Прости.. Прости меня

Соль может рассыпаться по полу, календарь может перелистнуться на пятницу тринадцатого, отражение может показаться из разбитого зеркала, а черная кошка может промчаться по единственной дороге. Но ничто не приносит несчастья больше, чем потерявшийся в своих мыслях и эмоциях Вару. Особенно, если он теряется в своих чувствах к Феликсу. Когда Феликса долго нет рядом, ураган внутри пятого приобретает такую силу, что остановить его уже может и не быть возможным. °°° Вару проснулся достаточно рано, январьское солнце еще даже не показало себя. Однако четвертого уже не было рядом. Кудрявый лениво приоткрыл один глаз, думая, что просто не дотянулся до него рукой. Но чуть он понял, что лежит один, тут же подорвался и почти побежал в кухню. Предсмертная тишина дома настораживала, заставляя сердце ускорять ритм. Никого не было. Кухня, ванная, балкон, спальня — все пусто. Вся небольшая квартирка хранила только холод и пустоту. Сначала пятый метался из угла в угол, надеясь найти хоть что-то: записку или оставленный телефон, домашнюю одежду — хоть что-нибудь! Но, казалось, исчез не только Феликс, но и весь его дух. На мгновенье Вару закрыл глаза, потом еще раз моргнул. На третий раз он уже не сумел их открыть, кудрявый не хотел видеть пустоты. Глубоко вздохнув, Вару дошел до стула, попытался успокоиться, но не сумел даже сесть на него. Вместо этого он с силой толкнул его в стену. Слезы стали образовывать тонкие струйки. Неожиданно пятый почувствовал ненависть, агрессию и..... что-то еще.... что-то, что зовется разочарованием. Он оскалился, бросился к полке с цветами и опрокинул две или три вазы. Стекло, едва коснувшись пола, разлетелось на крупные осколки. Вару взял один из них и еще раз швырнул в пол, чтобы тот превратился уже почти в стеклянную крошку. В момент он понял, что натворил, закрыл рот руками, попятился. Пятый прошел пару шагов до окна, открыл его нараспашку и вдохнул морозный воздух, позволив нескольких снежинкам, влетевшим в квартиру из-за сильного ветра, осесть на ресницах. А потом он просто упал в осколки ваз, да так, что его предплечья и ладони тут же пробила волна боли от порезов. Кровь, слезы и снег покрывали руки Вару. Порезы сильно жгло от холода и соли, но зато это отвлекало от боли сердца. °°° Феликс зашел в квартиру, едва солнечный диск полностью показался. — Феликс... - очень тихо, на выдохе проговорил Вару. Он, держась за стены, показался в прихожей. Его глаза метались так сильно, что, казалось, сейчас и вовсе закатятся за глазное яблоко. По рукам стекали тонкие струйки крови, разбавленные слезами, кончики пальцев уже синели от холода, края штанов и футболки покрылись коричневыми пятнами и инеем. —....господи..... - у Фелика потемнело в глазах. Он сначала было отступил, а потом бросился к Вару. Но кудрявый буквально отскочил от него. — Ты ушел! - вскрикнул пятый, охрипшим, больным голосом. —..Вару.. - Феликс вытянул вверх руки, сделав маленький шаг к нему. На глаза вот-вот бы уже навернулись слезы. — Оставил меня, не предупредив! Оставил меня, ОДНОГО! - последние буквы Вару кричал севшим, дрожавшим голосом. Он сам весь дрожал и, казалось, сейчас упадет без сил. Но вместо этого он схватился за стул и швырнул его в сторону Феликса. — Ва.. Вару..! - пытался призвать к себе четвертый. Сначала кудрявый опустил руки, позволив к себе подойти. Но потом он резко оскалился и с силой толкнул Феликса — еще бы чуть-чуть, и он бы упал. — Мне больно. Феликс, мне так больно. - проговорил Вару, подняв с пола несколько осколков и сжимая их в ладони. — Я могу помочь. Только позволь... — Мне больно из-за тебя! Ты вонзил в меня каждый из этих осколков! - голоса уже не было вовсе, только сиплые и глухие крики. Пятый с еще большей силой сжал ладонь. На пол стала капать кровь. — Хочешь помочь? Залей все это уксусом. Засыпь солью. Вару кинул взгляд в сторону кухонных шкафов, где и были названные соль и уксус. Феликс тут же перегородил ему дорогу. Сам он весь дрожал, но стоял крепко и все еще не плакал. Пятого резко забила дрожь, даже зубы стали стучать друг о друга. Собрав последние силы, кудрявый вбежал в ванную комнату, захлопнув дверь прямо перед Феликсом. Блондин глухо ударился в дверь, затем не прекращая бил по ней руками, призывая Вару открыть. — Вару! Вару, я тут, слышишь? Ты не один! Что бы он не говорил, это было бесполезно. Пятый его не слышал. Пятый не видел ни стен, ни ванны, ни даже свое отражение из зеркала в пол, что висело прямо перед ним. В ушах был бесконечный белый шум, треск стекла и еще что-то, что искалеченный разум Вару не хотел распознавать. °°° Феликс в последний раз ударил по двери и, потеряв любые силы, просто скатился на пол. Все тело дрожало, мысли проносились в голове с такой скоростью, что еще чуть-чуть и одна из них точно пробьет дыру в черепе. Четвертый прижался спиной к двери, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Медленно выпуская воздух, он стал думать. Как он может помочь своему Вару? Такой сильный срыв был лишь единожды, когда они были совсем детьми. Но тогда пятого приводили в себя физической силой. Внутри черва все дрожало, билось в истерике. Ему казалось, что мир рушиться, и в этом разрушении виноват он сам. Ему было страшно и очень холодно. Еще раз вздохнув, блондин поднялся. — Вару. - выдохнул Феликс. — Ты не один. Подождав еще минутку, он ушел в кухню. °°° Внутри пикового все крутилось в бесконечном урагане. Пальцы уже давно потеряли чувствительность, кровь запеклась прямо вокруг осколков, на щеках остались светлые полосы от слез, которых уже просто не осталось. Вару положил голову на колено, скинув руки вниз, и закрыл глаза. Монотонный шум в голове не утихал. Но сейчас пятый отчетливо слышал голоса, зовущие его по имени. Зовущие очень неприятно, агрессивно или чересчур жалостливо. — Вару! Вару... Вару-у! Вару. Вару! - только и отзывалось в голове. Громко, слишком дискомфортно. Кудрявый стал часто и громко дышать, схватился руками за голову. — Хватит...! - просипел парень. — Вару. - он резко открыл глаза. — Ты не один. Голос Феликса так резко стал единственным в его голове, что парню показалось, будто он теряет сознание. Пиковый моргнул и увидел свое отражение, сидящее на полу, в крови и слезах. Бледный, замерзший, потерявший над собой контроль, просто сошедший с ума. Все раны на руках в один миг загорелись, будто кто-то разом вытащил все осколки и тут же воткнул их обратно. Вару был уверен, боль — это его наказание. — Феликс.... - выдавил пятый. От нехватки сил медленно встал, открыл дверь и вышел на кухню. И увидел, как черв отмывает от тряпки кровь. О, что произошло в душе Вару! Его сердце, что билось в тысячу раз быстрее все это время, в момент остановилось, пропустило точно три или четыре удара и забилось ровно, спокойно. На глаза навернулись очередные слезы, а в голове..... В голове были только чувство вины и крик совести. — Ф-фел... - парень упал перед ним на колени. — Прости... Прости... Прости. Прости. Прости! - Вару намеренно не прикасался к блондину, не зная, захочет ли он того. Но четвертый сам потянулся к парню, желая поднять его на ноги. Вару схватился за руки черва, отказываясь подниматься, и только бес конца шептал: — Прости. Прости меня. Прости, пожалуйста, прости. Я так виноват перед тобой. Пожалуйста, прости. Феликс с дюжину секунд стоял ошарашенный, абсолютно не зная, что ему делать. Затем он таки поднял Вару на ноги и прижал к себе. — Нет, Вару, нет. Ты не виноват. Это я оставил тебя. - пятый на мгновение замолчал, а затем навзрыд заплакал парню в плечо. — Виноват, виноват! Так виноват... °°° Вару всем своим существом чувствовал боль от осколков, что Феликс так аккуратно вынимал у него из предплечий, но не мог сказать и слова. Он молча смотрел на своего Феликса, не веря, что мог причинить ему столько страданий. — Феликс.. - не имея больше возможности даже сипеть, тихо-тихо позвал Вару. — Что такое? Больно? - внимательно, но спокойно спросил черв, аккуратно заматывая левую руку бинтом. — Если хочешь, я буду чаще ходить к... психотерапевту. — Это ни к чему. - уверенно заявил Феликс. — Тогда я смогу оставаться один сколь угодно долго.. — Вару. Тебе это не нужно. В конце концов, ты виноват куда меньше меня.... - четвертый слабо улыбнулся, заглядывая в зеленые глаза. Вару помолчал, потом вздохнул, поджал губы. — Я никчемный. Абсолютно бесполезный. Только травмирую тебя... - он, очевидно, хотел сказать еще что-то, но голос совсем пропал. — Нет, Вару. Ты не никчемный. Никчемные люди прикрываются своей болезнью, обвиняя всех вокруг. Они слабые, не умеют сами себе помогать, только требуют этого от других. - Феликс с нежностью поцеловал забинтованную руку, и начал аккуратно бинтовать вторую. — Ты не такой. —....я сорвался.... - одними губами только и смог выговорить пятый. — Да. Единожды за пятнадцать, а того и больше лет. Потому что у твоей эмоциональной нестабильности появился сильный раздражитель. - Феликс, проговорив эти слова, почувствовал очень сильный укол совести. Он и до этого понимал, что виноват. Но сейчас, сказав это вслух... Все внутри перевернулось, а от лица резко отхлынула краска. Вдруг Вару забинтованной рукой неуклюже, все еще непослушными пальцами поднял его голову, чтобы он видел его лицо и глаза. Сначала они просто смотрели друг на друга, затем пятый покачал головой влево-вправо: "ты не виноват". °°° После горячего душа, Вару почувствовал себя по-настоящему хорошо и легко. Горячий чай с медом и корицей помог связкам чуть прийти в себя, даже голос появился, пускай и совсем сиплый шепот. В свежезастеленной кровати было еще прохладно, но теплое тело Феликса грело куда глубже, чем просто кожу. К пальцам вернулась чувствительность, к мыслям — порядок. Часы где-то в кухне пробили двенадцать часов, лунный месяц совсем потерлся за облаками. Вару прижимался к блондину, аккуратно водя подушечками пальцев по его плечу. — Феликс. Прости. И... Спасибо.. - едва слышно проговорил кудрявый, закрывая глаза. — А еще. Я очень тебя люблю. °°° История ужаса ли, история истинной любви ли. Одно от другого. Ужас от любви, которой не было в сердце в нужный момент; или любовь, что была построенна на самых спокойных чувствах и поддержке, умении принимать.