Incredibly loud and extremely close

Глава 11. Почему молчала?

Ноябрь 2017 года Осака, Япония

Мысль о том, что я сейчас смогу её хотя бы просто увидеть, всегда будоражит и заводит меня. А сейчас, находясь в Японии и прекрасно понимая, что у нас будет даже возможность сегодня вечером пообщаться, даже если и в большой компании фигуристов, еще сильнее согревает мою грудь. Да, я скучал по ней. Да, мне не трудно в этом признаться и сказать ей, что все так, как есть. И ожидание её знакомства с моей семьей лишь сильнее подпитывают мои чувства. Я хочу, чтобы все её знали, чтобы они увидели её такой, какой вижу я: не просто фигуристкой с титулами, претендующей на звание лучшей на планете, но именно просто девушки с широкой улыбкой, звонким смехом и теплым сердцем. Я хочу, чтобы отец увидел, что он правильно меня воспитал, научив заботиться о женщине. Я хочу, чтобы мама видела, что рядом со мной та, кто мне дорога. Я хочу, чтобы сестра знала, что я ценю всех женщин вокруг. Я хочу быть с ней. Эти мысли вызывают улыбку, с которой я и направляюсь на тренировку, стараясь расслабиться. Растягиваясь в тренировочном зале, я практически полностью игнорирую шум вокруг, не вслушиваясь в разговоры всех остальных, пока в паузе между треками не слышу имя Жени. Ребята-танцоры рядом вздыхают и покачивают головой, а я быстро выключаю музыку, прислушиваясь к их разговору, стараясь видом себя не выдать. — Да, говорят, что у неё какая-то серьезная травма. Что-то с ногой... Но вот что — не знаю. — И зачем они привезли её сюда? Ведь Олимпиада на носу. Думают, что смогут дотянуть до нее? — Не знаю, конечно, но если присмотреть, то заметно, как она иногда прихрамывает. Обрати внимание, когда она пойдет с тренировки. Нервно сглатываю, пытаясь убедить себя, что это ошибка. Не может такого быть, чтобы с Женей что-то случилось, а она мне не сказала об этом. Я просто не верю. Мы же всем друг с другом делимся, а тут она будет умалчивать о своей травме? Звучит просто абсурдно. У неё на носу Олимпиада, а она играет в геройство? Нет. Но мысли продолжают крутиться в голове, сколько бы я себя ни отговаривал, и в конце концов соскакиваю с мата, бросая Брайану, что сейчас вернусь, и выскальзываю в коридоре. По времени их тренировка должна как раз закончиться, так что у меня есть все шансы её перехватить до того, как она скроется в раздевалке. И я действительно подхожу вовремя. Она сходит со льда, надевая чехлы и хватая свои вещи. Вот тренер подает ей кофту, она надевает, все так же прижимая к себе Луну, смеется с Полиной, а потом... Все приличные мысли исчезают из моей головы, когда я замечаю, что она прихрамывает. Пускай и едва заметно, но я знаю, как она обычно ходит, и сейчас для меня это заметно так, что я чувствую себя дураком, ничего не смыслящим в жизни. Она действительно испытывает боль в ноге и все это время скрывала правду от меня. Женя поднимает взгляд и замечает меня, а на её лице расплывается широкая улыбка. Она ровняется со мной, когда тихо произносит, что сейчас переобуется и выйдет ко мне. Молча киваю, боясь раскрыть рта, и остаюсь её ждать в отдалении, раз за разом прокручивая в своей голове ту сцену, которую только что увидел. Травмирована. У неё травма перед Олимпиадой, а она ездит по этапам и задорно смеется, словно ничего не произошло. — Молодой человек, вы сейчас заняты? — она подходит ко мне, едва заметно касаясь пальцами моей руки. И в этот момент меня берет такая злость, что я сам толком не понимаю, что творю, заталкивая её в находящийся рядом туалет, где нас, по сути, может увидеть любой человек, но мне настолько наплевать, что я лишь запираю дверь на замок, прежде чем, толкнув её к раковине, сорвать тонкие спортивные леггинсы с её бедер и спустить до самых кроссовок. — Ксо... Дрожащей рукой касаюсь её кожи, очерчивая пальцем огромный тейп на ноге. Это не может быть правдой. Нет, это не так. Прошу, пусть это мне просто снится. — Не надо, — она присаживается и пытается натянуть штаны обратно, но я мягко отвожу её руки, касаясь губами её коленей. Моя маленькая девочка. — Как давно? — Пару месяцев назад впервые почувствовала. — Диагноз? — Усталостный перелом. Слова эхом отдаются в моей голове, заставляя упереться лицом в ее бедра. — И ты все это время молчала. Почему ты мне не сказала? — Боялась, — она едва касается моих волос, осторожно проводя рукой по ним. — Не хотела тебя тревожить. Я не хотела, чтобы ты вообще об этом знал... Думала, что пройдет. — Какая же ты дура. Боже, какая ты дура... Обессиленно прижимаюсь к ней, придерживая за бедра, и пытаюсь обуздать подступившие слезы. Нет, с ней все будет хорошо, это никак не повлияет на её дальнейшие выступления. Она победит на Играх — и мы будем вместе, я это знаю. Я точно это знаю! Не может быть такого, что мы проиграем судьбе в этой борьбе. Нет-нет-нет. Я знаю, что она должна срочно начать лечение. Ей необходимо сначала привести здоровье в нормальное состояние, а потом уже заняться своей спортивной формой. До Игр еще три месяца. Если все грамотно распределить и прямо сейчас начать восстановление, то можно успеть. Нужно просто бросить эти чертовы соревнования... — Я не могу, — Женя, словно читая мои мысли, тихо шепчет, — я не могу не выступать, потому что впереди Игры. Если меня не будут видеть, то это место быстро займут. Всегда есть те, кто моложе, быстрее, сильнее... Нам просто приходится мириться с этим, ведь травмы — это часть нашей жизни, да? Я не могу ей на это ответить, потому что она знает, что права. Мы так и молчим, держась друг за друга и боясь заговорить. *** Мои нервы за неё становятся комом в горле, от которого я не могу избавиться на протяжении всего дня. Почему эта травма досталась именно ей? Почему Женя стала той, кого судьба решила испытать на прочность? Почему именно она, а не кто-то другой, если уж было суждено кого-то испытать? Как нам теперь быть? Все эти вопросы бесконечно кружатся в моей голове, раз за разом отвлекая от повседневных дел. И это все настолько сводит меня с ума, что я понимаю необходимость встречи с ней. Если я не увижу, то окончательно сойду с ума и не смогу выступать. И старый добрый способ с тайным проникновением в комнату должен сработать. Я молюсь всем богам, чтобы все получилось, укутываясь во все черное и выскальзывая из номера. Я знаю, что Женя сейчас там одна, потому что её подруга убежала в другой номер и звала Женю с собой, но та отказалась. И для меня это прекрасный шанс увидеться с ней, поэтому я чуть ли не бегом спешу проскользнуть по коридорам и оказаться в номере, чтобы поговорить. Женя открывает практически сразу, смотря на меня расширившимися глазами, и я вталкиваю её обратно, придерживая за талию и не давая упасть, чтобы поскорее захлопнуть дверь. Она не успевает ничего сказать, когда я накрываю её рот своими губами, пытаясь показать всю свою боль и сожаление через прикосновения, но Женя практически сразу отстраняется, упираясь руками мне в грудь. — Мама в номере, — она шепчет, смущенно улыбаясь. — Побудешь с нами? — Эээ... видимо да, — нервно провожу рукой по волосам. Черт! Надо было уточнить, прежде чем приходить и с ходу на неё набрасываться. Женя за руку ведет меня в комнату, сжимая своими пальчиками мои. Жанна вежливо встает и улыбается мне, слегка кланяясь, и я копирую её жест, все так же не отпуская руки Жени, что, конечно же, не остается незамеченным для неё. — Как твои дела, Юдзуру? — она присаживается на кресло, оставляя для нас кровать, куда Женя меня тут же утягивает. — Спасибо, Жанна-чан, все хорошо. Готовлюсь к соревнованиям. — Молодец. Будем за тебя непременно болеть, — она улыбается и смотрит на Женю. — Надеюсь, что у вас у обоих на этих соревнованиях все получится так, как вы запланируете. Берегите себя оба. — Обязательно, — киваю и перевожу взгляд на Женю. — Ты как? — Со мной все в порядке, — она немного раздраженно отвечает, хмуря брови. — Вы с мамой как две наседки надо мной. Я же говорю: все хорошо. Поглаживаю её ладошку, качая головой. Какая же упрямая и самостоятельная. Нет, это прекрасно, но вот сейчас, когда мы все так сильно переживаем за её здоровье, это мешает и немного даже раздражает. Но я прекрасно понимаю, что ничего поделать с этим не могу, потому что она — это практически моя женская версия. Во многих чертах я вижу самого себя, поэтому не имею никакого морального права говорить, что она ведете себя как-то не так, как надо. Женя поступает ровно так, как считает то нужным. — Ладно, Женечка, я пойду, — Жанна встает и одаривает нас настороженным взглядом. — Не засиживайтесь, у вас соревнования на носу. — Конечно, Жанна-чан, — встаю и кланяюсь ей, стараясь не думать о том подтексте, что скрывается в её словах. — Добрых снов! Мы тоже сейчас ляжем спать. Женя бросает на меня заинтересованный взгляд, не скрывая своей усмешки. Я прокручиваю в голове только что сказанную фразу и понимаю, насколько же я облажался. Снова. — Прошу прощения, — кланяюсь ещё ниже, пытаясь скрыть своё смущение. — Я хотел сказать, что мы каждый пойдем к себе в комнату и каждый ляжет спать... То есть Женя останется тут, а я... — Я все поняла, Юдзуру, — Жанна ласково треплет меня рукой по плечу, не скрывая своей улыбки. — Доброй ночи. Она выходит из номера, и мы остаемся наедине. Женя запирает дверь на замок и присаживается рядом со мной, переплетая наши пальцы. Уютно. — Почему ты столько времени молчала? — шепчу ей в волосы, вдыхая аромат. — Мы бы прошли через это вместе, возможно, я бы тебе чем-нибудь помог... — Все будет хорошо, Юзу, по-другому не может быть, — она целует меня в щеку и кладет голову на плечо. — Давай не будем об этом хотя бы сегодня? Пожалуйста... — Ладно, — откидываюсь спиной на её постель и утягиваю девушку на себя. — Как тебе Осака? Успела погулять по городу? — Ещё толком нет. Думаю, что после соревнований. Тем более, что у меня будет один день тут, так что будет возможность насладиться городом и его особой атмосферой, не думая о соревнованиях. А пока хочется просто сосредоточиться на соревнованиях. — Понимаю тебя, — целую её волосы и вздыхаю. — Я все понимаю, моя хорошая. И я безумно рад, что ты сейчас со мной. — А я рада, что ты тут, — Женя расслабленно выдыхает и мягко выводит какой-то узор на моем плече. — Как ты думаешь, на Олимпиаде будет сложно? Закрываю глаза, позволяя кислороду проскользнуть в мои легкие. Концентрируюсь на дыхании, выкидывая из головы все мысли и картинки из прошлого, но то и дело перед глазами вижу арену Сочи, которая хоть и принесла мне прекрасную медаль, но то выступление... — Я не могу сказать, что это легко, не буду врать. Это, как и любое соревнование, всегда вызов. Бывает сложно, но главное — не словить панику во время разминки и выступления. Относись так, словно это твой прокат на тренировке, но отдавай свои эмоции, при этом не теряя концентрации. Будь не частью этой программы, а будь сама этой программой. А ты это прекрасно умеешь, малышка. — Спасибо тебе, — Женя тихо шепчет, прижимаясь ко мне крепче. — Я надеюсь, что все и правда будет так, как ты мне говоришь. — Верь в это. И просто будь собой. А все остальное получится. — Мне спокойно тогда, когда ты рядом со мной, — она утыкается носом мне в шею и вздыхает. — Как твоя мама? — Планирует наш совместный ужин, — усмехаюсь, вспоминая её вопросы о том, что из японской кухни Женя ест, а что нет. — У тебя же нет аллергии ни на что? Она качает головой и полностью расслабляется в моих объятиях, практически заполняя полностью на меня. Оборачиваю свои руки вокруг её тела, помогая удобнее устроиться, и сам прикрываю глаза, но давая себе обещание просто полежать с ней пять минут, а потом уйти обратно к себе в номер. Честное слово, только пару минут, а потом отправлюсь спать и готовиться к завтрашней утренней тренировке. — Знаешь, — Женя выдергивает меня из легкой полудремы, — а я хотела бы однажды попробовать поставить программу, хотя бы показательную, у какого-нибудь мирового хореографа. Ну, знаешь вот, не просто у Ильи или в группе, а вот как ты, Хави... Вы же ставитесь там, где хотите, правда? — Да, малышка, — провожу рукой по ее волосам, — мы ставимся там и у тех, кто, как нам кажется, сможет лучше нас понять. — Вот и я хотела бы приобрести такой опыт. Было бы очень круто поработать с кем-то, кто ставит не так, как я привыкла, а по-другому. Мне очень нравятся твои программы, Хави, других фигуристов... Они какие-то другие, что ли. Вздыхаю, прекрасно понимая, о чем сейчас речь. Да, каждая её программа интересна, но она вырастает из них, ей хочется глотка свежего воздуха, чтобы было что-то новое, попробовать другую хореографию, другой подход к постановке. Не топтаться на месте, пытаясь выжать из этого по максимуму, а открывать новые горизонты. Ради этого я и уехал в Торонто из родной страны, чтобы совершенствоваться и расти как фигурист. И как мне хочется ей помочь сейчас... — Я думаю, что после Олимпиады это можно будет попробовать, — осторожно произношу. — Я могу с Джеффри поговорить, хочешь? Думаю, он с радостью тебе что-нибудь поставит. — Я подумаю над твоим предложением, — она осторожно улыбается и кивает мне, приподняв голову. — Надеюсь, что все получится. Сейчас в голове только Игры. — Понимаю, — касаюсь губами её лба и прикрываю глаза. После Игр все изменится, я это чувствую. Остается только надеяться, что в ту сторону, в которую я и запланировал.