Секс на третьем свидании

Август назначил свидание не сразу. Дима представлял, как он меряет шагами спальню, искрит и нервно облизывает губы, раздумывая, надо ли оно ему вообще. Чего греха таить, сам Дима тоже об этом думал. Нет-нет, ему-то как раз надо, потому что Хольт невероятно красивый и чертовски сексуальный, а у Димы давно никого не было и не предвиделось. Проблема была в том, что, очевидно, это не нужно было Хольту. Он ведь мог найти себе парня покрасивее и побрутальнее, раз уж ему нравится, когда в постели из него вьют веревки. Что ж, всё в руках миллиардера. Он решает, чему быть и быть ли вообще. И Дима смиренно ждал приглашения. За время ожидания Дима успел пройти все стадии смирения с необходимостью сбрить усы. Последней каплей стало то, что Прокопенко раскошелился на дорогущий набор для бритья для него. Будто намекал, что Дима отрастил усы только по той причине, что у него нет чёртовой бритвы. Ладно, думал Дима перед зеркалом в ванной, ладно. Зато усы не оставят следов на нежной коже Хольта. Оставалось только надеяться, что Хольт хочет Диму не только из-за усов, иначе неловко выйдет. Хольт написал лишь неделю спустя, коротко и ёмко: "Встретимся у меня в отеле завтра в 19:00? Я пришлю за тобой машину". Дима ответил даже более лаконично: "Жду". И Дима ждал, да. Если на встречу в АртМузу он выбрал самую приличную одежду, что нашлась у него в шкафу, то на это свидание он, не колеблясь, приготовил форму. Хольту должно понравиться, даже если он оставит табельное оружие и наручники для следующего раза (Дима убеждал себя, что наручники и пистолет мрачный Отто всё равно отберёт на входе, и именно поэтому он не берет их с собой, хотя на самом деле он просто надеялся на следующий раз). Приехал за ним как раз Отто, и Дима, сидевший до того полдня как на иголках, буквально выбежал к машине, едва получив сообщение от Августа. За всю дорогу они не проронили ни слова. Дима, откровенно говоря, хотел бы что-то спросить, да не был уверен, что задавать телохранителю вопросы о личной жизни его босса — хорошая идея. Во-первых, откуда ему знать сексуальные предпочтения миллиардера? А во-вторых... Дима боялся, что Отто ответит на поставленные вопросы чётко, содержательно и, как всегда, невозмутимо. Конечно, Диме это изрядно облегчит жизнь, но сама жизнь его прежней не будет уж точно. Оставалось только надеяться, что Отто хотя бы не будет стоять у них над душой в процессе. Отто, к удивлению Димы, даже не обыскал его перед тем, как указать кивком на огромную дубовую дверь, которая вела, очевидно, в непосредственные апартаменты Хольта. — Что, даже не проверите, не вооружен ли я? — не удержался Дима. Отто улыбнулся едва заметно, будто бы только одними глазами, и ответил: — Поверьте, лейтенант, уж я-то могу отличить вооруженного человека от того, кто даже нож не потрудился спрятать в носок по обыкновению. Дима вздрогнул, потому что нож на голени он действительно носил всегда. Ну, почти всегда. Сегодня он оставил его дома. Что ж, охрана у Хольта и правда на высоте. Он кивнул и потянул на себя тяжёлую дверь за ручку. — Поставь на место, — холодно произнес Дима двумя секундами позже. Хольт дёрнулся от его голоса, и бокал с вином едва не выпал из его руки на стол. Высокие скулы миллиардера залил густой румянец, когда он поставил бокал подальше от края, обернулся и виновато поглядел на Диму. — Это ведь уже не первый, да? — улыбнулся Дима мягко и сделал в его направлении пару шагов. — Да, я уже выпил один до твоего прихода, — улыбнулся Август в ответ. — Я очень волновался. — Нам ведь не нужно, чтобы ты тряпочкой лежал в моих руках и ничего не соображал, верно? Хольт усердно покачал головой, и в воздухе уже привычно запахло озоном. Надо же, как его ведёт от строгости! — Я должен знать, что мне позволено делать, Август, — серьезно сказал Дима, подходя к нему близко-близко, но не касаясь его пока. — И мне, кажется, забыли выдать инструкцию к твоему позвоночнику. Август едва сдержал смех, зато его плечи тут же расслабились. — Инструкции нет, тебе ничего не нужно с ним делать, — ответил он всё ещё с улыбкой, которая на глазах погасла, — но если ты захочешь остаться до утра, то... Ты должен знать, что ночью я обычно парализован, и... Вряд ли тебе будет приятно... Дима коснулся его щеки всей ладонью — сильно и властно. — С этим я как-нибудь справлюсь, — заверил он. — В остальном, Dmitry, — едва слышно проговорил Август, глядя ему в глаза, — я позволяю тебе всё. Просто займись со мной любовью. Дима взялся второй рукой за его плечо и наклонил к себе, прижался губами к его губам. Август на секунду замер, а потом обнял Диму, неожиданно робко прикоснувшись к его спине. На поцелуй он ответил тоже робко, позволив Диме перехватить инициативу, чем он и воспользовался так рьяно, что Август застонал в поцелуй. — Ты не расстроен, — весело спросил Дима, отрываясь от его губ и нежно гладя его по вискам, — что я сбрил усы? — С ними тебе было лучше, — проговорил Август, — но так тоже хорошо. Ты не колешься во время поцелуя. — Отлично, — кивнул Дима. — Покажешь, где у тебя тут спальня, или мне разложить тебя на столе? Август подавился воздухом, и его пальцы укусили Диму за плечи разрядами электричества. — Идём, — шепнул он и увлек его по направлению к ещё одной большой двери. Войдя, Дима аж присвистнул: кровать, конечно, была королевского размера — этого он ожидал, но при этом она была ещё и высокой, так что Дима при необходимости может трахнуть миллиардера, стоя у края. Август, будто прочитав его мысли, нервно сглотнул. Дима взял его за руку и подвёл к этому чуду мебельной промышленности, усадил, склонился, заглядывая ему в глаза чуть снизу. — Мне говорили, ты обожаешь щеголять перед малознакомыми людьми в распахнутом халате, — промурлыкал Дима и опустился перед ним на колени, — а для меня даже рубашку и брюки надел. — Я думал, тебе понравится, — едва слышно шепнул Август. — Мне нравится, но я собираюсь снять с тебя эти чертовы шмотки прямо сейчас. Вместо ответа Август протянул к нему руки в жесте "Арестуйте меня, офицер". Имел он в виду, конечно, другое, и Дима, усмехнувшись, принялся расстёгивать его запонки. — Ты не думал, что бедный российский полицейский скорее украл бы это, — Дима повертел снятой запонкой у него перед глазами, — нежели просто застегнул у тебя на запястьях наручники, если бы ему пришлось задерживать тебя? У Августа в глазах загорелись искорки смеха. — Я разрешаю, Dmitry, можешь украсть их. А я украду что-нибудь у тебя, и мы будем сидеть в одной камере. Они рассмеялись, что было как нельзя кстати: обстановка уже начинала казаться Диме слишком напряжённой, и такая передышка пошла им на пользу. Август сам снял рубашку и отбросил её в сторону, пока Дима заботливо уложил запонки на прикроватную тумбочку, отправив туда же свои очки. Без них мир казался немного нечётким, зато легче было сосредоточиться на ощущениях. — Расскажи мне, как тебе нравится, — попросил Дима мягко, вернувшись к нему и касаясь кончиками пальцев его впалых щёк, ведя вниз на челюсть, потом на шею и сильные плечи. Август в ответ положил руки ему на талию и немного притянул к себе. — Я не хочу ни за что отвечать. Пожалуйста, — попросил он, и его руки расслабились, будто он хотел показать, что даже телом своим управлять не собирается. — Хорошо, — шепнул Дима и мягко толкнул его в плечо, заставляя откинуться на кровать. Август наблюдал из-под полуопущенных век, как Дима расстёгивает его брюки и приспускает те вместе с бельем. Его живот начал вздыматься чуть чаще, выдавая возбуждение. Дима не спешил. Если это будет их единственный раз, то стоит взять от него всё, распробовать, посмаковать. Может, у Хольта такие парни, как Дима, каждый день бывают, а Дима даже не самый опытный из них, — но это неважно, пока он может доставить удовольствие и сам получить его в процессе. Он вобрал член Августа в рот медленно, почти целомудренно (если такое определение вообще можно присвоить данному действию), застонал в процессе, заставив мужчину метнуться под собой и почти выгнуться дугой. Искры, слетевшие с пальцев Хольта, когда тот сжимал в них покрывало, стали ему поощрением. — Какой ты чувствительный, — шепнул Дима, выпуская его изо рта. — Пожалуйста, не кусай губы. Я хочу тебя слышать. Август провел рукой по лицу, будто стирая с него наваждение, и кивнул. Его зрачки были такими широкими, что глаза — и так темные — выглядели совсем уж черными. Удовлетворившись таким ответом, Дима вновь взял его в рот, старательно расслабил глотку, пропуская до горла раз за разом, пока руками с наслаждением гладил его подтянутый живот. Хотелось рисовать. Да, вот прямо сейчас. Изобразить его таким — мечущимся по постели, стонущим, с растрёпанными волосами, румянцем, пятнами стекающим по шее и груди. Хотелось нарисовать молнии, бегущие по его рукам, даже каждый его судорожный вздох. — Dima... Прошу... — Август, явно делая над собой невероятное усилие, чтобы не убить его разрядом, схватил его за плечо и попытался отодвинуть от себя. — Вижу, ты не умеешь держать руки при себе, — улыбнулся Дима, выпустив его изо рта. — Мне пристегнуть тебя наручниками? Август мотнул головой и спешно зашептал: — Я хочу... прошу, давай разденемся? Хочу... по-настоящему. Дима облокотился о кровать, нависая над ним. — Ты такой красивый, — мягко сказал он и поцеловал Августа в кончик носа. Август вцепился в него обеими руками, сгрёб его рубашку и потащил ту из-под пояса брюк, одновременно потянувшись за поцелуем. — Хорошо, что на тебе нет подтяжек для рубашки, — пробормотал Август, пытаясь расстегнуть пуговицы рубашки. — Сейчас, сейчас, Август, — шептал Дима, стаскивая с него брюки. — Расстели постель, пока я разденусь. И покажи мне, где лежит всё необходимое. Август небрежно махнул рукой в сторону прикроватной тумбочки и, лишь только Дима отпустил его — восхитительно обнаженного — и занялся своей одеждой, стащил покрывало вместе с одеялом с кровати и бросил на пол. Август умел произвести впечатление, если хотел. Сейчас он явно делал это по инерции, выученно и картинно, будто Дима его фотографировать собирался, а не сексом с ним заниматься. Он разлёгся на кровати в позе Данаи и чуть прикрыл глаза, наблюдая, как Дима раздевается. Диме это не нравилось, потому что Август должен был быть с ним самим собой — живым и уязвимым, а не этой вот куклой с выверенной мимикой. Выверенная мимика сдалась под напором эмоций, когда Дима забрался к нему на кровать, а Август, наконец, разглядел член Димы. — Впечатлён? — спросил Дима. — Не ожидал, что ты прячешь под этой своей формой такого монстра, Dmitry, — тихонько проговорил Август и протянул к нему руки, приглашая в свои объятия. Дима охотно воспользовался приглашением, улёгся на него, притёрся своим членом к его, так что Август вместо поцелуя лишь застонал в сантиметре от его губ и чуть ударил его током через обвитые вокруг его шеи руки. — Ты ведь готовился для меня, да, Август? — спросил Дима между короткими поцелуями, зарываясь пальцами ему в волосы на затылке и чуть оттягивая, чтобы вынудить его открыть длинную шею. — Да, я... — он не договорил и залился густым румянцем, то ли от того, как Дима поцеловал его шею, то ли... Что ж, стоило проверить свою догадку, так что Дима отстранился и довольно бесцеремонно развёл его ноги (Август дёрнулся так, будто хотел прикрыться) и глянул на промежность. Конечно, пробка была на месте, и, судя по всему, была она немаленькой. — Умный мальчик, — похвалил Дима и коснулся стоппера пробки, чуть пошевелил ею. Август отчаянно заскулил в ладонь, которой прикрыл рот. Дима не стал акцентировать внимание на том, что просил его рот не закрывать, — не до того было. У него самого от возбуждения всё сводило в паху, так что он отстранился и взял с тумбочки презервативы и смазку. — Перевернись, встань на колени, руки — на спинку кровати, — проинструктировал Дима, открывая упаковку с презервативом. Август немного неловко сел на кровати и отчего-то медлил. — Dmitry, я... — сказал он, наконец. — Я хочу... лицом к лицу. Ты... нравишься мне... Он явно хотел сказать что-то ещё, но остановил себя усилием воли, опустил взгляд. — Мы сделаем, как ты хочешь, — заверил его Дима, приблизившись и нежно касаясь его впалой щеки. — Просто для начала будет лучше, как я сказал. Август кивнул, всё ещё не поднимая взгляда. — Обещаю, что буду любить тебя сегодня во всех позах, в каких ты попросишь, мой дорогой, — мягко проговорил Дима и поцеловал его в кончик носа, чем заставил его немного расслабиться и улыбнуться. Август принял позу, о которой просил Дима, с некоторой поспешностью, сам же Дима не спешил: полюбовался его позвоночником, сверкавшим ярче звёзд в приглушенном свете ночников, погладил спину у его краёв, чуть пощекотал трогательные ямочки у Августа на пояснице (Вера упоминала, что на пояснице есть ромб, названный по имени какого-то ученого, и эти ямочки образуют его боковые стороны). Ромб на спине Августа был разрушен искусственным позвоночником, но на прикосновение к ямочкам он вздрогнул и шумно втянул воздух носом. — Ты очень красивый, — проговорил Дима, — а теперь мы освободим тебя от этой штуки. В ней больше нет необходимости. Дима взялся за стоппер и, не церемонясь, одним движением вынул пробку. Август вскрикнул — к счастью, не болезненно, а, скорее, с облегчением — и немного сжался, тут же, впрочем, расслабляясь вновь. Пробку Дима отставил на тумбочку и тут же взял взамен нее презерватив. Считанные секунды спустя он уже обнимал Августа со спины, стараясь не сильно прижиматься к гудящему позвоночнику, и шептал ему на ухо, что остановится по первому его требованию, а Август сжимал его руку в своей, переплетя пальцы, и что-то тихо и спешно произносил по-нидерландски. Дима переводить не просил, лишь направил себя рукой и вошёл в него. Август подался ему навстречу, шумно выдохнув. — Такой раскрытый, — проговорил Дима и поцеловал его за ухом. — Вижу, ты старался для меня. Дима трахал его медленно, старательно выбивая из него стоны, в таком темпе, чтобы между стонами и судорожными вдохами Август совсем не мог говорить. Август был на грани: дрожал всем телом, пускал разряды электричества по металлической спинке кровати, то и дело сжимался на Диме, особенно когда тот бесцеремонно трогал его везде, куда доставал. Такое сокровище. Дима старался вобрать образ его выгнутой спины с мерцающим позвоночником и запрокинутой от удовольствия головой в свое сознание, отложить в памяти, чтобы потом рисовать-рисовать-рисовать его... — Dima... я... — всё-таки смог выдавить из себя Август, и Дима, конечно, понял его, так что обнял его крепче и прижал к себе. — Давай, мой хороший, — сказал Дима ему на ухо, и Август едва не ударил его затылком, запрокинув голову, когда кончил, громко всхлипывая и пульсируя на его всё ещё твердом члене. Электрические разряды с его рук, казалось, скоро расплавят спинку кровати. Дима позволил ему пережить оргазм, а потом уложил его — дрожащего и с мокрым от слез лицом — на постель, вытер влажными салфетками, найденными на тумбочке и хотел было укрыть одеялом, как Август без слов протянул к нему руку в какой-то будто нужде. Дима тут же сел рядом (наверное, он выглядел со стороны комично — со стоящим членом и серьезным выражением лица) и взял его за руку. — Dima, — сказал Август, хватаясь за него и второй рукой, — ты ведь... мы не закончили. — Тебе будет неприятно, если я продолжу, — мягко ответил Дима, на что Август только помотал головой. — Прошу тебя, — проговорил он, — давай немного... переждём. И продолжим. Дима кивнул и лёг к нему в объятия, тут же принялся его целовать и лапать. Не мог не, потому что Август был самим совершенством, а когда ещё Диме доведётся прикоснуться к совершенству? Август охотно отвечал на поцелуи, и тоже ласкал Диму, изучал его тело руками, будто хотел сохранить в памяти каждую черту. Самое время было спросить, что же такого он в Диме нашел, но Дима не решился разрушить момент. Пару минут спустя в комнате сильнее запахло озоном, звуки, которые рождались у Августа в глубине горла, стали чуть громче, и Дима коснулся его члена, который уже снова стоял. Август застонал громче и нашел его губы своими, одновременно тоже касаясь его члена. С его пальцев текли искры, но, к счастью, на Диме всё ещё был презерватив, так что больно ему не было. — Dima, время... — проговорил Август. — Пожалуйста. — Конечно, мой хороший. В этот раз Дима брал его лицом к лицу, так что видел, как Август теряет себя на особо грубых толчках, чувствовал, как он дрожит и сжимается, когда Дима ведёт себя чуть грубее, чем следует, удерживая его руки над головой или мимолётно кладя ладонь на его длинную хрупкую шею с намеком на придушивание. Дима почувствовал, что вот-вот кончит, так что навалился на Августа, сгребая в объятия, прижал его к себе, не беспокоясь о том, что прикасается к опасному позвоночнику, и принялся вбиваться короткими резкими толчками. Август обнял его в ответ, прижал за голову к себе сильнее. Дима услышал всхлип и сделал движение, чтобы отстраниться и взглянуть на него, но Август обнял его так крепко, что пошевелиться он не мог. — Тебе больно? Хочешь остановиться? — проговорил Дима быстро. — Н-нет, — снова всхлипнул Август. — Продолжай. Времени на сомнения у Димы не было (хотя усомниться стоило бы), так что он продолжил, лишь сильнее прижав к себе Августа за затылок и, кажется, неосознанно гладя его и ероша его волосы. Уже дрожа всем телом, Август неожиданно отпустил его и схватился за изголовье кровати. Дима первым делом отстранился и взглянул на него — так и есть, лицо его мокрое от слёз. Дима тут же прижался своими губами к его, прикусил его за нижнюю губу, заставив застонать, и под этот сладкий звук провалился в оргазм, последними крупицами сознания подметив, что Август тоже излился на их животы, не убив Диму током только потому, что вовремя взялся за металлические прутья изголовья. Лёжа на нем в послеоргазменном бессилии и опустошении, Дима только и думал о том, что слишком сильно придавил его своим весом. Странно, что его это так волновало, потому что — напомнил он себе — Август сильный и даже крупнее Димы. И всё же, всё же... Он показал себя Диме хрупким, нуждающимся в заботе и нежным. Дима, собрав все силы, приподнялся, выскользнул из его тела и лег рядом. Август вздрогнул, вздохнул, открыл рот, будто собирался не просто что-то сказать, а умолять его, и тут же передумал, выдохнул и обнял Диму. — С твоим позвоночником можно ходить в душ? — спросил Дима немного игриво, чтобы скрасить эту неловкую горькую паузу. — Сейчас можно, — ответил Август. — Я потратил много заряда. Они тихонько рассмеялись, потом Дима выпутался из его рук и сказал, садясь на кровати: — Тогда поспешим. Он стянул презерватив, и выбросил его в удачно стоящую рядом урну, заодно сгрёб туда же использованные влажные салфетки и нашёл на тумбочке очки. Так-то лучше. Так-то он будет видеть Августа и всю обстановку чётче. Он встал и пошел к двери в ванную, чтобы открыть её и включить свет, и Август двинулся за ним, сел на кровати, разочарование на его лице больно резануло Диму по сердцу. Неужели, Август думал, что Дима его оставит? Он всё ещё плохо знает лейтенанта Дубина, раз так думает. Дима подошёл и подхватил не ожидавшего этого Августа на руки. Август ахнул, всхлипнул и спрятал лицо у Димы на шее, пока тот нёс его в ванную и ставил в душевую кабину аккуратно, как фарфоровую статуэтку. — Почему ты плакал? — спросил Дима, пока наносил ему на лицо какой-то страшно дорогой пилинг-скатку. — Ты такой прекрасный, Dima. Мне было с тобой очень хорошо, — ответил Август, наливая ему на голову неприлично большое количество не менее дорогого шампуня. — Ты... останешься? — неуверенно спросил Август, пока Дима вытирал его волосы, самого Августа закутав в пушистое одеяло, как в лаваш для шавермы. — Конечно, останусь! — возмутился Дима, а потом улыбнулся и продолжил: — Не думай, что ты от меня так легко отделаешься. Потом они ужинали (оба — в шёлковых пижамах Хольта, причем Диме она была немного велика) и смотрели смешные видео про уток и пёселей, валяясь в постели. Наконец, они погасили свет, и вместе с ним погас огонек в глазах Августа. В тусклом свете ночника Дима склонился над ним и спросил: — Ты всегда спишь на спине? Август кивнул, прикусив губу, и проговорил: — Ненавижу спать на спине, но так безопаснее. — На боку совсем нельзя? — Можно, только нужно устроить гнездо, чтобы спина была ровной, потому что при выключенном позвоночнике мышцы спины расслабляются... — Август внезапно оборвал объяснение, будто думал, что Диме это неинтересно, и коснулся браслета на руке, будто хотел снять тот. Чуть ранее он объяснил, что браслет нужен на случай, если ночью ему станет плохо — он пошлёт сигнал о низкой сатурации или аномальном пульсе его охране. — Давай попробуем? Раз я тут, я могу последить за тобой ночью. Август нерешительно кивнул, и за десять минут они смогли устроить из его ортопедических подушек и одеял самое настоящее гнездо. Дима лег со спины и обнял его. — Спокойной ночи, мой дорогой, — шепнул он. — Спокойной, — эхом отозвался Август и затих. Дима уснул почти мгновенно и явно пропустил тот момент, когда позвоночник отключился, погружая комнату почти в полный мрак. Зато проснулся, как по щелчку, когда Август издал какой-то звук, — во сне Дима не понял, что за он. — Август? — позвал Дима, приподнимаясь на локте. — Мне приснился кошмар, — ответил Август подчеркнуто спокойно, и в этом тоне было больше миллиардера Хольта, чем Августа. То, что Дима теперь знал разницу, отозвалось болью где-то в горле. Дима встал и сделал свет ночника немного ярче, потом вернулся к Хольту и вытер испарину с его лба и груди. — Это всего лишь сон, Август, — проговорил Дима, согревая его щёку ладонью. — Спасибо, Dimochka, — прошептал Хольт. — Иди ко мне. Дима лег на прежнее место и обнял Августа. Наручные часы показывали три утра — самое время для нечисти, рождения и смерти. — Знаешь, почему у меня случилась паническая атака в галерее? — сказал Август негромко. — Там была картина этого молодого художника — сельский пейзаж, так уютно, так свежо и спокойно... И я подумал: надо бы купить её. Надо бы повесить в кабинете и любоваться каждый день. А потом понял, что дни мои сочтены. Я могу купить все его картины, всю эту галерею, но я не смогу уехать в такую деревню и состариться там, ходя каждый день купаться на озеро или играя с внуками. Дима ничего не сказал, только обнял его крепче. — Я понимал, на что иду, когда соглашался на этот позвоночник, — продолжил Август. — Я знал, что умру. Все люди смертны, в конце концов, чем я лучше? Я не боюсь смерти. Я — нет, но маленький парализованный мальчик внутри меня очень боится. Дима понятия не имел, что на это отвечать. Ему оставалось только сжиматься внутренне и кричать у себя в голове. И касаться плеча Августа губами раз за разом. — Мне стыдно перед тобой, — сказал вдруг Август тише, чем раньше. — Ты хороший человек, а я... ведь я просто увидел симпатичного парня в форме и решил, что могу силой своего обаяния и своей властью уложить его в постель. — Ты ведь не уложил, — подал голос Дима. — Это было мое собственное решение. — Я знаю, Dima, — мягко ответил Август, и в его голосе что-то сломалось. — Поэтому я позволил тебе узнать... увидеть больше, чем обычно позволяю случайным партнёрам. Но это тоже нечестно по отношению к тебе. Дима нашел его безвольную руку, покоящуюся на подушке, и переплёл их пальцы. — Почему ты так думаешь? Вернее, я хочу сказать, что ты слишком много думаешь. — Привычка, — отозвался Август. — Я не могу дать тебе отношений. Не имею права привязывать кого-то к себе и привязываться, ведь скоро меня не станет. — Ты привык держать всё под контролем, да, Август? Других людей, свое лицо и тело, свои чувства? — Дима вздохнул. — Мир подчиняется законам хаоса, его не удержишь в узде. Всегда всё пойдёт не по плану, это я тебе точно говорю. Так что хватит уже решать за других и за мир. Договорились? Август всхлипнул, и Диме пришлось снова встать и вытирать его слезы. — Мы... попробуем? — спросил Август тихо, доверчиво глядя на Диму блестящими от слез темными глазами. Дима кивнул: — Обязательно. А потом мы найдем, как тебя вылечить. Если они уже СМА начали вспять поворачивать... Ты не думал, что вместо оружия деньги можно вкладывать в биотехнологию? По его изумлённому выражению лица Дима понял, что такая мысль никогда не приходила Августу в голову. Какой странный маленький мальчик, заигравшийся в войнушку! Дима склонился и поцеловал его в висок. — А если у нас не получится? — тихонько спросил Август. — Я буду с тобой, — проговорил Дима, касаясь губами его лба, — до самого конца. 16.11.24