Incredibly loud and extremely close

Глава 9. Моменты счастья

Октябрь 2017 года Москва, Россия

Переплетаю свои пальцы с Жениными, когда мы садимся в машину. Она счастливо улыбается, не отрывая своего взгляда от меня, и я ощущаю, как широкая улыбка расползается по моему лицу. Мы провели прекрасное утро с её семьей, которые ничем не показали, что они знают, что произошло ночью, и болтали обо всяких мелочах. Жанна с легкостью отпустила на целый день Женю со мной, взяв обещание следить за тем, чтобы она покушала и не бегала без шарфа и шапки по улицам, с чем я сразу же согласился и демонстративно лично натянул на Женю розовую шапочку. И, конечно же, Жанна с Валентиной Лаврентьевной потребовали с меня обещание приехать к ним после завершения сезона на несколько дней, чтобы всем вместе мало того, что пообщаться, так ещё и вместе съездить на дачу и провести время на природе. Эти слова безумно воодушевили меня вероятностью того, что нас приняли. Возможно, что и дальше все пройдет так же хорошо?.. — О чем ты думаешь? — Женя тыкнулась носом мне в щеку и хихикает. — Такой серьезный сидишь... — О том, что у тебя просто прекрасная семья, которая любит тебя и заботится обо всяких мелочах, чтобы тебе было хорошо, — сжимаю её ручку покрепче. — Я рад, что у тебя такие прекрасные мама и бабушка. — У тебя тоже очень заботливая семья, — она непонимающе смотрит мне в глаза. — Твоя мама переехала с тобой в другую страну, Юзу, она пожертвовала всем... — Да, я ей и всей семье благодарен за то, что они поддержали меня и помогли перебраться в другую страну, — выдыхаю и прижимаю её поближе к себе, касаясь губами волос. — Где шапка? — В машине жарко, — она ворчит куда-то мне в плечо, закатывая глаза. — Со мной все хорошо, Юзу, когда мы выйдем на улицу, тогда уже надену обратно. — Ладно, но я прослежу, так и знай, — выдыхаю и прижимаю её лишь крепче к себе. Мне приятно, что её семья так легко отреагировала, но примет ли нас моя? Мама, кажется, до сих пор не смирилась с этим фактом, а что скажут Сайя и отец мне вообще не ясно. Они хоть и говорят, что примут любой мой выбор, но действительно ли это так? Уверен, что все мечтают, чтобы я женился на японке, желательно из родного города или приближенной ко двору, но Женя... — Ты самая лучшая, — шепчу ей в волосы, закрывая глаза. — Спасибо тебе, что ты со мной. — Всегда пожалуйста, — ирония в её голосе заставляет меня улыбнуться. Моя маленькая язвочка. — Так куда мы едем-то? — Скоро все узнаешь, не торопи события. — Я ждала этого слишком много, чтобы сейчас ждать, — поднимает голову и вытягивает губы. — А поцелуйчик? — А поцелуйчик всегда в наличии, — хихикаю и касаюсь её губ своими, прикрывая глаза. Можно остаться тут навсегда? С нежностью любуюсь ею всю дорогу, игнорируя её вопросительные взгляды: у нас так мало времени, чтобы побыть вместе, и так много всего, что мне бы хотелось сделать, что я просто стараюсь насладиться этими мгновениями. Я смотрю на Женю и замечаю, что она выросла, изменилась, стала по-другому смотреть на мир, хотя прошло всего несколько месяцев, но эти перемены особенно остро чувствуются, когда я держу её в своих руках. Она взрослеет, и эти перемены порой приводят её в ужас: тело становится другим, порой словно чужим, вереница чувств преследует её повсюду, молодые соперницы наступают на пятки... Но сегодня я сделаю все, что в моих силах, чтобы она забыла об этом. — Мы приехали... в парк? — ловлю её удивленный взгляд, когда помогаю выбраться из машины. — Не просто в парк, но да, — пожимаю плечами и усмехаюсь. — А ты куда-то в другое место хотела? — Нет, — она качает головой и сжимает мою руку. — Ты же знаешь, что я просто хочу побыть с тобой, а где — для меня совсем не важно. Молча притягиваю её к себе в объятия, отвечая без слов. — Я тоже хочу побыть вместе, но все те правила, по которым я живу, не позволяют нам просто гулять по центру Москвы, держась за руки. А тут, на природе, где почти никого нет, мы можем забыть об условностях и расслабиться. Ты же согласна на это? — Конечно, — Женя выдыхает мне в шею и, встав на носочки, оставляет поцелуй на щеке. — Пошли, надо исследовать местность и узнать, есть ли тут какие-нибудь животные. А еще было бы здорово найти ларек с мороженым. Ты никогда не ел наш пломбир, нужно это срочно исправить. И она тянет меня за собой, звонко смеясь и счастливо улыбаясь. Женя решает использовать этот момент на полную, пускай у нас и осталось всего несколько часов наедине, но только мы сами решаем, как же нам их провести. И мы веселимся на полную катушку, напрочь забывая о том, какого цвета медали лежат у нас на полке, обо всех титулах и о достижениях. В этот день мы остаемся просто двумя молодыми людьми, до безумия влюбленных друг в друга и в эту жизнь, которая у нас есть. *** — Какая же ты нереальная, — притягиваю её к себе ближе, пытаясь восстановить дыхание. — Тебе нужно обязательно поставить танго, ты снесешь крышу так же, как сделала это со мной. Хотя, мне кажется, я сгорю, когда увижу эту программу и тебя на льду, если ты будешь действовать так же, как со мной. — Ты думаешь, что у меня это получится? — она хихикает и натягивает на нас простынь. — Знаешь, я бы предпочла демонстрировать свои чувства только в твоем присутствии, а не показывать публике на весь мир, что скрывается под платьем... — Ммм... Не имею ничего против этого, — касаюсь губами её разгоряченного плеча. — Чёрт, где ты всему этому понахваталась? Я начинаю волноваться, потому что мы не виделись несколько месяцев, а ты... — У меня был интернет и советы подружек, — Женя смущенно хихикает и, кажется, краснее еще сильнее, только на этот раз от смущения. — Тебе что-то не понравилось? Мне нужно научиться чему-то другому? — Не понравилось? — с возмущением смотрю на неё. — Да я думал, что кончу и опозорюсь только от одного твоего взгляда из-под ресниц, а когда ты взяла меня в рот... Черт, эта картина теперь будет стоять перед моими глазами бесконечно, становясь позором каждое утро, когда я просыпаюсь со стояком, причиной которого, кстати, являешься тоже ты. — Ой, нет, не начинай, — она накрывается с головой и отодвигается от меня. — Мне теперь стыдно! — Тебе не должно быть стыдно, — проскальзываю рукой под простынь и глажу её по талии. — Ты невероятная! И я завидую сейчас сам себе, что имею возможность тебя вот так касаться, — провожу рукой по её груди, — целовать, — касаюсь губами её лба, — ощущать тебя всем телом, — прикладываю немного усилий и затаскиваю её на себя. — Идеально. Можно я так посплю? — А вдруг мне неудобно? — она хихикает и ерзает по мне. — Ты не джентльмен! — А то ты расстроилась, — хлопаю по ягодичке легонько и улыбаюсь. — Совсем скоро ты прилетишь ко мне в Японию... Ммм... Поедим настоящие суши, погуляем по ночному городу, встретимся с моей семьей... — Что? — её голос становится выше на несколько тонов. — С... С твоей семьей? — Да, — спокойно киваю, не убирая рук с её голого тела. — Мама, папа и Сайя. Она, конечно, вредная, но если я с ней тебя не познакомлю, то она устроит мне самую настоящую головомойку, от которой будет не сбежать. Поэтому придется и её позвать. Но ты не переживай, я постараюсь её усмирить, чтобы она не доставала тебя миллиардом вопросов. — Боже, ты хочешь познакомить меня со своей семьей, а я знаю по-японски всего несколько фраз. Что мне делать? — она смотрит на меня широко распахнутыми глазами. — Юзу, может быть не надо? — Надо, — выдыхаю и успокаивающе глажу её по спине. —В этом нет ничего страшного, малышка. Я знаком с твоей семьей, хочу теперь представить тебя своей. Тебе нечего бояться, потому что тебя все полюбят с первого взгляда. И Сайя всегда восхищалась твоим катанием, так что она с ума сойдет, когда получит возможность лично пообщаться. — Но что, если они решат, что я слишком плоха для тебя? — нервно скатывается с меня и закусывает губу. — Я не японка, я из другой страны и воспитана совершенно в других традициях. Я же... Ну, я другая. — Тебя не должно это волновать, Женя, — сажусь рядом с ней, вздыхая. — Ты — это ты, и мне наплевать, что ты не японка, что у тебя другое воспитание и ты говоришь на другом языке. Для меня намного важнее то, что мы хотим быть друг с другом, понимаешь? — Я... Я не знаю. Мне страшно. — Ты лучшая на этой планете, Женя, — беру ей за руку и сжимаю тонкие пальчики, — я точно знаю, что для моей семьи важное не то, кто ты, а то, что я счастлив. А я счастлив рядом с тобой, понимаешь? — А что на это скажут наверху? Я же знаю, ты сам говорил, что там все слишком заинтересованы в том, чтобы ты выполнял то, что они скажут. Что они недовольны твоими решениями, что и с Брайаном они были не совсем согласны... — Тссс, — прижимаю её к себе, качая головой, — Женя, забудь обо всем, что ты сейчас говоришь, и послушай меня. Да, они часто выказывают своё неодобрение моим действиям и поступкам. Они могут говорить о том, что я себя где-то неподобающе веду, слишком много времени проводя, например, с Хави. Но это моя личная жизнь, куда я никого и никогда не пущу. Да, они могут влиять на социальную жизнь, но на моё сердце... Она вздыхает и постепенно расслабляется в моих объятиях, но я понимаю и принимаю её страхи. Безусловно, я сам об этом постоянно думаю и пытаюсь понять, как мне лучше поступить, чтобы обезопасить Женю, чтобы она не чувствовала себя ущемленной и загнанной в угол, чтобы она знала и чувствовала, что её любят и что никто не сможет ей что-то плохое сделать. Я хочу, чтобы она была счастлива рядом со мной. И для этого нам нужно пройти эту Олимпиаду, чтобы сбросить груз обещаний. — Во сколько у тебя самолёт? — её шепот вырывает меня из мыслей. — В два часа ночи вылет, — бросаю взгляд на настенные часы, с неудовольствием отмечая, что уже почти семь часов. — Буду лететь, преодолевая часовые пояса снова. — Не хочу с тобой расставаться. Не хочу, чтобы ты улетал в Канаду. Не хочу, чтобы нашим единственным средством общения снова был только Интернет и бесконечные видеозвонки. Я устала скучать по твоим рукам и губам. Женя сейчас настолько откровенна в своих чувствах, что мне становится практически физически больно видеть её печальные глаза на грани слез. Мы редко себе позволяем такие эмоции, скрывая чувства за маской улыбки и шуток, но сейчас я понимаю её прекрасно: как и Женя, я устал смотреть в телефон и не иметь возможности коснуться рукой её волос, поцеловать тогда, когда мне этого хочется, касаться её рук легкими прикосновениями каждое мгновение, привлекая внимание. У нас есть лишь пару часов на то, чтобы побыть вместе, но каждая минута, подобно песку, ускользает из рук, напоминая стуком сердца о том, как мало у нас осталось и как много хочется сделать. Мы балансируем на грани физического влечения и желания обнажить души, сливаясь в поцелуе. Я ощущаю, как мы прикосновениями и поцелуями пытаемся рассказать о своих чувствах, которые боимся произнести вслух, словно из-за этого вся магия исчезнет, обнажит нас перед миром и разделит по разным частям света. Мне хочется поклоняться её телу, когда я мягко проскальзываю рукой по её животу и укладываю на кровать, нависая сверху. Я дарю ей своей сердце раз за разом, губами касаясь бархата кожи, стараясь запомнить каждую родинку на её теле. Я признаюсь в любви взглядом, смотря на её горящие глаза. Я растворяюсь в ней, прикасаясь всем телом. Я молю всем известным мне Богам, чтобы она была в порядке и ничто её не тревожило. Я позволяю ей быть первой, пропуская вперед в своё сердце и в свою душу, где она пустила корни по всему моему телу, и чтобы избавить от неё, мне придется себя сжечь. Только я не учел того, что я сгораю каждый раз, когда касаюсь её. Она — мой ангел и палач. И нет слаще смерти, чем от рук той, которую люблю. *** В ночных рейсах есть своё преимущество: я могу выспаться как следует, давая своему уставшему телу дополнительную возможность отдохнуть и восстановиться после соревнований. Но в этот раз мои мысли раз за разом возвращаются к Жене, которая сейчас лежит в своей постели и наверняка до сих пор не спит. Она осталась со мной практически до самого отъезда и я еле уговорил её поехать домой, а не провожать меня в аэропорт. Мне тоже хотелось провести с ней как можно больше мгновений, но видеть её слезы в глазах было выше моих сил: я еле удержался от того, чтобы перебронировать свой вылет на день позже, чтобы провести еще немного времени вместе с ней, но понимал, что впереди важные соревнования, к которым ещё стоит подготовиться. Мама неодобрительно бросает на меня взгляд, когда я в очередной раз проверяю нервно телефон, дожидаясь, пока все пассажиры займут свои места. Она все ещё не смирилась с присутствием Жени в моей жизни, но, я уверен, стоит им поближе познакомиться, как её скептически настроенное внутреннее чувство правильности наших отношений изменит полюса: я не знаю людей, которые бы не любили Женю с её большими глазами и широкой улыбкой. Каждый её взмах ресничек словно напоминает нам, что еще остались ангелы рядом. Но мне нужно самому несколько успокоиться и подумать о другом. Скоро NHK, надо быть в форме, чтобы взять там золото и отправиться на Финал. Это последний мой крупный старт перед Играми, где я возьму золото. И я хочу продолжить свою золотую традицию ФГП, я не уступлю Чену. Откуда он выбрался? Нет, конечно, я видел, что он год за годом набирает форму, но сейчас он становится другим. В какой момент я это упустил? Претендентов на золото Игр становится все больше, а медаль одна. И эта медаль должна быть моей. Как и женская — у Жени. Я знаю, я чувствую, что она в состоянии выиграть эти Игры и стать лучшей на планете. В её руках все козыри: она достаточно молода, но уже опытна, она стабильна и сильна, пускай и не владеет какими-то ультра-си элементами, но её набор для девушки прекрасен, её артистизм способен украсить любую программу, пускай даже не сильно именитого хореографа. Я не знаю, кто может выступить лучше и попытаться потеснить её с Олимпа. Конечно, я помню Женины переживания из-за их молодой фигуристки Загитовой, только что вышедшей во взрослые и прыгающей лутц-риттбергер, но в данном случае возраст Жени на её стороне: опытность, стрессоустойчивость, известность на мировой арене... Даже эта разница в технической составляющей в любом случае должна быть покрыта разницей в компонентах, даже если итоговый разрыв будет не таким сокрушительным, каким мог бы быть. Главное, что он есть, что сохранится до конца этого сезона в любом случае. А что будет дальше — мы обсудим с ней после её произвольной. А пока у меня есть девять часов полета и теплые воспоминания в груди.