Пустые гнёзда

— Так что, говоришь, с тобой на холоде происходит? — Нуу, честно, я и сам не разобрался. Просто тело начинает постепенно превращаться в лёд, а потом…уже ничего не помню. Словно другим человеком становлюсь! — Это что то по типу раздвоения личности или как? — Сам ты раздвоение! Это типа.э…два агрегатных состояния, и всё! — жидкое и твердое? А газообразное — это ты сейчас? Таббо растягивается в подловатой улыбке, аккуратно балансируя на бревне, перекинутом через замёрзший водоём. Лёд, разумеется, встал уже давно, но лишний раз на него вылезти юноша желанием не горел, тем более в свете такого диалога. — Да иди ты! — Сам иди! Парень толкнул собеседника в ответ, но со стороны это выглядело так, будто он толкает воздух. Табс знал своего вечного друга с самого рождения. Ещё при жизни в деревне они заговорили первый раз, и не смотря ни на что, накрепко сдружились. Оушн был призраком. Но не таким, как все привыкли думать. Он был призраком бога, а Таббо — лишь сосудом для его воли и сил. Звучит, несомненно, эгоистично, но Оушн это не выбирал, как не выбирал и умирать на войне, как не выбирал и быть тоже чьим-то вместилищем для сил. Но все так сложилось. Не могло, но сложилось. Почему бы этому не радоваться? Табс мог управлять водой и имел такого хорошего друга, причем всегда под рукой! Как полезно! Бог океанов не раз помогал ему, от простого «держать себя в руках» до выигранных битв. Конечно, с таким другом не поругаешься, но для таких целей был Томми. Ругаться, кажется, было его хобби. Ровно до тех пор, пока табс из податливого и спокойного мальчика не вырос в «рассудительного и жестокого парня». До того, как не взял на себя вынесение всех решений совета, до того, как не стал президентом. До того, как Таббо не научился отвечать оппоненту, и тогда, видимо, Томми просто стало скучно. Томм стало скучно с ним задолго до изгнания. В следствии новой должности Таббо вынужден был давать отказ всем опасным (в том числе и взрывоопасным) идеям Томми, которые могли навредить его репутации и судьбе страны. Но Томми придумывал все более и более безумные идеи, видимо, считая, то друг просто не вдохновлён такими мелкими преступлениями. Но, отказ за отказом, блондин просто разочаровался в барашке. «Ты стал скучным, с того момента, как стал президентом.» — молнией пронеслось в голове у кудрявого. Это ведь неправда! Он все ещё был все тем же Таббо, только…или не был? Или Томми был все же прав? Он наговорил все это в момент ссоры, не стоит воспринимать это в серьёз! Он сначала делает, а потом думает, а вот Таббо…отослал его в изгнание в тот же день. И понял свою ошибку в тот же день. Они больше не говорили. Ни разу. Барашек слышал слухи о том, что томми вернулся в окрестности, но даже не искал его. И стыдил себя за это каждый-каждый день. — Ты знаешь, я подниму тему Томми на сегодняшнем совете, и мне плевать, что они скажут. — Табс, боже мой, опять? Снова этот белобрысый? — Этот белобрысый — мой друг! И я верну его, не смотря ни на что! — ты точно уверен, что он хотел дружить с тобой, а не просто разносить все вокруг? — Да камон, Том просто такой человек! То, что я спокойнее него не означает, что он должен быть таким же! — Да ладно тебе, не ругайся. Скажи мне лучше, что ещё ты собираешься обсудить? — Ну, резкое похолодание! Нужно договориться о запасе дров на всю деревню, и чтобы всем точно хватило! Кто будет этим заниматься, кто разносить, где можно будет их сложить. — Да это же ску-чно! Ныл призрак, растекаясь в лужу в качестве подтверждения своих слов. — никто не должен остаться в холоде. Ты бы, например, точно не хотел бы замёрзнуть только из-за того, что не можешь выйти и нарубить дров из-за тупой метели! Рассудил барашек, отплёвываясь от снега, от и правда начинающейся метели. — а ну беги быстрее, мы что, стряпали все утро чтобы принести на чае---кхм, совет ледышки, вместо пирожков? — не называй это чаепитием! Мы обсуждаем там важные рабочие темы! — и пьёте чай. Призрак сложил руки на груди, ехидно смотря на друга, в ответ на что тот лишь закатил глаза — Да, но… слушай, сейчас, будто, есть другие поводы собраться! Народ из дома за уши не вытянешь! — тааак, о чем мы там говорили?.. — не переводи тему! — точно, обледенение! Тебе ведь интересно, да? Интересно? Табс глубоко вздохнул в ответ. Конечно, ему было интересно. Ему было интересно всё, абсолютно всё о настоящих богах. Он давно понял, что дрим им не является. Это было слишком логично, слишком просто, и барашек все ещё не понимал, как до этого не додумались другие? Дрим же просто обычный парень, хоть и обладающий какими-то там сверхъестественными силами. Ну и что? Кто в наше время ими не обладал? К слову об этом… — Слушай, а кто ещё, кроме меня, является таким.аватаром божества? — Ууу, ну ты мне и задачку подкинул! Это сложно понять, надо чуть ли не в плотную сидеть! — ну, может, ты все же знаешь кого-то из них? Парнишка сделал жалостное лицо, на сколько его было видно из-под шарфа с шапкой, и бог океанов просто не смог устоять. — Ну, этот ваш, кто он…розовый такой. — Что, неужели Никки? Барашек успел прийти в ужас, и даже остановится, до того, как оушн опроверг его догадки. — Да нет, другой! Тот техно-чувак! Он, знаешь, напоминает мне старого правителя ада. Точнее, его сына! — Может, это он и есть? — да не, бред полнейший! Ты же помнишь, в тот день как ИксДи…мы все…ну, да. — мы вроде говорили про обледенение. — Ах да, точно, о нём! И вот, оушн уже говорил на абсолютно другую тему, и его абсолютно ничего не смущало! Возможно, прозрачный товарищ был даже большим идиотом, чем табс мог представить. Ведь барашек каким-то образом чувствовал. Чувствовал эту силу в Техноблейде, и она во много раз превосходила его собственные. Ужасно сильно превосходила. Но все, о чем Таббо только мог думать — то, как много разрушений такая сила может принести в неправильных руках. В руках Блейда. Не смотря ни на что, Табс просто не мог перестать бояться его. Не после всех его проступков. Даже если делать скидку на то, как его подкосила смерть Филзы. Он все ещё нес эти разрушения за спиной, и не сможет их смыть никогда в своей жизни. Ведь Таббо не забудет. Никто не забудет. Он — кровавый бог, и след из крови уже никак не смыть. А что начнется, если техно узнает, что весть совет по сути — не более, чем простое накидывание идей, и что барашек все ещё является президентом!.. С этим обязательно надо было что-то делать, и Табс начинал догадываться, что.

***

— Эй, не вертись! Золотой шар солнца на периферии отбрасывал блики прямо техно на лицо, заставляя его сидеть с еле открытыми глазами, и то и дело болезненно морщится, стараясь не потирать глаза руками. Потому что в руках — одуванчики, маленькие солнышки с медовым запахом, которые потом было невозможно смыть с любой поверхности, на которую они попадали. — Да я ослепну скорее, чем ты допишешь! Пару дней назад Фил вдруг загорелся энтузиазмом и эгоистичным желанием написать портрет, но страдал от этого, разумеется, техно! Сейчас, сидя в парадной рубашке, весь такой налаженный, вычищенный, с распущенными волосами, техно хоть и чувствовал себя почти самым прекрасным пиглином на свете, но был крайне недоволен. — Я твой букет сейчас съем. Обиженно прогундел кровавый бог, не услышав ответа на свои оскорбления. — Ага, не подавись! И не шевелись… — хозяин-барин! Рассудил пиглин, ловко вытянув из пышного букета один цветок, и с упоением вдохнув аромат, запустил цветок в рот, искреннее надеясь, что вкус окажется таким же медовым как и запах, но… — Бля!!! А чё так горько??? Фил в ответ лишь расплылся в крайне довольной улыбке, продолжая стараться над холстом. По правде говоря, Фил и сам был как одуванчик, голова жёлтая, одежда зелёная, ещё и чуть ли не светился на солнце! Но, наверное, если его укусить, тоже будет горько…тем не менее, техно определенно загорелся таким желанием, с ехидной мордой смотря на друга. Главный минус был в том, что теперь и неприятная горечь во рту мешала ему чувствовать себя почти самым красивым на планете. Почему почти? Да потому что! Хоть на нем были надеты корона и серьга, они были, черт возьми. — Серебро, Фил! Ну почему Серебро? Почему не золото? Ты же знаешь, я люблю его больше! — А ну не вертись! Сиди смирно, я сказал! — а то что? — а то я закажу маслом тебе лицо не только на портрете, но и в реальности! И помогать отмывать не буду! В тот же самый момент техно замер в нужной позе. Как-то раз тюбик с маслом оказался в его волосах, и о боже, ничего хуже этого он ещё не оттирал! — А серебро, мой дорогой друг, потому что оно тебе то-оже очень подхо-одит, и я хочу видеть это хотя бы на картине! Филза, все с той же улыбкой, продолжал крайне осторожно писать, паралельно растягивая буквы в словах от старания. — да меня же куры засмеют если увидят! — Вороны, тех, вороны. — да не различаю я там твоих пернатых! — а жаль, это вообще то очень интересно! — мне других таких кроме тебя не надо. — как мило…но мне, все же, нравились те первые часы что ты сидел молча, друг мой. Фил, видимо для большего эффекта, выглянул из-за мольберта, добродушно взглянув техно в глаза, и солнце за спиной крылатого буквально сделало из него фонарик. Прямо вокруг головы повис нимб из солнечных лучей, а аккуратные пряди цвета соломы начало просвечивать насквозь. Это был такой лёгкий трюк. Каждый раз, когда Фил специально смотрел на техно, техно всегда смотрел на него в ответ, но сейчас…черт возьми, да этот мужик был создан солнцем, потому что от него уже слепило глаза! Но в следующую секунду гений-художник воскликнул — Ага, так и сиди! И вновь скрылся за мольбертом. Кто бы знал, что этот момент из самой юности техно запомнит, кажется, навсегда. Кто бы знал, что Фил сделает абсолютно то же самое.