судьба, peach-coffee pie

Плохо скрытый восторг в горящих от счастья глазах. Запотели ладони, пробегают мурашки. «Вау.. он даже не такой старый» Участившиеся дыхание попадает в ритм бешено стучащего сердца. Стайлз цепенеет. Он его помнит. Несмотря на все другие галактики, он предельно ясно чувствует, что где-то они уже были единым целым. Сердце пропускает кульбит. Дыхание перехватывает не метафорически, а буквально. Омега вспоминает, как сделать вдох и тут же в легкие прорывается дикая смесь любимых запахов: горечь шоколада, кофейная база, нотки древесины. «Я уже люблю этот запах» Однако сказка быстро проходит, ведь кроме природного аромата альфа провонял чем-то среднем между окурком и самогоном. Класс, всегда бесили курящие люди. Наверное поцеловать его — всё равно, что облизать пепельницу. Весь ужин, будто на иголках. Почему на столе так много вилок? Тонкая игра. Как бы не сказать лишнего. Убивало одно — чужая сухая незаинтересованность. Стилински предполагал, что общих тем у них будет мало, но такое нежелание поговорить с новым знакомым вводило в тихую ярость. Было жалко себя. Ведь объяснение поведения альфы было четко видно на его безымянном пальце. Как же глупо и наивно. Смысл ему было ждать? Наверняка у него уже семья, дети.. которые возможно скоро пойдут в школу. К чему ему ещё один ребенок в лице новоявленного истинного? Признание Дерека сначала успокоило Стайлза, но потом осознание, что лучше бы омега и дальше оставался в неведении, накрыло с головой. От безысходности хотелось зарыдать. Хотя не стоило строить пустых ожиданий. В этой жизни ему точно никто ничего не должен. В этой жизни ему пока ничего и никто не принадлежит. Если всё начиналось романтично и красиво, бесполезно и глупо считать, что так будет продолжаться всегда. Стайлз чувствовал себя подавленно. Он знал, что его эмоции неправильны, но он обижался. Сразу захотелось бесповоротно забыть альфу напротив. Ведь он ни в чём не виноват. Горячая слеза медленно стекла с покрасневшего лица. И треснули розовые очки от ещё не оформившийся, фантомной мечты, что видимо уже не сбудется никогда. Вряд ли альфа захочет зайти на бис. Если шанс и был, то наверное один из ста. Да и тот выпал не на него, а на другую.

***

Настойчивое жужжание телефона. Этот звонок, как будильник в шесть утра. Дерек помнил, что лег в четыре десять, в пять сорок заснул. В неубранной гостиной, под ноги поставив стеклянный журнальный столик. Кое-как приютившись на коротком для сна диване, в уличной одежде, влажной от предрассветной росы, подложив под голову пальто вместо подушки. Помимо телефона гудело ещё и всё тело. Болело так, будто его ночью случайно переехал трактор. Что было странным, ведь от похмелья обычно страдала только его обстоятельная голова. В которую попутно начинали закрадываться недобрые мысли о том, что вчера Дерек всё же нарвался на кого-то, кто знатно его отпинал. Ведь вряд ли виной всему была неудобная поза для сна. По ощущениям, его левое ребро находилось где-то в третьем измерении, а желудок был выбит из своего законного местоположения примерно на уровень почек. Но он прекрасно помнил прошедшую ночь: он начал в баре за углом, после закрытия перешел в клуб на соседней улице, дома догнался оставшимся в холодильнике коньяком. А потом на боковую. Происшествий не было. На автоответчике опять беснуется голос Питера. «Есть дело, перезвони» — Не угадал, мне нет дела до твоей херни. В этот раз старший Хейл опустился до грязного шантажа. Что в принципе было бессмысленно, ведь Дерек ему всё равно не перезвонит. Опустив ноги на пушистый пастельный ковролин, служивший очередным болезненным воспоминанием, он стянул через голову мятую футболку и глянул на мириаду синяков, которые в районе груди заканчивались космосом гематомы. Интересное расположение. Пальцем аккуратно проведя по поврежденной кожи, он начал отгонять навязчивые мысли, полезшие в голову. Ведь если это не его синяки, то кого… Ответ был на поверхности. Дерек сам себе обещал без крайней необходимости не контактировать с этим омегой. Чтобы не травмировать ещё сильнее его и себя. Но ведь это не синяк от падания. Кто-то намеренно бил в малодоступные места. Это насилие. Физическое. Для жизни оно опаснее, чем психологическое.

***

— Всё-таки суицид — это тупость, — преодолев последние ступеньки, Стайлз наискось прыгнул с бордюра, приземлившись на пожелтевший от опавших осенних листьев школьный газон, — Ни один психически здоровый человек не будет себя убивать. — А если тебя жгут живьем, а потом дают пистолет? — Скотт шел, одновременно пытаясь запихнуть свое сочинение по Шекспиру подальше, в глубь школьной спортивной сумки. — Тут уже оправданная ситуация. — Я застрелю палачей с факелами. Маккол тормозит, скептично и осуждающе скользя взглядом по омеге, начинающему шаркать по засыхающей листе, цвета спелой оранжевой хеллоуинской тыквы. — Ты знал, что у тебя самоконтроля меньше, чем у пятилетнего ребенка? — скорей как вердикт, чем вопрос, беззлобно отчеканивает альфа. — Всё же я думаю, что торопить неизбежное, ну, в данном случае смерть — это всё равно, что утопиться в грязной луже прямо перед началом Великого Потопа. — Бессмысленно? — Да не, скорее просто глупо. Оторвав взгляд от земли, Стайлз замечает периферическим зрением, что Скотт уже не слушает и что его взор устремлен в другую сторону. Оттряхнувший, омега обошел друга и глянул вперёд. — Это что ещё за черный ловелас? Перед зданием школы, на глазах десятков зевак, прислонившись к капоту классной тачки и нацепив на себя выражение лица крутого парня, стоял никто иной, как тот, чье имя Стилински неделю активно забывал. Старался забывать. Только ему постоянно мешали то аромат свежесваренного кофе, то фильм про адвоката дьявола, то сон с присутствием ухмыляющегося, но равнодушного альфы, или очередная мигрень, вызванная чужим похмельем. Дерек, заметив замершего омегу, приветливо отсалютовал ему рукой и лучезарно улыбнулся. Под таким дружелюбным напором вся встраиваемая оборона Стайлза катастрофически быстро рухнула. Что за второсортный роман, где шикарный альфа появляется перед школой омеги, после чего все ученики начинают обращать внимание на раньше ничем не примечательную серую мышку? Радостная взбудораженность от неожиданности появления объекта симпатии быстро переросло в раздражение. — Ты его знаешь? — Маккол всё ещё тупо втыкал куда-то перед собой. — Да ну, это чё, тот самый Дерек? Кинув злой взгляд на альфу, Стайлз направился к машине. Нужно его отсюда выпроводить. «Откуда он вообще узнал, где я учусь?» — Привет. — Солнцезащитные очки тебя спасают от беспощадного пекла октябрьского солнца? Если ты хотел скрыть от меня отходняк, то я твой сушняк ещё утром ощутил в полной мере. Довольная улыбка сползала с чужого лица с каждым словом. — Чем от тебя пахнет? Настала очередь Стайлза меняться в лице. Возмущение дошло до предела, когда омега понял, что на самом деле имел ввиду Хейл. Стилински почувствовал, что залился краской в цвет осеннего листа. — Мы с другом за одной партой на последнем уроке сидели, но какая вообще разница? Что-то случилось? Почему ты приехал? Дерек не реагировал на грубость омеги. Неосознанно для себя он почувствовал ярость из-за чужого запаха, который при попадании на истинную пару, всегда раскрывался. Альфа чувствовал, что от парня, стоящего позади Стайлза, пахло хвоей. На омеге же запах становился сильнее, приобретал металлические ноты и отдавал горечью жимолости. Белая футболка, очередная клетчатая синяя рубашка, серые джинсы, рваные спортивные кеды и короткие взъерошенные волосы. Этот омега точно не от мира сего. Взглянув на проходящих мимо школьниц, Дерек даже сравнить их не мог. Нет, он обещал себе. Никаких подобных мыслей. Травить на корню. — Алёёё? Космос вызывает. Приём. Друг Стилински подошёл ближе, приветливо улыбнулся, представился Скоттом и, махнув другу на прощанье рукой, удалился. Скептический и раздраженный взгляд омеги Дерек решил тактично игнорировать, так что по-джентельменски открыв дверь авто, он предложил подвести Стайлза до дома. Наигранно закатив глаза, тот всё же слишком охотно залез в машину. Стайлз хотел не создавать себе новых иллюзий. Но он не мог. Он рассуждал о глупых поступках, но сам делал не лучше. — У тебя новый ароматизатор? Раньше пахло ягодами. Хотя за твоим перегаром никакие запахи не слышны. Дерек усмехнулся и включил музыку. Тонкие звуки легкого джаза перерастали в блюз, разливаясь акцентными танцами в разряженном воздухе, создавая неповторимую атмосферу. Плавный танец синкоп и триолей был для Стайлза наслаждением. Он любил музыку. Хорошую музыку в особенности. Хейл остановился на соседней от нужного дома улице, припарковав автомобиль под ширмой раскидистого клёна. Стайлз вопросительно глянул на альфу, озадаченно приподняв бровь. Дерек опять подбирал слова. Наверное он боялся, что насильником может оказаться близкий омеги, и тот ни в чем Хейлу не признается. — Стайлз, иногда ты можешь встречаться в жизни с вещами, про которые сложно рассказать. Ты можешь попасть в ситуацию, которая будет тебя пугать, и ты не будешь в состоянии попросить помощи, боясь сделать себе этим хуже. Я хочу, чтобы ты знал одно. Что бы не происходило сейчас с тобой — всё это можно исправить. Я рядом. И всегда на твоей стороне. Просто скажи мне, кто это сделал. Есть десятки вариантов, как можно решить подобные проблемы. Я не адвокат в конце концов? При желании могу оформить кому-нибудь судебный запрет. Дерек попытался пошутить. А Стайлза перекосило. — Ты совсем все мозги пропил? Альфа устало оттянул подол свитера, за которым красовались темные синяки на поверхности идеального рельефного тела. Брови Стилински подскочили вверх. — .. черт. Это вообще не то, о чем ты подумал, — Дерек ждал подобных слов, но дальше омега просто его поразил, — Помнишь, я тебе рассказывал, что я спорт люблю? Так вот, я играю в лакросс. Конечно, играю — это сильно сказано, играет в основном Скотт, а я сижу на скамейке запасных. Потому что Финсток, наш тренер, считает, что мне лучше в группу поддержки пойти. Так вот, у нас вчера тренировка была. А после неё, мы со Скоттом отрабатывали подачу. Вот он и пару раз в меня попал. Только у него ещё хуже ситуация, я его не щадил. Дерек молчал, находясь в неком ступоре. — Вооот так. О, приходи на игру на следующей неделе! Мы в конце осени как всегда запоздало открываем сезон. Тишина. — Как скрипка совместима с лакроссом? Сломанные пальцы, испорченная музыкальная карьера? Вопросы по большей части риторические. Ведь Стайлз полюбил лакросс ещё когда даже не знал о существовании смычка и канифоли.