Цитрусы

Эндрю, словно из ниоткуда, спросил Нила о девушке, и этот вопрос застал его врасплох, как ведро ледяной воды. Ошеломленный, Нил замер, не зная, что ответить. — Нет, — наконец, вымолвил он, всё ещё удивлённый неожиданностью. — У меня нет девушки. Он даже со всей серьезностью ей отказал. Сказано это было твёрдо и без колебаний, но чувствуя, что этого мало, Нил поспешил добавить: — У меня действительно нет девушки! Эндрю молчал, а Нил погрузился в размышления, пытаясь понять, откуда взялась эта идея. Вдруг ему вспомнился случай, когда он передавал подарок одной девушке на третьем этаже, и он нашёл в себе смелость объясниться: — Ты видел нас? Я просто вернул ей подарок. Но Эндрю продолжал молчать, и их поездка в тишине показала, что объяснения Нила не произвели должного впечатления. Велосипед плавно свернул на аллею, приближаясь к ресторану. Нил ещё пытался найти нужные слова, чтобы прояснить ситуацию, но заметил, что Эндрю совсем не заинтересован в разговоре. Когда они добрались до места назначения, Эндрю негромко произнёс: — Слезай. Понимая, что его объяснения были напрасны, Нил следовал за Эндрю, размышляя, почему все пошло не так. Он вспомнил разговор девочек о «стене откровений» и почувствовал, что это может быть связано с их текущей ситуацией. Перед ними простирались ветви высокой магнолии, а во внутреннем дворе ухоженный сад радовал глаз. Дом в европейском стиле 90-х годов выглядел скромно, но уютно после недавнего ремонта. Перед рестораном возвышался валун с забавным названием: «У красотки». Этот частный ресторан был детищем мамы Эндрю, Тильды Миньярд, которая открыла его как хобби. Эндрю приподнял занавеску на двери и вошёл внутрь. Нил, следуя за ним, заметил, что внутри уже сидел посетитель — профессор Лиам Джонсон, пенсионер, который частенько захаживал сюда. Увидев ребят, он весело воскликнул: — Тильда, ваши старший и младший вернулись. Из кухни вышла Тильда с тарелкой засахаренных персиков и, поставив её на стол, улыбнулась Нилу и Эндрю. Нил, не дожидаясь, пока тётя заговорит, поприветствовал профессора Лиама. — Какими красавцами вы выросли. Нил ещё выше стал, но брата пока не догнал, — сказала Тильда, снимая школьный ранец с плеч Нила. — Вон как вырос! Нил с интересом заметил, что Тильда часто подмечает такие детали. — Уже целых сто семьдесят шесть сантиметров! Эндрю, самый высокий человек в комнате, не участвовал в обсуждении роста. Вместо этого он направился в заднюю часть ресторана, в отдельный кабинет, специально обустроенный для них. Тильда принесла блюдо в элегантной упаковке и передала его профессору Джонсону. — Ешьте, пока не остыло, — сказала она. Профессор Лиам с улыбкой восхвалил кулинарные навыки Тильды: — У вас золотые руки. Это любимое блюдо моей жены. Поспешу домой! — До свидания, дедушка Лиам, — учтиво попрощался Нил. Когда ресторан только открылся, Нил и Эндрю учились в начальной школе. Тильда работала только по понедельникам и пятницам, готовя блюда по заказу. Меню не существовало — всё делалось по её усмотрению. Постепенно популярность заведения росла, и, когда очередь ожидания достигла месяца, Тильда начала работать четыре дня в неделю. Нил, несмотря на свою аллергию, находил удобное место здесь, чтобы перекусить. Сегодняшний обед был сытным и вкусным. Нил уселся за стол и начал наслаждаться ароматной едой. Сырные шарики были золотистыми и хрустящими, а куриная ножка в густом соусе просто таяла во рту. Нил с удовольствием откусил один из сырных шариков, восхищённо закатывая глаза. — Это невероятно вкусно! — воскликнул он, продолжая наслаждаться едой. Тильда принесла картофельный суп, и Нил, не теряя времени, попробовал его. Сладкий суп оказался не менее вкусным, чем остальная еда. Эндрю, сидящий напротив, молча наблюдал за восторженными комментариями Нила, который продолжал обсуждать блюда. — Мы могли бы есть это каждую неделю! — не унимался Нил, когда тарелка опустела. Эндрю, подвинув миску супа ближе, произнёс: — Если есть одно и то же постоянно, оно теряет свою привлекательность. Истинная ценность заключается в редких удовольствиях. Нил задумался, затем ответил уверенно: — Но если что-то тебе действительно нравится, оно никогда не надоест. Эндрю приподнял брови, но не стал спорить, продолжая есть в тишине. Тильда вернулась к столу и, освежив взгляд, спросила: — Повеселились на линейке? Как выступил Эндрю? Не забыл слова? Нил, который активно уплетал еду, вдруг замер с набитым ртом, как хомячок. — Боже, неужели забыл? — Нет, — ответил Эндрю, зачерпнув суп и произнося с невозмутимым видом. — Просто кое-что произошло. Куриная ножка внезапно перестала быть такой вкусной для Нила. Он чувствовал, что Эндрю собирается рассказать что-то, что может изменить их разговор. — Что случилось? — полюбопытствовала Тильда. Эндрю бросил на Нила короткий взгляд. — Нил забыл бейджик и его отчитали. А ещё он чуть не опоздал. Тильда с удивлением посмотрела на Нила: — Бейджик? Ой, это моя вина. Я сняла ваши бейджики, пока стирала, и случайно оставила их в твоей комнате, Эндрю. Как я могла забыть? Она заметила бейджик на Ниле и удивлённо воскликнула: — Откуда он у тебя? — Эндрю дал, — потупившись, пробормотал Нил. Официант позвал Тильду, и она поспешила к нему. Нил вздохнул с облегчением, взглянув на Эндрю, который не выдал его. — Прости, что сорвал твоё выступление. Я больше не буду есть что попало, — сказал Нил. Эндрю закончил свой суп, и его настроение немного улучшилось. Но когда он услышал такое извинение, его лицо снова стало холодным. — А про лекарства ты не забыл? — неожиданно спросил Эндрю. Нил замер от удивления. — Они закончились, — тихо оправдался он. — Я взял новую упаковку, но не успел её открыть. Пришлось оставить в классе. Я не думал, что начнётся приступ… — А что, если бы меня рядом не оказалось? — прямо спросил Эндрю. Нил замер. Без Эндрю ему действительно грозила настоящая опасность при такой дозе аллергена. Он не смог ответить. — Я не всегда буду рядом, — холодно сказал Эндрю. — Почему? — Нил поднял на него глаза, и на его лице отразился страх. Слова Эндрю испугали его больше, чем тяжёлые симптомы аллергии. Он не мог представить, что однажды Эндрю не окажется рядом. — Я всегда буду носить лекарства. Такого больше не повторится, — потупив глаза, ответил Нил. — Я не забуду. Эндрю, вспомнив сегодняшний день, чувствовал, что не может сдержать свои эмоции. Он решил прекратить разговор и сказал: — Ешь. Нил, зная, что Эндрю так сказал, чтобы успокоить его, облегчённо кивнул и снова взялся за еду. После обеда они убрали со стола и расстелили два свернутых коврика татами у стены, чтобы немного вздремнуть. Нил, устроившись на подушке, с любопытством спросил: — А сложно учиться в третьем классе старшей школы? Я слышал, у вас чернила в ручке кончаются раз в три дня, — Нил устроился на подушке и с любопытством посмотрел на Эндрю. Эндрю взял с полки журнал «National Geographic» и начал его листать. Он ответил: — Я только начал учёбу, так что трудно сказать. Это было правдой. К тому же, Эндрю был таким умным и способным, что ему наверняка всё давалось легко. Нил взглянул на потолок и подумал, как трудно ему сейчас с домашней работой. Старшая школа казалась ему настоящим кошмаром, и он жалел, что ещё не начал её. Даже астма и аллергия не смогли его победить, но домашняя работа могла бы стать серьёзной проблемой. Увидев, что Нил бестолково разглядывает потолок, Эндрю отложил журнал и сказал: — Спи давай. Нил коротко вздохнул и закрыл глаза. Комната наполнилась тишиной, а Эндрю, прислушиваясь к спокойному дыханию Нила, немного повысил температуру кондиционера и улёгся рядом, укрывшись лёгким одеялом. С опущенными веками Нил выглядел очень спокойным, словно вся его энергия сосредоточена в больших глазах, которые закрылись, делая его более хрупким и бледным. Эндрю невольно вспомнил, как Нил выглядел утром, когда мучился от приступа аллергии. Нил был тогда таким же умиротворённым, как и сейчас, только совсем крошечным. Это было первое осознание настоящей опасности для шестилетнего Эндрю. Чувства и эмоции остаются в памяти, и человек может к ним вернуться в любой момент. Многие взрослые считают, что дети быстро взрослеют, особенно когда не видят их некоторое время. Потом, при встрече, они удивляются, как сильно ребенок изменился. Нил рос вместе с Эндрю, и они проводили каждый день вместе. Однако у Эндрю иногда возникало похожее чувство. И вот теперь спокойный вид Нила напомнил Эндрю, как он выглядел, когда впервые попал в больницу из-за приступа аллергии. Он был таким же умиротворённым, как и сейчас, только маленьким. В ту ночь шестилетний Эндрю впервые понял, что такое настоящая опасность. — Эндрю, — вдруг открыл глаза Нил и перевернулся на бок. Они оказались лицом к лицу, и Эндрю немного растерялся. Так близко. Прежде чем Эндрю успел упрекнуть Нила за то, что тот не спит, Нил с невинным тоном спросил: — А как прошел мой первый приступ аллергии? Не помнишь?

***

Конечно, он помнил. С приездом Нила хлынул дождь. Это прочно отпечаталось в сознании. В ту ночь именно он открыл дверь, и капли дождя, подхваченные порывом ветра, намочили ему волосы. Отец держал на руках ребенка, завернутого в пальто. Войдя в дом, он опустился на колени и обнял сына. Эндрю с сомнением отодвинул край пальто: — Кто это? Из свертка ткани выглядывала пара глаз — ясных, почти как прозрачные шарики. — Это твой младший брат. В шесть лет Эндрю обзавелся младшим братом всего за одну ночь. Нежный и красивый, с каштановыми кудряшками на голове, малыш напоминал ангелочка из книги сказок. И говорил он лишь по-французски своим звонким детским голоском. Полная противоположность Эндрю, который с детства не отличался живым нравом — не разводил суету и не разбрасывался попусту словами. Родственники вечно сетовали, что у него плохой характер и надо бы его исправить, но Тильда заступалась за сына, отвечая, что характером он пошел в ее отца, и разрешала Эндрю оставаться самим собой. Он был умен не по годам и развивался гораздо быстрее сверстников. Но даже со всей своей серьезностью он оказался не готов к встрече с этим странным ребенком, укравшим частичку любви и заботы его родителей. Поначалу Нил не нравился Эндрю, но и ненависти к нему он не испытывал. Почти все время он просто молча наблюдал. Странно, у него кудрявые ресницы. Почему этому малышу так трудно говорить? Кажется, он глуповат. Я тоже был таким идиотом в детстве? Но Нил родился прелестным ребенком, а потому родственники рассыпались в похвалах всякий раз, как видели его. И эти комплименты пошатнули мнение о мальчике в сердце Эндрю. Нил оказался милее, чем померанский шпиц, о котором Эндрю всегда мечтал. На третий день после приезда Нила внезапно разразился таким горестным плачем, что никто не мог его успокоить — ему хотелось домой, к своим маме и папе. — Не реви, — Эндрю подошел к нему, и Нил попросился на ручки. Но Эндрю не мог его принять, а потому Нил лишь цеплялся за его талию, прилипнув, как банный лист. — Голова раскалывается от твоего плача, — Эндрю обречённо вздохнул и сказал Тильде:— Мам, давайте отправим его домой к родителям. Тильда лишь взглянула на него, желая что-то сказать, но не смогла вымолвить ни слова. Наконец она взяла Нила на руки и ушла наверх, оставив в гостиной Эндрю с отцом. — Эндрю, — серьезно начал его отец, притянув к себе. — У твоего младшего брата больше нет ни мамы, ни папы. Эндрю нахмурился. Он ничего не ответил, лишь задумался, что бы это могло значить. Отец не томил его в неведении. — Его родителей не стало, и ему некуда возвращаться. Он понимал, что крылось за этим «не стало». Эндрю помрачнел ещё больше. Он взглянул наверх, куда только что ушли мать с Нилом, а потом снова перевёл глаза на отца. — Он когда-нибудь уедет? — Нет, теперь он будет жить с нами, — покачал головой его отец. Взрослые на подсознательном уровне думают, что дети ничего не понимают. Но на самом деле отзывчивое сердце ребёнка больше, чем у любого взрослого. Ребёнок легко может укрыть зонтом собаку, пока идёт домой. И Эндрю был таким же, хоть и не питал особой слабости к детям. Вернувшись к себе в комнату, он сел на маленький диванчик и обнял подушку. В голове крутились слова отца. Нил такой славный ребёнок, но всё же он потерял родителей. Эта мысль запала ему в сердце, и чем дальше он думал об этом, тем более жалким казался ему Нил. Какой бы милой ни была дворняжка, она так и останется бездомной. Собаке некуда податься во время дождя, она лишь может дрожать в закоулках от холода и голода. Вдруг дверь в спальню со скрипом отворилась, и Эндрю вынырнул из мыслей о бродячих собаках. В проеме стояла крошечная фигурка Нила, который робко, одним глазком заглядывал в комнату. Он выглядел очень печальным и то и дело икал. Эндрю взглянул на него и прохладно спросил: — Чего прячешься? Но малыш не двигался, и сердце Эндрю смягчилось. Он махнул рукой, подзывая Нила к себе. И только тогда Нил медленно поплелся к нему на заплетающихся ногах. Вот-вот упадет, испугался Эндрю. Наконец малыш добрался до Эндрю, его большие глаза опухли от слез, а все лицо покраснело — словом, он напоминал переспевший персик. Нил просто смотрел на него, не шевелясь. Эндрю вновь вспомнил слова отца и подвинулся, позволив мальчику устроиться на диване рядом. Уже несколько дней лил дождь. Он начался, когда приехал Нил. Эндрю спросил Нила, зачем он пришел к нему в комнату, и вдруг за окном блеснула молния. Прежде чем Нил ответил, прогремел гром, и мальчик вцепился в Эндрю, дрожа всем телом. Эндрю тоже испугался раската, но Нил испугался куда сильнее. Он трясся от страха, а из глаз вновь брызнули слезы. Больше всего Эндрю боялся его плача. Хотелось встать и попросить маму, чтобы та отвела Нила обратно в его комнату, но мальчик отказывался его отпускать и упрямо прижимался к его телу. Эндрю ничего не оставалось, кроме как притвориться хорошим братом и попытаться его успокоить. Но говорить он не любил, а потому просто прикрыл ему уши рукой и легонько похлопал по спине. Гроза все не прекращалась. Стоило Нилу немного успокоиться, как вновь гремел раскат грома, и все усилия Эндрю сходили на нет. Он искал, чем успокоить бедняжку. После недолгих размышлений, Эндрю вытащил большую коробку печенья мадлен с шоколадной начинкой, которое привез отец из-за границы. Эндрю пока не собирался его открывать, но раз уж такой случай... Везунчик. Эндрю закрывал Нилу уши и угощал его сладостями, и ребенок почти не боялся. Ел он очень мило: держал печеньку двумя руками и уплетал кусочек за кусочком. От внезапного раската грома Нил подпрыгнул, выронив лакомство. Однако тут же поднял и продолжил есть, а по лицу его скатывались слёзы. Как в такого малютку столько помещается? — Эндрю взглянул на опустевшую коробку. На дне осталась всего одна печенька, и он взял ее и откусил немного — на языке стало сладко от шоколадной начинки. Нил потянулся к нему ручкой, показывая, что хочет еще. Эндрю оставалось лишь отдать свое печенье. — Последняя, и хватит. Нил умял последний кусочек, испачкав весь рот в шоколаде. Эндрю заметил, что он измазался, и вытер ему губы салфеткой. Прямо как настоящий старший брат. Эндрю испытывал смешанные чувства по поводу роли, которую ему навязали. С одной стороны — это новые хлопоты, а с другой — радость и даже гордость, словно все вокруг восхищались, как он вырос. Нил наотрез отказался ночевать в своей комнате — он плакал и брыкался, просился спать вместе с Эндрю. И Тильда принесла его обратно в комнату сына. Забравшись под одеяло, Нил тут же перестал лить слезы и забылся спокойным сладким сном рядом с рукой Эндрю. Как маленькая западная кукла, он похлопал большими глазами, блестящими от слез, и пожелал спокойной ночи по-английски. Только потому, что Эндрю прикрывал ему уши и угощал сладостями, Нил, словно маленький цыпленок, проникся доверием к ребенку, который был старше всего на три года. Когда Тильда ушла, Эндрю повернулся на бок и посмотрел на Нила, прикрывшего глаза. Вдруг он подумал, что иметь младшего брата не так уж и плохо. Даже если он слегка навязчивый и бегает за ним хвостиком, все равно не плохо. Он мог бы водить его в прибрежный парк, чтобы пускать змеев и любоваться камышами. Или ходить с ним на олимпиадные занятия по математике, хотя малыш, наверно, не поймет там ни слова. Разум Эндрю заполнили сцены с Нилом. Дети всегда любознательны, но Эндрю не такой. С юных лет он во всем полагался на логику. Но когда он почувствовал, что стал старшим братом, впервые в жизни его охватило странное желание неизведанного. Однако той же ночью Эндрю впервые осознал еще одно: быть старшим братом отнюдь не так просто. Проснулся он посреди ночи от хрипов Нила. Его маленькие ладони крепко сжимали руку Эндрю, он хватал воздух ртом, не в силах отдышаться. Эндрю охватил ужас. Он рванул с постели и забарабанил в дверь родительской спальни. Сирена скорой помощи разрезала тишину ночи, пугая сильнее любой молнии. Она звенела в ушах Эндрю до самого утра. Он не остался дома и последовал за взрослыми. Отец нес Нила на руках, и мальчик казался таким крохой — глаза закрыты, губы утратили нежный розовый цвет. В отделении скорой помощи царила суматоха. Воспоминания Эндрю напоминали разрозненные кадры черно-белого фильма, а сердцебиение и болезненные попытки Нила набрать воздуха стали фоновой музыкой. Наконец к ним вышел доктор и сказал, что состояние пациента стабилизировалось. Плачущая мать вскочила на ноги, отец достал сигарету. Только тогда сердце Эндрю начало понемногу успокаиваться. — Результаты первичных анализов указывают на аллергическую реакцию. Мы взяли пробы на аллергены и обнаружили у ребенка острую непереносимость пшеницы. В легкой форме она проявляется как пищевое расстройство и сыпь. Но может возникнуть и тяжелая реакция, как сегодняшний приступ астмы. Ему нельзя продукты, содержащие пшеницу. Как вы, родители, за этим не уследили? Тильда все плакала, не произнеся ни слова. Со дня приезда Нила он не ел ничего, приготовленного из пшеницы — только овощи, фрукты и рисовую кашу. Его родители внезапно ушли из жизни, поэтому Тильда и Дэвид ничего не знали о состоянии здоровья Нила. — В следующий раз мы будем осмотрительнее, — хрипло ответил отец. — Ребенку всего три года, с такой серьезной аллергией шутки плохи, — продолжил доктор. — Он ел сегодня что-нибудь, что ему нельзя? — Вроде не должен был, — задумалась Тильда. Но у нее не получилось вспомнить, давала ли она Нилу что-нибудь с пшеницей. В голове Эндрю щелкнуло. Внезапно он понял. Он и был тем самым ужасным преступником и чуть не прикончил младшего брата, который так сильно на него полагался. Любимое печенье, которым он накормил Нила, чтобы успокоить, оказалось ядом. — Он... съел печенье. Это я ему дал, — никогда прежде Эндрю так не переживал и все же честно признался в содеянном, хоть и не хотел столь ужасных последствий. — Такое часто бывает, — вздохнул доктор. — Они всего лишь дети. Как с золотой рыбкой — перекормишь, и на следующий день она умрет. Но ребенок же не хотел этого. Сравнение нисколько не уменьшило вины Эндрю. Наоборот, лишь усилило. — Реакция у Нила сильная, должно быть, он много печенья съел. Наверное, ты очень любишь брата, раз столько сладостей ему дал, — успокоил его доктор. — Больше так не делай. Терзаемый раскаянием и тревогой, Эндрю впервые понял, что любовь также может нанести вред. Он думал, что просто спас от грозы бездомную собаку, прикрыв её зонтом. А на деле он перекормил по неосторожности рыбку. Его переполняла радость, но в итоге он обнаружил, что золотая рыбка безжизненно всплыла. Родители ни в чём его не винили и, как и доктор, утешали, заверяя, что уже всё хорошо. Но с того дня Эндрю намеренно отдалился от младшего брата и запретил себе к нему приближаться. Возможно, потому что он так и не отпустил ужас и тревогу той ночи. Или он просто научился сдержанности, причём раньше, чем многие взрослые. С возрастом его не покидало чувство, будто между ним и остальным миром возведён барьер. Он лишь цеплялся за те немногие нити, что связывали его с нужными людьми, и всё вокруг окрасилось серым. И только Нил оказался случайностью в его распланированной жизни. Некоторые считали, что судьба связала их братскими узами в предыдущих воплощениях. Ворвавшись внезапным дождём, он стал особой нитью на руках Эндрю. Красной и очень тонкой, дунешь — порвётся. Но всё же эта нить никогда Эндрю не принадлежала, а потому он держал её крепко, но осторожно, всеми силами стараясь сберечь. И он выбрал самый банальный, но надёжный способ.