урок для чеса.

«—значит в среду, в 9 утра, ты на репетиции.» «—трезвый как стекло. не боись.» он присутствовал на репетиции, но репетицией это не назовёшь. чес был в хламину. боб и лорди, посмотрев на то, как нужно играть «18 смен ритма за 2 такта», с отвращением высказали свое мнение и покинули комнату, пока чес кричал им что-то вслед. у глэма сдавали нервы. ему хотелось придушить этого чёртова наркомана, что дал обещание больше не употреблять. он поднял голову, смотря на смеющегося от радости чеса, ведь глэм отсюда не ушел. пока что. — ты же обещал, что больше не будешь употреблять. — внутри все пылало. хотелось просто врезать ему, поиздеваться, помучать его — возможно, стало бы легче. намного легче. — да какая разница, разве это как-то влияет на расписание песен... написание репетиций..? глэм смотрел на него так, будто бы был готов его убить. влияет ли это на репетиции, концерты, написании песен? очевидно что да, ублюдок. — ты че молчишь, глэм? он резко вытянул руки вперед и схватился ими за шею чеса, сжимая ее так сильно, что чес почти сразу же начал задыхаться. к этому еще и прибавился кашель, ведь глэм изрядно давил большими пальцами на его трахею. чеснок будто бы стал приходить в себя, он схватился за ладони удушителя и попытался их оторвать от своей шеи. его лицо начало приобретать фиолетово-синий оттенок, а изо рта хлынули слюни. его глаза закатились вверх, все начало темнеть и мутнеть, конечности стали вибрировать словно помехи, а после чего они захватили и все тело практически. провал в памяти. он потерял сознание из-за недостатка поступления кислорода к мозгу. за секунду отключения, как ему показалось, он успел оказаться в каком-то темном помещении, где пахло сыростью, гнилью и землей. снова вибрация всего тела, которое он не чувствовал. чес попытался привстать, но что-то мешало ему, будто бы он к чему-то прицеплен. взгляд сфокусировался. все что чеснок видел — это тусклую, слегка мерцающую, лампочку над собой. он повертел головой и обнаружил, что его руки были привязаны к небольшим колоннам возле какого-то металлического стола на котором он лежал, уже ржавого. ржавчина царапала его спину, руки, ноги, задницу — он был абсолютно обнаженным, полностью привязанным на этом столе для вскрытий. чес запаниковал, барахтался как рыба на суше, пытался отдернуть хоть одно запястье от верёвки. его руки были выпрямлены по бокам с небольшой свободой действий, что давало неамплитудно дергаться туда-сюда. сверху он был похож на крест еще за счет того, что ноги были связаны вместе. голова сильно болела, но чесу сейчас было не до этого. не успев сообразить, что нужно как можно скорее кричать и звать на помощь, раздался скрип металлической двери. —оо, чеес, ты проснулся? как вовремя. я уже принес все нужные инструменты. — сказал глэм своим привычным голосом. он был в бирюзовом медицинском костюме с маской такого же цвета, что была приспущена на подбородке. — какого хрена... глэм, где я?.. — чес был в недопонимании. где он, что с ним, зачем все это, почему он привязан, и что будет дальше. — а вот это тебе знать необязательно. — глэм продолжал говорить все таким же спокойным, даже весёлым голосом. — что это значит, и почему я.. — не успел договорить, как его перебили. — чтоб ты не сбежал с урока. — глэм поставил лоток с инструментами на маленький столик рядом. — какой урок.. что происходит, глэм? ты вообще о чем?.. — тон голоса чеса повысился. — я всего лишь приподам тебе урок. после него ты поймешь, что обещания нужно сдерживать. — блондин подошел поближе к чесу, и провел указательным пальцем по его груди. черный лак тревожно заблестел на его ногтях.— ну что, приступим? таак, с чего бы начать.. может.. порежем твои руки до дермы? а затем до жира? оох, чудесная идея! — он уже начал высматривать нужный инструмент для своего замысла. — это не смешно, глэм, отвяжи меня.. — это не шутка. я же уже сказал, ты.. — не успел он договорить, как чеснок начал орать во все горло и звать на помощь, барахтаясь на этом столе как червяк. глэм сквозь крики лишь усмехнулся: — ахахах, чес.. ты такой смешной. тебя никто здесь не услышит. так что можешь не кричать, тебе никто не поможет. — вопли чеса не прекращались и улыбка глэма медленно сползла с его лица. он подошел к шкафчикам, что стояли в этой комнате и взял оттуда шприц. он накачал его успокоительным — я так и знал что ты так отреагируешь. — он вернулся к чесу и вколол этот шприц ему в локтевую ямку, а затем медленно ввел препарат. чес от неожиданности затих, и больше не издавал громких звуков. на лице глэма снова натянулась его жуткая улыбка. он нагнулся над лицом чеса: — умница. если мне понравится твое поведение, возможно, вколю тебе немножко лидокаина, любимый. — он коротко поцеловал его в губы, пока чес даже не осозновал происходящего. возможно, доза успокоительного была слишком большой, что подействовала сразу. — ну что, приступим?) так, что я там хотел.. точно! мне нужен скальпель. — глэм протянул руку к дезинфицированным раннее инструментам и взял из них большой остроконечный скальпель. — мм.. думаю, учитывая того, насколько он острый, до дермы порезать можно легко. возможно даже до ретикулярного слоя. — с ухмылкой подметил глэм. — слушай, я передумал. давай начнем с груди? — он задавал вопросы чесу, но такое ощущение что самому себе, ведь он и не ожидал услышать ответа. чес тяжело и тревожно дышал, пока глэм уже натянул маску на свое лицо и приподнес лезвие к его груди. блондин кончиком впился в место ниже его ключиц, надавил, и резко провел вправо. чес произнес болезненное «а» и зажмурил глаза, но глэм на это ответил: — что, настолько больно? уфф, тяжело же тебе придется.. но ты же потерпишь ради меня, да? белый порез небыстро приобрёл красный цвет, а после полностью в нее стеклась кровь, что потихоньку изливалась на его ключицы. — какое прекрасное зрелище.. аж дыхание спирает! довольный глэм с неким восхищением глядел на рану, словно увидел своих кумиров вживую, — но благодаря чесу, этому не бывать. он разрушил все планы, ему нет оправдания. из-за него они не выступят на одной сцене с группой «twisted sister», о чем так мечтал глэм. —чудесно. теперь делаем так.. недалеко от прошлого пореза, он снова вонзил кончик скальпеля в чеса, приговаривая — если ты не будешь сдерживать обещания — глэм начал очень медленно и мучительно вести его вправо — то человек может.. чес начал кричать от боли, на что глэм ответил: — учителя нельзя перебивать. — это невозможно, глэми.. отпусти меня пожалуйста.. я сделаю все, что ты захочешь!! — голос стал превращаться в крик о пощаде. — прости, прости, прости! я всегда буду сдерживать обещания! — ты, кажется, не понял.. — он снова подошел к тем шкафчикам и взял со стола какую-то грязную тряпку. подойдя к чесу снова, он чуть ли не засунул ткань ему в рот, поднял его голову и туго завязал узел. —помалкивай в тряпочку. чес с глазами на выпучку смотрел на глэма. он даже представить не мог, что его ждёт дальше. его жизнь превратится в сущий ад. — из-за того, что ты меня перебил, начинаем все с начала. — снова его криповая улыбка, которая виднелась сквозь маску. глэм вновь повторил то, что делал ранее. опять мучительно медленные действия, пока чес лишь мычал от боли в тряпку. — если человек не будет сдерживать обещания, — начался еще один новый порез — то доверия к нему становится меньше. — он остановился и ввонзил скальпель глубже в чеса. — ты подводишь человека, а самого грызет совесть. если она, конечно, есть. чес болезненно, громко издавал непонятные звуки, похожие на вопли, пока из его зажмуренных глаз текли слезинки. глэм медленно достал окровавленный скальпель и положил его на поднос. кровь на инструменте стеклась на этот лоток, а чуть позже свернулась, стала более густой и приобрела цвет темнее. он взял пинцет с ватой и промокнул ею раны на теле чеса. — оох, мне нравится этот последний. тут виднеется слой жира... глэм отложил инструмент и схватил брюшистый скальпель. — хмм... что дальше? о! кажется знаю. отрежем тебе кое-что. глаза чеса расширились еще больше, а на лице выразился более сильный страх. — не бойся, я не про пах. но до него мы тоже позже дойдем, — глэм прильнул к соскам чеса и приставил к самому основанию правого соска лезвие. он начал без сожаления отрезать ему сосок, с небольшой скоростью, но с агрессивным настроем. чес снова начал вопить, но еще громче чем до этого, пока его голос не сорвался и не охрип. блондин жутко улыбался и что-то веселое мычал себе под нос. когда глэм почти что отрезал сосок, и он оставался висеть «на соплях», глэм резко отдернул его и оторвал от груди чеса. с глаз чеснока не переставали литься слезы боли, а голос с каждым криком, с каждым звуком, становился все тише и тише. на показ глэму выставилась плоть, наполняющаяся ниточками крови. — о да, — блондин приспустил маску и слизнул кровь с соска, что был у него в руке. чесу казалось, что он сейчас уже просто умрет от боли, но этого не происходило. он тяжело и быстро дышал, его глаза закатились, все плыло. было ощущение, что кислорода не хватает и он щас отключится, но его привело в чувство лезвие, отрезающее его левый сосок. глэм отрезал его под писки чеса, после чего пожаловшись: — твои звуки меня отвлекают, видимо тряпки не достаточно. блондин положил сосок на столик рядом, развязал ту ткань у чеса, и вновь подошел к тем шкафам, а вернулся уже с широкой иглой, в которой была толстая, красная нить. — прости, нити только такие. — он пожал плечами, отвёл взгляд и задорно хмыкнул. он склонился над ртом чеснока. брюнет стиснул зубы и явно не собирался открывать рот, на что глэм своим привычным и нежным голосом протяжно сказал: — ну же, зайчик, открой ротик, — чес не собирался поддаваться. — милый, сопротивляться бесполезно. — чеснок зажмурил глаза ещё сильнее стиснув зубы. — чтож, придется применять столь радикальные меры. — улыбка глэма сползла с лица, а голос принял грубый тон. он двумя пальцами взял за нижнюю губу чеса, и силой просунул сквозь неё иглу. а точнее чуть ниже губы. тот начал пищать сквозь стиснутые зубы (одного зуба нет, ахаха) и жмурить глаза. светловолосый протянул нить, и она остановилась на крепком, двойном узеле, а потом через внутреннюю часть верхней губы проткнул и вывел иголку наружу. глэм хотел снова провести нить через нижнюю губу, но чес его резко укусил, на что получил сильный удар в живот. он начал болезненно хрипеть и корючиться. как то так глэм закончил зашивать его рот. на конце, он немного стянул нить и завязал такой же двойной узел, а после отпустил, и она прижалась к нижней губе чеса. шов шёл зигзагом, что напоминало рот какого то монстра. за это время, пока блондин нитями закрывал чесу рот, порезы начали слегка гноиться. *** будто обезумевший глэм начал херачить по телу чеса скальпелем, несколько раз проходясь по одному и тому же месту, углубляя раны. грудь, руки того были все в глубоких порезах, с большим количеством крови, стекаевшей на пол. в каких-то местах кровь уже запеклась, в каких-то еще не наполнилась ею, но чеснок видел звезды, размытые слезами. слезы капали вместе с кровью, стекая из глаз по лицу, ушам и капая на стол. про крики и звуки брюнета смысла нет говорить. его уже совсем не слышно, только если постараться. с тех мест, где кровь ещё не запеклась, блондин опробовал ее языком и ехидно облизнулся. что будет со здоровьем дальше — глэму было до фени. главное — что он наслаждался моментом, и наконец смог удовлетворить свои маньяческие желания. что будет дальше — это все неважно. глэм перехватил инструменты: скальпель поменял на дивера(хирургические ножницы). подошел к ногам чеса и начал медленно, нежно водить по ним своей ладонью. — а вот и очередь ног; после них я перейду к кое-чему очень страшному для тебя. принцип тот же, что и с тем первым на груди порезом. стоя возле правой ноги, он сильно впился концом в его бедро и резко, почти что до колена провел ножницами. кожа разорвалась и поделилась на две части, а промежуток между ними начал медленно наполняться кровью. глэм еще два раза провел по тому месту, и увидел дальний, желтый слой. чес страдальчески барахтался, жалко пытаясь избавиться от этой боли, или что более сказочно, сбежать от этого маньяка. светловолосый начал без сожаления разрезать в разные стороны ту глубокую рану ножницами, создавая странное месиво на его части тела. ляшка стала изливать море крови, а слезы перестали течь. чес прекратил плакать, но не чувствовать эту адскую боль. он почти что смирился со своей смертью, и стал медленно опускать веки, пока его зрачки закатывались вверх. он закрыл глаза. боль в голове безостановочно выла, а на легкие что то очень сильно давило. на языке привкус крови и металла стал еще сильнее. (кровь была с того момента, как ему зашили рот) разум чеснока погрузился в неизвестное. всё так просто? он сдался? разве он не достоин жить? нет. он обязан жить, ради матери и других родственников. ради лизы, фанатов. что? больше никто не сможет услышать его голос на сцене в живую? нет, нет, нет. такого не должно произойти! его еще услышат, услышат! он еще увидится с его матерью, еще увидит тётю риту, еще раз поцелует лизу и услышит радостные возгласы фанатов. хотя, наврядли после этого он сможет выступать. чес выпучил глаза и стал активно шевелиться. как вдруг, веревка развязалась и спала с его рук и ног, он нашел в себе силы что-бы подняться и побежать в сторону двери, что была сзади. несмотря на все травмирования и ужасные раны, он изо всех сил пытался доплестись до двери. вот он, вошел в дверной проем, захлопнул дверь и защелкнул ее на крючок, что-бы глэм не пошел за ним, пытается подняться по лестнице и еле-еле шагает по ступенькам длинного коридора. — я могу... раз ступенька. — я должен... два ступенька. — жить... еще пара ступень. — я... и еще. — уже близко.. семь ступенька. — ещё, кхх... чуть-чуть.. восемь ступенька. — совсем немного... девять ступенька. —да...! десять ступенька. левую ногу сильно жгло. он дошел до света в конце туннеля и протянул руку в белоснежный проем с ослепительными лучами, обнадежив себя, что это наконец закончится и он снова будет жить как прежде, как вдруг, что-то стало его бить по щекам, да так сильно, что чес даже свалился с лестницы, назад, снова в ту черную дыру. теряя равновесие и махая руками, разум чеса упал в ту же неизвестность, что и раньше. содрагаясь всем телом и быстро дыша, чеснок открыл глаза и предстал перед картиной: лицо глэма было в полуметре от его, а окровавленные руки били по щекам чеса, но вскоре перестали. — ууф.. солнце, я так испугался, подумал что ты уже того. все-таки придется обезболивающие вколоть. это был сон...? всего лишь сон? это над ним так поиздевались? глэм снова вколол шприц в ту локтевую ямку, но на этот раз уже с лидокаином. ну, хоть не так уж и больно будет... — я так занялся твоей другой ногой, что даже не заметил как ты отрубился. — его левая нога была вся в ссадинах, царапинах, химических ожогах — он дезодорантом прижигал какие-то места на бедре, и теперь эти места сильно жгли и надулись — ожоги были второй степени. — теперь из твоего члена мы сделаем цветочек аленький! чесу уже было все равно. когда до этого он пытался освободиться и вечно барахтался, то сейчас он просто смирно лежал. с зашитым ртом и с изуродованным телом. теперь он точно урод. светловолосый взял тот самый скальпель, которым работал в самом начале и вернулся к паху чеса. он взял его член в руку и стал подушечкой большого пальца медленно водить по его головке. — ждем, пока лидокаин подействует во все свои силы. в горле чеса что-то прожужжало. видимо, остатки голоса. спустя пару минут, глэм возгласил: — ну, думаю уже можно. он лезвием грязного скальпеля вонзился в головку и быстрым действием порезал его член до самого основания, словно кусочек торта, чудом обойдя бакулюм. благодаря обезболивающему, это было не очень больно, скорее неприятно. чес зажмурил глаза. если это увидит, точно откинется. (извините, я точно не знаю строение мужского полового органа, так что многое может быть неверно) белое мясо выставилось наружу, а с разрезанных вен хлынула темно-красная кровь, обливая живот и ноги, марая руки глэма. он достал бакулюм и, откинув его в сторону, разрезал еще раз, поперек. орган разделен на 4 части, сине-алого цвета. — цветочек аленький... правда... весь в крови, ахаха глэм освободил его изуродованный орган из своих рук. он воткнул тот же скальпель в его брюхо и разрезал ему живот, он отложил нож, запустил в его кишки свои две руки, сжимая и раздавливая ему их. он двигал руками так, будто месил тесто для хлеба, который после выпечки аппетитно съест всё до последней крошки. вытащив все кишки на свободу, и бросив их на самого чеса, он подошел к его лицу и склонился перед его глазами. очи того были безмятежно закрыты. — хэй, чес... — ответа, очевидно, не последовало. он не дышит. и пульса нет. и тело было ледянным, а кожа бледной. почти все клетки его мозга отмерли. слава богу, ему больше не больно. он освободился от этого еще на том моменте, когда ему разрезали член на четыре части. — чес? — глэм прищурил глаза. он действительно не понимает, что его больше на этом свете нет? ну, лишь труп остался. — что я наделал, чес.. — его глаза снова округлились, а брови жалостливо сжались. — о боже мой, чес.. — он стал по-новому смотреть на свою работу на теле чеса. это кошмар. разум глэма начал словно трезветь и отходить от чувства амока и предвкушать разочарование. —чес, — лампочка замерцала, намекая на то, что совсем скоро погаснет. ее свет отражался на накатившихся слезах глэма. — чес! — он подскачил вверх. блондин зарыдал ему в грудь, на которой было бесчисленное количество порезов. — прости, солнце... — его голос опустился по шепота. — я не мог такого совершить... — сквозь слезы он взглянул на инструмент, что лежал возле бедра чеснока. глэм взял его в правую руку. весь окрававленный ножичек сверкал на свету, а руки его овладателя грозились тут же править его в себя. — мы будем вместе, чес. решившись на отчаянный поступок, глэм двумя руками взялся за рукоять скальпеля и, секундно глядя на его отражающийся о мерцающий свет кончик, резким движением воткнул его себе в горло. он упал на колени. а затем на пол, на бетонную поверхность. спустя пару минут его тело валялось в огромной луже крови. а лампочка окончательно погасла.