Кровавые Лепестки

      Получить первый крестраж было довольно легко, Кикимер все это время хранил его в безопасности. Неудивительно, почему он всё время был таким грустным и злым. Семнадцать лет рядом с ним находилась ядовитая душа Тёмного Лорда.       Когда они вошли в Гриммо, Драко почувствовал, что наконец-то снова дома. Конечно, это ощущение длилось недолго. План состоял в том, чтобы забрать медальон и убраться оттуда.       Кикимер поначалу отнекивался, говорил, что не понимает, о чем они говорят. Блондин подумал, что, возможно, медальон находится вовсе не на площади Гриммо, и что Сириус все неправильно понял, когда подумал об этом. Но тут его кузен заставил эльфа ответить хозяину, и на этом все закончилось.       Эльф подошел к шкафу, где хранились вещи, которыми никто не пользовался, и достал из банки медальон.       Перед смертью Регулус оставил ему задание: Кикимер должен был уничтожить медальон и не рассказать об этом ни единой живой душе. Бедный эльф объяснил, что не может его уничтожить, что его магия слишком темная, слишком сильная.       — Мы позаботимся о нем, обещаю, — сказал Сириус эльфу.       Драко захотелось взять его с собой. Но он знал, что они не смогут. Кикимер был тем, кто солгал Поттеру и устроил ему ловушку в министерстве. Семья уже ненавидела его, но освободить они его тоже не могли, потому что этот эльф уже слишком много слышал с собраний Ордена. Эту информацию можно было с легкостью снова передать тете Белле.       Малфой только подумал, что бедный эльф уже провел столько лет своей жизни в одиночестве. Кикимер ничего не говорил, но он уже привык к их присутствию. Драко знал это, потому что увидел облегчение на его старом лице, когда тот увидел, как они входят в дом.       А потом им снова пришлось уйти. Драко мог поклясться, что Кикимер смотрел на них грустными глазами, когда они навсегда покидали дом.       Теперь он обнаружил, что просматривает книги, которые взял из библиотеки Гриммо, пытаясь найти какой-то ответ, немного больше информации о чертовом крестраже. Потому что, да, это было замечательно, что он оказался у них в руках, но его нужно было уничтожить, в этом-то и заключалась вся суть. Адское Пламя не вариант, учитывая, что они могли сжечь весь дом дотла за считанные секунды.       Другая причина, по которой он был заперт в своей комнате после их возвращения, заключалась в том, что Драко не мог смириться с тем, что Теодор, вероятно, сейчас находится в аду. Поттер сказал, что Нотт не смог наложить на директора убивающее проклятие, и в этот момент Северус занял его место и закончил работу, Драко так же не мог уложить эту часть в голове.       Воспоминания все время крутилась у него в голове. Он не мог их остановить. Драко просит его сбежать с ним, поцелуй, Тео прощается.       Его губы шепчут: Я тоже тебя люблю.       Когда Драко сказал: "Я так сильно тебя люблю, пожалуйста, не делай этого", он не имел в виду это, не совсем так. Он имел в виду то, что любит его как Блейза или Пэнси.              Теперь, оглядываясь назад, Малфой может сказать, что это было нечто большее.       Последний месяц, который он прожил с Тео, казался сюрреалистичным, как оазис любви посреди его личной пустыни одиночества. В тот момент он был тем, кто был нужен Драко.       Когда Теодор одними губами произнес: "Я тоже тебя люблю", он говорил именно то, что это значило. Тео имел это в виду каждый раз, когда произносил эти слова.       Блондин не мог чувствовать себя еще более виноватым, чем он уже чувствовал. Потому что, если бы Поттер предложил ему: "Эй, как насчет того, чтобы потрахаться, несмотря на то, что я влюблен в Джинни? Драко сделал бы это в мгновение ока. Даже если бы это означало, что зеленоглазый мальчик воспользуется его чувствами. Не то чтобы это когда-нибудь произошло, святой Поттер был слишком чист, чтобы изменять своей девушке. Но именно это он и сделал с Теодором.       Слезы потекли по его щекам. Он закрыл лежавшую перед ним книгу, чтобы не оставлять следов от слез, и лег на кровать.       Драко не мог перестать думать о том, что он ужасный человек, раз не любил Теодора, но ничего не мог с собой поделать. Он был слишком влюблен в Поттера, чтобы рассматривать это даже как вариант. Это было бы несправедливо по отношению к Тео... Мальчик заслуживал того, чтобы быть чьим-то единственным выбором.       Он забрался на кровать и взмахом палочки закрыл шторы. "Пора притвориться, что тебя не существует, Драко. Это не излечит депрессию, но, по крайней мере, время пройдет быстрее"

-------------------------------------

      Послеобеденная хандра превратилась в день, а вскоре день превратился в неделю, проведенную взаперти в собственной спальне.       Сириус был единственным, кто оставлял его одного. Было слышно, как он ругается с Поттером или Джеймсом, говоря, что Драко выйдет, когда захочет, и что их единственная работа — предлагать ему еду.       Мистер Поттер был первым, кто не согласился, заявив, что спать весь день вредно для здоровья, или что Драко ест недостаточно, учитывая значительное количество еды, которое он оставлял в своей тарелке после того, как заканчивал есть.       Поттер был тем, кто пытался поговорить с ним каждый день. Драко даже не открывал дверь, когда ему приносили еду, просто говорил "спасибо" и ждал, пока не услышит шаги на лестнице, чтобы взять поднос, который аккуратно ставили перед его дверью. Зеленоглазый мальчик был тем, кто приносил ему завтрак, обед и ужин.       — Привет, доброе утро... Я приготовил тебе яичницу, если хочешь. Я просто оставляю их здесь.       — Драко? Сегодня уже среда, если ты не знал. Ты раньше спал, так что я просто принес тебе обед.       — Итак... Мы все волнуемся. Я знаю, что ты не хочешь с нами разговаривать. Бродяга сказал, что мы должны оставить тебя в покое, но ты меня пугаешь.       — Драко. По крайней мере, расскажи нам, как сейчас обстоят дела с Ханахаки...       Ужасно. Вот каким было Ханахаки. Просто чертовски ужасно. Потому что каждый раз, когда он слышал голос Поттера, цветы, казалось, пытались разорвать его легкие на куски, чтобы добраться до мальчика.       И каждый раз, когда он думал о том, как сильно скучает по Теодору, цветы напоминали ему, что он добровольно решил не разговаривать с Гарри. Ситуация была очень похожа на ссору после того, как Рон отравился.       И мысли об этом заставляли Драко вспомнить свой первый раз с Тео. И это вынудило его задуматься об их отношениях. А потом он думал о том, что не смог его спасти, потому что был чертовски бесполезен.       Он чувствовал, как его мысли кружились по спирали в его мозгу. Не в определенном порядке... Они просто появлялись.       Может быть, он читал книгу, занимался исследованиями, а потом в его голове появлялся смех Поттера. И тогда он видел зеленоглазого мальчика, смеющегося с Джиневрой на коленях. А еще в голове возникали образы, как они спят вместе.       Это было то, что не нравилось ему в потере девственности. Осталось так мало того, что Драко не мог себе представить сейчас. И он не хотел думать о лице Поттера в постели с Джиневрой. Малфой даже не хотел воображать их в гриффиндорской спальне Поттера с закрытыми шторами, как он задергивал свои шторы с Тео. Он не хотел думать о том, что мальчик шепчет ей на ухо и как он улыбается ей после этого.       Драко лежал с подушкой на лице, пытаясь не закашляться в миллионный раз, стараясь отогнать эти гребаные образы от своей головы, когда кто-то ворвался в комнату.       Ни стука, ни неловких разглагольствований Поттера о том, что они волнуются, Драко просто услышал, как резко открылась дверь и кто-то вошел.       — Вставай, Хорёк. Или Гарри умрет из-за стресса раньше, чем убьет Сам-Знаешь-Кого.       Драко открыл глаза, подушка все еще лежала на его лице, поэтому он снял ее и сел на кровати.       — Уизли? Что ты здесь делаешь?       Рыжий посмотрел на него и скорчил гримасу, изображающую нечто среднее между беспокойством и отвращением.       — Ты выглядишь просто ужасно. Что, по-твоему, я делаю? Вставай и иди в душ, мы не будем играть в шахматы в таком виде, от тебя воняет.       — Я не хочу играть в шахматы. Оставьте меня здесь умирать.       — Разве похоже, что я спрашиваю? Сегодня воскресенье, и ты можешь грустить, всю свою жизнь. Пойдем.       Драко снова почувствовал себя человеком после душа. Когда он вернулся в свою комнату, Уизли открыл окно, и летний ветерок, казалось, очистил каждый уголок. Блондин, конечно, все еще чувствовал себя как дерьмо, но должен был признать, что ему, по крайней мере, стало немного лучше, чем раньше.       Когда они, наконец, спустились вниз, Сириус и мистер Поттер смотрели на них с восхищением. На лице Поттера отразилось облегчение.       — Спасибо, — прошептал Гарри своему лучшему другу, прежде чем перевести взгляд на Драко.       — Как ты себя чувствуешь? Нет, не отвечай. Глупый вопрос. Не хочешь ли ты чего-нибудь съесть?       В последнее время мальчик казался таким нервным рядом с ним. Драко начал думать, что с тех пор, как они ссорились в марте, Поттер забыл, как с ним разговаривать.       Цветы, впервые за неделю, танцевали внутри него. Они были так безумно счастливы снова увидеть эти зеленые глаза. Драко чуть не подумал, что сейчас закашляется, но нарциссы, казалось, просто хотели дать ему понять, что это хорошо. В этот момент они шантажировали его: "Ты будешь вести себя вежливо с этим прекрасным мальчиком, или мы заставим тебя выкашлять целый сад. Выбор за тобой".       — Было бы неплохо, Поттер.       И что-то блеснуло в зеленых глазах мальчика. Он улыбнулся Драко и начал что-то готовить для него.       — О, смотри, Джейми. Сохатик все еще умеет улыбаться!       Мистер Поттер попытался скрыть ухмылку, которая начала появляться на его лице.       — Заткнись, Сириус, — прошипел Поттер, даже не поворачиваясь к нему.       Драко, казалось, воспринимал разговор как-то рассеянно. Он видел, что происходит, слышал, но у него не было сил пытаться понять, почему комментарий Сириуса был чем-то плохим. Да ему и не было до этого дела.       После обеда Уизли потащил его на улицу с шахматным набором под мышкой. Партия прошла без особых разговоров. Уизли был в двух ходах от победы, когда он заговорил.       — Я рад, что ты вышел на улицу. Я знаю, что практически заставил тебя, но все же.       Драко только кивнул, затем рыжий добавил последнюю часть с непринуждённой интонацией в голосе.        — Гарри даже не хотел заходить в Нору, если ты вдруг решишь выбраться из своей пещеры.       Цветы внутри него зашевелились от счастья, но он не был настолько глуп, как они.       — Не могу представить, чтобы Джиневра была этому рада, — ответил он, делая ход конем, хотя и знал, что не выиграет игру.       Рон уставился на него своими голубыми глазами. На его лице отразилось изумление.       — Он не сказал тебе?       — Что?       — Они расстались. Почти месяц назад. Гарри порвал с ней. Джинни была очень зла из-за этого.       Драко моргнул. Его мозг не мог обработать информацию. Он задал единственный вопрос, который пришел ему в голову.       — Почему? — Ласка только пожал плечами.       — Не знаю. Он нам ничего не объяснил.       Мы - это, конечно, он и Гермиона.        — Джинни только сказала, что в конце концов он придет в себя... что, возможно, это из-за войны и прочего дерьма. Но я в этом не уверен. Почему он расстался с ней так скоро, если бы это было из-за этого? Почему он просто не объяснил?       Кашель раздался сразу. Рон широко раскрыл глаза и побежал за помощью, когда увидел, что у Драко начался приступ кашля.       В его мозгу засела мысль о том, что Поттер порвал с ней, чтобы уберечь ее. Уизел, конечно же, был прав. Это было похоже на то, что сделал бы Золотой мальчик, потому что у него комплекс героя. И он не стал бы ничего объяснять, так как это дало бы Джиневре надежду, и она стала бы ждать его. Чистый разрыв был безопаснее.       Лепестки не переставали вылетать из его рта. Глаза наполнялись слезами от боли. Нарциссы словно кричали в его голове: "Мы ему не нужны". Драко не мог не согласиться с ними.       — Драко? Драко, давай зайдем внутрь.        Голос Поттера, казалось, был таким далеким, даже если мальчик шептал ему, держа и помогая встать.       — Что, черт возьми, ты ему сказал? — услышал он шипение Гарри на своего лучшего друга.       — Ничего! Я даже не упомянул Нотта.       И все мысли о Теодоре всплыли в его голове. Драко не мог удержаться от слез, на этот раз не от физической боли. Он высвободился из объятий Поттера и протиснувшись сквозь мистера Поттера и Сириуса, побежал к дому. Оказавшись внутри, он бросился в свою спальню и снова закрыл дверь.       Вскоре он услышал голос Поттера.       — Открой, пожалуйста.        В его голосе было столько мольбы. Может быть, Гарри немного переживал, по крайней мере, как друг? Драко медленно открыл дверь, вытирая слезы тыльной стороной ладони.       — Он идиот, ясно?! — выпалил Поттер. — Он самый глупый человек из всех, кого я встречал, а это о многом говорит, учитывая, что я вырос с Дурслями.       Затем он посмотрел на Драко своими прекрасными зелеными глазами. Ему казалось, что если он и не умрет от щекотки, которую дарили ему нарциссы, то уж точно умрет от того, что так сильно его любит.       — Он не заслуживает тебя. Кто в здравом уме не выбрал бы тебя? Но это неважно, потому что ты любишь его, и я обещаю тебе: Я покончу с этим до июня следующего года. Я позабочусь о том, чтобы вы могли быть вместе, поручусь за него. Ты переживешь это, ясно?       Ради Салазара, этот мальчик был ангелом. Поттер ненавидел Теодора, но обещал Драко, что поручится за него... Он помешает Визенгамоту отправить брюнета в Азкабан. Нарциссы кричали ему: "Он идеален. Поцелуй его!" Невероятно, как быстро они меняли свое мнение, в одну минуту они думали, что Поттер не хочет его, а в следующую уже просили его поцеловать в знак благодарности.       — Ты бы это сделал? — спросил Драко изумленным голосом.       В глазах Поттера на секунду мелькнула обида, но затем он решительно кивнул.       — Да.