Incredibly loud and extremely close

Глава 76. Ты точно в порядке?

Май 2021 года Сендай, Япония

— КСО! Я не сдерживаю ругательств, в очередной раз падая с акселя. Я бьюсь о него и бьюсь, но ничего не получается, я просто недокручиваю и падаю, не имея возможности сделать эти чертовы четыре с половиной оборота. Недавняя травма колена, из-за которой я выпал из графика тренировок. Ещё сильнее влияет на моё состояние6 я ненавижу быть слабым, а понимание, что из-за этого я сам довожу себя до ментального истощения лишь делает меня ещё более жалким и неспособным признать поражение. Мне не выиграть эту битву акселей. Мне не справиться с ним и не суметь приземлить его четко и красиво. Я издеваюсь над своим организмом, который не принимает этого вызова, что я бросил своему телу. — Я смогу! Я практически рычу, поднимаясь на ноги. Боль расползается по всему боку, но я игнорирую её, оставляя до конца тренировки где-то на задворках сознания. Не сейчас. Этим я займусь позже, когда у меня будет время на жалость и лечение. Не сейчас. Сейчас я хочу прыгать. Сейчас я должен прыгать. Я просто обязан это сделать. — Все получится! Я выбрасываю кулак вверх и смотрю на потолок, словно там есть кто-то, кто поддерживает меня и болеет за мою победу. Я представляю, что меня поддерживают, что верят в меня и мой успех. Что мне говорят о том, какой я сильный, что продолжаю бороться с тем. Что на самом деле мне неподвластно. Я проезжаю несколько кругов на катке в таком положении, пока не начинает кружиться голова, и останавливаюсь у бортика, чтобы сделать пару глотков воды и переключить музыку. Мне нужно переключить голову. Необходимо собрать своё сознание в единую точку, из которой я смогу двигаться дальше. Я должен себя чувствовать целым, а не развалившимся на миллион маленьких частиц. Я бросаю взгляд на маму, которая внимательно за мной следит, но молчит. Я вижу её неодобрение в глазах и боль от понимания моего бессилия в этой ситуации. Я загнанный в клетку лев, который не может жить в таких условиях, который попросту задыхается от нехватки свободы. Лев выставлен в зоопарке на радость публики, а я выставлен на арену. У нас есть что-то похожее: нам нравится быть собой и демонстрировать своё величие, но мы не хотим делать это по указу других. Самые близкие знают, что это мой последний сезон. Я выйду на этапы Гран-при, Национальный и Олимпийские игры. Мне хочется ещё раз попасть на Мир, но я не планирую себя загонять. Мне важно сконцентрироваться на третьем золоте Игр, а не думать о том, где будет мой последний старт. Может быть я и сам не пойму, что это мой последний старт? Кто знает, как всё сложится... — Можешь подать мою сумку? — я киваю в сторону небольшой сумки, напоминающей косметичку, в которой скопились все мои добавки для тренировок. У меня всегда есть они с запасом на случай, если я увеличу нагрузку или почувствую неожиданную слабость и усталость, как сейчас. — Держи, — мама протягивает мне её и становится напротив. — Я рядом с тобой. — Я знаю, спасибо, — ищу в ней нужную мне добавку, которой стараюсь не злоупотреблять, чтобы не вызвать привыкания и не оказаться в яме в самый необходимый момент. — Все в порядке, мама. — Я на это надеюсь, — она закрывает сумочку, когда я беру нужный пакетик и заглатываю его содержимое. — Что-то ещё? — Нет, спасибо, у меня ещё минут 20 тренировка на льду, а после я в зал на перерыв. Может тебе поехать домой надо было сегодня? Что-то ты сама выглядишь какой-то бледной, если честно. Я внимательно смотрю на маму, которая сегодня действительно не очень выглядит: у неё откуда-то синяки под глазами, слишком бледная кожа и уставший вид. Мне кажется, что она простыла где-то — и сердце пропускает удар. — Все в порядке, сынок, не волнуйся за меня. Просто схожу куплю кофе в автомате себе. Тебе не нужна моя помощь сейчас? — Нет, всё в порядке, я справлюсь. Ты иди погрейся там спокойно. Я закончу и сам приду к тебе. Мама гладит меня по руке и уходит, но не своей обычной уверенной походкой, а как-то медленно. Я нервно провожаю её взглядом и кручу в руке телефон. Как жаль, что тут нет большого окна, как в Торонто, чтобы наблюдать за ней. Ну, или она могла бы приглядывать за мной оттуда, а не находиться прямо здесь на вечном холоде. Но мне ещё несколько часов тут заниматься, поэтому... — Что тебе, червяк? — голос Саи звучит сонно, что на секунду во мне появляется какое-то сожаление, что я её потревожил в поздний час, однако тут же я вспоминаю, как пару дней назад она пришла ко мне и в восемь часов утра стала меня будить, потому что ей было скучно. Никакого сожаления к сестре! — Мама плохо выглядит. Я отправил её за кофе, так она безропотно согласилась, даже не пререкалась. Мне кажется, что она заболела, — я вздыхаю, бросая взгляд на часы. У меня осталось чуть больше пятнадцати минут. — Ты можешь приехать и забрать её? — Ты справишься один? Тебе не надо подтирать слюни и за ручку отводить в туалет? — Сайя продолжает подшучивать надо мной, отчего я закатываю глаза и хочу её стукнуть чем-нибудь. — Я приеду минут через 20-30, мне надо собраться и до вас добраться же. — Хорошо, я пока лёд первый закончу, так что пересечемся в кафе. Напиши мне, когда будешь тут. — Да-да, червяк, я запомнила. Она кладет трубку, даже не попрощавшись, и я немного выдыхаю, убирая вещи в сторону. Пусть лучше она присмотрит за мамой, а я как-то и один справлюсь тут, ничего страшного не произойдет, если я пару дней позанимаюсь один: планшет есть, я установлю его сам, меня все знают, так что пройдет хорошо. Главное, чтобы мама отлежалась и чувствовала себя лучше через пару дней. Это из-за меня она тут на холоде... *** — Так, ну и где наша мама? — Сайя шлепает ладонью меня по плечу, когда я встречаю её в коридоре. — Пошли, будем уговаривать её, ты же знаешь — мама просто так не сдастся. — Я надеюсь на неё благоразумие и желание быть здоровой как можно скорее. — Надейся, но ослиное упрямство тебе досталось от неё, а не от папы. И действительно это становится проблемой. Мама отнекивается и говорит, что с ней все в порядке, просто немного устала, но мы видим, что она еле стоит на ногах, а глаза блестят как при температуре. Мы пытаемся использовать разные уловки, чтобы она поехала домой, но получается только уговорить её посидеть в кафе с Сайе, пока я в течение часа завершу все свои тренировки. Это немного раздражает, потому что теперь я постоянно о ней думаю, но немного успокаивает — она не одна, сестра за ней присмотрит и будет периодически писать мне. Я же, тем временем, быстро провожу тренировку в зале, давая мышцам необходимую нагрузку, и снова возвращаюсь на второй лед, чтобы на этот раз поработать над хореографией. Нужно не только издеваться над телом, но и сделать что-то хорошее. Пусть в этот раз это будет хореография. Начинаю я с дорожки любимого Шопена, потом Сеймей, а уж после начинаю Тенчи. Это сложная морально для меня программа, но именно её я хочу отвезти на Игры. Я хочу там сложить свой меч победителя в ножны и показать, что это конец бестолковой битвы, из которой я вышел победителем. Я в любом случае буду победитель — им этого не забрать у меня. *** — Как она? — проснувшись наутро, я нахожу Сайю сидящей в кухне в тишине. Она что-то пролистывает в своё телефоне, приглушенно бубня себе под нос. Дергаю её за прядь волос, проходя мимо к холодильнику, но не получаю в ответ никакой реакции. — Эй! — Да плохо мама, что ты хочешь услышать?! – она бросает на меня недовольный взгляд. — Упрямится и говорит, что это просто переутомление, а сама лежит с температурой и противится вызывать врача. Попросила меня обед для тебя приготовить, а на тренировку типа сама поедет. Я замираю перед холодильником, держа в руках миску со своим завтраком, приготовленным мамой, и пристыженно опускаю глаза. Мама всегда готова ради меня на все, и даже пожертвовать своим отдыхом, здоровьем и безопасностью. Но так дело не пойдет, нет, я против таких жертв, поэтому ей нужно поберечь своё здоровье и вылечиться. — Вызывай моего врача, объясни ситуацию и пусть он приезжает. Я лично поговорю с мамой перед его приходом, — я беру приборы и сажусь рядом с Сайей. — У тебя есть все контакты, звони. — Ты уверен? Где мамы будет направлен на тебя. — Ты же знаешь, что я её любимчик, — я подкалываю её, заставляя улыбнуться детской шутке. Одно время сестра обижалась, что мама проводит со мной больше времени, пока мы не подросли и она не поняла, что мама её любит так же сильно и так же на многое готова ради неё. Просто сестра сама по себе более самостоятельная, чем я, поэтому маме не требуется постоянно контролировать старшую дочь, в отличие от меня... И если Сайю за проказы никогда не наказывали, то мне всегда достаётся сполна. — Ладно, как пожелаешь. Сейчас позвоню. Пока я ем свой завтрак, она договаривается о срочном визите и параллельно ходит по кухне, доставая разные продукты, чтобы приготовить еду. Отца дома нет — он рано утром ушёл на работу, — поэтому помочь ей никто не может. Разве что я... — Даже не смотри сюда! Я не пущу тебя за плиту и не дам нож в руки, мама нас обоих убьёт, если ты снова порежешься. Она мне по-прежнему припоминает тот случай, когда вы с Хави устроили бардак на кухне, пытаясь приготовить какое-то испанское блюдо, а я за вами не уследила! — Мне было тогда девятнадцать, я был считай ребёнком! — Ой, да и сейчас тебе не намного больше, так что не бухти, а доедай и лучше убери все в посудомойку. Это максимально безопасно для тебя, за это мы с тобой не получим... Я надеюсь, — она вздыхает и достает несколько мисок. — Сходишь к маме пока? Врач приедет минут через двадцать, ради тебя он в собственный выходной готов приехать. — Хорошо, ей что-то надо отнести? — я вытираю руки о кухонное полотенце, убрав всю грязную посуду в мойку. — Воды? — Да, отнеси ей стакан свежей воды, вдруг она захочет попить все-таки. И надень маску! Там на комоде лежит вскрытая упаковка. Если ты заболеешь, меня выгонят из дома точно, — она делает большие глаза, словно такое может произойти. Скорее мама накричит на меня за то, что я сам подверг своё здоровье опасности, чем что-то сделает Сайе. Она её любит. Беру стакан и поднимаюсь на второй этаж, где расположена спальня родителей, и замечаю на небольшом столике, который называется каким-то умным словом, которое я никак не могу запомнить, стоит упаковка в масками. Надеваю её на себя и, легонько постучавшись, захожу к маме, стараясь не шуметь, чтобы, если она уснула, не разбудить её. — Ты чего тут делаешь, Юзу? Голос мамы невероятно слаб, но даже так слышны стальные нотки, присущие ей. Она так говорит, когда недовольна кем-то (в частности мной), поэтому я останавливаюсь и замираю посреди комнаты как нашкодивший котёнок, хотя ничего плохого и не делаю совсем. — Ну, я просто пришёл тебя проведать. — Всё в порядке, дайте мне немного отлежаться. Видимо, погода плохая или давление, вот я и немного плохо себя чувствую. Скоро мне будет лучше и я спущусь вниз. Я все-таки подхожу ближе и ставлю на её прикроватную тумбочку стакан воды, прежде чем опуститься на колени рядом с кроватью. Я нахожу руку мамы и легонько сжимаю её. — Мама. Ты заболела, хватит сопротивляться этому. Чем быстрее ты это примешь и начнешь лечиться, тем быстрее ты поправишься и будешь снова нами всеми командовать. А пока тебе надо несколько дней отлежаться, прийти в себя... И принять то, что к тебе совсем скоро приедет доктор. — Юзу... — Да, мама, доктор осмотрит тебя и выпишет лекарства, — я стараюсь говорить как можно тверже, чтобы убедить её в правоте своих слов. — Ты вылечишься и тогда снова будешь ездить со мной на тренировки. А пока я и сам могу справиться... — Чтобы к тебе снова кто-то пристал? — мама продолжает возмущаться, но я чувствую, как она сдается под напором моих слов. — Тебе нужен кто-то рядом, чтобы следить за вещами, помогать со съемками... — Ну попрошу Сайю. Ей все равно сейчас нечем заняться. Пару дней мы справимся, не переживай, мы уже не те маленькие дети, которым пять лет. Мы ничего такого не сотворим, я тебе обещаю. — Ладно... — мама тяжело вздыхает и слегка сжимает мою руку. — Пусть приходит твой доктор и осмотрит меня. А ты иди к себе, не находись тут со мной так долго. Не дай Бог заболеешь — вот тогда я точно отлежаться не смогу. — Все будет хорошо, — я прижимаю маму руку к своей щеке и улыбаюсь в надежде, что она это почувствует. — Если что-то надо, то дай знать. Воду я тебе принёс, попей. — Пока ничего не надо, сынок, у меня все есть. Ты покушал? — Да, мама, я позавтракал, всё в порядке. Отдыхай, — я отпускаю её руку и поправляю одеяло, прежде чем встать. — Я к тебе попозже зайду ещё. Дождавшись маминого кивка, я разворачиваюсь и вхожу из комнаты, не до конца прикрывая дверь, чтобы, если понадобится, услышать маму. Мне так непривычно видеть её слабой и больной, чтобы сердце внутри меня сжимается от тупой боли. Мама всегда такая сильная, всегда держится ради меня, поддерживает, а сейчас... Я встряхиваю головой, пытаясь отбросить тяжелые мысли, и спускаюсь вниз к сестре. — Она согласилась на доктора, — выбрасываю маску в мусорное ведро. — И сказала, чтобы ты со мной ездила на все тренировки. — Вот чёрт! — Сайя разочарованное стонет. — Только не это... — Это-это, — я хихикаю, смотря на её кислое выражение лица. — Раз мама не может, то будешь ты за неё отдуваться и спасать меня от злобных фанаток. Я продолжаю смеяться, пока сестра не бросает в меня яблоко.