Incredibly loud and extremely close

Глава 35. Двукратные

Март 2017 года Хельсинки, Финляндия

Ощущаю нежную кожу под своими руками, постепенно просыпаясь. Сознание постепенно проясняется, и я вспоминаю, что со мной сегодня Женя. Женя… Пожертвовала своим собственным спокойствием и провела весь вечер со мной, успокаивая просто своим присутствием и молчанием. То, как она это почувствовала, просто придя и не давая мне шанса как-то по-другому себя повести… В отличие от остальных, просто не дала мне выбора думать и размышлять, задавая огромное количество вопросов, от которых голова идет кругом. Каждое её прикосновение словно забирало часть той тьмы, что поглотила меня после неудачной короткой программы. Каждый её поцелуй словно возрождал меня к жизни. И простое присутствие Жени рядом со мной было похоже на лечение. Сейчас, по прошествии ночи, я ощущаю в себе огромные силы и желание бороться дальше. Проигран небольшой бой, а не война, ведь впереди нас ждет главное сражение, после которого все и решится, а я сдаваться не буду, потому что во мне ещё есть силы — и все благодаря ей. Она лежит рядом и выглядит такой милой и невинной, что мне становится жалко её будить. У нас есть лишних полчаса, чтобы поваляться в кровати, а потом я помогу ей незаметно проскользнуть в номер, чтобы подготовиться к прокату. Она провела эту ночь со мной, чтобы подготовить меня, словно позабыв о своей собственной жизни, позволив себе рисковать ради моего благополучия. Для неё моё самочувствие оказалось на первом месте, а что могу дать ей я?.. Женя переворачивается во сне, утыкаясь носом мне в плечо, и что-то шепчет, но я не могу разобрать её слов. Кажется, сейчас самое время начать изучать русский язык, не правда ли? — Доброе утро, — Женя тихо шепчет, не поднимая головы. — Сколько время? — Доброе утро, малышка, — обнимаю её двумя руками, прижимая к себе. — У нас есть полчасика, чтобы поваляться в кроватке, если ты не против. — Ммм… Если я успею собраться, то можем… Она что-то шепчет мне в плечо снова, устраиваясь по-другому, и просыпается, сонно смотря своими карими глазами. Я хотел бы это видеть постоянно. Эта мысль неожиданно прошибает все моё тело, но я быстро её откидываю в самые дальние концы своего сознания. Сейчас не время и не место для таких мыслей. — Выспалась? — Угу. Вроде как выспалась… Мне кажется, что я давно так рано не ложилась спать. Последний раз в детстве. — Почему? — удивленно смотрю на неё, чуть отстраняясь. — А как же твой режим? — Даже перед соревнованиями не могу уснуть вовремя, зачастую спя буквально по несколько часов, а отсыпаюсь потом, когда возвращаюсь домой, — спокойно пожимает плечами. — Так получилось… — Тогда я очень рад, что ты пришла вчера ко мне, — прижимаю её покрепче к своей груди. — Я счастлив, что ты рядом, малышка. — И я, — Женя жмется в ответ, и я чувствую, как улыбка расползается по её лицу. Несколько минут лежим в тишине, пока я размеренно поглаживаю её по спине, стараясь зарядить нас обоих спокойствием и энергией. Нам обоим это сегодня просто необходимо: мне важно собраться после вчерашнего неудачного проката, чтобы не провалить тренировку, а Жене нужно показать на произвольной все, что она умеет. И я знаю, что она способна показать больше, чем просто свой соревновательный максимум, однако они не рискуют со своим тренером, предпочитая пока выезжать на уверенном контенте, а не рисковать перед главным первенством сезона. С одной стороны, это очень логично и оправдано, но, в то же время, буквально в следующем сезоне Олимпиада, куда точно нужно приезжать с уже хорошо наезженным контентом, желательно опережая по силе всех своих ближайших соперниц. Но я не в праве лезть в спортивную жизнь Жени, раздавая ей миллион советов о том, как надо поступить и как действовать. Я сам принимал не раз рискованные решения, поэтому знаю, что ты ощущаешь в этот момент и какие чувства тебя охватывают. В какой-то мере мы с Женей сейчас очень похожи: мы оба пытаемся убежать от соперников, вырывая золото из их рук. Но мы не воры, которые делают это незаконно, нет. Мы обходим их перед финишем, когда их силы на пределе, а у нас ещё остаются возможности для преодоления последнего, иногда решающего, рубежа. Это сложно, порой кажется невозможным и выматывающим, но мы учимся собирать силы в кулак, чтобы в решающий момент показать свои самые лучшие возможности. — Кажется, мне все-таки пора вставать, — она неохотно отстраняется от меня, заглядывая в глаза. — Но мы же увидимся с тобой завтра? — Обязательно, малышка, — уверенно киваю, оставляя поцелуй на её носике. — Как только мы оба выступим, так у нас будет с тобой огромное количество времени, которое мы можем провести вместе. — Я буду ждать. Покажи то, что ты умеешь, Юзу, я в тебя верю. Я знаю, — она словно подчеркивает это слово, — что ты можешь больше, чем показываешь. Ты лучший, просто помни об этом всегда. — Я помню, — усмехаюсь, смотря на неё, — но мне приятно, что ты напоминаешь об этом, Женя. — Наконец-то ты выучил моё имя. Её вызывающая улыбка не оставляет для меня иного выбора, как просто наклониться и захватить её рот в свой плен. Сначала Женя удивленно смотрит на меня, а потом, прикрыв глаза, просто отдается этому поцелую, позволяя мне с помощью губ и языка выразить ей свою благодарность за поддержку и помощь. Она подобна моему личному спасению, которое появилось в самый необходимый момент и показало, что иногда нужно позволить человеку войти в ближайший круг, дотронуться до души, чтобы получить спасение. Сейчас, держа её в своих объятиях и целуя, я понимаю, что, возможно, в ближайшем будущем мне все-таки придется пересмотреть свои приоритеты, поменяв местами некоторые дорогие для меня вещи. *** — А ты чего такой кислый? — толкаю Хави в плечо. — Лимон на завтрак скушал что ли? Хави поворачивается ко мне и внимательно рассматривает, словно пытаясь считать мои эмоции. Спокойно стою, предоставляя ему такую возможность, и жду, когда он отомрет и ответит на мой вопрос. Сам он выглядит не так хорошо, как должен был бы выглядеть после победы в короткой программе. — А ты чего такой радостный? — он пальцем тычет мне в плечо. — Это точно ты, а не ваша какая-нибудь голограмма? Знаю я эти ваши новомодные японские изобретения — простых смертных пытаетесь запутать и довести до инфаркта. — Не переживай, они пока не научили прыгать триксель на максимальное ГОЕ, — усмехаюсь и достаю свои коньки, — так что расслабься, это действительно я. — Я думал, что ты сегодня будешь рвать и метать после вчерашнего. — Одно другому не мешает, — пожимаю плечами и сажусь, чтобы переобуться. Хави продолжает за мной наблюдать и на тренировке, когда я совершенно спокойно, стараясь не тратить лишних сил, разминаюсь и совершаю первые прыжки, словно проверяя свои силы и прощупывая лед. Я ощущаю себя сегодня совершенно другим, словно за эту ночь я смог переродиться и стать другим человеком. Это чувство сейчас словно окрыляет меня, позволяя практически парить надо льдом, о чем Брайан мне с восторгом и сообщает после тренировки, прося сохранить эту магию до завтрашнего выступления. Игнорирую взгляды команды, когда сообщаю, что мне нужно вернуться в номер, не сообщая им истинной причины, но понимая по внимательному взгляду Хавьера, что уж он точно знает, зачем мне нужно в номер. Я хочу увидеть разминку сильнейших, я хочу посмотреть выступление той, что подарила мне в себя невероятную уверенность. Я хочу подарить ей часть той силы, которой она наградила этой ночью меня. И я смотрю за тем, как она творит свою собственную магию на льду. Выйдя после своей подруги по команде, которая просто развалилась, практически растворилась на льду, Женя собирается и катает так, что я не дышу эти несколько минут, лишь ощущая каждую ноту музыки, с которой она сливается, своим телом. Каждое движение невероятно точно и уверенно, она не дает никому шанса сдвинуть её с пьедестала, мягко и уверенно вбивая гвозди в дверь, которая отделяет её от соперниц: она закрывает им проход, прекрасно понимая, что и так никто не может с ней соревноваться на равных. Она первая — и это самое малое, что могут показать её результаты. Выше неё только Олимпийский пьедестал, на покорение которого она сейчас вышла. И я чувствую всей душой, что и эта вершина ей покорится. *** — Все в порядке? — Брайан подходит ко мне и присаживается на стул. Его поддержка спокойна и ненавязчива: я вижу, что он готов в любой момент оставить меня в покое и отойти, если это потребуется, но я не прочь на несколько минут отвлечься и с ним побеседовать. Иногда такие разговоры идут только на пользу. — Да, все хорошо, — убираю громкость музыки, поворачиваясь к нему. — Ты взял успокоительное? — Что? — он удивленно смотрит на меня, хлопая себя по карману с таким лицом, словно мы на Олимпийских играх, а он потерял мою пару коньков. — Кого? — Успокоительное. Для нервов, — усмехаюсь, следя за его реакцией. — Чтобы не упасть в обморок во время наших прокатов. Он замирает на несколько секунд, а потом начинает так громко смеяться, что краснеют его щеки. Самодовольно усмехаюсь, разминая ноги, и смотрю на то, как Гислен непонимающе смотрит на нас. Просто пожимаю плечами в ответ и жду, пока Брайан придет в себя. — Гислен, этот парень тут сидит и шутит, — он тычет пальцем в мою сторону, — пока я схожу с ума из-за его выходок. — Мы все сходим с ума из-за его выходок, — тренер понимающе кивает, — это же Юдзуру. Мне кажется, когда он решит уйти из спорта, я лишусь последних волос. — Вы оба их лишитесь. Они переглядываются и с понимающими улыбками кивают. Брайан не раз говорил, что я должен ему приплачивать дополнительно на операцию по пересадке волос, потому что именно из-за меня (и немного Хавьера) он раньше времени потерял все свои волосы, потому что мы своими выходками на главных стартах сводим его с ума. Ну, и не только на главных стартах, конечно. Пару раз он даже выгонял нас с тренировок и грозился, что утром не пустит в Крикет, но, ясное дело, быстро отходил и снова тренировал, раз за разом помогая стать лучше. В памяти всплывает один раз, когда мы с Хави, ожесточенно тренирующие свои квады, разругались на льду из-за какой-то мелочи, не желая друг другу уступать. Конечно, в нас взыграли гормоны и желание доказать, что мы самые лучшие, поэтому решили использовать самый примитивный способ, применяемый мужчинами с незапамятных времен: драка. Только в нашем случае намного актуальнее был не кулачный бой, а битва квадов, за которой нас и поймал Брайан, практически за шиворот вытащивший с катка и отправивший в раздевалку. Там, бурча себе под нос о несправедливости его действий и о невозможности разрешить все по-человечески, мы как-то незаметно и помирились, моментально забыв о первоначальном споре. Переворачиваюсь на живот и продолжаю разминаться, краем глаза отмечая, что все остальные занимаются тем же самым. Каждый из нас сейчас в своих мыслях, мечтая оказаться на верхней ступени пьедестала. А я не мечтаю об этом, я знаю, что я там буду. И позволяю этому чувству излишней самоуверенности пройти по моим венам, напитать меня эмоциями и дать те дополнительные силы, которые позволят мне осуществить задуманное. Риск — это то, что даёт мне силы и эмоции. Те самые, которые необходимы для победы. И сейчас я знаю, что я смогу это сделать. Мы все медленно собираемся, наблюдая за временем, и постепенно понимаем, что наступил тот важный момент, когда необходимо переодеваться и готовиться к выходу. Я люблю этот момент предвкушения, мне нравится быть в потоке, оставаясь наедине со своими мыслями, когда никто меня не трогает. Хави рядом вздыхает и сворачивает свой коврик, передавая Брайану какие-то свои вещи, и просто кивает мне. Сейчас, перед выходом на соревнования, мы несколько дистанцируемся, позволяя каждому оставаться в своем мирке, обернуться скорлупой и просто сосредоточиться на предстоящих событиях. Через пару часов, когда мы окажемся в раздевалке, мы будем общаться так, как общаемся всегда, а пока Хавьер никак не пытается проникнуть в мои личные границы, за что я ему невероятно благодарен. Я выхожу на арену, ощущая в себе то, чего мне недоставало позавчера: уверенность в своих силах. Медленно раскатываюсь, стараясь не потерять это чувство, и пробую несколько прыжков, ощущая невероятную легкость в движениях. Но не позволяю себе расфокусироваться, все так же ощущая себя в своей собственной скорлупе из непробиваемого силового поля. Вдох-выдох, Юдзуру, просто расслабься и получи удовольствие так, как ты это умеешь. Брайан заботливо придерживает Пуха, молча, практически одними глазами передавая мне последние наставления. И я мысленно благодарю его за отсутствие многословности, которая сейчас лишь помешает мне. Он умеет чувствовать моё состояние и говорить тогда, когда это необходимо, и молчать в те моменты, когда я нуждаюсь в тишине. Эти начальные мгновения оглушают своей тишиной, словно многотысячный зал замер вместе со мной, боясь совершить лишний вздох. Но я опускаю это и плавно вхожу в музыку, растворяясь в ней, соединяясь с каждой нотой, сливаясь со льдом и проникая в структуру воздуха каждый раз, когда взмываю вверх. Я благодарю лед за каждое удачное приземление и идеальный заход. Я не отпускаю мышечно ситуацию, продолжая контролировать все-все движения, но мои чувства… Мои эмоции раскрываются с каждым сантиметром, который я проезжаю по льду. Теперь я сам понимаю, что такое быть музыкой. Мне не нужно слышать музыку, чтобы она звучала в моем теле: я сам её играю взмахом руки, поворотом плеч, резким прыжком или плавным приземлением. Я не осознаю, как приземляю финальный прыжок, ощущая лишь привычное финальное вращение, финальный аккорд музыки… И я выныриваю на поверхность. Передо мной куча людей и летящие на лед Пухи, в ушах гул толпы, который, однако, раздается словно через вату, когда я выдыхаю и совершаю первый поклон. Но в тот момент, когда я поднимаю руки, мой взгляд находит карие глаза, обладательница которых, подобно всем остальным людям, поднимается на ноги и аплодирует мне. Женя выглядит несколько шокировано, когда ловит мой взгляд на доли секунды, но ничем себя не выдает, лишь кивая в ответ. Спасибо тебе. Мне не нужно смотреть на повторы, чтобы убедиться в чистоте приземлений всех прыжков. Я не ощущаю необходимости проконтролировать вращения, чтобы пересчитать необходимое количество оборотов. Я не вижу оценок судий, чтобы убедиться в том, что это был лучший прокат этой произвольной. Я ощущаю это сердцем. Брайан и Трейси, подобно заботливым родителям, щебечут вокруг меня, не желая выпускать из объятий, и лишь смиренно усаживаются в КиКе в ожидании оценок. И те баллы, которые появляются на экране, переполняют мою чашу эмоций, выливаясь слезами искреннего счастья, которое затапливает меня с головы до ног. Я сделал это. Я смог показать все, что было в моем теле, я смог обнажить свою душу так, чтобы все люди вокруг смогли проникнуться этим прокатом, а судьи по достоинству оценить прокат. Новый мировой рекорд поднимает меня на первую строчку, и я ясно ощущаю, что никто, даже с учетом моего пятого места в короткой, не сможет обойти меня сегодня. Я ощущаю золотую медаль у себя на шее еще задолго до того, как станут известны финальные результаты. Но они мне и не нужны. Сегодня я выиграл произвольную. Сегодня я стал двукратным чемпионом мира.