Incredibly loud and extremely close

Глава 5. Ложь во спасение

Июль 2017 года Новогорск, Россия

С каждым днем становится все тяжелее несмотря на то, что мы все еще в Новогорск и у меня не добавилось никаких дополнительных дел в виде учебы или общения с друзьями. Тренировки становятся все более тяжелыми, усталость подкатывает все сильнее и сильнее, а Юдзуру начинает замечать, что со мной что-то не так, постоянно задавая вопросы и напоминая, что он готов меня поддержать в любой ситуации. Мне очень ценна его поддержка и помощь, но я ничего не могу с собой поделать, когда он мягко улыбается и спрашивает о моих делах. Мне остается только улыбнуться в ответ и сказать, что все хорошо. А хорошего, на самом деле, нет вообще. Мы поставили короткую программу под Шопена, а вот произвольная... Глейхенгауз напрочь отказался этим заниматься, ссылаясь на юниорок, которые полностью на нем, и различия в наших с ним стилях. Этери Георгиевна злилась и пыталась чего-то от него добиться, но на помощь мне пришел Илья, который и предложил поставить «Январские звезды», которые... Не знаю, для меня это далеко не та программа, с которой хотелось бы выступать (и тем более побеждать) на Олимпиаде. Она спокойная, красивая, но она какая-то никакая, совершенно не выделяясь на фоне и без того спокойной короткой программы, наполненной исключительно спокойствием и расслаблением. Мне хочется чего-то яркого, более живого и существенного, нежели вот такая меланхолия. Но выбора нет, мне приходится просто накатывать эти программы раз за разом, ловя взгляды Алины, напрыгивающей свой каскад, Даниила, с какой-то усмешкой смотрящего на мои попытки акселя, и Этери Георгиевны, которая оценивает каждое движение руки. У неё есть в голове свой идеал, до которого я не дотягиваю, но к которому стараюсь хотя бы на самую малость приблизиться, чтобы порадовать её своим выступлением. И хоть как-то приподнять своё и её настроение, все ухудшающееся по мере приближения сезона. А ещё боль в ступне, которая напоминает о себе периодически. Я не ощущаю её постоянно, да и она о себе даёт знать исключительно только на тяжелых тренировках, когда в теле практически не остается сил, но, как мне кажется, это просто усталость и какое-то бессилие. Я не понимаю, почему в один момент из меня будто выкачали все силы: все выполняю на автомате, замечая бесконечно вопросительные взгляды Юдзуру и Кати, которые совсем не понимают, что со мной происходит. Но это не до конца понимаю и я сама: мне кажется, что мир вокруг меня изменился, сузившись до одной точки в виде Олимпиады, к которой я иду, преодолевая сотни препятствий. Мне хочется уже там оказаться, одновременно с этим мечтая, чтобы она была еще очень-очень далеко. Юзу говорит, что это место меняет людей, и мне страшно узнать, как же оно поменяет меня. Очередной вечер я провожу за тем, что сортирую свои чистые вещи, дожидаясь звонка от Юзу. Он немного задерживается, о чем сообщил в сообщении, и мне интересно, что у него произошло. Хави мне рассказывал, что Юзу часто берет дополнительную вечернюю тренировку или же остается после, чтобы просто поговорить с Брайаном о расстановке элементов, которая, как ему кажется, будет наиболее выгодной и удачной. И мне интересно, что же на этот раз. Он живет совсем другой жизнью: его свобода в тренировках меня порой поражает. То, как он с легкостью может регулировать свои нагрузки, определять, над чем именно ему необходимо работать, советоваться с тренерами и вместе обсуждать, какой элемент и куда нужно вставить... Это нечто. Возможно, я бы хотела попробовать такую систему тренировок, но Этери Георгиевна никогда и ни за что не отдаст нам бразды правления. Это не в её правилах и не в её характере. Эта женщина никогда не станет ведомой: ни в жизни, ни в работе. И это мне в ней очень нравится. *** — Я соскучился, — Юдзуру произносит это, едва включив камеру, — мы так давно не разговаривали с тобой нормально. — Прости, — выдыхаю, устало опуская голову на подушку, — я тоже соскучилась безумно по тебе и по нашим бесконечным разговорам, мне их очень не хватает, но сейчас такое количество дел с этой подготовкой к сезону, что я просто не успеваю что-то делать. Я так устала, Юзу... — Ты хочешь об этом поговорить? — он осторожно спрашивает, тоже устраиваясь на своей постели. — Или хочешь отвлечься ото всего? — Второй вариант предпочтительнее будет, Юзу. — Ммм... Представляешь, Хави сегодня снова проспал утром, — он закатывает глаза, — и явился на двадцать минут позже с тремя стаканчиками кофе, предлагая Брайану и Трейси. И выглядел так, словно не он опоздал, а мы начали раньше. — Боже, Хави, — хихикаю, представляя эту картину. — Брайан его не выгнал? — Нет, но был близок к этому. Хави для него как любимый сын: бестолковый, творящий много ерунды, но сын, которого он пытается сделать человеком. — А ты для него кто? — Я? — Юдзуру задумывается, давая мне несколько секунд просто рассматривать его. — Пожалуй, племянник, которого он не всегда понимает. Я ощущаю эту дистанцию,между нами, которая у них с Хави отсутствует. Но тут играет роль и различия в менталитете, конечно. Я не такой открытый, как Хави, который мелет все, что ему приходит в голову. — Ммм... То есть они не знают о том, что когда ты возбужден, то рассказываешь все о своих ощущениях и о том, что ты бы хотел сделать? — закусываю губу, вспоминая то, какие пошлости он шепчет. — Ты не ставил их в известность о том, как ты умеешь заводить девушку даже на расстоянии, рассказывая ей о своих желаниях? — Не уверен, что об этом стоит говорить на наших с Брайаном личных встречах, — он усмехается и ложится на бок, устаивая телефон удобнее. — Не уверен, что Трейси тоже это оценит. — Ах, какая жалость, а мне так хотелось услышать их мнение об этом, — закатываю глаза, подтягивая плед. — Ведь это так романтично: узнать мнение твоего тренера о том, правильно ли ты все со мной делаешь, и не стоит ли тебе взять парочку частных уроков. — Интересно, кого же ты предложишь взять мне в репетиторы? — Юзу хитро улыбается, прищуривая свои глаза-щелочки. — Хавьера? — Возможно, что его, — показываю язык, — Кто знает, может у него появится для тебя несколько советов. — Если бы ты была сейчас рядом, то я бы тебе доказал, что мне ничьи советы не нужны, — Юзу закусывает губу, и это действие отдается у меня где-то в животе. — То есть для тебя является препятствием расстояние? Да, чемпион, ваши титулы и медали вызывают у меня множество вопросов... — Женя, — его глаза темнеют, а рукой он тянется к пульту управления шторами, закрывая их полностью и погружая нас в восхитительную темноту, за которой последует именно то, чего я и добивалась. Мне это нужно. *** Я стараюсь держаться так, словно ничего не происходит, но мои внутренние ощущения намекают, что не все так легко и идеально, как мне бы хотелось. Но вместо того, чтобы истерить, я готовлюсь принимать ситуацию так, как она проявит себя. И мои внутренние ощущения меня не обманывают. Когда в один из дней я снова натыкаюсь на Алину, пытающуюся как-то флиртовать с Даней, я не могу сдержать улыбку, проходя мимо них, и они, понятное дело, это замечают. Даниил, казалось, искал малейший повод, чтобы сорваться, и уже после обеда Этери Георгиевна вызвала меня в тренерскую для личной беседы. — Женя, я тебя не узнаю просто, — она садится напротив меня, скрещивая руки под грудью, — что с тобой вообще происходит? То тебе хореограф не нравится, то я узнаю, что ты Загитову унижаешь. Ты с ума сошла? Я не позволю устраивать склоки в моей группе. — Да нафиг она мне нужна вообще? Не трогала я никого, — удивленно смотрю на Этери Георгиевну. — С чего вы вообще все это взяли? — Я знаю все, что происходит в моей группе, Женя, — она хмурится сильнее, — я не потерплю, чтобы даже ты устраивала скандалы. Вы должны думать о предстоящих соревнованиях, а не о своих личных разборках, ты меня поняла? — Это вам он нажаловался, да? — Тебя не касается то, кто мне об этом сообщил. Твое дело — вести себя уважительно по отношению ко всем, с кем ты вместе тренируешься. Ты меня поняла? — Да он же липнет к каждой, а когда ему отказывают — переключается на другую! Вы думаете, что он невинный такой? — с вызовом смотрю ей в глаза. — Вы знаете, какую истерику он мне закатил из-за того, что я ему отказала? — Хватит! — она выпрямляется в полный рост, заставляя меня почувствовать себя еще меньше, ещё незначительнее, — Женя, хватит врать и наговаривать. Мне хватает твоих выходок по горло. Не заигрывайся, можешь все эти «он ко мне пристает» разыгрывать перед Ханю, а не передо мной. — Да при чем тут Юзу вообще? Что вы все привязались-то к нему? — Может потому, что тебя видели выходящей под утро из его номера? — она язвительно усмехается. — Можешь строить из себя невинную овечку, но не передо мной. В моей группе ты будешь работать конкретно на этих условиях. И с Даней веди себя так, как положено. Аудиенция закончена, ты свободна. От злости не нахожу слов, чтобы что-то добавить, и просто выскальзываю в коридор. Права была Катя, когда сказала, что мне нужно было идти первой. Не факт, конечно, что это бы помогло, но я хотя бы могла повлиять на эту ситуацию, высказав свое мнение, а не выслушивая обвинения в том, чего не совершала. Но этот Даня... Ничего, я что-нибудь обязательно придумаю ещё. *** Но на этом наш спор-ссора с Этери Георгиевной не мог завершиться, конечно же. На тренировках она вела себя как прежде, ничем не показывая, что у нас что-то произошло или что кто-то встал между нами. Впрочем, сама я как-то неосознанно стала держаться в стороне от Алины и Дани, которые, конечно, и сами не искали со мной какого-то контакта. Для меня это было лишь в плюс, потому что я могла полностью сконцентрироваться на своих делах и мыслях, прислушиваясь к ощущениям в своем теле, но больше я не ощущала той боли в ноге, которая меня накрыла неделю назад. — Женя, зайди ко мне, — голос тренера снова прошибает меня, когда я понимаю, что впереди будет очередной спор. Только из-за чего на этот раз? Отправляюсь в раздевалку, чтобы переобуться, и замечают, что на телефоне несколько входящих сообщений. Юдзуру 15:18:17 Надеюсь, что твоя тренировка проходит просто отлично:) Ты у меня умница, я в тебя верю, помни! Юдзуру 15:19:37 У меня перенесли встречу. Сегодня вечером после тренировки мне нужно будет сразу же поехать на переговоры по поводу какого-то нового контракта, которым мама занимается уже несколько месяцев, а сейчас вот надо основательно сесть и все обсудить. Но без меня они не могут это сделать, поэтому после обеда мы сразу же выедем из Крикета туда. Я еду уже на утреннюю тренировку, опаздывая, кажется. Юдзуру 15:20:10 Боюсь, что вернусь очень поздно, когда ты будешь уже спать. Только ты меня не жди, хорошо? А ложись отдыхать. Утром обязательно тебе позвоню, и мы поболтаем, договорились? А то я буду переживать, что ты из-за меня (снова) нарушаешь свой режим, не давая телу восстановиться как следует. Юдзуру 15:20:25 Крепко тебя целую :* Чёрт! Конечно, я все прекрасно понимаю, но иногда мне так хочется, чтобы он постоянно был со мной рядом, что от бессилия я готова заплакать. И сейчас вот, когда меня ждет тяжелый разговор с Этери Георгиевной, после мне хотелось бы забыть с ним, слушая его спокойный голос, рассказывающий все, что угодно, лишь бы не замолкал, а продолжал бесконечно говорить со мной. Но, как показывает судьба, не все наши желания выполнимы. Евгения 15:40:18 Я все понимаю:) Будь осторожен на тренировке, а завтра утром жду подробного рассказа о твоём дне! Евгения 15:40:30 Целую :* Убираю телефон в карман и с тяжелым сердцем отправляюсь в тренерскую, боясь даже представить, что меня может ждать там. Очередные россказни о том, как я обижаю маленькую Загитову, пристаю к Глейхенгаузу, держу под каблуком весь Хруст? Ха-ха, даже интересно узнать. Но, как оказывается, она хочет поговорить совсем не об этом, и тема, которую она заводит, больно отдается в груди. Тридцать минут она говорит мне о том, чтобы я выбросила из своей головы отношения, особенно с Ханю, и сосредоточилась на тренировках и подготовке к Олимпийским играм. В его лице она видит, кажется, все мировое зло, потому что он поиграется и бросит меня, а я останусь одна у разбитого корыта, с кровоточащим сердцем и уничтоженной мечтой. Этери Георгиевна чуть ли не в каждом предложении говорит о том, что у нас сейчас одна цель — золото Игр, — а обо всем остальном я должна забыть до следующего апреля, когда она со спокойным сердцем и полным комплектом медалей отпустит меня во взрослый мир, в котором я смогу заниматься уже всем, чем мне взбредет в голову. Я согласно киваю, но не говорю ей, что я не брошу Юзу и что наши отношения — это не шутка. Мне достаточно видеть её реакцию на наши возможные отношения, чтобы понять, что в её лице поддержки точно сейчас не увижу. Поэтому просто улыбаюсь и говорю, что для меня жизнь — это фигурное катание. Она словно оттаивает и обнимает меня, шепча то, как она счастлива, что я такая разумная. И мне даже не больно, что я её обманула. Просто есть такая ложь, которая идет лишь во спасение.