Incredibly loud and extremely close

Глава 51. Неизвестность

Март 2020 года Торонто, Канада

Обстановка все сгущается, ограничения приходят со всех сторон, пока в один из дней нам не сообщают, что со среды клуб переводят в режим карантина и отменяются все тренировки. Я пребываю в некотором шоке от этой новости и сначала полностью теряюсь, не зная, что мне делать. Сидеть без тренировок в Торонто и просто быть дома? Конечно, само собой, я смогу делать множество упражнений для поддержания своей формы, но это все равно не то же самое. Фигурист безо льда — это как повар без кастрюль. Я первым делом сообщаю об этом маме, отправив ей смску, едва Брайан сообщает нам об этом, поэтому мама тут же продумывает всевозможные варианты решения этой проблемы, начиная от покупки искусственного льда сюда, заканчивая возвращением в Сендай... Я прошу её ещё раз узнать, насколько долго будут держать закрытыми катки, и возвращаюсь к тренировке, пытаясь напитаться этим чувством льда под коньками. У всех упадническое настроение, которое связано с непониманием текущей ситуации. — Что ты планируешь делать со всем этим? — Женя выдыхает, бросив свои попытки как-то собраться и отпрыгать свой запланированный контент. — Остаешься или уезжаешь? — Не знаю, — я еду следом за ней по кругу, сложив руки на бедрах, — не понимаю пока, чем все это грозит и как долго будет продолжаться. — Ну сезон окончен официально, в принципе, поэтому... — она пожимает пальцами и меняет ход, вставая ко мне лицом. — Тебе лучше улететь, пока авиасообщение не ограничено. — Я тоже так думаю, просто... — Я присмотрю за твоим домом, хочешь? — она мне мягко улыбается и, не стесняясь окружающих, берет за руку, переплетая пальцы, — все будет хорошо. Мы ведь скоро увидимся? Ну, у меня в Японии Сейлор будет же... — Да, малышка, совсем скоро увидимся, — я в ответ сжимаю её пальчики, стараясь ровно дышать, ощутив покалывание в глазах. — Люблю. — И я тебя. Ничего, разлука нам пойдет только на пользу, потому что мы успеем соскучиться друг по другу. А для остального у нас есть телефон и видеосвязь, да? — она игриво подмигивает, всем видом стараясь не демонстрировать своего страха. — Конечно. Я не думаю, что это продлится долго, поэтому наша разлука будет короткой, я уверен. Мне настолько нужна сейчас её поддержка, что я, наплевав на все свои правила, просто притягиваю её в свои объятия и вдыхаю аромат любимого тела. Моя девочка. Мой островок спокойствия, моя поддержка и бесконечная сила. Только рядом с ней я чувствую себя спокойным. — Люблю тебя больше всего на свете, — я тихо шепчу, зарываясь носом в её плечо. — Не хочу расставаться. — Мы и не расстаемся, потому что совсем скоро увидимся. Её ладошки на моих плечах вырисовывают странные узоры, от которых мне и правда становится спокойнее, и я медленно расслабляюсь, лишь краем сознания отмечая, насколько сильно был напряжен. Я не думал, что отмена старта, закрытие катков настолько сильно выбьет меня из привычной колеи, но сейчас понимаю, что я действительно сбился с пути. — Спасибо, — я отстраняюсь от Жени через несколько долгих мгновений, стараясь выдавить из себя благодарную улыбку. — Всегда пожалуйста, мои объятия навечно для тебя открыты, — мягкая улыбка проникает в грудь, отражаясь на моём лице. — Приезжай ко мне сегодня. — Я приеду, да, только решу вопрос с тем, что будет дальше, и сразу же приеду. — Ну вот и хорошо, а пока пошли посоревнуемся в каскадах. Уверена, что смогу сделать самый длинный каскад. — Мы ещё посмотрим, — я позволяю ей меня отвлечь и утянуть в центр катка, пока над небом нависают чёрные тучи. *** — Лучшего всего вернуться домой, — мама произносит это, когда мы сидим в кабинете и обсуждаем все варианты. — Сам понимаешь, тут тебя никто на закрытый каток не пустит, а в Сендайе при первой же возможности тебе дадут лёд. Я в контакте с руководством, они знаю о нашей ситуации и пообещали сделать все возможное, чтобы тебе помочь. — И когда мы можем это сделать? — я пытаюсь абстрагироваться от ситуации, мысля спокойно и холодно. — На этой неделе? — Мы можем улететь уже завтра вечером, если тебя это устроит. Или через три дня, — мама поднимает на меня глаза, — только с каждым днем становится всё меньше и меньше возможностей улететь. Рейсы отменяют, билеты на оставшиеся раскупают в момент просто. — Тогда бери на завтра. Утром я ещё на тренировку смогу сходить, а потом... Сердце в груди сжимается, когда я понимаю, что мне придётся оставить тут Женю и всю свою жизнь. Конечно, после мира я всегда уезжаю, но сейчас складывается какое-то очень неприятное чувство, которое ранит сердце. Что же не так? Что меня тревожит, чего я не могу выразить словами? — Хорошо. Я соберу все вещи нужные. Юзу, осмотри свою комнату и сложи самое важное, без чего ты правда не сможешь, договорились? — Да, конечно, — прохожусь рукой по волосам, — я к Жене уеду на ночь. Оттуда на каток, после тренировки домой. — Я понимаю, — она спокойно кивает, — пожалуйста, будьте осторожны и никуда не ходите. Передавай ей с мамой, чтобы берегли себя. — Обязательно. Я понимаю её беспокойство. И не знаю, как нам помочь. *** — Я все понимаю, — Женя шепчет мне в грудь, когда я сообщаю, что завтра улетаю. Она прижимается ко мне крепко-крепко, словно пытаясь раствориться во мне. — Понимаю, просто все равно сердце болит... — И у меня. Мне хочется сложить тебя в чемодан и повезти с собой в Японию. Чтобы ты была всегда рядом, моя родная, чтобы я мог в любой момент тебя обнимать и целовать... — Я знаю, Юзу... И мне хочется этого, но нельзя, — я чувствую, как у меня мокнет кофта и понимаю, что Женя начинает плакать. — Все так сложно. Почему сейчас? — Видимо, так надо, — я укачиваю её, поглаживая по спине. — Все дано нам не просто так... — Скажи, что мы увидимся скоро, — она всхлипывает, держась за мои плечи. — Пообещай мне, Юзу! Пообещай! — Мы увидимся, милая, мы совсем скоро увидимся, я все сделаю для этого... Мы продолжаем лежать, обнявшись, пока Жанна не зовет нас обоих ужинать. Женя даже не скрывает своих слез и припухших глаз от матери, а на кухне не выпускает моей руки из своей, напрочь отказываясь нормально сесть и поесть. Мы с Жанной переглядываемся, мягко улыбаясь друг другу, и стараемся на заострять на этом внимание. На душе тяжело, но я ничего не могу с этим поделать, не в моих силах что-то изменить, поэтому я просто наслаждаюсь её прикосновениями, шепотом и редкими улыбками. — Пошли ко мне, — Женя тянет меня за собой, едва мы заканчиваем пить чай, и я успеваю лишь извиниться перед Жанной, прежде чем направиться за ней в спальню. Это наша последняя ночь вместе перед длительной разлукой и мне, как и ей, хочется побыть только вдвоем, насладиться этим временем сполна, почувствовать любовь родного человека. Мы оба в этом очень похожи. — Просто ничего не говори, хорошо? Женя прикрывает дверь и поворачивает замок, внося ясность в то, что будет дальше. Конечно, я всегда её хочу и мои чувства всегда у неё на ладони, я не скрываю этого и не прячусь. Мне хочется принадлежать ей от и до, без конца и края целуя любимые губы, кожу и каждый миллиметр её тела. Я хочу быть с ней от и до. — Позволь себе расслабиться, — она тихонько шепчет это, мягко прикасаясь губами ко мне. — Я хочу, чтобы ты запомнил эту ночь надолго, чтобы тебе хватило этих воспоминаний до следующей нашей встречи. И мы с головой отдаемся этому чувству, наполненному нежности и отчаяния. *** Я сообщил ещё вчера тренерам о своем отъезде, поэтому утром совсем не удивлен тому, что Гислен приходит на раннюю тренировку вместе с планшетом, на котором уже что-то пишет для себя. Мы все стараемся отшучиваться и подбадривать друг друга, только это выходит невыносимо плохо: тишина то и дело повисает, а между тем стрелки часов неумолимо приближаются к обеду. Мы забираемся с Женей в свободный тренажерный зал на маты и раскрываем один контейнер на двоих, но аппетита совсем нет, и мы ограничиваемся лишь овощами и фруктами, которыми кормим друг друга. — Мне должны будут сообщить решение по Сейлор. Скоро же должны были начаться первые тренировки, — она водит пальцем по моей ладони, пока я касаюсь щекой её волос, — скажут, что и как. — Прилетай сразу в Японию, как только сможешь, я встречу тебя и заберу к себе. И Жанну бери, конечно же. — Посмотрим, какая обстановка будет. Сам понимаешь, сейчас так сложно что-то планировать, — Женя грустно вздыхает и снова затихает. — Все будет хорошо, — я произношу эти слова снова и снова в течение дня, даже не зная, кого больше пытаясь в этом убедить: Женю или самого себя. Я вообще не знаю, что нас ждет и как все это будет. Как скоро мир вернется к обычному состоянию? Как скоро я смогу её увидеть? Когда будет следующий старт? Позволят ли нам провести шоу или нет? Ничего не ясно — и эта неизвестность сильно пугает. На второй сессии Гислен работает персонально со мной, давая множество советов, которые направлены на мою технику акселя. Мы снова и снова обсуждаем, что я смогу сделать сам в ближайшее время, чтобы поработать над ним, и он выписывает свои рекомендации в строгом порядке, тут же пересылая этот файл мне. Я благодарно киваю, стараясь в голове выстроить четкую картинку относительно того, что будет дальше. Это немного меня успокаивает. Но успокаивает ровно до того момента, пока мы с Женей на оказываемся в зале для растяжки, а она не смотрит на меня полными слез глазами. Я тут же принимаю её в свои объятия, и сам не могу сдержать предательских слез. — Ты скоро приедешь ко мне, хорошо? — Мне просто страшно, Юзу. Что будет с миром? Что будет с нами? — С нами все будет хорошо, я тебе обещаю. И с миром тоже, куда же он денется?! — А вдруг это разрушит? Полгода... — Не полгода, а пару недель. Дальше мы что-то придумаем. Мы не расстанемся с тобой из-за какого-то вируса, — я крепче сжимаю её в своих объятиях, — для того, чтобы я оставил тебя, нужно что-то серьезнее эпидемии, понятно? — Да. И я тебя не оставлю. Мы проводим оставшееся время в тишине, молча растягиваясь и то и дело просто замирая, смотря друг на друга. Страх так и витает между нами, но мы оба бессильны перед ним и неизвестностью, которая ожидает нас впереди. Мы ничего не можем сделать... Прощаемся мы на парковке, пока наши матери обмениваются приветствиями. Я держу Женю в своих объятиях, а она даже не пытается сдержать слез, продолжая тихо плакать. Её слезы смешиваются с моими, когда я нежно её целую на прощание, и словно отдаю часть своей жизни, отстраняясь от неё. — Присмотри за Пухом, — я передаю ей свою салфетницу, стараясь хоть как-то поднять ей настроение. — Оставляю его на твоё попечение. Она прижимает его к себе и я, не удержавшись, целую её ещё раз в губы, прежде чем с усилием забраться в машину и махать ей до тех пор, пока наша машина не вырулит на главную дорогу. И после этого перед моими глазами стоит образ Жени, смотрящей на меня с глубокой печалью и тоской. — Ничего, Юзу. Все скоро наладится и вы увидитесь, до начала подготовки к сезону не так уж и далеко, поэтому вы не успеете оглянуться, как нужно будет снова возвращаться в Канаду, приступать к тренировкам, набирать форму... Потерпите совсем немного, разлука иногда помогает чувствам. Я послушно киваю, не в силах даже возразить, и пытаюсь убедить себя в том, что это правда лишь короткая разлука, которая совсем скоро закончится, что мы скоро будем снова вместе. Но что-то внутри меня противится, вызывает негативные ощущения и напоминает, что мы не знаем, когда мир вернется к прежнему устройству, что мы не представляем, что будет через пару месяцев. Я смотрю на огни Торонто и чуть ли не бью себя по рукам, чтобы не отправить ей сообщение или не позвонить. Мне хочет развернуть эту чертову машину и поехать к Жене домой, сказать, что я остаюсь... Но реальность бьёт похлеще звонкой пощечины. Мне становится физически больно, когда я вижу, как опустели улицы, а те, кто не боятся, ходят в масках и быстрым шагом направляются в нужное им место. Все меняется — и мне все это совсем не нравится. — Скоро мы будем дома, там будет легче, — мама словно читает мои мысли, и сжимает руку, выражая свою поддержку. — Мы будем все вместе, а вместе мы преодолеем просто все. — Обязательно. Я ей киваю и прикрываю глаза, стараясь отключиться от новой реальности.