Incredibly loud and extremely close

Глава 26. Дьявол по плоти

Февраль 2018 года Пхёнчхань, Корея

Мы возвращаемся в Корею, и градус холода между нами с Алиной мгновенной повышается. Мы обе концентрируемся на предстоящих соревнованиях, где каждая из нас планирует выиграть. Если перед командными соревнованиями мы были готовы вместе отстаивать честь страны, то теперь моим единственным желанием является выступить так, чтобы у судий не осталось сомнений в том, кто настоящая чемпионка. Я собираюсь с силами, постепенно наращивая внутренний ресурс, чтобы отдать всю себя на льду. Я не выкладываюсь полностью на тренировках морально, да и физически стараюсь себя поберечь, ощущая постоянную боль в ноге. Я принимаю более мощные обезболивающие, чтобы притупить это чувство на время соревнований и тренировок, но звоночек в голове указывает на то, что мне нужно беречь себя. Я обещаю, что после Игр пройду новое обследование, что долечу травму, просто сейчас, ещё одну недельку, мне нужно потерпеть. Олимпийская деревня напоминает о том, что многие спортсмены уже получили свои медали. Юдзуру стал двукратным Олимпийским чемпионом — и мне не терпится его увидеть и поздравить. Мы не так много разговаривали с ним по телефону, потому что он то и дело постоянно давал всё новые и новые интервью, делясь со всеми своими первыми ощущениями в титуле двукратного, но все же урывал минуты, чтобы написать мне или позвонить. Я получила от него несколько кадров с Хави и медалями, а также его самого в своём номере. И как же мне хотелось в этот момент быть с ним рядом... — Возвращайтесь в свои номера, а завтра утром встречаемся в фойе за сорок минут до тренировки. Ещё раз все обсудим, — Этери Георгиевна раздает последние наставления, прежде чем отпустить нас по номерам. — Выспитесь и не вытворяйте никаких глупостей. Я ясно выразилась? — она бросает на меня предостерегающий взгляд, а я в ответ просто мило улыбаюсь, словно и не думала о том, как мне выскользнуть в японский домик. — Конечно, Этери Георгиевна, — пищит Алина, стягивая с головы шапку. — Спокойной ночи всем. Её заискивающий взгляд на Даню вызывает приступ отвращения и тошноты, но я удерживаюсь от того, чтобы это как-то прокомментировать, схватив чемодан и направившись в сторону лестницы. Лучше отправлюсь к Кате, та меня точно поддержит и поможет ускользнуть на пару часиков, если у Юзу будет свободное время. Из-за возвращения сюда у нас образовалось несколько часов свободного времени, которое я хочу использовать не просто для отдыха, а для того, чтобы побыть с ним, если все удачно сложится. Я слишком соскучилась по Юдзуру, чтобы терять такой шанс на совместное время. — Наконец-то моя гулящая дама вернулась! — Катя радостно визжит, распахивая широко дверь. — Как же я соскучилась по тебе, крошка! Тут было чертовски одиноко. — Да ладно? — смеюсь, обнимая её в ответ. — Неужели не было никого, кто бы выслушивал твою бесконечную болтовню? — Никого, — она помогает мне затащить в номер чемодан. — Ты разденешься или сразу побежишь поздравлять Ромео? — За кого ты меня принимаешь? — обиженно надуваю губы и стаскиваю с себя куртку. — У него интервью до шести. — То-то же, — Катя лохматит мои волосы, проходя мимо. — Эх, счастливая юность и влюблённость! Как прекрасно это время. — Ну да, ты-то у нас замужняя старушка. Мы перекидываемся с Катей фразами, делясь новостями и сплетнями, которые мы узнали за это время, и я быстро переодеваюсь из дорожной одежды в более удобную и простую, постоянно проверяя телефон в надежде получить сообщение от Юзу. Катя подшучивает надо мной и даёт совет надеть одно белье под куртку, чтобы могла порадовать своего мужчину, но я отвергаю это предложение, напоминая о том, что у меня на носу свои соревнования, а, по негласным правилам, секс перед ними не самое лучшее решение. И только спустя почти два часа я получаю весть от Юзу, который сообщает, что ждёт меня у себя. Всё внутри меня практически подпрыгивает, когда я дрожащими руками печатаю ему, что скоро буду и быстро надеваю второй комплект уличных вещей, чтобы не светить своей олимпийской курткой. Я прощаюсь с Катей, обещая не потревожить утром её сон, когда буду возвращаться, и выскальзываю из нашего номера, чтобы уже знакомым путём пробраться в японский домик. — Я скучал, — Юзу затаскивает меня в свой номер, едва я успеваю подойти к двери, и так крепко сжимает в своих объятиях, что я оказываюсь висящей в воздухе. — Моя девочка... — Ты меня раздавишь, — хихикаю, медленно выскальзывая из куртки вниз. — Юзу, я падаю. — Прости, — он ставит меня на пол, но тут же принимается расстегивать мою куртку. — Снимай это, я хочу обнять тебя нормально. И, конечно же, наши объятия тут же перерастают в страстные поцелуи, между которыми я шепчу ему слова поздравлений со вторым Олимпийским золотом. Юдзуру подхватывает меня под бедра, сначала прижимая к хлипкой стене ванной, а потом в таком положении доставляя прямо на кровать, по пути умудрившись ничего не сбить. Мы целуемся так, словно от этого зависит наша дальнейшая судьба: жадно, яростно, пытаясь контролировать весь процесс. И мне так хочется сейчас же оказаться под ним, ощутить его всем телом, что я медленно качаю бедрами, стараясь прижаться через слои одежды к его пенису. — Ты хочешь, чтобы я кончил так же, как кончал год назад? — Юзу шепчет мне в самые губы, упираясь руками в кровать по обе стороны от моей головы. — Я так сильно тебя хочу, но нам нельзя... — Мне нет, а тебе можно, — выдавливаю из себя, продолжая ерзать под ним. — Позволь мне поздравить моего мужчину с победой... — Твою мать... — Юзу тяжело дышит, прикрывая глаза. — Повтори, что ты сказала. — Поздравить с победой? — невинно хлопаю глазами, закусывая от возбуждения губу. — Ммм? — Женя, — он практически рычит, придавливая меня тазом. — Ты знаешь... — Моего мужчину. Эти слова словно накрывают его, отбирая последние остатки разума и заставляя его, как и меня, поддаться наконец этим чувствам. Я позволяю Юзу избавить меня от верхней одежды и оставить в одном белье. Его взгляд скользит по мне, не причиняя неудобства, а лишь лаская и одаривая лаской и вожделением. Я знаю, что он сейчас хочет оказаться во мне так же сильно, как я хочу, чтобы он был во мне, но пока это недоступно. Потом... Потом обязательно все будет, а сегодня все для него. — Перевернись, — шепчу ему на ушко, едва касаясь губами. — Хочу побыть сверху. — Ты дьявол во плоти, — он удерживает меня за талию и перекатывается на спину, позволяя мне полностью руководить процессом. — Какая же ты чертовски красивая... — Потому что ты рядом, — покачиваю бедрами, ерзая вдоль его члена и наслаждаясь тихими стонами, пока Юдзуру сжимает своими руками мои бедра. — Все только для тебя. Я наклоняюсь ниже, чтобы захватить его губы в плен очередного поцелуя, пока руками скольжу по его голому животу, очерчивая кончиками пальцев напряженный пресс. Я знаю, что ему безумно нравятся эти прикосновения, поэтому не отказываю себе в удовольствии его поласкать, ощущая, как он вздрагивает подо мной. — Где она? — шепчу ему в губы, прерывая поцелуй. — В тумбочке? — Да, первый ящик, — Юдзуру усмехается, понимая ход моих мыслей. — Детка, я опозорюсь и кончу только от мыслей. — Ну, тогда ты кончишь за вечер дважды, — усмеюсь и перегибаюсь, чтобы достать его золотую медаль. Она тяжелая и такая красивая, но я отбрасываю мысли обо всем, просто беря я её и одними глазами прося Юдзуру поднять руки вверх. Мы понимаем. Что если он захочет, то его не удержит этот узел, но мысль, что он полностью в моей власти, возбуждает лишь сильнее, вызывая приятную дрожь в теле. Я хочу поздравить его так, чтобы он запомнил это. Я хочу показать ему всю силу своей любви... Юдзуру громко стонет, когда я опускаюсь поцелуями вниз, быстро стягивая волосы резинкой. Мне нравится видеть его таким: полностью отдавшимся чувствам, отпустившим себя и находящимся на грани оргазма. Я обожаю слышать его стоны, когда медленно беру его в рот. Чувствовать, как подрагивают его бедра при самых приятных движениях. Как он сдерживает себя, когда я, стараясь не подавиться, беру как можно глубже... — Блять, Женя... Он кончает с протяжным стоном, вызывая у меня широкую улыбку. Ласково поглаживаю его по бедру, тыльной стороной ладони осторожно вытирая свой рот. Кто бы мог подумать, что двукратный Олимпийский чемпион сейчас находится в таком состоянии полностью в моей власти? Подползаю наверх и развязываю ленту, освобождая его руки, которыми он тут же обхватывает меня, заставляя лечь рядом. — Я готов тебя миллион раз отблагодарить, но знаю, что нам придется подождать до конца соревнований, — Юдзуру прижимается ко мне в эскимосском поцелуе, счастливо улыбаясь. — И тогда ты не выйдешь из номера двое суток. — Мне нравится эта идея, — хихикаю, прижавшись к нему. Мне тепло и уютно в его объятия, даже не смотря на возбуждение во всем теле, которое причиняет небольшое неудобство. — Моя родная, — Юдзуру ласково меня целует, не давая отстраниться. Он поднимает руку и стягивает с меня резинку, распуская волосы и тут же запуская в них руку. Я заметила, что ему очень нравится касаться моих волос и играться с локонами по утрам, когда у нас есть время понежиться в постели. Его пальцы нежно скользят вверх, касаясь кожи головы, и эти нежные прикосновения расслабляют меня, постепенно успокаивая. — Я даже не думала, что настолько по тебе соскучилась, — выдыхаю, устраивая голову на его плече. — Что мне на самом деле так сильно тебя не хватало. — Мне тоже, — Юдзуру тянется за себя и накрывает нас одеяло, заботливо поправляя его около моего лица. — Я думал, что я весь в катании и интервью сейчас, но... Чёрт, я чувствую себя размазней, — он нервно смеется, стискивая мою ладошку. — Но я правда чертовски скучал по тебе. И вот сейчас, когда ты наконец-то рядом, мне так уютно и хорошо... — Мне так хочется уже выступить и узнать результаты, — тихо произношу, крепко зажмурившись. — Мне очень страшно. Я видела, что сигает Алина, как она сейчас стабильна и сильна, тогда как моя нога просто разваливается после тренировки. Мне страшно. — У неё нет миллиона сердец фанатов и своей магии на льду, — Юзу чуть поворачивается, чтобы снова смотреть мне в глаза. — Я смотрел ваши командные. Женя, ты захватываешь весь зал своей невероятной магией, ты не позволяешь им отвлекаться. Публика дышит в одном с тобой темпе, боясь упустить малейшее движение. А Алина... Да, она сильна, на неё интересно смотреть, только вот тут все восхищаются прыжками и техникой, а не образом. А наш вид спорта пока еще не до конца превратился в погоню за техникой. И ты помнишь, что судьи любят равновесие, для них важно, чтобы обе части программы были равнозначными, а у Алины этого нет. — Ты сейчас это говоришь как мой парень или как двукратный олимпийский чемпион? — неожиданно даже для самой себя едва заметно всхлипываю от нахлынувших эмоций. Юдзуру усмехается моим словам, ласково погладив меня по голове. Он молчит, словно обдумывая ответ, но не прячет от меня своих глаз, поддерживая зрительный контакт, который меня согревает. — Это я говорю как действующий чемпион, моя родная. А как твой парень, — хитрая усмешка снова появляется на его лице, — я скажу, что в мире есть только ты. И больше никого. И выброси из своей хорошенькой головки все мысли о соперницах, потому что у тебя их нет. Есть ты, Женя, а есть остальные. — Ох, зато как красиво ты распинаешься на интервью, говоря о своих соперниках, — закатываю глаза, — что ты всех уважаешь, что они невероятные... А на деле... — А на деле я знаю, что я чертов двукратный Олимпийский чемпион, — он набрасывает на меня, щекоча и целуя везде, куда достает. Мы продолжаем беситься и целоваться до тех пор, пока оба обессиленно не засыпаем в объятиях друг друга, крепко прижавшись на просторной кровати, но не находя в себе сил отодвинуться даже на несколько сантиметров. Я лежу в его объятиях, прижатая к мужской груди и заботливо укутанная теплым одеялом, и чувствую себя самой счастливой. Жаль только, что это не продлится долго. *** — Чёрт, вот и что мне делать? — рассеянно стою у зеркала, рассматривая свою шею и грудь. — Что произошло? — Катя заглядывает в ванную, а потом начинает хихикать, прикрывая ладошкой рот. — У кого-то была бурная ночка, я смотрю! — Да ну тебя, — рассеянно вздыхаю, выворачивая всю свою косметичку. — Я даже не заметила его щетину, а теперь... — провожу рукой по следам на своей коже. — Как мне это замазать, Кать? Меня Этери убьёт, когда увидит. — Так, никто тебя не убьёт, Женька, — Катя протискивается рядом и толкает меня бедром, чтобы я пододвинулась. — Смотри, у меня есть крутой тон, который всегда всё перекрывает. Иногда даже засосы, — она подмигивает меня и жестом приказывает повернуться к ней. — Давай, у меня мало времени, надо тебя привести в порядок. — Спасибо тебе, — рассеянно вздыхаю, подставляя ей свою шею и грудь. — Я не знаю, как так получилось. Вроде он почти гладкий, я ничего не чувствовала, да мы и не... Ну, у меня соревнования на носу. — Мужская щетина и нежная женская кожа — это несовместимые вещи, — Катя быстро распределяет тональник, подмигнув мне. — Просто нужно тебе обзавестись средствами. Не всякий тон хорошо перекрывает такие следы, по опыту могу сказать. И всегда такая ерунда происходит прямо перед соревнованиями, когда ты настроен быть идеальным, а тут... Но не переживай, пару дней — и все пройдет, к старту будешь ровненькой, а пока средство поможет тебе избежать гнева вашей фурии. — Спасибо тебе, — облегченно выдыхаю, смотря на себя в зеркало. — Вот так доверяй мужчинам... — Спасибо, что засосов не наставил тебе, — Катя быстро убирает свою косметику обратно, — с ними бороться всегда сложнее. — Это точно. Ну что, ты готова? — осматриваю её идеальный макияж и причёску. — Моя подруга идёт всех рвать? — А как же. Боевой дух всегда со мной! — она поднимает сжатую в кулак руку вверх. — Всех победим и порвём! — Я обязательно посмотрю твоё выступление, капитан! — осторожно её обнимаю и целую воздух около щеки. — Ты справишься! — Конечно справлюсь, мне за тебя ещё болеть! А пока мне пора, — она выскальзывает из ванной обратно в комнату, — иначе Жулин и меня подвесит за волосы. Ты же знаешь, какими нервными становятся тренера в эти дни. — А по тебе и не скажешь, что у тебя самой Олимпиада, — смеюсь, выглядывая из ванной. — Хочу быть такой же спокойной, как и ты. — И будешь. Только своего Ромео попроси побриться перед встречей. И мы обе звонко смеемся.