Шрамы, которые мы носим

— Ну что же, голубчик, как ваше самочувствие? — деловито поинтересовался Олег, глядя на Сергея поверх старомодных очков. За треском пламени Сергей едва разбирал слова, но это и не нужно было: каждый раз у него спрашивали одно и то же, а Сергей только и думал о том, как Олегу не идёт эта грёбаная борода, на которой оседала копоть. — Мой мир в огне, доктор, — слабо, надреснуто прошелестел Сергей и издал нервный смешок. — В огне, понимаете? Рядом с Олегом с грохотом обрушилась балка, осыпая искрами край белоснежного халата. Что-то было не так, но Сергей не мог понять, что именно. Чувство вертелось в голове, как назойливая муха. — Понимаю, — кивнул Олег. — Изменения — это тяжело… Он развернулся спиной к Разумовскому и, переступая через тлеющие обломки, прошёл к двери. Дверь отворилась со скрипом, обнажая вид на странного вида кресло, и Сергея немедленно охватил ужас. Животный ужас пополам с беспомощностью. — Я не пойду! — вскрикнул он и вскинул взгляд на Олега. Стоп, почему это он? Почему? Вместо него был другой человек. — Там нет огня. — Я не пойду! — Новая волна ужаса заставила сорваться с места и заметаться по кабинету. — Какого чёрта, Олег?! — Сергей? Вы понимаете, с кем вы разговариваете? На глазах у Сергея язык пламени слизнул часть лица Олега, обнажая кости в обрамлении уродливых ошметков кожи. Сергей отшатнулся и врезался спиной в книжный шкаф. На него посыпались книги, много книг, почему-то они пахли не пожаром, а пыльной детдомовской библиотекой. За спиной раздался оглушительный треск. Секунда, и Сергей оказался под грудой обломков, неспособный даже шевельнуться. Пожар исчез. Исчезла больница. Сергей лежал, придавленный обломками, под куполом ночи. С неба валили густые хлопья снега. Или это был пепел? В тусклом свете фонаря, единственного источника света, не разглядишь. Вокруг него бродили люди в больничной одежде. Кто-то плёлся, едва волоча ноги и шевеля губами, кто-то танцевал, ловя руками снежинки, кто-то рыдал и заламывал руки, но всех их было слышно как из-под толщи воды. То существо, которое секунду назад выглядело как Олег, наклонилось к нему. «Как я мог их перепутать?» — в ужасе подумал Сергей, глядя, как к нему тянется ладонь доктора Рубинштейна. Омерзительно мягкие пальцы пригладили щёку. — Бедный мой мальчик… Ничего страшного, нет ничего, что мы бы не могли исправить. Ваши ноги всё ещё переломаны… Но это ничего. Они вам не понадобятся. Ваши волосы так обгорели… придётся сбрить их. Внутри всё сжалось от беспомощности. Лицо доктора расплывалось перед его глазами. — Ну-ну-ну, не надо так расстраиваться, голубчик. Думайте о том, какую пользу вы приносите… после такого-то вреда. — Да какого вреда?.. — всхлипнул Сергей. — Я же… Рубинштейн ухватил Сергея за подбородок и заставил смотреть вверх, на тусклый уличный фонарь. Холодный ветер пробрал Сергея до костей. Он прекрасно знал, что натворил. Ветер качал на фонаре изуродованное тело Олега в петле. *** Лёгкие больно закололо от резкого вдоха. Сергей в ужасе вскочил и схватился за грудь. Больно, больно, БОЛЬНО! — Сергей. Ваш пульс учащён. — Сквозь дикую боль прорезается родной отрывистый голос. Марго… Она здесь, чтобы помочь. — Выдох… Сергей заставил себя выжать воздух из лёгких. — Вдох. И снова впустить обратно. Он закрыл глаза и вслушался в бешеный стук собственного сердца. Тук-тук-тук-тук-тук тук-тук, тук-тук. Следом за сердцем успокоились мысли. «Ты больше не в Снежневского. Олег больше не в Сирии. Вы больше не в ссоре. Всё хорошо». Нихрена не хорошо. — Марго, где Олег? «Гостиная», «кухня», «ванная», «десятый этаж, отдел логистики», «покинул здание, для поиска по геолокации откройте приложение». Сергею было стыдно от мысли, что браслет, по которому Марго отслеживает его местоположение, напоминает ошейник с поводком. Конечно, ношение браслета было делом сугубо добровольным и обоюдным: двум ПТСРщикам хорошо бы знать, где находится партнёр, но, как это ни назови, всё равно звучало плохо. — Первый этаж, спортзал, — отчиталась Марго. — Вызываю экстренный контакт: Олег? — Нет. Запусти кофеварку, будь добра. Двойной эспрессо… — Сергей! — О, снова этот тон. Минусы самообучающегося ИИ — он копирует не лучшие паттерны человеческого поведения. Например, назойливую заботу. — Выбранный режим вреден для сердца с учётом вашего состояния и применения препаратов… — Знаю, знаю, сделай всё равно, — театрально взмахнул рукой Сергей и кое-как выбрался из постели. После двадцати плакать было непозволительной роскошью: лицо опухло, голова болела. На тумбе остались собранные ручки, и Сергей невольно вспомнил об Игоре. Скривился. Таблетки помогали затормозить эмоциональные качели в виде равнодушия ко всему на публике и некрасивых истерик перед Олегом, но эта затея с новым человеком раскачала их сильнее. Это так неправильно… Даже хуже, чем браслет-трекер. Сперва быстрый душ. Приходилось мыться практически вслепую, чтобы не смотреть на шрамы: на лодыжках холодовые ожоги, как у тех несчастных жертв моды с подвёрнутыми на морозе джинсами. На ягодицах уродливые синяки. Олег шутит, что у них обоих на заднице космос, но синяки Олега — от уколов железа, они подолгу держатся, а у него… Сергей старался не думать, чем его обкалывали, что синяки не сошли и полгода спустя. На запястьях — следы от неосторожных вязок. На шее целый набор: борозда от ножа — сувенир из казино, вокруг мелкие белые точки от уколов. Их мало, но иногда они сильно чешутся. Чуть ниже, где шея переходит в плечо, прилетело чем-то с потолка, когда в клинике начался пожар. Пламя опалило волосы на виске, а он заметил только спустя несколько дней после возвращения. На предплечьях и плечах химические ожоги, эти совсем свежие, наслаиваются на старые от пожара. Лера говорила, что часть можно свести, но как скоро он решится подпустить к себе кого-то из врачей, кроме нее? Ну почему она не пластический хирург в придачу? Что ж, по крайней мере, она вернула Олега к жизни не хуже немецких врачей. После душа и чистки зубов — укладка волос, еле-еле приведённых стилистами в адекватное состояние после пожара и Серёжиной попытки обрезать их самостоятельно. Вот так, теперь из зеркала смотрит Сергей Разумовский. «Скорее, жалкая пародия». Его взгляд зацепился за желтый стикер на зеркале. «Лечись как врач сказал, а не когда прижало». И маленькая волчья голова с толстыми бровями. Это заставило Серёжу улыбнуться. Он залил ожоги лекарством, стараясь не пропускать ни одного участка. Это Олег за Лерой повторяет, что регулярность и методичность помогут лучше пузырьков с пятизначными ценниками. Спелись. Следующая часть ежедневного ритуала — завтрак и таблетки. Пока Олег не видит, можно выпить их на голодный желудок. От мысли о еде по утрам в животе всё скручивалось в тугой комок. Ну, что у нас тут? На каких колёсах вывезем новый день? Олег советовал заказать таблетницу, но Серёжа заупрямился. Вот ещё… Он больше не болен, просто… Просто восстанавливается после травмирующего события. Поочередно: одну из тубуса, — чтобы паника не разбила в неподходящий момент. Одну из блистера, — чтобы не тошнило. Одну из баночки, — чтобы от комбинации двух предыдущих не отказала печень. Витамин D накапать прямо в кофе. Олег разводил ему капли в небольшом количестве воды, пристально следя, чтобы Серёжа, пусть и кривясь, выпивал всё. Ну и ещё одни… Он уставился на маленькую оранжевую баночку, как из американских фильмов. Эти таблетки. Осталась только одна. Интересно, если бы они знали в точности, чем его травили под видом лечения, удалось бы подобрать такую комбинацию, чтобы вернуть себя-прежнего? Вряд ли. Серёжа качнул баночку кончиками пальцев и отвернулся. — Марго, сообщения. — Вы пропустили завтрак, — укоризненно напомнила Марго. — Марго, электронные сообщения. — …правильное питание является… — Марго! — У вас двадцать семь новых сообщений. Марго прокачалась по сравнению с тем, с чего они начинали. Вот эти укоризненные интонации она позаимствовала явно у Олега. Сергей тяжело вздохнул… Вопрос «за что мне это?» был неуместен. Он знал, за что. *** С бутербродами и куском холодного яблочного пирога на тарелке («Ты довольна, Марго?!») Сергей переместился в кабинет. На панели интерактивного стола уже маячил значок сообщений. Олег говорил, что из-за этого стола Серёжа эволюционирует в Кревезумовского. Сергей выпрямлял спину и спрашивал: «это что за покемон?». Олег всегда отвечал: «Огненный». — Тёмный, угу, — бросил Сергей в пустоту. Ведь были же в их жизни времена, когда Серёжа знал всех покемонов наперечёт. Где они свернули не туда? Серёжа со вздохом откусил от бутерброда и начал с сообщений с высоким приоритетом. Макарова: Если не клемопрамин, можно попробовать авивал, индийский, проще достать, хотя для вас это, наверное, не проблема. В любом случае, напишите, в какой дозировке удастся купить. Новак: Я бы не квалифицировал этот кейс никак иначе, чем ст. 237. И в этом отношении с вас нечего взять, кроме компенсаций, которые уже выплачены в полном объеме. Я бы посоветовал заявить о давлении и приобщить те письма, о которых вы говорили. Новак, безусловно, хорош в своём деле. Благодаря его вмешательству Сергею удалось сохранить свой пост главы Vmeste. В марте Сергей не мог понять, как его вообще могут сместить. В августе — как его ещё не сместили. Выполнять даже простые рабочие функции было невероятно трудно. Приходилось жонглировать более-менее удачными идеями основной команды разработчиков, во всём полагаться на PR-отдел, и одновременно выискивать в каждой инициативе подвох. Ещё бы… Когда Разумовского похитили, его собственный ассистент Павлов воспользовался ситуацией и каким-то образом убедил совет директоров, что в отсутствие Разумовского именно он будет идеальным исполняющим обязанности. Он! У Сергея аж живот крутило от ярости, когда он представлял Павлова, кутящего на банкетах, пока сам Разумовский лежал в вязках. Так ведь позже, когда Сергей освободился, у этой гниды ещё хватило наглости заявиться с необычайно «выгодным» предложением: остаться говорящей головой. И что самое жуткое, на фоне того ада, через который Сергей тогда проходил, предложение казалось почти заманчивым. Ещё этот скандал с Сотниковым, из-за которого в холле, на парковке, да и в целом в любом месте, где заявлено присутствие Разумовского, собираются активисты… Так! Спокойно! Никто его не сместит. Никто не прогонит. Не причинит вреда ни ему, ни Олегу. Разобраться бы только с модераторами, и можно будет выкатывать давно задуманное масштабное обновление. А пока — не отвлекаться. Новак просил письма, будут ему письма. Орлова: Пересылаю сообщения, которые ты запросил. Я бы не советовала открывать, можешь сразу переслать адвокату архивом, мы всё проверили. Сергей нахмурился и запустил скачивание. Аня о нем заботится, но это излишне. Он достаточно в порядке. Он нормально отреагирует. Это же не в первый раз. Он открыл одно из скачанных писем наугад и пробежался по нему глазами. «Просто хотела рассказать вам о том, каким он был. Лёша рисовал картины, у него должна была открыться авторская выставка в мае. Он волонтёрил в «Лиза Алерт», выезжал на поиски пропавших, тренировал поисковых собак. Лёша очень любил собак, у нас их трое, теперь они все на мне. Вы вряд ли сможете понять страдания матери, Сергей, вы ведь сирота. Понять, что это такое — быть родителем. И быть — в прошедшем времени. Но я бы хотела, чтобы вы поняли и почувствовали, как это, когда у вас отнимают самое дорогое. Вы разрушили больше, чем одну жизнь. Его смерть — это ваша вина, что бы ни говорил ваш дорогостоящий адвокат. Это вы убили Лёшу, ваша работа его убила. А вы просто заменили человека программой и живете дальше. Чтоб вы…» Сергей почувствовал, как под побелевшими от напряжения пальцами скрипит край столешницы. Спокойно. Спокойно. Это уже было. Он никогда не сможет найти слов, как бы ни пытался. Да, он прикрылся деньгами, огромной компенсацией. Да, она во всем права, это его вина, хотя Новак раскопал документы о том, что у Лёши было депрессивное расстройство, которое началось еще до его прихода на работу и факт которого он сумел скрыть от эйчаров… Всё это не имело значения. Лёша покончил с собой из-за него. Часть алгоритма Vmeste написана кровью. Сердце всё еще колотилось где-то в горле, так, что не хватало воздуха. Может, выпить ту таблетку? День только начался, и он будет долгим… В голове зазвучал знакомый вкрадчивый голос. Чужеродный, искусственно выращенный в его мозгу, подселённый паразит. Для этого голоса у Сергея была масса эпитетов. Голос был тих и слаб, звучал как из плохо настроенного радио, но он был: «Жизнь за жизнь, закон джунглей. Какие прелестные строки: "не понять, как это, когда у вас отнимают самое дорогое". Зачитаешь их Олегу? Пусть знает, сколько стоит его жизнь». «Замолчи». «Затыкай сколько хочешь. Мне просто интересно, кому ты будешь приписывать эти мысли, когда меня не станет? Советую найти козла отпущения побыстрее, пока Олег не понял, что ты всё тот же лицемерный…» — ХВАТИТ! От звука нового сообщения Сергей дёрнулся. Орлова: забыла поздравить с наймом телохранителя. Ты теперь сможешь чаще выходить в свет? Пересылаю приглашение, я помню, ты отказался, но подумай снова. Это выставит тебя в выгодном свете. Переживший принудительное заключение в психиатрической больнице, полностью восстановившийся, успешный в работе, но помнящий о том, что произошло, и сочувствующий другим жертвам, в этом духе. Примерный скрипт я тебе набросаю, если надо. Встреча сегодня в семь на Васильевском, они просят дать ответ до трех. Сердце всё ещё колотилось в груди. Чтобы заглушить этот звук, Сергей забарабанил по клавишам. Как же противно ощущать себя слабым, ведомым внутренним голосом… Это всего лишь вечер на публике, до психушки таких была уйма. Пора возвращаться в рабочий режим. И проверить Игоря в деле. Потренировать на чем-то относительно беззубом. Можно будет строить кислую мину весь вечер, все примут это за «переживание тяжелой травмы». В общем, ответ «скажи им, что мы приедем втроем с Олегом и Игорем», на первый взгляд, казался отличным. Но только на первый взгляд. Выпить таблетку Серёжа просто не успел. Навалились созвоны, рабочие вопросы, к вечернему выезду нужны были костюм, укладка (нормальная), речь, проба с фотографами, он успел забыть, как много драгоценного времени отнимает это лицемерие… И всё это время у него жутко болела голова. Олегу он ещё перед работой настрочил сообщение о непредвиденной социальной активности в семь вечера. Ответ пришел только через час. «серьезно? отказался же» Серёжа укоризненно вздохнул при виде строчных букв. Олег отключил автопостановку заглавных, но предъявлять ему за это Серёжа не стал бы. Это мелочь, такая мелочь! «Надо ведь с чего-то начинать натаскивать Игоря. Как прошло?» «норм. отослал его за вещами. поднимусь к тебе. занят?» «Нет, у меня окно» «не выходи из него пж» и «иду» Дурацкая шутка родом из универа. Ещё до первой ссоры. Настроение сдвинулось с отрицательной отметки и пошло вверх вместе с грузовым лифтом. До визита стилистов надо было воспользоваться шансом и уткнуться в Олега, игнорируя тихое «ну Серый, я только после тренировки, ну что такое?» В принципе, так и получилось. Разве только… — Олег, это что? — сурово спросил Серёжа и поднял повыше руку Олега с повязкой. — Я тебя подушками обложу, чтобы ты не травмировался… Сильно болит? Олег аккуратно высвободил руку и спрятал за спину. Проводив Игоря, он намотал поверх повязки эластичный бинт, чтобы не пугать Серёжу. — Просто мышцу потянул. Ничего серьёзного, — и тут же попытался сменить тему. — Так что, поедем на Васильевский? Да, он сказал Игорю, что у них с Серёжей нет друг от друга секретов, но о своём состоянии Олег предпочитал распространяться как можно меньше. У Серёжи и так полным полно проблем. Олег предпочитал не добавлять. — Ну-ну, — выразительно покивал Серёжа. Хотел начать ворчать, но быстро понял, что ни к чему хорошему это не приведёт: тема здоровья для Олега стала очень болезненной. — Да, чёрт меня дёрнул согласиться на ту встречу в поддержку жертв незаконного заключения. Серёжа картинно раскинул руки и расправил плечи. — Извольте видеть! Впервые за долгое время на арене нашего цирка: дрессированные собачки, сломленные несправедливостью люди и, звезда вечера, — убийца модераторов! Смер-р-ртельный номер-р-р-р «Ты как из дурки выбрался?»! Да ладно, что с лицом, Олег? Ма-а-адератор жив?! Сергей рассмеялся громко и неестественно, тем самым нехорошим смехом приступов и истерик. Правда, смех его быстро заглох. Олег сделал шаг вперёд, осторожно протянул руки, не обнимая, но обозначая возможность. В таком состоянии трогать Серёжу без предупреждения было попросту опасно. — Эй, — осторожно позвал он. — Уверен, что не хочешь всё отменить? Показуха закончилась, и Серёжа безвольно уткнулся в Олега. — Я обзвонил всех этих людей, я не выдержу обзванивать их по второму кругу. Олег осторожно обнял его. — Мы все это время будем рядом, обещаю. Я хочу посмотреть, как работает Игорь, а сам останусь на периметре, но ты в любой момент можешь вызвать меня. — Забились. — Серёжа слабо улыбнулся, но тут же нахмурился от вибрации браслета: опять из Серёжи превращаться в Сергея Разумовского. — Стилисты. Я пополз на четвертый этаж. Попросить их заняться тобой после? — Да что мне тут… Оделся, умылся, считай, готов. — Ну… как знаешь, — согласился он, быстро чмокнул Олега в щёку и отправился вниз. Оставшись один, Олег прошел в ванную. Сгрёб блистер обезболивающих, воровато оглянувшись, проглотил сразу две. В офисе проверил Серёжину аптечку на столе, пересчитал лекарства. Глупая паранойя. Осталась одна таблетка антипсихотиков, завтра нужно будет съездить достать ещё. Рубашка, пиджак, брюки, кобура, быстро пригладить волосы гелем. Высший свет предъявляет свои требования даже к самым малозаметным фигурам. Уже уходя, бросил последний взгляд на стол. Может, взять Серёжины седативные с собой? Нет, не стоит его перегружать. Если что-то пойдет не так, они просто уедут. Он всё проконтролирует.