Координата одиночества

Мародеры, солдаты, дезертиры, алчные отщипенцы - все они остались тут, чтобы поживиться. Когда-то это был огромный город, столица, мегаполис, но теперь - лишь останки, занесенные песком. Обветшалый раньше времени, накренившийся, какой-то апокалиптично-серый, он каменными джунглями возвышался над головой и давил бетонной тяжестью на плечи, будто обвиняя в своей погибели абсолютно всех.     Что бы не обещал Евгений, подмять под себя всех, кто решил остаться жить в анархии, он не мог. Даже заручившись помощью демоницы, даже обладая репутацией антропоморфа, который и устроил этот пир - не мог и все. А потому он с вооруженными отрядами регулярно уезжал делить территорию. Вот и сейчас Царь Пустоши возвращался в свою резиденцию - гостиницу Украина - с трофейными джипами и оружием. А ещё огромным танком, который явно остался в городе по милости какого-то алчного командира.     Кайл сидел на постаменте, где когда-то величественно лежал каменный лев, и высматривал своего "отца". Демонические дети мало чем напоминают "нормальных" антропоморфов, будь то внешность или психика - вот мальчишка и прятался в тени здания, чтобы не пришлось дольше необходимого держать более-менее нормальную внешность. Как-бы он не боялся Евгения, как-бы мать не убеждала его, что Царь - хороший, и действительно является его отцом, тот все равно старался лишний раз не попадаться на глаза его окружению. Солдаты мельтишили, перетаскивая оружие и коробки в соседнее здание, что-то громыхало, колонна постепенно рядела. Солнце стояло в серо-коричневом небе не двигаясь, но время все равно шло, никто не горел желанием торчать тут до ночи. Все же, на Пустошах частенько происходила чертовщина, свидетелем которой не позавидуешь. Вскоре во дворе остался лишь личный автомобиль Евгения - зелёный крузер, да трофейный танк. Сам Евгений никуда не торопился, а лишь разглядывал эту, по своему красивую, картину, устроившись на крыше. Высокий чёрный мальчик в военной форме на фоне разрушенного города - есть в этом свой шарм, своя эстетика. Кайл постепенно ожил, отложил винтовку и бинокль и, напружинившись, выскользнул из тени. Пока он завязывай волосы в низкий хвост, его тело практически пришло в норму - двойной изгиб ног распрямился, пальцы и когти укоротились, глубокие борозды демонической пасти смягчились.. Закинув винтовку на плечо, мальчишка спрыгнул с постамента и бесстрашно пошёл через площадь. Евгений выдохнул дым в коричневое небо, спрыгнул с крыши автомобиля и направился к ребёнку, проваливаясь по щиколотку в пепел и песок. Мальчик не обращал ни малейшего внимания на него, лишь чуть настороженно подергивал ушами. Замер перед танком, нерешительно вытянув руку. - Боишься?   Парнишка дернулся, как от удара и шарахнулся в сторону, прижимаясь спиной к горячей броне. Напуганный, но совсем не злой, просто затравленный, ведь знает, что этого мужчину лучше не злить - он Царь, он знает, что делает, ему подчиняется вся Пустошь. И его мать тоже. А еще мальчик знает, что этот мужчина делает с такими, как он. Но сегодня чёрный заяц не выглядел опасным, наоборот, улыбался. - Я... - Хочешь - трогай сколько влезет.    Евгений улыбается, смотря на Кайла почти как на равного - осознание того, что ему всего семь, а он уже ему по грудь неприятно кололось, но мужчина это откинул. Кайл ему нравился - с голубыми глазами с блондинистыми волосами, но чёрный. По своему красиво. К тому же ребёнок той, кому он обязан своим величием. Тот закусил губу, смотря на мужчину и прижимая уши. Взгляд у него был не детский - уставший не по годам и очень серьёзный. Но несмотря на это, детское любопытство пересилило - он повернулся к мужчине спиной и протянул руку, кончиками пальцев нерешительно касаясь брони танка. Прежде, чем он успел набраться смелости прикоснуться к этой машине смерти рукой, Евгений подался вперёд и накрыл его ладонь своей. Кайл нервно вдохнул - сегодня Евгений не царь и не убийца, сегодня он просто отец, проводящий время с сыном. - Вы...    Он замолкает, не в силах понять всю значимость момента. На протяжении многих лет это воспитание будет самым счастливым. Мужчина тихо смеётся и подсаживает его на броню: - Ну что ты как маленький! Бегай, а я пошёл.     Он разворачивается и уходит, пряча улыбку. Кайл провожает его взглядом, повиснув на броне танка, и карабкается наверх, в его башню.

×××

      Солнце окончательно заходит, небо из коричневого становится серым. Кайл, вдоволь наизучавшись внутренностей танка, теперь шнырял по коридорам гостиницы - несмотря на статус Принца Пустоши, солдаты не пялились на него и не кланялись, как перед его матерью, а потому Кайл мог позволить себе греть уши где вздумается и хвататься за любую работенку, на какую упадёт любопытный мальчишеский взор. Вот и сейчас, отфыркиваясь от слишком длинной чёлки и шипя из-за врезавшегося в плечо ремня винтовки, он помогал солдатам снабжения разгружать бронетранспортёр. Ящики с продуктами не были особо тяжёлыми, но тащить их нужно было на кухню, едва ли не через весь вестибюль.

×××

- Вы не понимаете.    Мужчина складывает пальцы домиком и максимально ясно пытается донести мысль. Мелиса его не слышит и не слушает, ей важнее внутренний диалог. Она крутит в пальцах нож и изо всех сил держится за реальность, а точнее за плечо Евгения, чтобы не потерять себя. Тени сгущаются, а звон в голове не утихает, пульсирует в воспаленном создании. Надо кого-то винить в своих ошибках и женщина винит во всем Франциска - в том, что она сбежала,  в том, что теперь практически слепа, в том, что нежеланный ребёнок мозолит её глаза, в том, что она теперь не может скрыться от него даже за пологом анархии. Шрамы на Пустоши не затягиваются как надо из-за радиации, а бугрятся и идут лохмотьями. Лохмотьями идёт и её сознание, голос Франциска бурит его неумолимо: - Это опасно. Город уже эвакуирован, вы тоже должны уходить. Стабильность Пустоши не то, что вызывает опасения, о ней не может идти и речи. Вам не хватило семи лет на мародерство? Или вам ещё не пришло в ваши пустые головы, что вы все тут погибнете?  Если вы мне не верите - да и не верьте, но Натаниэль не должен от этого пострадать.    Он говорит зло и с надрывом. Мелисса не видит его за кровавой поволокой шрамов, но Евгений тихим шёпотом описал её бывшего мужа - высокий, худющий и с неестественно зелёной кожей, как будто умер уже давно, но все равно явился. Мелиса чувствует, как опора, Евгений, уходит. Мужчина спускается с постамента и встаёт на две ступени выше чем Франциск - только так он может смотреть ему в глаза, не задирая голову. Невольно женщина прислушивается к разговору, игнорируя назойливый шум, который начинает обретать чёткость. -  Я без понятия, как защитить вас. Я не знаю, кто это, тот, кто идёт за вами. Его Спасения не существует, его просто нет. Кайл - мой сын и твоя смерть. Я ни за что не позволю им уйти живыми. Так что вали отсюда, если не хочешь, чтобы...они пришли за тобой я приказал своим людям убить тебя.     Франциск вспыхивает, его глаза расширяются и он переходит на французский. Евгений стоит пару секунд, а потом, с сильным русским акцентом продолжает спор. Мелиса трёт виски и морщится, пытается выдавить лишние мысли из головы. Франциск тараторит на языке любви как при первой встрече, но сквозь его слова полутонами просвечивает настоящая угроза. Этот голос смутно знаком, он опасен. Что-то неуловимо знакомое, но скрытое за пологом детских травм начинает просвечивать. Мысли путаются.. -  Да ты просто придурок, раз не видишь другого способа, беги без оглядки! - Закрой свою пасть. Не смей говорить при Царице, что... Они уже близко. - Они - моя семья моя цель. Я желаю им только... - Да я, в отличие от тебя, могу их защитить от тех, кто идёт за тобой! В отличие от тебя я хотя-бы не скрываю своих намерений убить её.

×××

   Дверь неожиданно распахивается и чуть не сбивает его с ног, больно бьёт по лицу. Кайл отшатывается, в носу взрываются фейерверки слез. Кто-то задушенно ойкает - мальчик испуганно поднимает голову и как завороженный смотрит на тонкую струйку фиолетовой крови, стекающей по чужому виску. Он сам в слезах, из носа льётся тонкая струйка крови. Такой же фиолетовой, как и у этого мужчины. Тот стоял, растрепанный и злой, в свежих ссадинах, и какой-то до боли неуверенный. Его вымученная улыбка заставляет Кайла дёрнуть ушами и сморгнуть слезы, ведь мужчина - вылитый он, только светлее, даже демоническая пасть такая же. Тот неловко опустился на одно колено перед ним и вытянул руку: - Salut, garçon. Je suis ton père. J'espère que vous ne connaissez pas le français. Je suis désolée. Je suis faible et j'ai échoué à te sauver. Pardonne-moi, garçon, si tu peux..    В зале что-то громыхнуло - Евгений в ярости отшвырнул стол. Кайл в ужасе шарахнулся в сторону, запнулся о дверь и все таки упал, прижимая уши и затравленно смотря на мужчину снизу вверх. Мальчишка не понимал по французки, а времени и смелости на понятный ему разговор у Франциска не было. Евгений ясно дал ему понять, что если он задержится на Пустоши или хотя-бы коснётся Кайла, то может не досчитаться рук. Вот только он был единственным, кто знал истинную судьбу Пустоши и знал, чем это все обернётся. А сына спасти не мог. По коридору в их сторону шли солдаты - Франциск знал, что это за ним. Он нерешительно вытянул руку к ребёнку, желая прикоснуться к частичке себя, но тут же отдернул: - Береги себя, Натаниэль.    Глупо было отдавать такую вещь ребёнку, но очень хотелось. Это давало хотя-бы иллюзию того, что у мальчишки будет шанс выжить. Франциск скинул ножны с плеча и буквально всунул их в непослушные руки. В следующий миг ему на плечо опустилась по военному цепкая хватка: - Пройдёмте-с, гражданин, на выход. О? Вы не говорите по-русски? Может лучше так? Va en France, racaille.    Тот обернулся на голос солдата - и тут же схлопотал удар в лицо, развязный и тяжёлый. Рот мгновенно наполнился горячей кровью, а голова - стыдом и болью. В прочем, когда "Натаниэль" поднял глаза, Франциск столкнулся уже с взглядом Кайла. Мальчишка смотрел теперь прямо, тяжело и уставше, как антропоморф, который видел избиения каждый чёртов день. Франциск с трудом нашёл в себе силы улыбнуться: - Береги себя. - И вы себя берегите.    Безэмоционально ответил мальчишка, поднялся, сгреб когтистой рукой ножны и, вывернувшись между солдатских рук, ушел.    В перегонах гостиницы было сухо и пыльно, здесь, как нигде, ощущался настоящий дух апокалипсиса и анархии. Огромная хрустальная люстра беззубо скалилась из вышины - её разбитые подвески звинели на ветру. Кайл жил тут, сколько знал себя и помнил, и бесчисленное количество раз тащил по этим коридорам винтовку, что больно бьёт по коленям. В голове стоял шалман, Кайл никогда не видел кого-то, насколько похожего на себя. Неожиданно, за щербатым поворотом вильнул до боли знакомый хвост. На секунду, все внутри замерло, и Кайл застыл истуканом, судорожно решая, куда бы деть себя, да подальше. Мелисса, его мать, была женщиной крайне неуравновешенной, и, если перед Евгением она ещё как-то старалась делать вид, то наедине с ней Кайл предпочитал не оставаться чисто из чувства самосохранения. Но в то же время она была единственной, кто могла хоть как-то прояснить причину сходства этого мужчины и.. Ножны неприятно обожгли плечо. Он так и таскал их, как обычно винтовку, и даже не удосужился заглянуть внутрь. Помешкав пару секунд, Кайл все же скинул их с плеча, задвинул в тёмный угол подальше от загребущих рук мародеров и побежал за матерью, всем сердцем надеясь, что в этот раз она не изобьет его за недостаточный маскинг или просто так.