Маэстро

      Сначала не понимаешь почему подножная трясина превратилась в мокрый асфальт под затылком, а потом чувствуешь, что лучше бы и дальше не понимать. Когда адский пёс вгрызается в плечо и начинает остервенело драть, как самый безобидный бультерьер со сломанной психикой, хочется отбиться, ударить наотмашь и сгруппироваться. Скрыться, защититься.       Что ещё более невозможно чем улизнуть от воображаемого врага.       Нельзя же считать за противника маленькую пулю?       Нет, нельзя. Тут и думать не о чем. Разве можно ненавидеть то, что может распуститься чудным цветком и мгновенно убить в целом…       Ммм, кого угодно?       Хочет невезучее существо того или нет, но всё заканчивается с правильно наведённым стволом и взорванным порохом.       Гену вот хотелось такой же красивый контрольный, как у спутника, а не задыхаться от адского жжения. Зажимать собственное плечо откуда бесконечно хлещет кровь — такой себе аттракцион.       Собственно открыл глаза он держа руку на том же месте. Фантомные ощущения стремительно таяли, оставляя на своём посту неповторимое ощущение собственной ничтожности.       Не полная прострация и уже хорошо, даёшь личностный рост.       Ю-ху!       Что-то не радостно.       Схема всегда одинаковая: ложишься спать, видишь сон и, хоб, уже сидишь моргаешь в стену, рассматриваешь интерьер в ночи. И самое страшное, что у твоих арендодателей хороший вкус, но приоткрытый шкаф портит всю детальность и поэтичность венецианского стиля. Жутковато, знаете ли. Поговаривают, sandman всё-таки comes.       И вот ты сидишь и думаешь: от души посмеяться над старой шуткой судьбы или пойти повеситься на той цветастой люстре?       Пару веселых ночей и Сенку поймёт ошибку. По-любому поймёт. Умной голове трудно не прийти к логически верному выводу и оставить проблемный экземпляр. Там может задумается об отмене тура. О «после» размышлять совсем не хочется.       Стоило коснуться нормальности и негативные особенности дали о себе знать.       Смотреть в его сторону банально страшно.       Правда, первые минуты больше страшно, что сон происходит наяву, следом горько, а потом просто страшно потерять иллюзию присутствия.       В такт занятным размышлениям руки опустились на одеяло.       Кингсайз — большое и тёплое, когда находишься под ним, и бесполезное, когда скручиваешь в ком.       Пальцы провели по предплечью, будто не веря в существование гусиной кожи от холода. Может ведь и ото сна. В начале весны дома всё ещё трудно отогреться, но если так уж задуматься, то связь с реальностью прямо сейчас держалась только на тревоге.       Шкаф открыт, Сенку молчит, его ладонь на спине совсем не движется. Просто есть такая тёплая и ладно.       А Ген в диапазоне между хихи-хаха и конкретно заебался.       Заебался от одних кошмаров настолько, что не имеет ни миллиграмма желания существовать дальше, чтобы вставать утром и ложиться вечером, чтобы снова видеть эти сны, вставать ночью и пялиться в стену, снова ложиться, вставать утром, днём думать о том, как не хочется повторения боевика во сне, и повторять ровно по пунктам.       И каждый раз оставаться с этим один на один.       Всякое желание меркнет в одиночной борьбе во мраке ночи. А желание Гена выкурено, как лиса из норы, придушено собачьими клыками и застрелено ради азарта. Настолько слабое, что не побилось в конвульсиях ради приличия.       Бесполезная жизнь и бесполезная смерть вороватому пушному.       Так наверное должно быть.       Почему-то же должны рыжие образы всплывать за закрытыми веками. Почему-то же должны быть ладони мокрыми, когда касаешься щёк, утираешь глаза. Кто-то же должен, как последний идиот, топтаться в своем прошлом, отрицая настоящее и совсем не видя будущее. — Проснулся? — та самая, тёплая ладонь осторожно тормошила со спины.       Торопясь с шутливым ответом язык споткнулся о зубы. Следом бегущее «да» пыталось звучать чуть менее жалко. Старалось. Ген надеялся, что эти потуги заглушила ладонь, быстро утирающая влагу со скул. Учитывая, что вызывать слёзы для снисходительности — его любимый фокус, сейчас они вызывали лишние… опасения. — Земля вызывает Гена. — Гена нет, — сказал Ген в одеяло, то ли пряча лицо, то ли утирая его. — Его съели голодные христиане. — Не знаю кто там тебя съел, но я вижу тебя перед собой. — он пригладил по встрёпанной макушке.       Может как бы ни было страшно, а дабы смотреть в будущее следует для начала открыть глаза? — Тебя тоже съели. — мрачно обернулся на него Ген. — Всех съели. Миром правят католики.       С доброй ухмылкой Сенку ненавязчиво раскрыл руки для объятий.       Это было слишком… Непривычно.       Хрупкая надежда отвратительно приятно разрасталась в груди витиеватыми ветками. Опора. Хотелось чтобы это было многолетнее дерево, а не сезонный вьюнок.       Всё-таки Сенку будет прав, если решит ограничиться рабочими отношениями после сегодня или ряда героически отсиженных рядом ночей — разница не принципиальна.       Разумеется от времени решения будет зависеть как тяжело придётся расставаться, но в остальном без нюансов. Асагири, конечно, ебантяй, но преследовать, отговаривать или чего хуже предлагать начать всё с начала не будет. Не по пути, так не по пути. Надо переждать пару годиков, посмотреть куда катится мир и красиво запить вином таблеток двадцать снотворного. Можно даже до двадцати семи подождать, чтобы иметь хоть что-то общее с великими музыкантами.       А пока этого не случилось, пока не слышны недовольства и претензии, пока его не отталкивают, а притягивают, Ген возьмёт и у этой собачьей жизни всё. Сделает свой метафорический шаг, примет приглашение и уткнётся в открытую шею. — Ну что, чая с ромашкой? — Окстись, Ишигами, старость не настолько близка, чтобы начинать чаевничать посреди ночи. — Так бы и сказал, что у тебя его нет.       По направлению работы Сенку принял стратегически странное решение, когда остался на ночь у Гена. Максимум из музыкальных инструментов в логове мозгошмыга — кастрюли. Но если приложить усилия — стаканы — задание со звёздочкой.       Взял Сенку таким способом выходной?       Такая вероятность безусловно не равна нулю, но давайте не отходить от истины мироздания. Инопланетяне не отдыхают. Они перешагнули эту ступень эволюции и синтезировали эссенцию жизни. Или просто топливо.       Да, для такого уровня зависимости от кофеина, как у Сенку, кофе равнялся бензину, причём девяносто второму, в то время как отвратный зелёный энергетик — отборному девяносто восьмому. Если только не керосин для рывка в небо. По крайней мере это прекрасно объясняло почему гуманоид с другой планеты без топлива притормаживал.       Вполне вероятно, что его сверхсекретная идея невероятных масштабов и вселенского назначения не успела прогрузиться в перерывах между сном, и завтраком, и сном, и обедом, и… Пресвятой нотный стан, да они реально дрыхли весь день!       Не очень понятно, спали они одновременно или менялись на посту, но выходило так, что любая деятельность приводила к кровати. Исключите из уравнения пошлость, сегодня она вам не понадобится.       Только мягкая кровать.       И уют.       Дорого и не очень сердито.       Уф, безмолвная нежность, заполонившая квартиру, обленила их до неузнаваемости.       Какой-то там фильм был посмотрен до какого-то там момента Геном лишь для удобства разлечься на коленях Сенку. В свою очередь Сенку сказал «ну и херня» и вырубил каким-то там моментом позже. А потом деваться было уже некуда. Он бы честно и рукав бы обрезал, коль тот бы был, но в современности сильно выбирать не приходилось. Пришлось адаптироваться к ситуации и мимикрировать под подушку.       Матч-реванш был взят при более… мутных обстоятельствах.       Вроде, то был ленивый спор насчёт выбора между новым фильмом («определённо мусор») и документалки про орга́ны («скукотища скукотная»)…       Голосовой помощник оказался на грани безумия, не понимая чего хотят от него человеки. Возможно в то время цивилизация как никогда была близка к восстанию машин. Пока внезапно пульт не пропал.       Воздух накалился, но Ген ни в чём ни раскаялся и когда Сенку вооружился подушкой.       Ленивые пинания подушками отвели внимание с насущного вопроса и со временем замедлились. В конце дискуссии Асагири выкинул подушку оппонента за борт и в ответ оппонент отнял его подушку. Но вопреки военному положению и своему, теперь доминирующему, положению в войне предложил пятиминутное перемирие. И попал в ловушку.       Давайте честно, кто не уснёт на собственноручно раскуроченной постели с оборзевшим парнем, когда можно расслабиться и уснуть на раскуроченной постели с оборзевшим парнем на одной подушке в странной позе булки-плетёнки?       Даёшь выходной!       Даёшь развлечения людей за двадцать, когда в выходной вы спите и едите, и нихера путного не делаете!       Даёшь два!       В общем, факторы сна, и сна, и сна, и сна конкретно дурили. Сенку вторую минуту пялился в холодильник. Изучал поле битвы. И наслаждался бытом простолюдинов. Или был в ужасе.       «Из картонки/кастрюли/именно этой тарелки не вкусно» привело к тому, что к вечеру посуда закончилась. Как и в общем-то готовая еда в холодильнике.       Чу́дная чашка завершила верещагинскую картину на вершине забитой раковины.       Апофеоз завтракобеда мрачно смотрел на Гена.       Ген ему улыбался.       Не сегодня, посуда-чан.       Он выставил вперёд кулак и подмигнул, когда кисть качнулась напротив другой. — Камень… — Ножницы… — Бумага!       На «бумагу», накрывшую «камень», Сенку смотрел, как достигший вершины в бездну. — Понял? — победитель светился аки облучённый ретривер. — Ага-а. Побеждающий фиксирует знак, а проигравший меняет. Проще некуда. — Yes! Победил — меняй камень на ножницы, проиграл — меняй ножницы на камень. — Бумага здесь явно лишняя. — Сенку недовольно взныл. — Как толика неожиданности — категорически необходима для антуража. — в руки Сенку легли большие резиновые перчатки. — Для ан-ту-ра-жа. — горьковато повторил он, погружаясь в зловещую картину по локоть.       Мало ведь кто, беря чистую тарелку, задумывается как опосля будет её мыть.       Сенку вот опрометчиво полагал, что у Гена посудомойка.       Нет, не так.       Он не задумывался о мелочи вроде скопища грязных тарелок, привыкнув к картонным коробкам из доставок.       Ополоснуть кружку, а не достать другую — подвиг, достойный красного дня в календаре, а помыть посуду сразу после готовки… У вас проблемы со свободным временем? Похоже что так.       Совсем не удивляло, что Асагири солидарен именно с ленивой стороной конфликта, только вот… очень похоже, что это также одна из худших вещей, в которых они с Ишигами когда-то сходились.       Посуду всё равно приходится мыть.       Сколько боли всего в пяти словах… Эрнест Хемингуэй попросит автограф ещё на входе в рай.       Ай, какой рай?! Если он и есть, то философов там точно нет.       Впрочем, забыли. Боль ведь в ином!       Слегонца ослабил бдительность — примеряй фартук и натягивай перчатки, Посудомойка-кун, впереди пляжная серия. И пена с ароматом граната. М-м-м… Таковы законы джунглей. — Сенку-сенку, дорогой, ты посмотри! — в нос тыкнулся экран, не позволяя упустить ни пикселя, а на плечах повис активный груз. — Они сделали эдит!       Вода была ловко выключена, видео запущено, а Сенку так и застыл с губкой в одной руке и тарелкой в другой.       «Forgive her for she not knows what she does» — за мелодичным басом вступили несколько регистров клавишно-духового, черная картинка с текстом сменилась слабо блюренной нарезкой: улицы, люди, толпы в разных темпах и палитрах перемежались с отображениями глуши и её рутины. Дождливая инертность среди оживлённого мира и знойная активность среди статичной стабильности, к которым привязываются лирические герои. То есть Сенку и Ген.       Работа тонкая, работала набитая рука, видно начинающего мастера. И если опустить, что там помимо нарезок из «Forsaken» мелькают кадры с выступлений, улиц и интервью, то выполнено на «A».       Взятая под другим ракурсом история создавала впечатление иной. Как минимум — переосмысления. Под другими фильтрами, под другую песню и с другой палитрой одно изображение рассказывало другую историю.       Или нет.       Знак вопроса вещь сомнительная, но тут бы пригодился.       В конце концов две повседневности меняют полярности. Сливаясь, тянутся друг к другу губами, и тут же со вздохом Стила входят в кульминацию, где цвета раскручиваются перемежаясь с кадрами живых выступлений.       Отсылка на действительность? Новое прочтение? Додуманная история?       «Мешанина» — Ну как? — Ген упёрся в столешницу и практически разлёгся на ней в ожидании. Он явно был в восторге и ждал бурную реакцию. — Только не говори «мешанина», я могу подумать, что у нас одна извилина на двоих. — Страшно представить, а видео однозначно стоит ретвита. — Что, прямо с официального аккаунта?       С несдерживаемой лыбой маньяк намыливал сковороду: — Давай, прямо с официального.       И звучало ведь приятно, и палец практически дернулся…       Стоп.       Однажды… Ген пропустил свою очередь чирикнуть в синей птице и Луна показала совместные фотки со своими новыми японскими друзьями, которые, как случайно оказалось, знают как без последствий оформить труп.       В наше время ведь знаете, музыканты часто решают свести счёты с жизнью по любой более-менее приемлемой причине. Просто нужно красиво оформить место и записочку приложить, чтобы выглядело правдоподобно. Насчёт профессионализма в этом деле, пожалуй, не спорят. Проверить будет трудно.       В общем, все, кто тогда слышал, сделали выводы, что менеджерку, какой бы она хрупкой и милой не была, надо строго слушаться. И не пакостить хотя бы в соцсетях.       Официальная страница она на то и официальная, что там анонсы, да нейтральные посты живут с селфи. Репосты артов и эдитов по интригующим направленностям это для тех, кому стало скучно жить. Точнее доживать свои полтора часа.       Добавив эдит в закладки, Ген поверженно растянулся на столе: — Ты так жесток. Хотя не удивительно. Никогда не видел, чтобы кто-то так радостно мыл сковородку. — Пока к ней ничего не присохло можно и порадоваться.       И ведь трудно поспорить! — А что это за песня? — Type O Negative — Christian Woman.       Безусловно Ген уже привык, что его немного пришибленный коллега сходу безошибочно называет исполнителей и свободно ориентируется в стилях, но желание найти пробел не дремало. — Спасибо, шазам, можешь продолжать. Хотя подожди, — в раковине оставалось всего пара кружек и Ген понял, что если не сейчас, то потом его руки будут свободны. — А ты откуда такие песни знаешь? Тебе точно не рано слушать такие… пошлости?       Короче говоря Сенку немного удивился, мол тебе, старпер, память отшибло, да, а Ген, как старпер, немного просчитался.       Вместо тысячи слов — мокрая тряпка в лицо.       Мокрая тряпка в лицо — аргументы оппонента не представляют угрозы, ведь он уже знает, что в следующий раз ему в рот пропихнут намыленную губку.       С видом ничуть не потерявшего, Ген повесил тряпку сушиться, поставил чайник и ушёл умываться. «Невинно подстебнуть» стоило ему довольно дорого. Но жаловаться грешно в ситуации когда не ты моешь посуду.       И всё было мирно, и птицы пели, и солнце светило в другой части света, пока плод долгих раздумий не созрел в пытливом уме: — Что у тебя на левой лопатке?       Здорово отхлебнутый чай едва не вылился носом. Любимое ароматическое преступление против человечества из пакетика с двойной силой, хоть не пробилось, но ударило по рецепторам.       Какого хуя, Ишигами?       Ладно-ладно-ладно, к этому стоило быть готовым. Асагири был к этому готов. Но не за чаем, чтоб его бемоли драли!       Ах, мята и чабрец. — О-о-о, это нелепая история о том, как я в гостях у бабушки упал и сломал ключицу! Хочешь послушать в подробностях, как я плакал и обмазывал соплями всех и вся вокруг? — Бабушка? Я думал ты из пробирки.       Особо удивляться нечему, Ген не единственный, кто смотрел на партнера, как на инопланетянина. И конечно приятно знать, что ты в его глазах искусственно созданный в лаборатории сверхчеловек, но всё-таки не удивительно. — А у гомункула не может быть родственников? — В теории может быть всё что угодно, — пожал тот плечами. — Так что там за криминальные каникулы у бабушки? — Так вот, — тут явно не хватало «блять.». — Упал я совершенно неуклюже… — Подскользнулся на банановой кожуре и угодил прямиком на пулю? — На руку я упал! На! Ру! Ку! Шёл-шёл по коридору, и тут шмяк…       Экспрессия была классифицирована как придуривание и серьёзно не расценилась. Сенку невпечатлённо закатил глаза. — Ген, шрам от перелома у тебя спереди на ключице. И если дашь посмотреть поближе, я смогу с уверенностью в девяносто шесть и девять процентов сказать, что там насквозь прошла пуля. Слишком ровный шрам на лопатке. Сто миллионов процентов, что это сквозное ранение, зацепившее кость и ты, возможно до сих пор, на десятую процента состоишь из титана.       Под шквалом весьма убедительных аргументов Ген подумал, что современным маньякам везло пока Сенку не планировал получать следовательскую корочку.       С менее забавного ракурса подступала паника.       Ген посмеивался: — Никогда не хотел войти в ряды судмедэкспертов или, может, криминалистов-баллистов? — У них скучно. Как тематические алгебраические задачки, расследования начинают надоедать своей однообразностью. — Ты за однообразность принимаешь что? То что люди убивают друг друга?       Вялый кивок.       Стороны мирно отпили чай и произнесли одновременно: — Что у нас по плану? — Так стрелявший стоял напротив?       Похоже, чтобы продлить подписку на счастливую совместную жизнь надо периодически жертвовать грязным секретиком.       Да-а, Сенку не любит размениваться мелочами. Коль работать вместе, так альбом — коль группа, так новый лейбл — коль принадлежность, так со всеми позорными детскими историями.       Честный разговор — отличный способ калибровки отношений, когда вскрывают не твои травмы. Прямо садись на коленки к доброму дяде и плачься в грудь о том, как тебя за послушание несправедливо наградила судьба.       Ага, бежим и спотыкаемся.       Знаете, вообще, чтобы довести Гена до слёз надо очень постараться. Как минимум сказать, что кола закончились, а кофеиновую бомбу ещё не завезли и аванса не будет.       Или дать в под дых. От этого никто не сможет удержать скупой мужской слезы.       Да-а, от профилактического тыка под диафрагму Ген бы сейчас не отказался. — Чем тебе версия с бабулей не понравилась? — Чересчур примитивная. Ты не старался придумать что-то стоящее. Я бы поверил будь ты свидетелем стычки с мафией или неудачного фокуса. — Я просто знаю, что с тобой это не прокатит. — в поисках забытых аргументов Ген обратился во зрение, мало ли за что зацепиться можно, и как нельзя кстати глазу попалось как никогда желанное пуш-уведомление.— О! Доставка!       Как ошпаренный он подскочил к коридору. — Стой, Ген, — твёрдый голос приковал к месту. Вполне вероятно тому способствовала и неплохая хватка на предплечье, но не будем лишать историю романтики. — Я видел, что ты нажимал «оставить под дверью».       Тяжкий вздох говорил сам за себя, но оппонент закрыл ментальные уши. Эта черта в Сенку Гена и притягивала, и безумно злила. — Сенку-чан, тебе так нравятся истории про сопли? Разве тебе не чуждо мыло? — Мыло? Ставлю на историю не слабее высокобюджетного боевика. В конце концов не забывай, что я уже обречён, и ты обещал не отлипать.       Несравненное оправдание чрезмерному любопытству, если это вообще оправдание, а никак не аргумент в пользу. — Слушай, один и тот же аргумент во всех спорах не прокатит. — Это не аргумент, мозгошмыг, это напоминание.       Убил!       Ага.       Ситуация патовая.       Нельзя забрать слова назад, чтобы не подорвать доверие, и нельзя обмануть, чтобы ого! не подорвать доверие.       Доверие — первая по важности вещь в любых отношениях, понимаете.       А ведь… Он бы просто забрал пакет с доставкой, обдумал как увести тему в сторону и всё могло закончиться по-другому, нежели бессмысленным обсуждением детских травм. — Тебе об этом снятся кошмары?       Не вздымая груди лёгкие захватили побольше воздуха. Ген увёл взгляд в угол кухни, чуть улыбнулся и прикрыл глаза. — Да. Однажды в переулке я наткнулся на парня в трипе, попытался улизнуть, но не вышло. Потом адская боль, мигалки, милые сестрички и четыре скучнейших месяца восстановления. — пожертвовать куском правды не так страшно, если сделать так, чтобы её было достаточно.       Пауза. — Что за переулок такой?       Ха!       Хороший вопрос!       Ваше внимание усыплено невероятной историей и вуаля! — Сейчас замёрзнут! — Ген выкрутился и оголтело побежал к входной двери. — Я совсем забыл про наггетсы… Держитесь милые, папочка идёт!       Буквально через треть минуты он появился в дверях кухни с пакетом наперевес и бросая упреждающий взгляд на допросчика: — Если вдруг мои малыши замёрзли… — Ты погреешь их в микроволновке? — Я отогрею тебя, милый мой. — Не вижу противников. — Мы превращаемся в отвратительных людей, — разбирая пакет, Ген с ужасом понял, что от грязных разговоров на людях их останавливает только работа айдола и больше ничего. — Превращаемся? — облокотившись на столешницу, как кот на стенку, Сенку читал эту идею, как данность. Один хороший старый анекдот. — Всегда были.       Естественно он был прав.

***

      Белый explorer в руках фронтмена, выделялся на фоне черного плаща, белые вставки которого то тут, то там, иногда перекрещенные под букву, подчёркивали фигуру. Он брал замысловатые аккорды, не опуская головы, и странно поддерживал ритм, больше походя на ведущего гитариста, чем тот, что прямо сейчас вальяжно прикуривал. Глядя на них можно подумать будто отыграть фуллсет на полный стадион в шестьдесят восемь тысяч человек так просто. Ну, знаете, как хеппи бездей на одной струне перед кошкой.       В общем-то очевидно, что весь вышеперечисленный необычный блюзмэна набор скреплялся ммм… харизмой.       Она была в его тембре.       Она была в его взгляде.       Она держала всех присутствующих на ладони.       По негласному стандарту лидеры всегда стараются выглядеть дружелюбно, но этот не пытался. Он заставлял присутствующих прогибаться под свою натуру; бездонный взгляд не был ни горяч, ни холоден.       Он владел аудиторией.       И делал это искусно.       Хотя следует упомянуть, что слово не опишет всего восторга от осознания себя божьей коровкой под человеческим пальцем, какой присутствовал здесь и сейчас.       Это ли не благодатная почва для зависти?!       Пожалуй в случае если вы вдруг не знакомы с отведённой вам ролью.       Ген своё дело помнил и между сеансами благоговейного трепета перед кумиром, машинально подмечал, что их стили исполнения близки, а диапазоны и вовсе перемежались. Правда с нюансом в виде большой пропасти в опыте.       Тонкое управление голосом. Поставленный и отполированный временем голос — это, выражаясь понятнее, набитая с годами рука, метающая ножи в миллиметре кожи мишени. Искусно.       Возможно в убедительном подделывании чужого тембра и манеры общения с Геном мало кто потягается — всё-таки если не хочешь получить священный люлей, то приходится искать способ как перехватить звонок духовного наставника родителю и множить на количество проебов сквозь года — но это не самый полезный навык для вокалиста.       Подделаешь ты чужой голос, класс, и кем в итоге будешь?       «Минимум клоуном или профессиональным мошенником с во-о-от таким пентхаусом на Бали» — весело твердил оптимизм, примеряя площадь на глаз. Выходило много. Но не больше, чем мог бы позволить слепому оптимизму суровый бывалый опыт на соседней извилине.       Короче говоря, чтобы быть серьёзным артистом нужно уметь по-серьезному петь без петухов часа два и вообще иметь свой стиль исполнения. Тут Ген пролетел по всем пунктам и решил, что пока не готов акцентировать внимание на столь масштабных… проблемках.       Прямо перед ним и прямо сейчас являл своё мастерство великолепный пример владения голосовым аппаратом: без призвуков, чистый, ровный голос с контролируемой хрипотцой.       С этими навыками было не очевидно в какой момент началось гитарное соло. Кажется он протянул последнюю ноту, приглушил струны и суровый гитарист с сигаретой в зубах улучил момент, чтобы переключил звук. То ли грязный на пределе всех возможных педалей, то ли очищенный как под родниковой водой, звук, совершенно инопланетный, вызывал мурашки.       Этого точно не было в студийной записи! — Что-то напоминает… — Ген склонился к уху соседа. — Может ситар? — с сомнением поделился Укио. Он тоже не совсем понимал как можно добиться такого звука на гитаре.       Ах, ситар.       Если бы у неприятных воспоминаний был звук, то во вселенной Гена это был бы он. Хотя какое если бы?       Это великолепно.       Что именно?       Всё!       Несомненно жаль, что в голове нельзя поставить игнорирование звука, но это же и плюс. Ну, знаете, как в твиттере кидаешь в блок слово, чтобы не видеть с ним постов. Правда Ген таким и не балуется — предпочитает лицезреть всю низость человеческого существования воочию, чтобы не уходить в фантазии. В общем слово ради слова, а не ради дела. Без драматизма и день уже не тот.       Спустя пару тактов ювелирной раскачки массивная поддержка барабанов и, серьёзно, крышесносное соло.       Вглядываться в пальцы мастера, бегающие по грифу не хотелось, да и при всём желании не вышло бы, а деморализовать своё и без того малое желание обучаться гитаре резона не было. Приятнее послушать профессиональное исполнение в отключении от мыслей о работе.       …Упустим тот факт, что FG нарочно в полном составе пришли на концерт, чтобы разобрать посекундно как работают состоявшиеся исполнители и что можно тактично заимствовать для себя.       Их старшие коллеги стояли на большой сцене уже тогда, когда половина FG ещё пешком под стол ходила, а их композиции ставили новые рекорды, мучая рейтинг билборда с каждым новым синглом и альбомом. Да и просто когда была хорошая погода.       Казалось они звучат из каждого чайника. И наверняка среднестатистический пользователь интернета с хорошим вкусом назовёт их альбомы наизусть по годам и без оговорок назовёт треклисты.       И-и-и в общем… наблюдать что-то новое тут было трудно. Тут можно либо расплакаться от собственной ничтожности, либо отдаться нирване.       Поверьте на слово Тибет — херня полная по сравнению с вип зоной на концерте The Elegant One. В этом плане все присутствующие были солидарны.       Сначала, безусловно, кукурузили моськи скептиков, воротили носы, но стоило барабанщице начать свою первую сбивку и Хром сдался. Весь скептицизм преобразовался в обожествление и он повис на ограждении, чтобы никто не смел встать между ним и искусно отбиваемым ритмом.       Его не смутила и Рури.       На её месте другая бы задумалась об адекватности своего избранника, но Рури была полностью солидарна и когда Хром перешёл на нечленораздельную речь, пытаясь объяснить вероятно пока непостижимые для него вещи.       Ах, а как она на него смотрела… Вот тут с чистой совестью позавидует каждый!       Так, кхм, Ген не планировал долго держаться. Он открытый поклонник творчества The Elegant One, который ещё ни разу не был на их концерте. Он не визжал от счастья и восторга только потому, что знал как хорошо со сцены просматриваются передние ряды. Поэтому он повизгивал на ухо тому счастливчику, который оказался рядом.       Как можно было понять, не повезло Укио.       Он не кукурузился изначально и наслаждался концертом. До тех пор пока по правую руку не пристроился Ге—       Сенку и Рюсуй были самыми серьёзными и стояли в одинаковых позах. Скрестив руки на груди, они следили за происходящим и иногда обменивались скупыми комментариями. С их лиц не сходило выражение «Неплохо-неплохо», тем не менее каждого выдавала выставленная в бок нога, постукивающая носком в такт. Иными словами, они уже насмотрелись и хотели ожесточённо репетировать.       Брух.       Стоило в мыслях упомянуть работу и совсем некстати замолчали усилители! Выступающие в своей манере прощались с публикой, но у Гена уже не было времени на наблюдение и выводы.       Ему нужно срочно думать куда бежать.       И он смешался с кучкой спортсменов. Возможно баскетболистов. И его тактика была безупречна до момента пока госпожа фортуна улыбалась ему. Подобно погоде летом. — Оп, попался, — стальной «хвать» за шкирку полностью затормозил ретиру́ющегося Гена. — Куда бежать надумал, сынок?       Ах да, они же пришли компанией «всех причастных». Где-то тут в пространстве ещё должны существовать Франсуа, Луна и Кохаку, но из всех возможных вариантов Ген попался именно Ишигами. Неприятная ситуация.       Начальники союзниками не бывают, они умеют припахать.       Может сымитировать внезапно проявившееся расстройство личности? Возможно множественное. Гену, пожалуй, в жизни много прилетало, чтобы отрикошетить на психике, может Бьяку, сделает скидку и отпустит?       Жаль никто не запечатлел как сто семидесяти пяти сантиметровый парень в кепке испуганно обернулся на продюсера и залепетал: — В дамскую комнату…       Бьякуя медленно моргнул. Того ли он вообще поймал?       Заглянул под кепку — вроде свой, зрачки, конечно, расширены, но в зале в целом темно. Сколько живёшь всё что-то новое встречаешь.       По его опытному мнению в дамской комнате мало чем может заняться солист рок-группы.       А они ведь даже ещё не турят, чтобы девчонок в туалете зажимать!       Возмутительно.       Такой расклад его категорически не устраивал. Не зря же акцентировалось внимание в его людоедском контракте на посвящении всего личного времени работе. Коль назвался творческим человеком, посвящай творчеству жизнь. Полумеры — несерьёзно. Полумерами занимайтесь на досуге, миксуя смены в одном офисе и другом, если время остается.       Не сбавляя оборотов безумия Ген поспешил исправиться: — Припудрить носик.       Ремарка с намёком то ли на сумасшествие, то ли на стабильную привычку бежать от дел смущала меньше, чем вариант дел амурных. Бьякуя одобрительно покивал, но руку не убрал — мало ли правда побежит пугать девушек — это Ген проверил, когда снова попытался дать по газам. Не получилось, в общем. — Пустите? — неловко получалось смотреть для серьёзного дядьку, будучи тоже вроде серьёзным дядькой, но на кону была свобода. Асагири выжимал всё эгьё, на которое был способен.       Продюсер долго посмотрел на него, потом немного за и, неопределённо хмыкнув, разомкнул кисть.       Ветра свободы защекотали пряди и Ген поддался движению, но не успел. — Не-а, пока есть запал делать качественно нужно ехать работать, — его снова перехватили за воротник.       Понятно теперь, отчего свобода ему досталась так легко! Его, как царство передали от отца к сыну. Хорошо при монархии! Как там? Боже храни короля?       Нет, стоит добавить драмы авторитарии.       «Аве, Цезарь» — всплакнул он в толпу.       Сенку тянул его в бодром темпе шагов пять, потом Ген перекрутился и взял его под локоть. Ни грамма сопротивления, скорее: «Да, молодец, что поправил».       Топлива от гордости за очеловеченное нечто из отряда зелёнолуковых хватило ненадолго. Они застряли в очереди к выходу. И не сказать, что в самом конце. Нет, они извернулись в середину движения, оставив позади остальных из компании, но все было недостато…       А почему, собственно, они разделились? — Дай угадаю, у нас какое-то супер мега важное дело? Или ты просто хочешь побыстрее доехать до студии? Или может… — попытка не пытка. — Домой? — Да, восемьдесят два процента на то, что нас остановит охрана и лучше, чтобы не было вопросов со стороны остальных.       И никогда ведь не учитывает, что вопросы будут у Гена. — Подожди. — его закоротило ещё на слове «охрана». — Подожди. — он заставил Сенку развернуться и уперся в плечи. — Подожди, это зачем? — Провести разведку в логове конкурента, конечно же.       Спрашивать «почему», «зачем» и «как» бесполезно. Скорее случится, чем нет — очевидно наиболее вероятно «да», особенно в случае везучего Сенку. Они уже у выхода, значит времени договориться не так уж много. — Что нам нужно узнать?       У Сенку был хороший ответ и достаточно загадочное выражение. — Всё, что можешь.