Синдром разбитого сердца

Кто ж знал, что сердце может болеть от воспоминаний о человеке? Когда сердце начинает ныть, сдавливать грудную клетку? Когда и так влюбляешься в того, кого нельзя, и тебя добивает отвратительная боль? Кто ж знал, что главный хулиган школы и мой близкий друг может быть причиной страха откинуться в один момент? —Петров! — пищащий голос Ольги Николаевны отвлёк меня от раздумий. — Повтори то, что я сказала. —Извините, я отвлёкся, — удивительно, но мой голос не дрогнул, несмотря на неприятное сдавливание в шее. К счастью, одноклассники достаточно быстро перестали пялиться на меня, кроме одного. Я нутром почувствовал взгляд Ромы, к которому я повернулся. Он кивнул мне, без слов спрашивая "Всё ли в порядке?". Я кивнул, и он наконец отвернулся. На фоне звучал противный голос математички, которая жаловалась на то, что её никто не слушает. Боль потихоньку утихала, и я начал глубоко дышать. Я уже не знаю, сколько продолжаются эти приступы. Кажется, было намного легче, когда я только начал осознавать свои чувства. Проблема началась, когда в голове всё чаще и чаще всплывали его образ и сценарии, где мы могли бы быть вместе. Звонок отдался болью в ушах. Жгучее прикосновение Роминой руки — и сердце забилось вновь. —Тох, чё с тобой? В болотных глазах было видимое беспокойство. Как мне нравится, что он перестал прятать от меня свои чувства. Я натянул улыбку и отмахнулся. —Отвлёкся просто. Тяжело сосредоточиться, мозг кипит. —Допустим, я тебе поверил. Раз уж ты говорить нормально не хочешь, то не буду тебя доёбывать. Давай. Рома похлопал меня по плечу и направился куда-то за Бяшей. Я смог выдохнуть. Вдох. Выдох. Я закинул портфель на одно плечо и направился на историю. Когда выходишь в коридор, будто в другой мир попадаешь. Слишком шумно, слишком много людей. Никогда не любил толпу — всегда поджидаешь какую-то хрень, по типу подножки. Да и сердце начинает биться сильнее от волнения, снова накатывает та непонятная давящая боль. Меня всё ещё тревожит это состояние. На моей памяти у меня очень редко болело сердце, только от сильной нагрузки, но сейчас это участилось. Блять. Ну вот угораздило же. Ещё и голова заболела. Дай Бог, отсидеть эти уроки и последующие дни, а то чувствую, что не выживу.

***

Вот чего-чего, а физкультуру я теперь ненавижу. Мало того, что бег учащает пульс, так ещё и Рома в майке бегает. Мне нравится его тело. Подкаченное, смуглое и всё время горячее, в этом я не раз убеждался, когда он касался меня, и его рука грела в миг. Я встал рядом с ним в строй и почуял уже привычный запах дешёвых сигарет, который мне в нос вбился уже. Я на мгновенье прикрыл глаза и представил, как мы лежим вместе, и он обнимает меня. Почти физически я прочувствовал его разгоряченное приятное тело. Меня вдруг бросило в жар, и я открыл глаза, стараясь отдышаться. —Тох, ты меня пугаешь, — прошептал Рома и нахмурился. — Ты весь побледнел, может, к медику? И снова это беспокойство в глазах. Хватит, пожалуйста..это сродни пытке. Своим взглядом ты даёшь мне немыслимую крохотную надежду. Этим взглядом ты мне даришь тепло. Он вдруг схватил меня за локоть и крикнул учителю: —Алексей Палыч, тут Петрову плохо, я его к медсестре отведу. И, не дождавшись моего согласия и ответа физрука, вышел из зала. Я очнулся и вырвал свою руку. —Ром, я в порядке. Не надо меня никуда вести. Я не в порядке, но из-за твоих касаний. Они обжигают, потому что ты не любишь меня, а я боюсь, что ты заметишь мою любовь. Почему ты так беспокоишься обо мне? Я не могу от этого противоречия. Ты, кроме своей девушки и мамы, ни о ком так не переживаешь. —Петров, блять, я же вижу, что тебе херово. Ты уже не первый день ходишь, как больной. Летаешь в облаках, часто моргаешь, у тебя появилась одышка, хотя мы с тобой на выносливость занимались, и всё было в порядке. Я, блять, просто не понимаю, что с тобой. Я даже не знаю, как тебе помочь и чем ты болен. Тобой. Ты — моя болезнь. Из-за тебя у меня боль в груди, которая участилась даже без твоего участия. Я устал её чувствовать. Сердце снова заныло, и эта боль вновь охватила шею. Хотелось взвыть. Слишком часто, слишком неприятно. Рома подошёл ко мне и пристально стал смотреть в мои глаза. —Антох, ты меня вообще слышишь? —Ром, я не знаю. Я ничего сам не знаю. —Ты че, даже родакам не говорил? — я кивнул, и Рома тихо взвыл, закрыв лицо рукой. — Ты придурок? А вдруг это чёт смертельное, не думал? —Думал, каждый день думал о том, что щас умру от боли. По шее скатилась капля пота. Давно тут стало так жарко? В висках запульсировало. —Блять. Ладно, как думаешь, чё это может быть? Опиши хоть, может, я знаю. Я опустил взгляд и стало тяжело. Взгляд затуманился, и я перестал соображать, особенно когда Рома опустился и приблизился лицом к лицу. Я будто сорвался с крючка. —Давящая боль в сердце. Чувство тревоги и страха, что сейчас умрёшь. Боль сдавливает левую сторону горла, дыхание затрудняется, но со стороны всё нормально, голос не исчезает. А знаешь, почему всё это началось? — болотные глаза, смотрящие с тревогой, будто блеснули, и я улыбнулся, чувствуя, как глаза начинают слезиться, а шум в ушах не перестаёт нарастать. — Потому что влюбился в одного придурка, которого мне нельзя любить. Вечный страх быть обнаруженным, получить кулаком по роже. Маленькая надежда, заставляющая сердце биться сильнее. Когда в голове возникают сценарии прекрасного будущего, которого никогда не будет. А затем всё запустилось настолько, что сердце может в любой момент заболеть. Ты — моя болезнь, Рома. Сквозь размытый взгляд я видел, как его лицо меняется от шока до отвращения, от беспокойства до разочарования. В ушах неожиданно запищало, тело стало ватным, и я будто оказался один в мире, а затем наступила тьма.

***

Очнулся я на белой койке. Голова была тяжёлой, мысли путались, а вялость в теле немного мешала двигаться. —Блять. Вырвалось само, когда я вспомнил, что совершил. Я признался. Вот же...Чёрт, и что теперь? Как он отреагировал? Это он донёс меня? Поток мыслей прервал кашель женщины, сидящей рядом. Я вздрогнул и обернулся на неё. Это была наша медсестра. —Я всё понимаю, Петров, но можно было и не выражаться. Как твоё самочувствие? Болит что-нибудь? Помнишь, что до этого произошло? Я лишь кивнул, то ли бледнея, то ли краснея. Ну и позор, что же будет теперь? Что ты, Петров, наделал? —Тогда, иди домой, обязательно расскажи родителям. Не дело это, в обмороки падать. И Пятифану спасибо передай. Не бросил тебя твой друг в беде. Я проглотил комок в горле и тихонько поднялся. Стойко удержавшись на ногах, я взял свой портфель(Рома что ли донёс?) и побежал в туалет. В коридорах, к счастью, никого не было — видимо уроки закончились или продолжались — поэтому без свидетелей я забежал в туалет. Я опёрся руками о раковину и скривился. В зеркале на меня смотрел бледный, растрёпанный я. А взгляд испуганный, как будто труп увидел. Ну если не считать моего будущего трупа после сегодняшнего выкрутаса. Ну зачем я это всё сказал, спокойно же страдал. Поболело бы и прошло, но нет надо же мне было всё испортить. В сердце неожиданно кольнуло, а затем привычная боль будто охватила всю грудную клетку. Я съехал по стенке вниз и, приложив ладонь ко рту, начал дышать через нос. Надо успокоиться, а то снова упаду и фиг, кто меня притащит к медсестре. Вдох. Выдох. Неужели мне правда надо рассказать родителям? Ситуация и правда стала опаснее. Я не врач, но в обмороки падать явно не хорошо. Но они же начнут беспокоиться, да и проблем своих у них много. А вдруг Оля узнает? Она ж будет крутиться весь день около меня, лишь бы уследить за тем, чтоб мне плохо не стало. Я правда ценю это, но усложнять ей жизнь не хочется. —Антоха, на, ты чё тут? Я вздрогнул, услышав голос Бяши. Что он здесь забыл? Я пропустил звонок? Я резко встал и замялся. Вот его тут не хватало. А вдруг Рома с ним? —Плохо стало просто, а ты чего? —А, да Ромыч отправил проверить тебя, а тя у Татьянки не было, поэтому пошёл искать, на. Чё у вас, кстати, произошло? Он темнее тучи ходит. Ну почему он меня так путает? Беспокоится, но сам видимо убить готов при личной встрече. Разве он не почувствовал отвращения и теперь ему не всё равно? Видимо, дело чести и благородства. —Просто поссорились. Лучше скажи, сколько до конца урока осталось? Боль потихоньку утихала. Осталось улизнуть быстренько до звонка. —Минут десять, на. —Спасибо, я тогда пойду. Алексею Палычу и Роме скажи, чтоб не беспокоились. Бяша пожал плечами и протянул мне руку, которую я пожал и ушёл, торопясь в раздевалку. Что же делать теперь? Накинув куртку, я прошёл мимо уснувшего охранника и выбежал на улицу. Прохладный ветер остудил разгоряченное лицо и дал нормально вздохнуть. Как же я устал от этого. От неизвестности в особенности. Природа меня всегда успокаивала. Тропинка, проходящая через лес, меня немного пугала, но я даже привык. Так странно сбегать из того места, где находятся близкие, лишь ради того, чтобы избежать встречи с одним из них. Будь я кем-то другим, то назвал бы себя странным. Достав плеер, я заткнул уши наушниками. Пора подуспокоить свой разум.

***

—Боже, и как давно это началось? — мама ходила взад-вперёд по кухне. — Надо бы провериться, вдруг приступ будет, — она сплюнула через левое плечо и перекрестилась. — А медсестра что сказала? —Тебе сказать про обморок. Я крутил в руке кружку, согревая руки. Мама тяжело вздохнула и закрыла лицо руками. —Всё у тебя не Слава Богу. Приедет отец и разберёмся, а пока иди отдохни. Она встала у окна, и я поспешил уйти. Интересно, что она больше чувствует — беспокойство за меня или разочарование от количества денег, которые придётся потратить? Из комнаты Оли доносилась музыка, значит она делала уроки. Решив не отвлекать её, я закрылся в комнате и плюхнулся на кровать. Как же хочется, чтобы всё это прекратилось. Закрыв глаза, я снова увидел Ромино лицо, выражающее отвращение и шок. Что же я натворил...Уткнувшись лицом в подушку, я почувствовал, как слёзы вырвались наружу. Одна импульсивная фраза может нести так много разрушений.

***

—Хватит придумывать. —Борис! Мы стояли с мамой шокированные. Отец, как всегда безразличный ко всему миру, закатил глаза и зажёг сигарету. —Но я не придумываю! Обморок тебе ни о чём не говорит? Отец скептически посмотрел на меня. —Знаю я, как в обмороки падать можно, просто на урок идти не хотел, так и скажи. —Но... —Я всё сказал. Ни у кого в роду не было проблем с сердцем. —Альбинизма тоже не было. —Не спорь с отцом, щегол. Мама нахмурились и шепнула: "Иди. Я поговорю с ним". Я вышел с кухни и вздохнул. Заебись. Я глянул на входную дверь и задумался. Может, прогуляться? Я быстро оделся потеплее, пропустил мимо ушей крики родителей и вышел. Так тихо. Весна не особо радовала, но ветерок охлаждал разум вновь. Поправив очки, я пошёл по грязи с редкими кусочками снега. В наушниках заиграла песня КиШа "Тяни". Самое то сейчас. Идя по тёмной дороге, я чувствовал облегчение. Озеро, к счастью, находилось недалеко.

***

Под конец третьей песни я наконец дошёл. Звёздное небо, замёрзшее озеро, да даже голые деревья успокаивали, хоть и было какое-то плохое предчувствие. Как вчера помню, как Бяша привёл нас сюда, и мы все года летом купались и ночевали в палатках тут. В следующем году будет последнее лето, которое мы проведём так дружно, если мы останемся друзьями вообще, что вряд ли. О чём думает Рома? Надеюсь, он не сильно мучается от произошедшего. Я встал на край скалы и глянул вниз. Лёд явно тонкий, но отсюда выглядит красиво. Сняв наушники, я услышал целое ничего. Тишина. Лишь шум ветра приятно дул в уши. В сердце что-то неприятно кольнуло. Ноющая боль снова распространилась по телу. Да что ж такое. Я услышал приближающиеся быстрые шаги и обернулся. —Петров! Ты чё делаешь?! Мои брови поднялись. Что он имеет в виду? Рома остановился недалеко от меня. —Ром, о чём ты? Он на секунду скривился, услышав своё имя, но быстро натянул маску холода. —Ты только не прыгай, лады? Что? Я засмеялся. Он серьёзно? Подумал, что от отказа или ещё чего я совсем долбанулся? —С чего такие выводы? Если мне больно от всего произошедшего, не значит, что я буду прыгать. Ром, я вижу, что тебе противно со мной находиться, так что, если хочешь, я уйду. Он нахмурился, а в его глазах я увидел сожаление. О чём ты жалеешь, Рома? Что твой друг оказался тем, кого ты презираешь? Что не успел вовремя выбить из меня всю дурь? Что так сблизился со мной? Или что не можешь ответить на мои чувства? —Блять, Петров, я не хочу щас с тобой ссориться. Хватило сегодня, что ты в обморок упал от этого. Но давай ты всё же с края съебёшься. Я лишь отвернулся и посмотрел вниз. Так не хочется уходить. Тут я чувствовал себя свободно. Как птица перед взлётом. В миг стало тяжело дышать, голова закружилась, и я обернулся и увидел страх в твоих глазах. Чего ты испугался, Ром? Я почувствовал, как моё тело расслабляется, а в глазах появилась темнота. Мне так...спокойно. Чувство невесомости, лёгкости в теле. Я будто погрузился во что-то мягкое. В голове лишь пролетают воспоминания, но ничего не болит. Никаких сожалений, никакой радости, лишь долгожданное умиротворение. Рома предстал передо мной с протянутой рукой. —Пойдём, Тош.