Брошенный

      Спустя десять лет Леви, которого воспитывал Кенни, вернулся в квартиру после очередного мордобоя в любительском боксерском клубе. Квартира была не совсем уютной, потому что жил парень здесь в основном один. А дядя всегда не ночевал дома, с тех пор, как младшему Аккерману стукнуло шестнадцать. Именно в этом возрасте Леви получил свой первый заработок за то, что отправил в нокаут своего противника на ринге. В тот день Кенни хмыкнул, сложив руки на груди. «Теперь ты можешь вполне содержать и защитить себя», сказал он, прошел в прихожую, взял свою любимую шляпу и ушел. Появился он только через месяц. Где он был в это время, Леви не знал. Старший даже на звонки не отвечал. Вернувшись, дядя осматривал чистое и уютное жилье, присвистывал говорил: «Смотрю, ты хорошо обустроился здесь». Племянник даже предлагал выпить чаю, что совсем не похоже на его мать. И откуда он этому научился за месяц отсутствия, удивлялся старший Аккерман. Славный малый, никогда не пропадет. Кенни не желал ему плохого, поэтому не вмешивал в свои грязные дела и не связывал с мафией, хотя один глава мафиозной организации уже был наслышан о младшем Аккермане. Хватает и того, что сам Кенни там крутится и вертится, не в силах уйти, да и жизнь Кушель не лучше. А Леви создан для другого.       И этот самый юноша включил свет в гостиной и слегка испугался, не ожидав увидеть дядю, сидящего на новом сером диване. На голове у него водружена все та же широкополая шляпа. Сигареты не было ни между пальцами, ни в зубах, поэтому в квартире не пахло табачным дымом. Окна не были зашторены, и виден был соседний дом.       — Подойди ближе, Леви, — хриплым голосом произнес Кенни. Племянник молча повиновался. — Ты уже стал достаточно взрослым, чтобы сделать свой выбор по жизни. Прочитай. — Он протянул младшему свернутый лист бумаги.       — Что это? — спросил Леви.       — Там, — дядя кивнул на бумагу в руках племянника. — Все написано. Вздохнув, Леви развернул лист и в первую очередь обратил внимание на то, что корявый почерк принадлежал его матери. Его пальцы слегка затряслись от странного волнения. В комнате царила полная тишина: Кенни не двигался, и будто весь мир замер на некоторое время. Одно бросилось в глаза: «Я ухожу медленно и мучительно. Кажется, долго не протяну. Леви, сынок, пожалуйста, вернись ко мне. Помоги своей непутевой матери уйти на тот свет спокойно. Я всегда тебя любила. Прости меня. Если не сможешь…» Боксер небрежно сжал бумагу, даже не дочитав дальше это проклятое письмо. Дядя лишь хмыкнул, но молчал, ждал ответа. Тишина продлилась и уже начала давить на него. Не выдержав долгой паузы, он нарушил ее:       — В любом случае, вне зависимости от твоего решения, я ухожу.       — Куда? — встрепенулся племянник, будто его разбудили посреди ночи.       — По делам. Не ищи меня, — Кенни уже поднялся на ноги и направился к выходу, проходя мимо юноши.- Ты скажешь свой ответ?       Ответом послужило молчаливое мотание темноволосой головы в разные стороны. Его можно было понять. Но тут ничего не поделаешь. Рядом с Кенни оставаться юнцу стало слишком опасно. Ему же не все расскажешь. Когда у него появится человек, за которого он будет нести ответственность, он обязательно поймет своего дядю и мать, которые никогда не желали ему зла. Тихо закрыв дверь, бандит покинул квартиру, и кажется, он уже не вернется.       Кенни бросил его.       Его снова бросили. Сжав жалкий лист с жалким письмом от матери, Леви пытался не плакать. Однако слезы разрешения у него не спрашивали и уже вовсю катились по щекам, отчего ссадина на ней щиплет. Эта неприятная боль не сравнится с той, что пульсирует у него в груди.       Мать зовет Леви.       Несмотря на то, что она отдала его Кенни десять лет назад, чтобы почувствовать себя кому-то нужным, Леви твердо решил, что вернется к ней. К чему бы это его не приведет. Заранее ведь ничего не предугадаешь. Слезы высохли. Парень пошел в свою комнату и не раздевшись, упал на нерасправленную постель. Если вспомнить, как последний раз мать взглянула на него, сразу пропадает желание возвращаться к ней, в ту грязь, где она обитала, и возможно, ничего не изменилось. Но в этой пустой квартире оставаться совсем не хотелось.       Проснувшись утром в спортивной одежде, которую он не снял, Леви потянулся всем телом и потер глаза, вокруг которых скопились сухие комочки. Точно, он же плакал вчера. Возможно, слезы текли и во сне. Но сна он не помнил. Чутье подсказывало, что нужно ехать в родной город. Здесь его уже ничто не держало. Собрав все необходимые вещи, юноша покинул квартиру. С продажей жилья займусь позже, отстраненно размышлял он, направляясь в сторону кассы, где продавались билеты на поезд.