Incredibly loud and extremely close

Глава 34. Он просто друг

Апрель 2019 года Москва, Россия

Я возвращаюсь домой буквально на полторы недели, пока есть небольшой перерыв до начала шоу-тура. Вместе с мамой и бабушкой мы проводим целых два дня вместе, практически не выходя из дома, только на прогулку с Джерри, и впервые за весь год я выдыхаю, действительно расслабляясь и не думая о катании. Коньки лежат на своём месте, приведенные в порядок и обработанные, но я даже не думаю о том, чтобы пойти на каток. Кататься я не разучусь, конечно же, но отдых и период для восстановления бедра жизненно необходимы. Мы перебрасываемся редкими сообщениями с Юдзуру, делясь фотографиями с домашними и вкусной едой, но не затрагивая никаких тем и лишь обещая созвониться через какое-то время. Спокойствие настолько расслабляет меня, что нет сил даже встретиться с друзьями, которые с нетерпением готовы меня увезти куда-нибудь на пару дней. Сегодня Крис, устав слушать мои отговорки, что я не хочу выезжать в город, пообещал сам приехать и провести пару часов вместе за разговорами, вкусным чаем и моими любимыми сладостями, которые он пообещал привезти из кондитерской в центре. Я радуюсь этой возможности провести пару часов с ним вместе, пообщаться и насладиться обществом друг друга, особенно с человеком, который не будет бесконечно обсуждать мои успехи в фигурном катании, медали и то, что Алина была лучшей в Японии. Я не хочу об этом говорить сейчас, когда у меня только все наладилось. — И все-таки как дома хорошо, — мама заглядывает ко мне в комнату, занося миску с порезанными фруктами. — Джеруся рядом. Без нее дом не дом. — Полностью согласна. В Москве даже дышится как-то по-другому, правда? Воздух такой родной, все знакомое, понятное. Все родные рядом с нами. — Да, — мама поправляет занавески и садится рядом со мной на кровать, — Кристиан во сколько приедет? — Обещал после трех, у него дела в городе, но после этого он сразу в нашу сторону направляется. — Бабушка там плов приготовила, угости его. — Хорошо, ма, не оставлю человека голодным, — послушно киваю, стараясь не рассмеяться. Мама весь год вздыхала, что Юдзуру такой худенький, а теперь Крис — её вторая трагедия — приедет и тоже будет отказываться от большого количества еды. — Мы с бабушкой хотим съездить до дачи, а то ей одной на электричке тяжело. Ты же погуляешь с Джерри вечером? — Без проблем. Проводим Криса и пройдемся с ней по району. Я давно в парке не была как раз. Да и надо постепенно выбираться из дома, дел-то много, а времени мало. — Именно, доченька, времени совсем мало, тебе надо готовиться к шоу. Поэтому я всем займусь уже сегодня, чтобы бабушке было тут легче без нас. Канадский тур будет длинным... — А потом Япония, вероятно, — я закусываю губу, — Юзу сказал, что они должны меня пригласить будут. Я есть в каких-то там первичных списках уже. Поэтому со дня на день должны прислать будут приглашение. Ты поедешь со мной? — Конечно поеду, доченька, я не оставлю тебя одну, не переживай, — мама целует меня в волосы и ласково гладит по плечу. — Я же сказала тебе, что буду так долго рядом, сколько потребуется тебе в карьере. — Спасибо. Я знала, что она согласится, но все равно расслабленно выдыхаю. Мама уже почти год живет моей жизнью, сосредоточившись полностью на катании и жизни в Торонто, где жизнь течет своим чередом, совершенно отличным от московского бешеного ритма, где у мамы были свои дела, работа и увлечения. И бабушка, конечно. Мы по ней сильно скучаем, но и бабушка понимает, что это важно: она отправляла меня сама лично подальше от Этери и России, чтобы я больше не жила в этой системе. — Давайте, не творите глупости тут с Крисом, — мама усмехается и встает. — Юдзуру в курсе? — О, боже, мама, — я закатываю глаза и падаю спиной на кровать. — Юдзуру знает, что Крис мой лучший друг. Все, этого достаточно. И что мы с ним будем тут видеться — он тоже понимает. Я не скрываю. И Крис, подчеркиваю, просто друг. Друг и не больше. — Я знаю, но для одного мужчины другой — это всегда вызов. Кажется, что все не так просто, как ты говоришь им. — Я объясняла Юдзуру, что это просто дружба, — пожимаю плечами, — а если Юзу не верит, то может приехать и с нами провести время. Я же отпускаю его видеться с Хавьером. — Ну Хавьер-то мужчина. — Да, только об их романтических отношениях слухов в разы больше, чем о наших с ним. — Поступай так, как считаешь правильным, Жень, — мама согласно кивает, — будь осторожна только. — Конечно, всегда. Я провожаю своих любимых женщин на дачу и отправляюсь обратно в комнату, чуть ли не без сил падая на кровать, чтобы снова отдохнуть. Я никак не могу восстановить силы после сезона, ощущая слабость после буквально десяти минут движения, и с ужасом представляю, что мне надо будет сейчас столько времени сидеть за столом, а потом гулять с собакой. Но я обещала, что начну шевелиться и постепенно возвращаться в свой активный ритм жизни, поэтому сегодня первая проверка на прочность. Крис 15:33:15 Я подъезжаю к тебе уже. Ждешь? Его смска заставляет меня улыбнуться и все-таки встать с кровати, чтобы взглянуть в зеркало. Я поправляю волосы и ещё раз напоминаю о том, в какой квартире живу, потому что он каждый раз забывает, от чего мне хочется смеяться. — Ты еще красивее, чем я тебя помню, — он заходит в квартиру и целует меня в обе щеки, приподнимая от пола. — Какая ты прекрасная! — Не смущай меня, — я хихикаю и шлепаю его по плечу, чтобы он меня поставил. — Ты сам просто прелесть! — Будем обмениваться комплиментами? Я согласен, — Крис быстро раздевается и поднимает пакеты. — Веди на кухню, будем есть вкусности. Мы болтаем несколько часов без умолку, и вся моя усталость растворяется в нашем общении: Крис не спрашивает о катании, а говорит о карьере, песнях, вспоминает наш новогодний клип, дает мне послушать новые наброски песен и многое другое, что только в планах у него. Мы бронируем себе билеты в театр на субботу, желая насладиться культурной программой, и совершенно спокойно решаем увидеться на шоу в Корее, куда я также поеду в это межсезонье. — Мне нравится, что ты улыбаешься, — он притягивает меня к себе, когда мы сидим на диване, и дергает за волосы. — Ты такая счастливая. — Я счастлива, Крис, сейчас я счастлива. Сезон наконец-то завершился, я в любимом городе, рядом семья и близкие друзья, с Юзу все тоже хорошо... Я чувствую, как он напрягается в конце моей фразы, но не показываю, что чувствую это: я знаю, что иногда его задевает то, что происходило между нами с Юдзуру: к сожалению, именно Крис был свидетелем по телефону моих некоторых истерик прошлой осенью и зимой, когда мы ругались с Юзу и были на грани расставания, а теперь я говорю о том, как счастлива с ним. Снова. — Главное, что ты в порядке, Жень, и что тебе хорошо. — Мне хорошо, Крис. Я люблю его, — я смотрю на него и сжимаю его локоть. — Я не могу без него. Даже сейчас я скучаю, хотя бы договорились провести некоторое время раздельно, потому что невозможно все время быть только вдвоем. Но это так тяжело... Мы ругаемся, ссоримся, доводим до истерики друг друга, но нам хорошо вместе. — Я просто переживаю за тебя. Когда ты в последний раз плакала в трубку.. — Я понимаю, но это жизнь. Я ничего не могу поделать с этим, потому что в нашей жизни с ним было разное. И я думаю, что будет тоже много всего. Надеюсь, конечно, что хорошего, — тихонько смеюсь, — потому что драмы нам уже хватило за последние годы. — Ты понимаешь, что это не здорово, что вы так много ругаетесь? Это плохо влияет на твое моральное состояние, ты ходишь разбитой, морально подавленной и без желания что-либо делать. Ты убиваешься на льду, но это делает лишь хуже... Ты же выматываешь себя. — Крис, я тренируюсь по норме, у нас есть определенные часы, когда я могу взять дополнительный лед, чтобы что-то отработать. — Женя... Ты насилуешь свой организм в любом случае. Я знаю, что ты не слушаешься своего тренера и выходишь на лед в разы больше и чаще, чем можно... Я прав? Я прикрываю глаза и откидываюсь спиной на диван, понимая правоту его слов. Сколько раз я приходила на вечерний лёд, чтобы отшлифовать какую-то часть программы, чтобы прыгать до умопомрачения, до звездочек перед глазами. Я всячески издевалась над своим организмом, совсем его не жалея и даже не думая о том, чтобы отдохнуть побольше, как советовал тренер. Для меня это не важно. Есть цель, есть желание, есть лед. И всё. — Вот, я вижу, что ты со мной согласна. Мы за тебя переживаем, Жень. И твои ссоры с Юдзуру лишь снова подталкивают ко льду, в очередной раз заставляя прыгать и прыгать, прыгать без конца и края, без остановки... — Это моя жизнь, Крис. — Конечно, милая, — он берет меня за руку и крепко сжимает, — но я за тебе волнуюсь. И твоя мама волнуется, я же вижу. Мы все за тебя переживаем, понимаешь? Только ты важна, только ты... Ты должна ценить себя, а не его. — Я не могу не ценить его, — я хмурюсь, не понимая его слов. — Это мы. Мы с ним вместе... — Вы вместе, но вы каждый личность, Жень. Вы можете жить друг без друга, но без самой себя ты жить не можешь. Если ты убьешь свой организм, то не сможешь жить... — он приподнимает мою голову за подбородок и заставляет посмотреть в глаза. — Ты должна быть на первом месте для себя. — У меня есть катание, семья... — Нет, — он резко обрывает мою речь, — нет, Женя. Ты не поняла меня. На первом месте есть ты. И точка. И только потом все остальное. Сначала ты, а затем фигурное катание, семья, Юдзуру, друзья... Сначала идёшь ты сама. Твои ценности, то, что важно для тебя в конкретный момент. И отдых тоже сюда входит, понимаешь? Нужно ценить своё моральное здоровье, которым ты постоянно пренебрегаешь. — Я не пренебре.... — Молчи, пожалуйста, — он снова качает головой, печально смотря на меня, — ты думаешь, что вечно будешь полна сил, что вся твоя жизнь будет только в фигурном катании. Но что произойдет, когда ты закончишь? Через пять, десять лет... Что будет потом? Ты не сможешь вечно прятаться в коконе льда. Тебе нужно учится слышать себя. Отдыхать, общаться с людьми... — Я стараюсь, просто... — Просто твоя жизнь вертится вокруг льда и Юдзуру, который даже фотографироваться с ним запрещает. Если бы ты была со мной, то я бесконечно хотел бы выставлять фотографии и кричать на весь мир, что ты моя! — он слегка краснеет от своего признания, но стойка смотрит на меня. — Тебя надо любить и ценить, а не прятать по закрытым отелям. — Это не так, — я слабо возражаю, в какой-то мере понимая его правоту. Ведь это действительно так: мы с Юдзуру прячемся по отелям, не видясь друг с другом в публичных местах, боясь даже появиться на фотографиях вместе, всегда прося нас не снимать, а если и снимать, то только так, чтобы не показать нас рядом и, не дай бог, в провокационной позе. Мы скрываемся из-за правил безопасности, его нежелания быть публичным, боязни осуждения болельщиков, обсуждения и осуждения... — Ты сама знаешь, что это так, Жень. Если бы не так, то ты не боялась бы, что кто-то вас увидит. А так... Ты боишься, что когда я тебе звоню, то он мелькнёт на фоне. Хотя ты мне, насколько я могу судить, обычно доверяешь и многое рассказываешь. Но что?... — Ты прав, — я тихонько произношу это, опуская глаза вниз. — Конечно ты прав, Крис, просто... Просто это сложно. Юзу — это не мы с тобой, ему сложно из-за родной страны, которая постоянно смотрит на него, из-за пристального внимания фанатов, из-за менталитета и всего прочего, о чем мы с тобой порой не задумываемся. Я вижу, как ему тяжело, и как порой он хочет плюнуть на все, но не может. — Если сильно захочет, то плюнет, — Крис ворчливо вставляет. — Нет, не сможет. Ты же изучаешь японский. Ты же интересуешься их культурой... Вот не может он и все тут. Не так он воспитан, как мы с тобой, не об этом думает, по-другому ведет себя... Мы упрямо смотрим друг на друга, пытаясь донести мысль до каждого из нас, но я чувствую, что Крис по-прежнему не слышит меня. Быть с Юдзуру — это как жить на другой планете, постоянно что-то узнавая о нем, его культуре и родной стране. Япония прекрасна и загадочна, но как же тяжело им жить. Они не могут, как мы, без оглядки на менталитет и родных что-то сделать наперекор всем. Я вижу, как Юдзуру это претит, как он, живя в Канаде, меняется и от общения с нами, от дружбы с Хави. Как он чувствует себя другим, как становится все лучше и лучше в социальном общении с разными людьми. Но как на него порой накатывают периоды одиночества, когда он просто не может делать то, что хочется. — Давай не будем о грустном? — я беру Криса за руку и стараюсь улыбнуться. — Просто побудем счастливыми сегодня. — Давай, — он сжимает мои пальцы в ответ и подмигивает. — Никаких разговоров о бывших и нынешних? — Никаких! Никаких разговоров о бывших, нынешних и о будущей жизни. Мы живем именно сейчас. В этом моменте сосредоточилось все самое важное. Я буду еще много думать о проблемах и планах на следующий сезон, я буду мечтать и стремиться к новым вершинам, ну а сегодня я просто девочка Женя, у которой есть прекрасный друг, с которым можно поболтать о ерунде. А все остальное — потом.