Incredibly loud and extremely close

Глава 2. Тихое счастье

Май 2032 года Москва, Россия

— Доброе утро, котёнок, — я захожу в детскую комнату и распахиваю занавески. — Утро наступило, просыпайся! — Ну маааам, — Ася стонет, утыкаясь обратно в подушку. Моя дочь абсолютно не жаворонок, в отличие от своего отца, и любит точно так же спать до обеда, игнорируя необходимость ходить в детский сад и там проводить положенные часы хотя бы в те дни, когда мы оба заняты. — Ещё минуточку... — Минуточка была полчаса назад, — присаживаюсь на кровать рядом с ней и глажу её по голове. — Солнышко, маме надо поработать, папа вернётся только через несколько дней. Бабушка сейчас тоже не в Москве. Несколько дней — и всё. Мы с тобой договаривались. — А ты возьми меня с собой на работу, — она открывает глаза, смотря на меня своим пронзительным взглядом. — Я буду тихо-тихо сидеть в уголочке. — Не сегодня, солнышко, но я что-нибудь придумаю, — щекочу её бока и стягиваю одеяло. — Вставай, иначе будешь есть кашу в садике, а не мой завтрак! Ася продолжает канючить, но всё-таки слезает с постели и идет умываться, пока я привожу в порядок спальню. Перед сном она раскидала свои игрушки и книжки, поэтому я быстро возвращаюсь всё по ящикам и достаю ей одежду на сегодня. Платье, колготки, туфельки и бантик. Она типичная девочка-девочка, которая обожает наряжаться и не представляет своего дня без украшений, что опять-таки ей досталось не от меня. — Я бы хотела с тобой поехать на соревнования, — Ася возвращается, когда я заправляю её постель. — Ну, как ты помогаешь кататься посмотреть. — Однажды я тебя возьму с собой, кнопка, обязательно, — я целую её в нос и помогаю снять пижаму. — Когда дядя Миша будет на старте, то мы с тобой вместе поедем, чтобы он за тобой присматривал, пока я занята. — Правда? Честно-честно-честно? — Да, честно, но для этого тебе нужно ходить в садик и заниматься английским, договорились? Ты должна будешь говорить немного хотя бы с людьми, которые там будут. — Хорошо, мамочка, — её глаза загораются, когда она слышит это, и моё сердце тает. Конечно, я возьму её с собой в любом случае, но дать ей стимул учить английский — разве это плохо? Как только будет распределение по этапам, я обязательно подумаю, куда именно мы можем полететь. Скорее всего куда-то в Европу, чтобы поближе лететь и не такая разница во времени. Но я уже вижу, как мы вдвоем скупаем всё в магазинах и гуляем по городу. — Я готова, мамочка! Она смотрит на меня своими счастливыми глазами и улыбается широкой улыбкой. В такие моменты я не представляю, как жила до неё: это было так давно и странно, что я просто не понимаю, как всё это было. — Прекрасно, моя хорошая, просто прекрасно! *** — Женя, привет! — Ваня подходит ко мне и приобнимает за плечо свободной рукой. — Тебя там уже ждут. — Привет, я знаю, — приобнимаю его в ответ и отпускаю. — Как Саша? — Хорошо Сашуля, хорошо, — он широко улыбается, начиная сиять ещё ярче, чем прежде, — жалуется, что жутко растолстела, но выглядит просто потрясающе! Она обещала заехать скоро сюда по пути из консультации, должна буквально совсем скоро быть тут. — Ой, папаша, да вы просто прекрасны, — я смеюсь и ещё раз его обнимаю. — Как же я рада за вас, мои дорогие. Спустя столько лет! — Да, да, — Ваня смеется звонко и запрокинув голову. — Чёрт, я не знаю, как это объяснить, но это... Это словно нужно было нам, понимаешь? Я не жалею ни об одном дне, что был в моей жизни. Тёмка — это моё счастье. Кира — это ещё одно солнышко в нашей с Сашкой жизни. Но то, что сейчас... Сейчас, спустя десятки лет, мы наконец вместе... — Мы все подсознательно знали, что вы точно будете вместе, дорогие, так что присылай Сашу ко мне, я очень-очень хочу её увидеть. И на этот раз я точно буду крестной, поняли? — Да поняли мы, поняли. Ваня отвешивает мне шутливый поклон и машет, когда я иду дальше. Саша и Ваня... Сколько лет мы все смотрели на то, как они вальсируют друг с другом, но не переступают какой-то невидимой грани, однако эти яркие чувства, существующие между ними, невозможно было не заметить. Как она смотрела на него каждый день, как он касался её, когда никто, казалось бы, не видел. Как каждый раз они оба сжимали друг друга в объятиях и с каким лицо он ходил, когда узнал о её беременности и свадьбе. Никто, просто никто из нас не верил, что между ними исключительно братско-сестринские отношения, в чём мы, собственно, и убедились, когда лет пять назад Саша и Ваня просто ошарашили нас всех новостью, что они теперь вместе. Это не было каким-то громким объявлением, скорее плавным переходом от их вечной дружбы к тому, что в какие-то моменты он стал целовать её не только на льду после проката, но и на каких-то праздниках и светских раутах, на катке после тренировки, которую они проводят детям, на парковке, прощаясь вечерами... Это было таким плавным переходов, что в момент, когда они официально вышли вместе, никто из нас, близких, и не удивился, но точно обрадовался. Неужели любви иногда суждено пройти такой длинный путь, чтобы найти счастье? Временами, как сейчас, я вспоминаю нас с Юдзуру и то счастье, которое мы потеряли. Я любила его сильно, может быть даже сильнее, чем когда-либо в жизни за исключением дочери, но отпустила. Как и раньше, о его жизни почти ничего не известно, я пыталась узнать через общих знакомых, но у меня есть либо вариант обратиться к Хави, либо же какими-то уловками выспрашивать, однако особо никто из чужих и не знает... Знаю, что он тренирует, что открыл свой каток и по-прежнему выступает с собственным шоу, но на этом всё. — Здравствуйте, — нестройный гул детских голосов вырывает меня из мыслей, когда я прохожу мимо раздевалки. Малыши совсем недавно закончили тренироваться, и сейчас собираются домой. Я приветствую их в ответ и тут же отправляюсь дальше. Меня ждут девочки, с которыми мы будем ставить программы. — Евгения, здравствуйте, — Марина машет мне рукой с середины катка, где, по всей видимости, отрабатывает какие-то элементы. — Привет-привет! — я прохожу прямо в тренерскую, где обычно оставляю свои вещи, чтобы не таскать туда-сюда каждый день. Там, как обычно, ждут уже планы и пометки от других тренеров девочек, которые просят что-то дополнить, и я быстро с этим знакомлюсь, пока переодеваюсь и готовлюсь к длительной тренировке. Сегодня мне надо вычистить программы до отпуска, чтобы по возвращении мы могли уже заняться произвольными программами. У нас есть макеты, но целиком ещё не поставили их. И начинается новый рабочий день. *** — Привет, любимая, — Крис обнимает меня, когда я захожу в дом, — как я скучал! — Ты же должен был вернуться в конце недели, — обнимаю его в ответ, оставляя легкий поцелуй на щеке. — Всё хорошо у тебя? — Да, милая, просто освободился раньше, чем думал, и сразу же к тебе. Успели записать две песни, поэтому теперь пару недель я могу быть с вами дома. Асенька ещё в садике? — Да, я за ней обещала приехать к пяти сегодня, у них занятие танцами, как она и любит, я не хочу её забирать раньше времени, — я высвобождаюсь из его объятий и снимаю верхнюю кофту. — Заберём вместе? — Конечно, надо порадовать малышку. У вас всё хорошо тут? — Абсолютно, я же тебе писала. Мы взрослые девочки, которые прекрасно со всем справляются, — переобуваюсь в тапочки и поворачиваюсь обратно к Кристиану. Мой муж. Уже почти семь лет прошло с момента свадьбы, а я до сих пор иногда задумываюсь в правильности своего решения. Тогда я была в отчаянии, не зная, куда ведёт меня жизнь, и всё время думала о том, что я упускаю что-то важное, а Крис был рядом. Ещё с 2018 года он был рядом, поэтому в какой-то момент мне показалось правильным принять его ухаживания, пойти на свидание, а потом и согласиться жить вместе. Он был на седьмом месте от счастья, а я ощущала просто радость от того, что со мной рядом человек, который меня любит. Я позволила ему любить меня за нас двоих. Я люблю Кристиана. Моя любовь совершенно искренна, но это любовь сестры, любовь лучшей подруги, но никак не женщины, которая является его женой. Секс и его ласковые обращения ко мне — единственное, что не вписывается в нашу дружбу. Однако то, что он подарил мне Асю... Наверное, только она и заставляет меня оставаться в этих отношениях. — Закажем доставку? — Давай с едой разберемся потом, — он подходит ко мне ближе и проводит руками по талии и бедрам. — Мы вдвоём... Я безумно соскучился по тебе. У нас есть пару часов на то, чтобы побыть вдвоём. — Мы и побудем вдвоём, поболтаем за едой, — я стараюсь всячески игнорировать его намеки. — Ты с дороги явно устал и плохо питался, знаю я твою привычку не есть во время полёта. — Я успею поесть позже. Меня не было дома больше недели, а моя красавица жена тут одна... — его руки пробираются под мою кофту. — Пошли в спальню. — Прости, Крис, у меня месячные. Ложь легко срывается с моих губ, и я даже не испытываю никакого угрызения совести. Я не отказываю своему мужу постоянно и не лгу, ссылаясь на женские причины, но сейчас у меня совершенно не то настроение, я не готова притворяться. Усталость после тяжелого постановочного дня, плохой сон и мысли о летних шоу выматывают меня так сильно, что я хочу просто полежать на диване, съесть свой вок и посмотреть тупое шоу, о чём я и думала во время поездки домой. — Ладно, — он опускает руки и отходит от меня на пару шагов. — Суши? Послушно киваю, решая не расстраивать его ещё и этим, и быстро сбегаю в ванную. *** — Мамочка, мне плохо. Тихий голос вырывает меня из сна, и я первые мгновения не могу понять, где я вообще нахожусь, прежде чем понимаю, что это Ася. Я моментально сажусь в постели и включаю ночник, глазами стараясь сфокусироваться на дочери. Она стоит около нашей постели, обнимая мягкую игрушку двумя руками, и выглядит бледнее обычного. Сердце моментально сжимается при виде моей обычно веселой девочки, которая сейчас дрожит всем своим тельцем. — Что болит? — я трогаю её лоб и щеки, — животик? Голова? — Голова болит. Тело болит. Мамочка, всё болит, — она хнычет, прислоняясь к моим ногам. — Не плачь, солнышко, иначе будет хуже, — я хватаю с тумбочки телефон и проверяю на всякий случай время. Три часа ночи. Если бы она съела что-то не то, то это проявилось бы раньше. Надо проверить температуру. — Пойдем в твою комнатку, я буду с тобой, — я беру её на руки и тихо выхожу из спальни, не желая тревожить сон Криса. С такими вещами я сама разберусь. Ася кладет голову мне на плечо, одной ручкой обнимая за шею, и мы идём в её детскую комнату, по пути захватив переносную аптечку со всеми детскими лекарствами, которые могут понадобиться сейчас. — Сейчас мы проверим твою температуру, хорошо? — я дожидаюсь её кивка и ставлю ей градусник под ручку. — Попить хочешь? — отрицательно качает головой. — Тебе давно стало плохо? — Нет, — она слабо произносит это, прислоняясь головой ко мне. — Я к тебе пришла. — Это ты правильно, — убираю волосы с её лица, нервно поглядывая на дочь. Самая страшная вещь в материнстве — это болезни. Бессонные ночи первый год её жизни были, конечно, тяжелым периодом, но отсутствие длительного ночного сна можно компенсировать днём, а сердце, которое болит при виде больной дочери, очень сложно успокоить. 38.4. Это то, чего я боялась. У меня есть инструкция от её врача, что делать в таких случаях, и только после того, как я убеждаюсь, что мы выпили необходимые лекарства, она пьёт воду и температура снижается, я устраиваюсь рядом с ней на её розовой детской кроватке, оставаясь сторожить сон дочери. Так делала и моя мама, когда я болела, и теперь это же продолжаю делать я сама, смотря на неё в свете ночника. Моя девочка... Ася стала моим спасением. Перед тем, как я узнала о беременности, меня посещали мысли о неправильности выбранного пути. Я часто думала, что мне нужно вернуться к началу и изменить то, что я делала. Сколько раз я порывалась купить билеты в Сендай и улететь? Сколько раз я отговаривала себя от того, чтобы написать сообщение Юдзуру, смотря на обручальное кольцо? У него есть своя жизнь, и я уверена, что он счастлив. Пускай мы ничего и не знаем о его браке, детях и личных вещах, но я знаю, как он всегда мечтал о семье, поэтому уверена, что он скрывает своих родных. Ну не может Юзу быть один! Раньше я мечтала, что у нас будет с ним несколько детей, как минимум трое. Почему-то мне, выросшей одной, всегда хотелось, чтобы мой ребёнок не был одинок. Но сейчас... сейчас всё изменилось. Я не готова ко второму ребёнку, и почему-то не уверена, что буду к этому готова. Да и Кристиан не торопит меня с этим, позволяя заниматься постановкой программ и другими вещами. Сон не идет, и я беру в руки телефон, выкручивая до минимума яркость экрана, и открываю Инстаграм. В моей ленте остались лишь самые близкие люди, и я просматриваю новые публикации подруг и знакомых, пока не натыкаюсь на свежие посты от Хави. Он выставил это лишь несколько часов назад, а автоматический перевод с испанского говорит, что Хави благодарит своего лучшего друга за визит, совершенный месяц назад. На фотографии они вдвоём с Юдзуру. Он изменился и остался прежним одновременно, но что-то внутри меня сжимается. Исчезла та беззаботная улыбка и горящие глаза парня, который был готов распахнуть свою душу на весь мир, вместо этого на меня через экран смотрит мужчина, познавший многое и прочувствовавший самую сильную боль. Он одет в спортивную одежду, которая не так сильно обтягивает его, как было раньше, но у меня закрадывается подозрение, что он надел это специально, а своим предпочтениям вряд ли изменяет. На втором кадре короткое видео, где ребята делают параллельный ино-бауэр на катке Хавьера, и на фоне бегают двойняшки, хлопая в ладоши и крича что-то. Я пересматриваю видео несколько раз, прежде чем поставить лайк под постом и пройтись по хэштегу Юдзуру. Этой ночью я так и не засыпаю, до самого утра проверяя дочь и читая интервью Юдзуру, которые ранят моё сердце ещё сильнее.