Амбивалентность

«Совсем не изменился — такой же неуклюжий и странный, и, кажется, он бесит меня еще сильнее. Он стал выше, а его волосы заметно отрасли. Как же хочется ему врезать! Он просто грязь на подошве — серое пятно, которое необходимо перешагнуть. Я не хочу смотреть на него. Не хочу! Но не могу оторвать глаз. Почему же я так заворожен им? В нем есть что-то, что притягивает и отталкивает одновременно, как два противоположных полюса. Его неуклюжесть вызывает во мне бурю чувств — от ярости до недоумения. Откуда эта странная магия? Может, это его хрупкость, или, наоборот, наглость, что взбадривает и раздражает? Я ловлю себя на мысли, что он стал частью моего мира, хотя я бы хотел этого избежать. Его образ прочно вплетен в мои мысли, но как же трудно признать, что эта неудобная тень вызывает во мне такой острый интерес!»                               *** Поместье семьи Райнхардт сегодня было особенно взволнованно, по случаю возвращения старшего наследника из Штатов, где он провел более трех лет, являясь студентом одной из самых престижных академий мира. С самого утра в просторном особняке раздавались тихие шепоты служащих, охваченных пылкой суетой подготовки к предстоящему торжеству. В воздухе витала особая атмосфера радости и нетерпения. Черный премиальный седан с водителем остановился практически рядом с террасой, на которой собрались родственники и многочисленная прислуга в ожидании любимого сына и молодого господина. Водитель открыл дверь, и Элиас вышел из машины. Юноша заметно возмужал, теперь, когда он вернулся, то выглядел более зрелым и уверенным в себе. Его иссиня-черные волосы были гладко зачесаны и уложены, а ясные голубые глаза сияли и сканировали всех встречающих. Элиас шагнул к террасе, и все взгляды мгновенно устремились на его идеальный облик. Родственники, собравшиеся в ожидании, одаривали его одобрительными улыбками. Мать Эллиса, переполненная эмоциями, сделала шаг, чтобы обнять сына, следом за ней подошел председатель и крепко похлопал сына по плечу.  — Элиас, тебя прямо не узнать, — отец зажал молодого человека в объятиях.  Позади родителей стоял высокий юноша с притягательной внешностью. Его волосы были светлее, чем у Элиаса, а глаза зелеными, как и у их матери. Филипп — средний сын семьи Райнхардт. Он ждал момента, когда сможет наконец подойти к своему старшему брату. — Элиас! — Филипп практически повис на юноше.  Старший брат посмотрел на него, и в их взглядах промелькнула такая же глубокая связь, которая объединяла их с самого детства.  — Я так рад видеть тебя, Филипп, — нежно отозвался Элиас. Фигура, которая до этого оставалась в тени, вскоре подошла к молодому человеку и протянула руку. Юноша среднего роста с большими карими глазами, словно таящими в себе бездну. Он сильно отличался на фоне остальных. Габриэль — самый младший в семье Рейнхардт. Лишенный истинной любви и интереса членов семьи — приемный сын. — С возвращением, — без особого энтузиазма поприветствовал младший. — Не думал здесь тебя увидеть, — несколько дерзко ответил Элиас, — Благодарю.  Габриэль слегка пожал плечами, после стольких лет совместного проживания он был хорошо знаком с нравом старшего. В его голосе не было теплоты, лишь холодное приветствие. Встреча с Элиасом была ожидаемым, но нежеланным событием. — Ты мог бы быть более радостным, — продолжил Элиас, усмехнувшись, слегка шепнув ему на ухо.  — Я просто не вижу смысла, — так же тихо ответил Габриэль, поднимая подбородок, — ты вернулся, а это, само по себе, уже достаточно. Элиас отпрянул, на миг остановившись, чтобы оценить своего младшего брата. Темные глаза Габриэля, которые в детстве вызывали у Элиаса лишь раздражение, сейчас казались пустыми и лишенными блеска, но в его действиях, ощущалась новая, незнакомая ему динамика. — Сколько можно стоять на улице? Давайте скорее пройдем внутрь, — предложила хозяйка, приглашая всех зайти в особняк. Младший брат снова оказался рядом, тень из прошлого, которая будто и не исчезала. Улыбка на его лице была прежней — нескладной и раздражающей. Убранство стола было произведением искусства — прекрасные цветы, изысканная посуда и тонкие лакомства. Кровные братья сидели рядом. Долгожданный приезд старшего сына собрал всю семью, что являлось исключительной редкостью. Филипп уже давно жил в апартаментах в одном из лучших районов города, а Габриэль был воспитанником элитного интерната при которой имелось свое собственное общежитие.  Председатель находился во главе стола.  — Мы все очень скучали по тебе, Элиас, — с теплотой произнес отец. Юноша мягко улыбался своим близким, но при этом чувствовал, как в груди нарастает раздражение, одновременно с тем и некое странное терзание, от которого невозможно было избавиться. Справа от него сидела причина его беспокойства — Габриэль, с растрепанными светлыми волосами, он был подобен подростку, который никогда не вписывался в этот мир. Элиас вспоминал, как когда-то смеялся над его неловкими попытками стать здесь своим, как младший смущался, когда юноша не сдерживал свой сарказм, очередной раз доказывая свое превосходство и истинную принадлежность к семье Райнхардт. Теперь, глядя на него, Элиас понимал, что за этой отторгающей оболочкой скрывается что-то более глубокое. Он не желал признаваться в этом, но, возможно, подсознательно именно из-за этого его так тянуло к нему.  За столом Габриэль не обращал никакого внимания на Элиаса, что нельзя было сказать о Филиппе. Кровный брат задавал множество вопросов юноше, как тот жил, понравилось ли ему Штатах, остались ли там друзья? Каждый вопрос Филиппа, казалось, вызывал у Габриэля лишь закатывание глаз. — Какие у тебя были самые яркие впечатления? — расспрашивал Филипп, искренне увлеченный беседой. — Я познакомился с удивительными людьми, — ответил Элиас, удерживая внимание всех присутствующих на себе. Габриэль, совершено не слушал о чем говорили братья, в этот момент, он угрюмо ковырял вилкой прекрасно приготовленное мясо, аромат которого заполонял весь стол. Элиас замечал, как младший терял весь свой смысл в этой атмосфере — это огорчало и одновременно упивало его. Ему нравилось, что брат тих и неприметен, но при это он хотел чтобы младший смотрел ему в рот. Элиас, впившись взглядом в профиль Габриэля, ощущал, как его переполняет досада. Он совершенно не интересовался им, а значит, придется принудительно заставить брата обратить на себя внимание. Терпение иссякало, и наконец, не выдержав, Элиас заговорил с нескрываемым сарказмом:  — Габриэль, мясо не станет вкуснее от того, что ты его не ешь, — Габриэль, удивленный обращением к нему, дернулся и поднял лицо, его глаза встретились с вглядывающимся в него Элиасом. Элиас чувствовал, как обжигающий взгляд приемного члена семьи проникает в самую душу, вызывая в нем одновременно смятение и удовлетворение. Теперь все внимание Габриэля было приковано к нему. Он так отчаянно этого желал. — Я просто предпочитаю больше овощей, — тихо произнес Габриэль, стараясь скрыть неприязнь. Он знал, что это не то, что хотел услышать Элиас, но манера его общения всегда была излишне колкой, словно острие ножа.  Элиас усмехнулся и откусил кусок аппетитного стейка. — Наверное, поэтому за мое отсутствие ты совсем не вырос. Заказывал на ужин шпинат вместо говядины? — продолжил он, пытаясь разжечь в Габриэле искры гнева, но наткнулся лишь на его мрачное выражение лица.  Габриэль чувствовал, как на него давит эта неприязненная атмосфера, но он не мог позволить себе поддаться провокациям. Вместо этого он потянулся к своей тарелке и начал медленно нарезать мясо.  — Я думал, что ты хорошо устроишься в жизни, но на деле, похоже, ты лишь выживаешь, — добавил Элиас, с едва заметной иронией.  Габриэль поднял взгляд от своей тарелки, встретившись с пронзительным взглядом юноши. В его словах ощущалось нечто большее, чем простая насмешка — язвительность, пропитанная жалостью. Элиас расплылся в укоризненной усмешке, но Габриэль не мог позволить себе дать эмоциям волю.  — У меня все хорошо, Элиас, — тихо ответил он, стараясь держать самообладание, — если ты спрашивал об этом. Я готовлюсь к вступительным экзаменам и выбираю университет.  — Университет? — переспросил Элиас, не скрывая презрения, — разве есть из чего выбирать?  Габриэль заколебался, но быстро пришел в себя.  — Конечно, я выбираю между медицинскими Шарите и Гейдельбергом. Элиас нахмурился, слова Габриэля задели его, он знал, что университет Гейдельберга находился на французской границе, а значит, в таком случае, переезд младшего неизбежен.  — Не слишком ли высокая планка? — Элиас, как обычно, не стеснялся едких вопросов, но избегал открытых конфликтов. Габриэль, уставший от постоянного давления со стороны Элиаса, ухмыльнулся. Он давно привык к притеснению своей личности и старался не реагировать на это. Филипп, сидевший рядом, перевел внимание на себя, пытаясь разрядить атмосферу. — Это прекрасная новость, — вмешался он, — я уверен, что у тебя все получится, — средний брат с нежностью взглянул на младшего.  — Спасибо, Филипп, — Габриэль так же тепло поблагодарил среднего брата.  Наблюдая за ними, Элиас словно вернулся в детство, именно Габриэль когда-то стал камнем преткновения между Элиасом и Филиппом. В отличие от Элиаса, Филипп радушно впустил Габриэля в их семью. Он заботился и всячески помогал новоиспеченному родственничку. Элиас вспоминал, как Филипп постепенно отдалялся от него, уделяя новому члену семьи все больше своего времени. Средний брат стал для Габриэля солнечным лучом в затянутом облаками небе особняка Рейнхардт.  Его далекие воспоминания прервал голос Габриэля: — Могу я ненадолго отойти? — юноша обратится к председателю. — Да, конечно, Габриэль, — ответил мужчина, игнорируя всю неловкостью, созданную старшим сыном.  Юноша, извинившись перед семьей, вышел из-за стола и направился по широкому коридору к выходу, который вел к заднему двору. — Уже уходишь? — Элиас свирепо проводил его взглядом. Разговоры за столом продолжились. Отец посвящал старшего сына в последние новости семейного бизнеса. Речь шла о его скором назначении на новую должность в корпорации.  — Филипп уже помогает мне, в силу своих возможностей, — обнадеживающе похвалил среднего отец, — когда у него есть время между посещением клиник и реабилитации. Слова отца укололи Элиаса. Тема, которую он ненавидел и всячески пытался избегать — слабое здоровье любимого среднего брата. — Отец, ты же знаешь, что Филиппу нельзя волноваться! — Почему ты все решаешь за меня, — возразил средний брат. — Потому что я твой старший брат, — Элиас слегла ужесточил взгляд и дотронулся руки среднего. — Не переживай, Элиас, я не даю Филиппу непосильных заданий, — развеял тревогу отец, — но я ожидаю, что ты будешь готов взять ответственность.  Элиас кивнул, ощущая в словах отца не только поддержку, но и давление. Отлучившись в уборную, юноша несколько раз умыл лицо холодной водой. После продолжительного диалога с отцом о том, что он должен взять ответственность за бизнес, вести дело и быть достойным наследником Райнхардт — юноше хотелось сбежать. Не то чтобы он боялся не оправдать ожиданий, просто груз обязанностей давил на его плечи. В голове крутились мысли о том, что он не хотел быть копией отца, но при этом он почитал традиции семьи и считал их величайшим сокровищем. Элиас слегка намочил волосы, капли, словно прозрачные жемчужины, скользили по его ресницам. Отражение в зеркале вопиюще заявляло об усталости. Юноша поправил галстук-бабочку и вышел. Направляясь обратно в гостиную, Элиас, неожиданно для себя остановился перед открытой дверью холла, ведущего к выходу на территорию позади особняка. Он миновал его и вышел на обширную террасу. Облюбовав взглядом роскошные владения, Элиас заметил Габриэля, неподвижно сидевшего на одной из ступеней каменной лестницы, ведущей к садам поместья. — Решил спрятаться? — насмешливо произнес Элиас, заставив юношу вздрогнуть от неожиданности. — Что за детские игры, Габриэль? — Черт! — юноша обронил зажженный окурок, слегка касаясь его пальцами, — Что ты тут делаешь? — Дверь была открыта, — уголки губ Элиаса потянулись вверх, — Я подумал, что это могут быть воры, но это всего лишь ты, хотя я не вижу особой разницы. Габриэль поднял голову, его глаза сверкнули недовольством. — Забавно, что ты так считаешь, — с притворным равнодушием произнес Габриэль, подбирая окурок у своих ног, — но потратившись на охрану, ты мог бы найти себе лучшее занятие, чем пугать других. — Глупый ребенок, если нанять еще больше, то мы будем просто о них спотыкаться, — довольно резко ответил Элиас. — Тогда о каких ворах идет речь? — О тебе, конечно же, главный вор здесь — ты, — язвительно подвел старший. — Я ничего не крал, — так же ровно ответил Габриэль. — А ты, похоже, до сих пор не понял, что настоящие воры не всегда крадут у всех на глазах, — усмехнулся Элиас, опускаясь рядом на ступеньку, — они берут лишь то, что им действительно нужно и наивно полагают, что их никто не заметил. — Но ты никогда не ловил меня за руку, — прямой ответ Габриэля стер ухмылку с лица Элиаса. На мгновение взгляд старшего брата потемнел, а лицо исказилось. Он молча провел рукой по волосам и медленно повернулся к Габриэлю. — Дай мне закурить. Юноша вынул сигарету и отдал Элиасу, затем зажигалкой поджег ее край, аккуратно прикрывая огонь ладонью. Дым окутал их, наполняя воздух легким ароматом табака. — Откуда ты знаешь, как это делается? — в язвительной манере поинтересовался юноша, поднимая сигарету к губам и наблюдая, как она горит. — За кого ты меня принимаешь? — пожал плечами Габриэль, — И что теперь? Собираешься отчитать меня за вредную привычку? Элиас глубоко затянулся, выпустив дым изо рта, он тихо рассмеялся. — Да, именно так, — ответил он, придерживая фильтр, — или можешь сам покончить с этим, прежде чем я приду в ярость. — Думаю, я опоздал, — рассмеялся Габриэль, — Ты был таким с рождения. — Ты прав, мой дорогой брат, с самого рождения моя жизнь была предопределена, что не скажешь о твоей, — казалось, что взгляд Элиаса ожесточился, — твоя, к несчастью, не очень удачно складывалась. Габриэль поднял руки в знак капитуляции. — Ну да, жизнь мне была определена только для того, чтобы тебя раздражать, — признал он. — Это не шутка, — Элиас спокойно выдыхал дым, — мне кажется, я даже начинаю жалеть, что ты живешь. — Достаточно, — Габриэль начал приподниматься со ступеней, как ощутил крепкую хватку за запястье. — Как обычно, ты пытаешься сбежать, — сказал Элиас, чуть усилив давление, — но куда, Габриэль, куда тебе идти? — Мне надоело тебя слушать, — ответил Габриэль, пытаясь освободиться из-под рук Элиаса. — Не забывай, что я твой старший брат, — напомнил Элиас, не отпуская руку. — Возможно, это причина всех наших проблем, — предположил Габриэль, пытаясь вырваться. — Мой маленький братик продолжает меня огорчать, — саркастически улыбнулся Элиас, в то время как рука Габриэля оставалась крепко захваченной. — Шаритэ или Гейдельберг, — передразнил его старший. — Да у тебя ума не хватит! — рука сжималась сильнее. — Элиас! — закричал Габриэль, чувствуя, как ему становится все труднее двигаться. — Что-то случилось, Габриэль? — голос юноши звучал абсолютно без эмоций, как если бы он просто интересовался новостями из утренней газеты. — Похоже, ты в затруднительном положении? — Элиас, ты сломаешь мне руку! — закричал Габриэль, его голос дрожал от напряжения. — Ну и что? — ответил Элиас равнодушно. — Ты для меня никогда не был чем-то ценным. Элиас неожиданно отпустил его, и Габриэль, охваченный тяжелым дыханием, отшатнулся и рухнул. — В отличие от меня, — процедил Элиас, садясь прямо перед молодым человеком на корточки и, с любопытством, изучая его лицо. — У тебя никогда не было реальной ценности в нашей семье, и это очевидно с первого дня, когда тебя доставили к нам как потерянный багаж, о котором все забыли. Габриэль наблюдал за своим запястьем, на котором пульсировал красный след, оставленный рукой Элиаса. — Похоже, ты собираешься плакать, — ядовито прошептал старший брат, наклоняясь ближе к лицу Габриэля, — или, может быть, ты хочешь попросить прощения за то, что был со мной груб? Юноша посмотрел на Элиаса с презрением, словно хотел сказать что-то резкое. — Прости, Элиас, — выдавил Габриэль сквозь стиснутые зубы. — Так вот оно что, — смеясь, ответил Элиас, — ты, наконец, научился уважать старших? — Ах, — Габриэль вскрикнул, когда Элиас резко схватил его за локоть, заставив встать. — Но ты, наверное, забыл, что у нас есть еще одно маленькое правило, — Элиас с силой потащил Габриэля в дом, — если не хочешь, чтобы я окончательно ее сломал — держи рот на замке. Габриэль чувствовал себя полностью обескураженным и подавленным, когда Элиас приволок его обратно в гостиную. Они вошли как ни в чем не бывало. Семья продолжала трапезничать. За столом царила легкая атмосфера, смех и разговоры между Элиасом, Филиппом и родителями перекрывали тишину, витающую вокруг Габриэля. Запястье ужасно пекло. Глаза Габриэля мелькнули по лицам присутствующих, и он заметил, что никто не обращает на него никакого внимания. Он задумался о том, насколько жалким было его положение в семье. Юноша ощущал себя в плену собственных мыслей, каждая минута, проводимая на этом тщательно организованном ужине, лишь усугубляла его одиночество. Устало опустив голову, Габриэль решил, что, возможно, пришло время завершить этот утомительный визит. — Господин Рейнхардт, — Габриэль никогда не назвал приемного отца — отцом, — Прошу просить меня, но я вынужден попрощаться. Мне нужно успеть в общежитие до закрытия. — О чем ты, Габриэль? Каждый день к тебе возвращается старший брат? — голос Элиаса звучал настолько радушно, будто он напрочь забыл об инциденте на террасе. — Переночуй в гостевой комнате. — Я не могу, — Габриэль заставил себя фальшиво улыбнуться. Элиас прищурился, его добродушие как будто на миг ослабло. — Элиас прав, мы так редко собираемся, почему бы тебе не задержаться подольше? — мать поддержала старшего сына. Невысказанные слова Габриэля застряли в горле. Он глубоко вдохнул и не стал возражать, смиренно поддаваясь воле госпожи Райнхардт. Элиас, наблюдая за происходящим, излучал улыбку, полную ядовитой насмешки, наслаждаясь этой сценой, где приемный брат предавался полной покорности. Ужин подошел к завершению. Первым территорию поместья покинул Филлип — средний брат семьи Райнхардт. Он не мог оставаться в особняке, так как на утро у него было запланировано очередное медицинское обследование. Родители попрощались с ним, а Элиас, с нежностью, поцеловал любимого брата в лоб. Филипп обнял Габриэля, шепнув ему что-то на ухо, что очень не понравилось Элиасу. Габриэль, чуть склонив голову, бросил на Элиаса осторожный взгляд, на который наследник ответил весьма провокационно — с легкой улыбкой, подчеркивающей каждый оттенок их братской любви. Как только брата забрал водитель, родители вернулись в особняк, следом за ними шел Габриэль, на которого неожиданно, почти всем весом, навалился Элиас. Слегка покачнувшись, он попытался удержать равновесие. — Осторожнее, — пробормотал Габриэль, стараясь не привлекать внимания приемных родителей. — Зачем ты это делаешь? — А почему нет? — холодно шепнул Элиас в ответ. Его пальцы сомкнулись чуть ниже плеча Габриэля до такой степени, что тот почувствовал дискомфорт. Габриэль медленно выдохнул, понимая, что спорить сейчас бесполезно. Он чувствовал, как Элиас немного смещает его центр тяжести, заставляя ощущать свою слабость. Его рука крепче сжала плечо. — Милый братец, тебя уже клонит в сон? Позволь проводить тебя в гостевую комнату? Габриэль сглотнул, пытаясь скрыть нервозность. — Не стоит, — тихо произнес младший, стараясь не повышать голос, — я могу пройти самостоятельно.