Вылезет нам всем боком. Конечно, Стас. Не будем об этом. Пойдем ко дну молча.

***

Стас знал, что не уснет, если не поговорит с Алисой наедине. Во-первых, он был благодарен ей за то, что сегодня на собрании она спасала ситуацию, как могла, пока он пребывал в шоке. Во-вторых, во многом она, конечно же, была права. С этими отношениями, прости господи, надо было что-то делать. Но Нюта теперь почти взрослая, и с ней нужно было наладить диалог, а не говорить языком ультиматумов. Как именно — Стас не знал, поэтому ему и было так важно посоветоваться с женой. Он поднялся на второй этаж, услышав голос Алисы, доносящийся из детской. — Нет, мои хорошие, — говорила Алиса мягко. Наверное, Инне или Яне. Стас не видел из-за двери. — Это никак не связано с вами. Просто мама с папой повздорили. Стас невольно улыбнулся от умиления. Он уже хотел было войти в комнату и обнять жену в примирительном жесте, как раздался телефонный звонок и через мгновение Алиса проговорила усталым голосом в трубку. — Да, мам... Да ничего хорошего. Мам, погоди... — она сделала паузу. — Янчик, уложи своих барби спать, маме нужно поговорить с бабушкой... Да, мам. Прости, слушаю. Стас остановился. Он не слышал, что говорила теща. Только ответы Алисы. — ...да нет, со Стасом все, как всегда. Проблемы с бизнесом. Серьезные... Да. Ну а сама как думаешь, из-за чего? Из-за чего и всегда! Точнее из-за кого. Стас чувствовал себя разбитым. Его отношения с Аней трещали по швам, бизнес попал под угрозу, так теперь еще и голос жены был таким усталым и разочарованным. А ведь он так много работал ради семьи, и все напрасно. — Нет, мама, я не накрутилась! Ты просто не знаешь, что она учудила на этот раз... Нет, в двух словах не получится. При встрече расскажу, но поверь, сегодня наша Аннушка превзошла себя. Мы теперь в центре отвратительного и опасного скандала... Мам, ну что Стас?! Что Стас?! Ты же знаешь прекрасно, что если дело касается его Анюточки, он слеп, как крот... Я знаю, мама! Думаешь, я не думаю о своих детях!? Я делаю все, что могу, но меня уже не хватает... — голос Алисы надломился. — Я просто так устала, мам... Я больше не могу. Это никогда не кончится. Как только в нашей жизни что-то начинает налаживаться, потом все обязательно рушится из-за нее! Стас нервно сглотнул. Он не смел пошевелиться. По-хорошему он уже много раз пожалел о том, что остановился послушать этот разговор. Конечно, он понимал, что Нюта не подарок. Конечно, он понимал, что Алиса никогда не будет любить ее, как родных дочерей. Но он все же верил, что сможет стать настоящим главой семьи, который будет удачно сглаживать все острые углы. А теперь его жена была в полном раздрае из-за его старшей дочери. А он снова оказался каким-то беспомощным. Стас медленно выдохнул и уже собирался уйти, чтобы обдумать все у себя в кабинете. Но упавший, хриплый и отчаянный голос Алисы заставил его остановиться. — Ты знаешь, мам... В тот последний раз, когда Стас позвонил и сказал, что Аня в реанимации на ИВЛ и в тяжелом состоянии, я ведь... Я вздохнула с облегчением. Я надеялась, что это конец. Что все, наконец, закончится. Я... Мам, я чувствовала себя ужасно и в то же время я, знаешь, я... Я просила бога забрать ее! Я просто сидела и ждала звонка, ждала, что нам скажут, что врачи не смогли ничего сделать. — Алиса сглотнула слюну и теперь ее голос звучал глухо, со злостью. — И сейчас я понимаю, что была права. Потому что это не девочка. Это сатана. Она только разрушает все вокруг!

***

Аня смотрела на Сашу, сидящую на кровати в гостевой комнате в обнимку с ее игрушечным медведем. Не сказать, что ее пугало все произошедшее. Нет, это было скорее чувство опустошения, бессмысленности. Единственным осмысленным во всей Вселенной в этот миг казалась только Саша — вот такая, сидящая в пижаме, с распущенными волосами и смотрящая куда-то в одну точку. — Ну хочешь согласимся, — сказала она вдруг. — Подумаешь, пару медляков с пацанами станцевать, великое дело. Аня ухмыльнулась. — Издеваешься? Ни за что не пойду на их условия. Хороша я буду правозащитница, если даже себя не могу защитить от цирка придурков. — Ну это как сапожник без сапог. — Нет, это скорее, как чемодан без ручки. Раздался стук, и они одновременно повернули головы в сторону двери. — Да, — тихо сказала Аня. На пороге показался отец. Аня отметила с облегчением, что без Алисы. Она прекрасно понимала, что от них с Сашей так просто не отстанут. Но сегодня у нее уже совсем не осталось сил на перепалки. — Нюта, я... — он посмотрел на Сашу и затем снова на Аню. — Я хотел бы с тобой поговорить. Наедине. Как отец с дочерью. Ты не против? Аня заметила, что Сашин взгляд стал испуганным и встревоженным. — Все хорошо, — шепнула она Саше и чуть улыбнулась. — Не волнуйся, я не пропаду. Аня вышла вслед за отцом в коридор. Она никогда его не боялась. К счастью Стас не был неадекватным домашним боксером, как отец Саши. Но разговор "отца с дочерью" не сулил ничего радостного. Они вошли вдвоем в Анину комнату. Отец зачем-то остановился, точно пришел в музей на экскурсию. Аня не знала, чего ждать. Она просто села на свой крутящийся стул, подобрав ноги и обняв колени. Отец неспешно прошелся вдоль книжной полки и вытащил одну из книг. — "Полианна", — он погладил книгу по обложке. — Помню, я читал ее тебе вслух, когда ты первый раз попала в больницу. Аня решила никак это не комментировать. Тогда, видимо, не выдерживая тишины, отец продолжил. — Ты ведь любила эту историю. Про девочку, которая смогла исцелиться, благодаря своей "игре в радость", то есть благодаря оптимизму по сути. Вы чем-то с ней похожи... — Я исцелилась не благодаря оптимизму. — Аня саркастично хмыкнула. — Только благодаря Саше. А эта книжка скорее дает ложные надежды. Но да, в детстве она мне нравилась. — Нют... Ну не надо так. Ты ведь раньше не была такой категоричной. Аня подняла одну бровь. — А ты раньше не приходил поболтать о книгах и повспоминать трогательные моменты из прошлого. Отец задержал на ней долгий и грустный взгляд. От этого взгляда было почему-то неуютно, неловко, не по себе — все одновременно. — Нюта, я решил, что... Да к черту этот выпускной и все, что с ним связано. Если хотите, наплюйте на всех, идите туда с Сашей. Ну или не ходите. Словом, вам решать. Теперь пришла очередь Ани смотреть долгим и не мигающим взглядом. — Да Алиса скрутит тебя в бараний рог за за такие идеи. Отец скривился, как от боли. — Алиса... Алиса — это моя забота. — сказал он. — Со своим браком мне придется разобраться самому. Я пока не знаю, как именно, но это точно не должно быть твоей проблемой. Ты ведь... достаточно от нее натерпелась, я прав? Аня снова молчала. Она не ожидала, что когда-либо опять что-то почувствует в этом месте. Такое детское, болезненное, грустное. Сколько раз, будучи младше, она представляла себе этот момент. Момент, когда отец заметит, что его новая жена совсем не такая добрая и милая, как хочет казаться. Всякий раз, засыпая в слезах после какого-нибудь очередного скандала, Аня мечтала о том, как он однажды, наконец, встанет на ее строну. Но теперь это было уже не нужно. — Если ты пришел за жалобами, то зря. Не планирую ныть, — сказала она спокойно. Голос почти и не дрожал. — Хорошо. Ладно, — Стас кивнул, но не Ане, а будто самому себе, точно соглашаясь с какой-то собственной мыслью. — Но прошу. Скажи хотя бы просто чтобы я понимал, почему ты ничего мне не рассказывала? Аня поняла, что дала слабину. Потому что она слишком резко подняла на отца взгляд, и, вероятно, в нем отразилось слишком много боли. Достаточно, по крайней мере, чтобы отец начал нервно и устало тереть руками глаза. — Боже мой, Нюта, как мы до этого дошли? Аня сглотнула ком и сказала. — Да не важно уже, пап. Тебе правда интересно почему? Я не знаю... Тебя просто никогда не было, даже когда ты был. А иногда не было буквально. — Аня зажмурилась. Эта мысль была с ней всегда и уже давно не вызывала эмоций. Но стоило ее озвучить, стоило это высказать непосредственно отцу, внутри нее как будто сорвало резьбу. — Я и так чувствовала себя виноватой и лишней. Я просто не имела права жаловаться тебе и портить жизнь еще больше! — Господи, Аня. Почему виноватой? Как это портить жизнь? Я разве не говорил, что вы — мои дети — самое важное, что у меня есть? Ты же ни в чем не виновата, Нют. — Я... Я понимаю. — Аня едва держалась, чтобы не расплакаться. Этого нельзя было допустить. — Просто ты перестал быть рядом почти сразу после того, как я заболела. Я чувствовала себя виноватой в том, что больше не нужна тебе. Такая. — Нюта, но ведь это же не так! Да, я не был для тебя идеальным отцом и в целом не был идеальным человеком. Я тоже живу эту жизнь впервые. Просто... все это было так сложно и страшно, что я боялся, что не выдержу, если буду рядом. Аня быстро заморгала, чтобы не дать слезам выйти наружу. — Саша не боялась. Отец гулко выдохнул. Кажется, на это ему было нечего сказать. — Поэтому, — сказала Аня, наконец, избавившись от возникшего желания разрыдаться. — Я никогда ее не предам. Даже формально. Даже на словах. Даже ради тебя, бизнеса и чего угодно. Я ни за что не скажу, понарошку или нет, что она для меня никто. Потому что она — всё. Так что прости... Мне жаль, что ты столкнулся сегодня со всем этим осуждением. Мне правда жаль, что ты узнал обо всем так и теперь из-за этого у всех проблемы. Но я не буду с этим ничего делать. Отец молчал и затем снова кивнул какой-то своей собственной мысли. Растерянно и грустно. — Я и не прошу тебя об этом, — сказал он. — Не имею права. Но, хочешь верь, хочешь нет, я все еще волнуюсь о тебе и твоем будущем. Ты и Саша... Вам будет сложно, если скандал не утихнет. Да и в целом. Таким, как вы... Аня наконец сказала по-настоящему спокойно. — Мы можем уехать. — Хорошо, я помогу, я... — Не надо, пап, расслабься. Не думай сейчас об этом, — она улыбнулась, впервые в жизни ощутив себя по-настоящему взрослой. — Я теперь могу сама. Я справлюсь. Мы с Сашей. Отец рассеянно закивал и направился к выходу из комнаты. Аня считала секунды до момента, когда он уйдет и можно будет выдохнуть. А затем пойти обнимать Сашу. Но в дверях Стас оглянулся. — Нют, я совсем тебя потерял, да? — сказал он сдавленно. Аня закусила губу и решила быть честной. — Я не знаю.

***

Саша приехала точно по гео-метке, которую сбросила Аня, и теперь разглядывала высоченную новостройку задрав голову. На спине у нее был большой рюкзак, в котором лежал торт. Они испекли его вместе с Танечкой специально к Аниному дню Рождения. Саша молилась, чтобы торт доехал в целости и не было, как в Гарри Поттере — "Боюсь я по дороге мог случайно на него сесть". Подмышкой Саша держала свою старую мягкую игрушечную собаку, которую подарила мама. По телефону Аня сказала обязательно захватить ее с собой, но для чего именно — не сказала. Она вообще вела себя странно и, как крепкая фисташка, не кололась. — Саша, ты понимаешь значение слова "сюрприз" вообще? И не надо мне угрожать. Просто делай, что я говорю, и никто не пострадает! Саша и делала. И теперь стояла в незнакомом районе у незнакомого подъезда, наблюдая, как на город опускаются густые сумерки. Вскоре рядом остановилось такси, и Аня выбежала к ней какая-то немного возбужденная и слишком радостная. — А где Глейх? — спросила Саша удивленно. — Я же с сегодняшнего дня взрослая, забыла? Учусь обходиться без родительских денег. Пока не совсем выходит, но лиха беда начало. Глейх — дорогое удовольствие. Саша смотрела на нее не отрываясь. На улыбку, на такие любимые красивые и невероятно длинные реснички... Может быть ей казалось, но у Ани появился постоянный румянец и щечки. Куда-то уходила болезненная бледность и худоба. По крайней мере хотелось надеяться, что это действительно так. От этой мимолетной, но такой радостной мысли Саша совсем расчувствовалась. Она заключила Аню в крепкие объятия и слишком долго не отпускала, потому что в голове рефреном повторялась мысль, полная надежды и какого-то абсолютного счастья: "Ей больше не больно. Ей больше не больно. Ей больше не больно". Они долго поднимались на лифте. Саша начала думать, что Аня снова решила провернуть трюк с почасовой арендой квартиры, как тогда, перед операцией. Они действительно вошли в квартиру. Но она совсем не походила на квартиры для аренды, потому что была совсем пустой. В ней все еще пахло свежим ремонтом, но совсем не было мебели и даже штор. Только в большой комнате на полу лежал еще упакованный в полиэтилен матрас и несколько коробок. На одной коробке Саша с удивлением заметила Аниного игрушечного коричневого медведя. Аня взяла из рук Саши ее мягкую собаку и посадила рядом с медведем. Ее глаза сияли. — Ну вот, теперь у тебя есть компания, — сказала она медведю, смеясь. Саша наблюдала за всем этим с растерянной улыбкой. — Нюта, что ты задумала на этот раз? Аня подошла к ней, взяла ее руку и вложила в ладошку какой-то небольшой металлический предмет. — Я хочу, — сказала она, глубоко вдохнув. — Чтобы ты знала, что это место всегда будет твоим настолько же, насколько и моим. Саша с недоумением посмотрела на предмет в руке. Это был серебристый ключ. Похоже, что от от этой квартиры. — Да иди ты. — сказала Саша. Аня лучезарно улыбнулась. — Моя мама приезжала несколько лет назад и кое что мне отписала. Видимо, в качестве компенсации за свое отсутствие в моей жизни. Теперь мне восемнадцать и я официально вступаю в права. Мы можем здесь жить. Захочешь — можем продать. Что угодно. Тебе решать. Легкость Аниного тона, по мнению Саши, не соответствовала ситуации. — С чего это мне? Ты ку-ку? — Я же сказала, что хочу, разделить с тобой то, что у меня теперь есть. Иначе какой смысл вообще? Саша вдруг расхохоталась. То ли весело, то ли нервно. — Надо ж как мне повезло сразу встретить именно ту девушку, которая уже через полгода отношений начинает осыпать дорогими подарками! Аня легонько провела рукой по Сашиной футболке, как раз там, где на животе был совсем еще недавний шов от операции. — И кто бы это говорил о дорогих подарках, а? — Расплатиться со мной удумала? — Саша улыбнулась. — Дура ты, Саша, — Аня вздохнула. — Хочешь верь, хочешь нет, я это задумала еще до операции. Как бы я допустила, чтобы ты жила в общаге, когда поступишь? Саша аккуратно и неспешно сняла рюкзак с тортом и поставила на пол. Затем достала из бокового кармашка бисерную собачку и поставила ее на коробку рядом со своей большой мягкой и Аниным медведем.

***

Балкон был так высоко, что казалось можно рукой дотянуться до неба и достать звезды. Внизу раскинулись огни Москвы, которые в темноте тоже напоминали звездное небо. Где-то там были оживленные звуки ночного города, но здесь, на высоте, все казалось отдаленным и спокойным. Саша оперлась на перила. — Здесь кажется, что звезды так близко, что мы могли бы запросто улететь на одну из них. Но на самом деле даже чтобы просто уехать в другую часть нашего земного шарика, сначала нужны все эти стипендии, паспорта, визы. Эта реальность тянет вниз... — она быстро глянула на Аню, стоящую рядом. Легкий ветер играл с ее волосами. — Миссия: преодолеть гравитацию бюрократии, — Аня слегка улыбнулась. Саша так и не смогла понять, чего в ее улыбке больше — радости или печали. Поэтому решила спросить прямо. — Считаешь я трусиха, если хочу уехать? Аня моргнула и будто бы проснулась. — Что? Конечно, нет. Я с тобой... Возможно, иногда самое полезное — это принять и признать собственное бессилие что-то изменить. Глобально. — Не говори так. — Саше было приятно слышать, что Аня готова отправиться с ней, но то, что она сказала, звучало слишком грустно. — Но ты ведь сама говорила... — Не так, — сказала Саша. — Можно признать свое бессилие на данный момент. Но никогда полностью. Аня придвинулась ближе, обняв Сашу одной рукой. Вечер и без того был теплым, но в этот момент будто бы стал еще теплее. — Просто знаешь, — сказала Аня, быстро поцеловав Сашу в плечо. — Теперь, когда я думаю, что у меня есть моя жизни, хочется прожить ее как-то осмысленно. Сделать что-то важное. Но пока что я чувствую только свою... маленькость. Мы ведь даже не смогли ничего сделать с этой ситуацией с выпускным, что уж говорить о большем? — Мы все еще можем заявиться туда и устроить перформанс, — Саша коварно улыбнулась. Аня рассмеялась. — Но я понимаю, о чем ты, — добавила Саша немного подумав. — Я тоже всегда хотела чего-то такого. Провести рассчеты для телескопа Event Horizon и открыть новую черную дыру. Ну или там что-то спроектировать для марсианской миссии. Но это было до встречи с тобой. Аня с тревогой заглянула ей в глаза. — Теперь ты не хочешь? Из-за меня? — Да не, не так, дурочка, — Саша погладила ее по волосам. — Просто раньше для меня была только одна высшая ценность — наука. А теперь есть еще... любовь. Аня приблизилась к Саше, выдохнув ей в губы. — Теперь поняла. Для меня тоже. Поэтому я поеду с тобой. Саша не удержалась и припала к мягким Аниным губам на несколько долгих мгновений. Разомкнув поцелуй и отдышавшись, она тихо сказала. — Знаешь, все эти ребята из "Звездный войн", которые боролись с Империей и хотели быть свободными. Их путь был долгим. Не все сразу. Аня смотрела внимательно и задумчиво. — У них были хотя бы лазерные мечи. Саша вздохнула, запрокинув голову к небу. — Космос манящий и огромный, зовет себя исследовать. Но может и на Земле вскоре кто-то наконец отыщет и возьмет в руки меч свободы. И тогда все, кто захочет, смогут вернуться домой. Аня снова обняла Сашу. Такая теплая, знакомая и родная. — Пойдем есть торт, — сказала она едва слышно. — Да. Кстати. Это... Точно... — Саша вдруг спохватилась. — С совершеннолетием, моя самая яркая звездочка.