Хвост кометы

Вечер проходит спокойно впервые за долгое время. Камин тихо потрескивает горящими поленьями. Хорошо, что есть и ночная смена служанок, что легко и быстро подготовили все для комфорта Лорд-Капитана. Удобное кресло, подставка под ноги, уютный плед, в который Ифтидия завернулась, укрыв плечи. Огонь, опасный и дикий, послушно танцует в своей небольшой клетке. Перед отправлением хоть куда-либо «Вершитель судеб» встал на обслуживание на Янусе на ближайшие несколько дней. Пополнить припасы, заправиться и прочее-прочее-прочее, чего только захотят техножрецы. Ифтидия была завалена работой, но она ограничивалась лишь приемом отчетов на мостике и кипами, нет, горами бумаг на столе. На часах уже глубокая ночь, но сна ни в одном глазу. Напряжение узлами таится в теле, давит на плечи, мешает дышать полной грудью. Время помогает скрасить лишь один из низкосортных романов, что тайком от чужих глаз с восторгом передала Кассия «на ознакомление». Когда в доступе появились не только научные труды, Навигатор с головой погрузилась в пучины чужих страстей и страданий, а также и наслаждений. – Главный герой, такой… Император гордился бы им… и его страстью, – смущенно комментировала Кассия, в красках описывая собственный восторг. Множество полупрозрачных закладок красноречиво подтверждают симпатию будущей главы дома Орселио к такого роду чтиву. Герой в одиночку победил отряд ксеносов-разведчиков более крупной силы врага на считавшейся потерянной планете. Затем после длительной, изнуряющей тренировки он отправился в собственный шатер, где его ждала юная дева, готовая к бою совершенно иного толка. Строптивая, дерзкая девушка из не менее дикого мира джунглей. Напарница, партнерша, шпионка ли? Ифтидия отвлекается лишь на мгновение, чтобы отпить амасека из бокала и натыкается на склонившегося Хейнрикса. Он с легкой, несколько издевательской улыбкой наблюдает за ней. В нестрогом камзоле, с несколькими расстегнутыми пуговицами – домашний, расслабленный образ. Перед Ифтидией не Инквизитор Хейнрикс ван Калокс, а Рикс, ее Рикс. Он опирается о кресло бедром, скрещивает руки на груди и хмыкает. – «Похождения капитана Голдбранта»… Не знал, что ты увлекаешься таким чтивом, – явно подтрунивает он. Ифтидия сначала пару секунд просто хлопает глазами, затем прижимает распахнутую книгу к груди, чтобы только не потерять читаемое место. – И давно ты за мной наблюдаешь? – уточняет растерянная девушка. Хейнрикс улыбается одними глазами, а затем и уголком губ, аккуратно берет одну ее ладошку и легонько целует, словно порыв весеннего ветерка на цветочном поле. – Не очень. Но успел вовремя. «Допрос дикарки» вот-вот начнется, – следом он берет и книгу из девичьих рук. – Что? Стой, мне Кассия дала почитать... – пытается в оправдание пролепетать Ифтидия, но Хейнрикс лишь тихо смеется, словно шуршащий под ногами снег. – В таких удовольствиях нет ничего постыдного, моя очаровательная Ифтидия, – новая улыбка, новый поцелуй на запястье, теплое дыхание, что щекочет кожу, – Но зачем же тебе довольствоваться лишь сухими словами, когда можно опробовать на практике? Он целует дальше, шаг за шагом от костяшек к сгибу запястья, затем – к родинке на тыльной стороне предплечья. И все это – не отрывая взгляда от ее глаз. Голос – чистейший соблазн, взгляд – самая жгучая провокация. Такой патоки в уши не льют даже еретики, зовущие примкнуть к своей стороне. – И как же мы… Можем воплотить все это в жизнь? – Ифтидия чувствует, что уже изрядно смущена, раскраснелась, как спелый персик в одной из теплиц Януса. Облизывает пересохшие губы, поводит плечами, помогая шали соскользнуть чуть ниже и открыть больше декольте. Хейнрикс хмыкает, откладывает книгу на тумбу к амасеку разворотом вниз, не давая страницам сомкнуться. Его руки гладят девичьи ладони, растирают, греют, несмотря на собственный холод. Сантиметр за сантиметром следуют вверх, когда он отходит, чтобы встать позади спинки кресла, не отнимая своей кожи от ее. Пальцы – утонченные, пусть и несколько мозолистые – скользят по атласу плеч. Большие пальцы – под тонкие тесемки ночной сорочки. Такой притягательной и едва ли что-то скрывающей. Разрез бюста игриво выглядывает, стоит Ифтидии сделать даже один единственный вдох. Сердце в ее груди трепещет вслед за пульсом в его руках. Другие пальцы опускаются под шаль, вызывая мурашки. – Ты боишься? – переходит на шепот Хейнрикс, совсем рядом с ее ухом. Целует чуть выше виска, а затем и туда, щекоча дыханием ухо. Ифтидия невольно прядает ногами от напряжения и возбуждения. Так легко отзывается, как девица низшего происхождения и самой древней профессии. – Нет… Тебя – никогда… – шепчет и она, поворачивая голову. Мужские губы прикасаются к кончику ее носа. Руки исследуют ее плечи, затем впадинку между ключицами, сами выпирающие косточки. Вот-вот коснутся груди – аккуратно, трепетно, но страстно. Ифтидия поднимает голову, ловит губы Хейнрикса в поцелуе. Жадном, пылком, полном огня и разрядов молнии. Их маленькая буря, собственный шторм. Лед его рук касается ее груди, мягко сжимает, поглаживает, наслаждается и дарит наслаждение, вызывая у Ифтидии непроизвольный стон. – Итак… Я… Ты... Книга? – шепчет между новыми поцелуями Хейнрикс. – Только прекрати меня мучать, – почти что хнычет под его ласками девушка, теряясь в ощущениях. – Желание леди для меня закон, – смеется ей в висок он и отпускает. Долгое мгновение уходит у Ифтидии, чтобы просто привести дыхание в хоть какой-то порядок. Она скидывает уже ненужную шаль – внутреннего тепла хватает с лихвой, чтобы согреть, опалить и даже испепелить. Хейнрикс уносит в спальню саму книгу и, судя по звуку, окончательно расстегивает камзол. Что-то скользит и перекладывается, и только затем мужчина возвращается. Подает руку, приглашая следовать за собой. Ифтидия с любопытством подает ладонь. Новый поцелуй на костяшках, еще одна искра в глазах. Это игра, спектакль и маленькое развлечение для них обоих. – Откуда же Дознаватель Инквизиции знает о книгах такого толку? – спрашивает девушка, не скрывая улыбки. – Совершенно не вяжется с образом? Как жаль, пал в твоих глазах так низко... Видел у одной дамы в личной библиотеке все десять томов, – смеется Хейнрикс, когда они входят в спальню. На постели разложены подушки, став хаосом вместо привычного порядка. Ифтидия с непониманием смотрит на возлюбленного, но он лишь успокаивающе поглаживает ее по руке. – Ложе, достойное моей дикой королевы, – демонстрирует он, – Располагайся. Под его указания и комментарии она ложится на постель, не снимая тонких тапочек. Одну из подушек Хейнрикс располагает под ее бедрами, приподнимая. Вручает и книгу, перелистнув на пару страниц. – А теперь, моя госпожа, скажи, что мне следует сделать, чтобы ублажить тебя, – мужская ладонь ложится на ее коленку, поглаживает, щекочет, опускается ниже к лодыжке. Ифтидия еще какое-то время прижимает книгу к себе под чужими легкими ласками. И лишь затем приступает к чтению.  

…Он опустился на колени подле нее. Знак уважения, подчинения, чужого превосходства. Никогда доселе капитан Голдбрант не опускался на колени перед другими. Даже перед Комиссарами и Ангелами Императора. Она подала ногу...

    Руки Хенрикса массируют ее лодыжки, стопы, помогают тапочкам соскользнуть с ног. Гладят, чуть давят, доставляя удовольствия, помогая узлам развязаться хотя бы там. – Р-рикс… – тихонько зовет Ифтидия. – Читай дальше, моя госпожа, – продолжает он, поднимаясь выше по голени к коленям, массируя ямочки под ними, а затем двигается к бедрам под ткань сорочки, заставляя вновь вздрогнуть от предвкушения. Прикосновения, ласки и поцелуи почти что сводят с ума.  

…Это была не дуэль, не война, а нечто иное. Молчаливый поединок, спарринг, игра или все сразу. Он дарил свое тепло, не ожидая ничего взамен. Его огонь растопит даже ее лед, прожжет самое сердце и, если не добьется любви, выдаст самые сокровенные тайны. На ней под шкурами не было ничего – нагая, словно только что рожденная душа…

  Хейнрикс хватается за край ее сорочки и тянет вверх раньше, чем она успевает дочитать предложение и охнуть. Скользит по ее коже вверх по бедрам к талии, затем вновь к груди, чтобы сжать чуть сильнее, напористее, показать свою страсть. Новый поцелуй, нетерпеливый, зовущий, тоскующий. Поцелуй-просьба, поцелуй-мольба. Ифтидия поднимает руки, помогая снять с себя злополучную ткань. Хейнрикс отстраняется, смотря на нее целиком, оставшейся только в кружевном исподнем. – Ты точно не ждала меня? – хмыкает он беззлобно, вновь опускается поцеловать и прижаться. Его возбуждение, едва скрываемое штанами, упирается ей в бедро. Пальцы Ифтидии сами взлетают к мужскому затылку, ныряют в волосы, стараясь прижать сильнее и не отпускать. Хватит этой пытки. Он снова оставляет ее одну, меняет фокус, целуя в щеку, в скулу, а затем и в шею. Все ниже и ниже по россыпи шрамов, по небольшой пластине на груди – напоминании о лихой пуле из кадетства. Еще ниже – к пупку и бедрам, целуя, кажется, каждый сантиметр ее тела. Одним лишь взглядом он просит, нет, манит читать дальше.  

… Удовольствие, такое первобытное, дикое, сжигающее. Пламя, чтобы ее душа сгорела, а тело испытало наслаждение и отпустило все внутренние преграды. Ему нужна истина и ничего, кроме нее. Быть может, он сам в какой-то степени показывал истинного себя. Он обхватил ее бедра, чтобы удобнее было держаться, положил колени к себе на плечи и прильнул к соцветию, сосредоточению женской магии и чар…

  Ифтидия вновь не успевает дочитать, застонав, когда Хейнрикс повторяет все произнесенное, помогая ей избавиться от последнего элемента одежды. Ее ноги на его плечах, его губы там – в самом интимном месте. – Р-рикс… – стонет она от каждого его движения, от дыхания, что щекочет кожу, от пальцев, что добавляют стимула. Выбранный им ритм непостоянен: урывочный, дикий, словно неприрученный зверь. То медленный и мучительный, то быстрый и даже резкий, стремительно приближающий к оргазму. Ифтидия невольно вцепляется в покрывало, стискивая руками, старается сконцентрироваться, чтобы не свести бедра от удовольствия. Приподнимается, чтобы хоть как-то облегчить свою участь, но сильная рука мягко, но настойчиво давит на живот, мешая полностью выпрямиться. Хейнрикс прикусывает, гладит, посасывает – настоящая феерия и никак иначе. Пытка, первозданна пытка, которая недоступна никому в этом мире. Ифтидия стонет в последний раз, когда его пальцы находят еще один угол, и фейерверк танцует перед глазами. – Рикс, ах! – почти что выкрикивает она, опадая обратно на постель и шумно дыша. Пульс бьется в висках, шумит в голове, а ноги сводит судорогой. Или же дрожит вся она целиком? Перед глазами все плывет, образ самого Хейнрикса нечеткий. Он отходит к прикроватному столику, вытирается, наливает воды из графина и отпивает. И лишь после этого ложится рядом, гладит по волосам, любуясь. – Больше никогда… Не буду читать при тебе… Такое, – наигранно грозится Ифтидия чуть более вымученно, чем хотелось бы. – Очень зря, – смеется Хейнрикс, продолжая самые легкие ласки. Теплый ветерок после смерча. – Сейчас я попью и отомщу тебе, – сбивчиво говорит она, но это не угроза – так, детский лепет, – но глаза Хейнрикса все еще полны огня, ведь сам он разрядки не получил. Ничего, Ифтидия отыграется, это уж точно.