Incredibly loud and extremely close

Глава 22. У тебя всё получится

Февраль 2018 Япония

Приближение командных соревнований заставляет меня все больше нервничать и переживать: график сейчас настолько сумасшедший, что единственное, что я делаю, за исключением тренировок, это сон. Сил нет больше ни на что. Чувство голода от усталости притупляется, мысли смазывается, а тело мечтает просто об отдыхе, но порой даже на сон не способно: есть тот предел, когда ты устаешь до такой степени, что не можешь даже уснуть, и сейчас та самая стадия. Я заставляю себя сползти с кровати и отправиться на получасовую прогулку, чтобы проветриться и хоть немного отвлечься, моля всем Богам о том, чтобы не встретить никого на пути. Юдзуру отвечает практически сразу же, а я настолько устала, что не могу понять, что у него сейчас и чем он занят. — Не переживай, у меня перерыв между тренировками, поэтому я могу провести время с тобой, — я слышу улыбку в его голосе, и немного расслабляюсь. — Очень рад тебя наконец-то услышать, малышка. — И я, Юзу, — вдыхаю морозный воздух, ощущая, как легкие противятся этому, грозясь зайтись кашлем. — Когда ты прилетишь? — Сразу после командных. Не хочу привлекать лишнее внимание, да и прилетать заранее тоже не вижу смысла. Лучше тренироваться тут, без публики, поэтому мы и выбрали такой поздний рейс. — А мы после командных вернемся в Японию, — вздыхаю, — будем тренироваться тут, а вернемся уже перед самими стартами. — Мы что-нибудь придумаем, — он спокойно произносит, заряжая меня своей уверенностью, — осталось пару недель до нашей свободы, Женя. Ты веришь? — Нет, — честно поизношу, остановившись около дерева, — я не знаю, что там будет. Как это, когда не надо думать об Играх? Как это быть свободной? Иметь право выбора? — Совсем скоро ты узнаешь. И тогда мы с тобой проведем самое незабываемое время вдвоем. Я тебе обещаю, что ты ещё будешь молить о том, чтобы вернуться к тренировкам, чем терпеть меня все время, — он хихикает в трубку. — Не уверен, что позволю тебе выходить из номера в принципе. Так что одежду можешь не брать. — Оу, — краска приливает к моим щекам от его слов. — Юзу... — Я соскучился, очень-очень. — И я по тебе. Уже немного... — Да, а пока просто не думаем ни о чём другом, а концентрируемся вместе на старте, да? — слышу шум у него на заднем плане и приглушенное «Я разговариваю, подожди немного». — Ой, ты занят? Иди, если надо, потом еще спишемся, когда ты освободишься. — Это просто Хави, — он улыбается, что слышится в его голосе. — Да, я с Женей говорю, отстань от меня. Вон свободный диван, спи на нём! — Женя, забери этого старого ворчуна, он всех уже достал, — Хави кричит в трубку, от чего я начинаю смеяться. — Он сел на моё спальное место! — Какой негодяй! Вытолкай его оттуда, нечего занимать самое удобное место! — смеюсь, желая оказаться рядом с ними. — Давай, толкай его! Так ему и надо! — Эй, вообще-то ты моя девушка, а не его, если ты забыла, — я представляю, как он сейчас надувает свои губы и жалобно смотрит на меня. — А это просто Хави, а не я! — А зачем ты занял его место тогда? — Просто тут удобно! Мы смеемся все втроем, подшучивая друг над другом, пока им не приходит время идти на следующую тренировку, а мне возвращаться в номер, чтобы выспаться. Мы договариваемся с Юдзуру созвониться снова завтра, чтобы поболтать, и я чувствую себя в разы лучше, когда смогла с ним разделить это время. Часть тяжести, висящей на моей спине, облегчает путь, а ожидание скорой (хоть и короткой) встречи согревает душу. *** — Нет, Женя, мне не нравится, — Этери Георгиевна поджимает губы, когда я подъезжаю к бортику, чтобы отдышаться. — Больше чувств, больше экспрессии! Покажи всю себя, покажи, что это ты прыгаешь под поезд, а не героиня. Покажи это отчаяние и разочарование в жизни. Мы же с тобой об этом уже говорили много раз! Играй, растворяйся, показывай! — Я стараюсь, — выбрасываю салфетку в пакет и выдыхаю. — Хорошо, я постараюсь. Ещё раз? — Нет, это вечером. Сейчас дорожку из короткой и заходы на прыжки. Вперёд. Послушно скольжу вдоль бортиков, стараясь успокоить свои нервы, которые неожиданным потоком стали меня накрывать во время тренировки. Я пытаюсь обстрагиваться ото всего, в том числе и от боли в ноге, чтобы исполнить все максимально красиво и идеально. Мне хочется показать тот прокат, который тронет зрителей по всему миру: я ничего сильнее не хочу, чем получить это золото игр. Я хочу стать первой — и я ей стану. Я взращиваю в себе это чувство, я заставляю себя поверить в это так, как никогда раньше: если не я, то кто? Только я, только это имеет значение сейчас. — Уже получше, — Этери Георгиевна удовлетворенно кивает, и я понимаю, что на этот раз все получилось очень хорошо. — Еще пять минут есть. Прогони дорожку из произвольной и ритт. Краем глаза слежу за Алиной, которая точно так же прогоняет дорожку из произвольной, и вступаю в свою часть, максимально концентрируясь. Неприятные ощущения в ноге усиливаются от усталости, и я понимаю, что подходит время для отдыха, но сначала нужно выполнить эту часть. Еще один поворот, ещё одна смена ребра, ещё немного... Ещё немного — и я буду свободна. Эта мысль пробегает мурашками по позвоночнику, когда я заканчиваю часть программы, и перехожу к следующему элементу. Ведь осталось пару недель — а потом я и правда буду свободна, как и говорит мне Юдзуру. Мы сможем наконец-то подумать о том, чтобы не скрываться и как-то находить время друг на друга, чтобы быть вместе, не прячась по подсобкам. Задумываюсь и неожиданно для себя прыгаю каскад из двух риттбергеров, ощущая неожиданный прилив сил. Кажется, даже просто мысль об этом меня окрыляет. Не прячу улыбку и подъезжаю к тренерам, но замечаю снова поджатые губы Этери Георгиевны. — Не надо самовольничать сейчас, ясно? Нужно вести себя нормально, выполняя только то, что я прошу, Женя. Нам не нужны дополнительные нагрузки. Ты понимаешь меня? — Понимаю, — выдыхаю. — Но просто так получилось. Простите. — Береги свою ногу, — я вижу беспокойство в её глазах, когда она внимательно меня осматривает. — Беспокоит? — Не так сильно, как бывает, — просто пожимаю плечами и беру платок. — Есть замечания? — Контролируй корпус и руки, — она вздыхает и обращает взгляд к Загитовой. — Алина! Сколько раз я тебе говорила держать спину? Почему ты не можешь это запомнить? А вот и привычная доза публичной порки после тренировки, и пока они выясняют отношения, я быстро проскальзываю к калитке и выхожу со льда, желая сейчас оказаться в кровати, чтобы полноценно отдохнуть и расслабиться. Время между двумя тренировками я могу провести спокойно в своём номере, потому что Юдзуру ещё вряд ли встал, а больше никаких дел у меня нет. — Женя, стой, — Этери Георгиевна машет мне рукой, призывая остаться. — Надо поговорить. Медленно выдыхаю и присаживаюсь на скамью, при этом снимая коньки. Лучше уж босиком идти по полу, чем дать себе лишнее время нагружать и без того ноющую ступню. Сейчас явно тот момент, когда нужно её поберечь. И пока они что-то высказывают Алине, я постепенно прихожу в себя, разглядывая потолок над собой, зачем-то украшенный маленькими, едва заметными взгляду, звездами. Они складываются в созвездия, создавая причудливый узор для глаз знающего человека. Два полушария смешиваются между собой, даже словно накладываясь одно на одно, вызывая множество вопросов. — Как твоё состояние? Этери Георгиевна садится рядом, смотря на меня своим обеспокоенным взглядом. Я знаю, что она переживает из-за ноги, которая может сломать все, что мы так долго и упорно выстраивали, по камешку собирая в копилку новые навыки, которые сделали меня уже двукратной чемпионкой мира, а теперь должны помочь стать Олимпийской чемпионкой, тем самым закрыв мою самую главную цель в жизни. Или сейчас — или никогда. Другого варианта нет. — Нормально, чувствую себя уставшей спортсменкой, которая только что побывала на полноценной тренировке у Этери Георгиевны, — улыбаюсь ей, стараясь подшутить. — А сейчас хочу оказаться в номере и немного отдохнуть перед ещё одной вечерней тренировкой. Знаете, наш тренер — просто зверь, если я приду уставшая к ней. — Врединка, — она хлопает меня по бедру, слегка улыбаясь. — Ты же знаешь, что я сейчас о твоё общем самочувствии. Как нога? Как ты себя чувствуешь во время проката? — Всё хорошо, Этери Георгиевна, я же вам говорила. Таблетки делают своё дело, я вполне нормально могу кататься и не переживать из-за неё. Я не хочу, чтобы вы ко мне относились как к неполноценной, — выразительно смотрю на неё, стараясь донести свою мысль. — Всё хорошо. — Ладно, поверю тебе на слово, — она чуть приобнимает меня, когда на экране загорается новое входящее сообщение и именно от Юдзуру, который в это время обычно видит ещё десятый сон. Юдзуру 16:12:13 Привет, моя хорошая. Я проснулся пораньше, чтобы поболтать с тобой. Ты свободна сейчас?:) Она тактично отводит взгляд и мягко меня отпускает, но почему-то я ощущаю, что она тоже успела прочитать эти строки, и из-за этого чувствую себя немного виноватой. За что? Ведь я ничего не сделала, а о наличии отношений с Юдзуру она знала, как и о том, что я от них не отказалась, да и прошедшее время показало, что у нас прекрасно получается с ним совмещать спорт и личную жизнь, а полученные травмы совершенно не являются следствием наших отношений. — Ладно, отправляйся в номер, через пару часов у вас зал, а потом лёд. Ты все помнишь, поэтому не вижу смысла тебе читать нотации. Просто будь осторожна, через два дня мы отправляемся на командные, помнишь? — Конечно, такое не забудешь, — нервно выдыхаю, стараясь не показать ей своего волнения. — Тогда до вечера? Она кивает и встает, широким шагом направляясь к коллегам, не задерживаясь рядом со мной. Я вижу, что она нервничает, однако эти чувства связаны не только с предстоящими Играми, но и с тем, что происходит у неё дома. После того раза, когда она мне раскрылась на катке, я пыталась с ней завести личный разговор, но она уходила от темы, показывая, что не желает об этом говорить, а не в моём праве давить на неё, заставляя рассказать все. Я уважаю её жизнь, и единственное, что мне остается, это просто молча находиться рядом. *** — Моя красавица, — Юзу улыбается, когда я принимаю звонок от него, — какие у тебя красные щечки. — Потому что я на улице была, — падаю на кровать поверх покрывала, в блаженстве вытягиваясь. — Господи, как же хорошооо... — Чёрт, у моего тело вполне себе яркая реакция на твои стоны, — он усмехается, а я вижу, как в его глазах загораются плотоядные чертики. — Можешь сделать так ещё раз? И, пожалуйста, сними свою чертову маечку. Она прекрасна, но не сейчас. — Пошляк! — показываю ему язык и переворачиваюсь на бок, ставя телефон к стенке. — Ты только встал, а уже такие мысли. — Вот именно, солнышко, что я встал, — он играет бровями, смотря на меня. — Ты сама на себя только глянь! Я начинаю ревновать, потому что вокруг столько мужчин, а я тут так далеко... — Ничего, совсем скоро будешь уже рядом, тогда и сможешь всем показать, что я не просто свободна... Он задумчиво смотрит на меня, словно хочет что-то сказать, но потом просто кивает и снова улыбается. Какая-то мысль поселилась в его голове, но он молчит, а я боюсь спрашивать, потому что могу что-то не то ляпнуть и обидеть его. Хотя это Юзу... — Ты готова к команднику? — он переходит на серьезную тему, тем самым не давая мне задать вопрос. — Физически и морально. — Я думаю, что готова. Программы накатаны, я чувствую себя хорошо. Морально очень страшно, потому что я не представляю, как меня примет публика, какие эмоции она будет мне давать. Страшно за этот момент, но я стараюсь отпустить эту мысль, думая о том, что все будет хорошо. — Все будет хорошо, Жень. Публика на Играх любит всех, потому что они понимают, что нам важна их поддержка для хорошего выступления. Всем наплевать на то, из какой ты страны, на какое место претендуешь... Они пришли поддерживать и дарить свою поддержку — вот что самое главное на играх. — Я надеюсь, что так и будет, — вздыхаю. — Но я помню твою ситуацию в Сочи... — Женя, — он качает головой, прерывая меня, — забудь об этом. Это была одна небольшая ситуация, которая касалась только нас, нашей страны и небольшой кучки болельщиков. Сейчас все по-другому. Люди поняли, что нельзя себя так вести, нужно показывать поддержку спортсменам, а не устраивать споры из-за того, кто лучше. Самый прекрасный рефери — это лёд. Он всех рассудит. — Спасибо, — выдыхаю, ощущая, как напряжение начинает спадать. — Это то, что мне нужно было услышать. — Ты лучшая, Женя, — он заглядывает мне в самую душу, даже находят в Торонто. — Ты лучшая — и всё. Выходи с этой мыслью и катай так, как ты умеешь. Покажи людям, что ты достойна быть здесь. Что они достойны видеть твоё катание. Это их привилегия, это их награда. Эта мысль меня ошарашивает, но придаёт уверенность. Это правда так. Везет не только мне, потому что я тут оказалась, но и им, что они увидят главное соревнование четырехлетия. И я покажу им, что они приехали не зря.