За плющовой занавесочкой

Было тихо. Только ветер негромко посвистывал где-то в ветвях деревьев, да чириканье птиц сливалось в приятную мелодию с журчанием Винмы. От молодых листьев пахло чем-то приятным, чуть-чуть сладковатым. Закончив свою вдохновенную речь, Даонэ замедлил шаг, прикрыл глаза и слегка запрокинул голову наверх, наслаждаясь весенними звуками и запахами. — Эта кровавая весна так прекрасна в своей мрачной ауре, как ещё ни одна весна ни в одной в моей жизни. Невероятно.— вздохнул он, складывая руки за головой и умиротворённо созерцая ясное дневное небо своими чёрными как смоль зрачками. Облака плыли так медленно, что казалось, будто они стоят на одном месте. — γЫкэ-хэб, я обязан признаться кое в чём, пока ничего не случилось, — тихо сказал Титта. — В чём же? — поинтересовался, не меняя позы, охотник. — Ты такой прекрасный оратор. Даонэ созранял совершенно спокойное выражение лица, но Титте показалось, что он улыбнулся. Вереск под ногами почти бесшумно шуршал, создавая ещё большее ощущение покоя. Внезапно с ближайшей кроны стремительно слетел Хми и вогнал γЫкэ примерно в диафрагму длинный металлический шест, пригвоздив Даонэ к корням какого-то дерева. γЫкэ конвульсивно откашлял кровь и не то с презрением, не то со смирением взглянул на Сигинлониу исподлобья. Убийца не менял позы и продолжал сидеть перед Даонэ на корточках, держа шест. Согнувшийся в три погибели охотник с трудом поднял голову. Кровь стекала с уголков его рта тонкой ярко-алой струйкой. Рубашка около раны окрасились в тот же оттенок. — Чего ты хотел этим добиться? — хриплым голосом спросил γЫкэ. — Твоей смерти! — Хми резко встал, выдернув из диофрагмы охотника не замеченный наблюдателями прежде меч Сигинлониу. Шест остался в ране, но от того, что одно из находящихся там орудий вынули, кровь пошла сильнее и обагрила рубашку вплоть до нижней окоёмки. — Я не хочу, чтобы ты страдал от этой "второй жизни", — добавил убийца тише, чуть ли не со слезами на глазах, опускаясь обратно, но уже на колени. — Твоё бытие в этом полуматериальном обличии — просто сплошные мучения, γЫкэ. Заговор, который наложен на тебя — то же, что вечная пытка. Ты вынужден постоянно чувствовать боль просто чтобы существовать. Даонэ поднял правую руку, ту, на коей была рана от меча нинаниŋ. Хми нагнулся, так чтобы охотник мог дотянуться до его макушки. γЫкэ положил ладонь на голову Сигинлониу и мягко посмотрел на него всеми тремя своими глазами. Начиная с когтей, кожа Даонэ начала принимать серебристый оттенок, а когда приняла его вся, тело саних рассеялось в дуновении северного ветра лёгкими серебристыми искрами. На окровавленной траве остались лежать его одеяния, а в один из корней дерева остался воткнут острый металлический шест, измаранный той же кровью. Звякнул и остался в траве в очередной раз оставленный хозяином меч нинаниŋ. Такой алый оттенок остался и на макушке Хми. — Так умирают виргу, — шепнула Ниминху на ухо Ваца. — Я видела смерть Ао. Аланих отвела взгляд и через какое-то время не громче ответила: — Ни один из виргу не сравнится с ним. Сигинлониу встал наконец с травы, повернулся к соратницам и подал меч Ваца со словами: — Ваца, молю, возьми Сигинлониу и убей им меня. Аланих колебалась. Хми взял её руку и вложил ей в ладонь меч. — Убей. Ваца обеими руками схватилась за рукоять, как за ветку над обрывом, пару секунд поколебалась и со всей силы вонзила лезвие в пояс соратника. Сигинлониу в блаженстве улыбнулся и рассеялся в воздухе тёмно-бардовым дымком. Ниминху пару секунд постояла в ступоре, а после присела на землю, пошарила в траве когтями и аккуратно вынула из неё меч нинаниŋ. — Баорвэ тири имм — нэхтирвэ оинйы эо, — задумчиво протянула маимна, глядя в лезвие. — Мы нарушили правило: мы оставили всё, что у нас было. — Вот и ещё одного хозяина потеряло это лезвие, — продолжила Ваца. — Титта! Вор подошёл к ней. Аланих взяла у Ниминху меч нинаниŋ и протянула оба меча саних: — Забери это. Им они пока что больше не потребуются. — Только скажи сначала, что это была за неразбериха с лучами? — попросил Титта. — А, да. Это Ниминху. Она умеет такое устраивать, её Даонэ попросил. Титу взял мечи. Ваца показала ему мизинец правой руки и сказала: — Отсеки. — Которым мечом? — Даонэ. Труп потом съешьте. Вор осторожно взял лезвие и выполнил просьбу аланих. Из ранки завился дымок непонятного золотисто-рыжего оттенка, глаза Ваца потухли, и труп упал к ногам саних.