Маэстро

            Сенку пошарился в документах и сильно этого не скрывал.       Он вообще и не имел такой привычки, но на вопрос зачем залез в личное дело Асагири ответил бы без заминки. "Собирал материал для продуктивной работы."       Вряд ли такой вопрос прозвучит.       Очевидно же, что при обладании бо́льшим количеством информации результаты получаются наиболее точными.       Это двигало Сенку неделю назад и движет до сих пор, ибо сколько бы информации он не получал, сколько бы формул не подставлял, ничего не складывалось.       Он не понимал Гена.       Шёл в гору по размокшему грунту, а земля радостно хлюпала на каждый шаг. Шлёп, шлёп и увяз, и куда-то ползёшь с этой жижей потихоньку. И либо думаешь как отрастить крылья, либо зовёшь кого-нибудь на помощь. Трудно, правда, звать на помощь когда ты баран, поэтому второй вариант отпал сам собой.       С крыльями тоже получилась заминочка, но отрастить ключ от кабинета пастуха задача посильная и простому барашку.       А что вы думали? Двадцать первый век на дворе, какие только животные не эволюционировали. А если вдруг вы не знаете под каким из цветочных горшков в радиусе пяти метров лежит ключ от кабинета вашего отца, то вероятно вы скучно живёте.       Всё дело было в том, что как только компания переехала в офис побольше, Бьякуя оставил дубликаты всех ключей на ресепшене, чтобы если кто-то, недалёкий такой, потеряет ключ всегда можно было попасть в кабинет. Ключ от кабинета CEO само собой был в единственном экземпляре и всегда в кармане самого CEO. По забавному стечению обстоятельств, он был первым кто потерял ключ от своего кабинета. И если бы жизнь его не научила сменой замка из-за одного потерянного ключа, то Сенку бы разочаровался. Однако вера в старика теплилась не напрасно и дубликат нашёлся за богом забытым огнетушителем.       А где ещё хранить дубликат ключа от кабинета с правом владения компанией?       Вон под тем цикламеном на подоконнике?       Извольте! Его поливают чуть ли не два раза в неделю. По пятницам ещё и пыль гоняют.       Иными словами нет шансов, чтобы он просто не завалился в какие-то невиданные дали или кому-то в рукав. Зато застеклённый шкафчик с огнетушителем мало кого привлекал. Даже уборщики предпочитали смахнуть сверху и не запариваться с оборудованием. За стеклом ведь пыль не скопится?       Пока её туда не запускаешь — нет. Вот и вся дилемма, за которой прятался лучший тайник.       Сенку вернул красную ручку в вертикальное положение, чтобы за время пока ключ в прокате пыль и не думала занять его место (не хватало только, чтобы ещё кто-то эту нычку рассекретил), под молчаливое согласие камер отпёр кабинет и зашёл, как в свою родную студию. Хорошо ведь работать в субботу, ни шума, ни лишних глаз, твори себе искусство сколько влезет.       Несмотря на то, что по всеобще принятым нормам рабочий кабинет обычно используется как постоянное место обитания, настоящий ареал обитания Бьякуи был в радиусе всего офиса и ещё пары километров возле. По жалобам местных обитателей, которые Сенку узнал против воли, старика никогда не было на месте. Он всегда где-то есть, но поймать его оказалось трудновыполнимой миссией. Вон показался в смежном коридоре, а добегаешь до поворота и нет его уже, как испарился.       «Призрак» — ужасались стажёры, подумывая, что таким образом господин Ишигами ходит с внезапными проверками.       «Деловой» — говорили сотрудники посерьёзнее. И лишь немногие знали, что «вас он боится больше, чем вы его».       С маленьким нюансом, что не именно «вас», а несущественных вопросов по поводу каждой мелочи, которые многие любят задавать. Зато так он и воспитывал самостоятельных работников, которые сначала работали, боясь, что их засекут за отлыниванием, а потом работали осознанно, потому что никто конкретики не давал, и наконец, все уже настолько привыкли к темпу работы, что тормозить было опасно. Ну знаете же, как после бега нельзя резко останавливаться, так и боязливо было наглеть, показав хорошие результаты.       Короче говоря кабинет использовался только для собеседований и хранения информации на бумаге. Такая себе кладовая, которая иногда превращалась в допросную переговорную. Тут в четверг-пятницу велись собеседования и решались важные вопросы, а в остальные дни царил так называемый творческий беспорядок. Какие-то наработки, буклеты, важные бумаги и всё лежало там куда упало. То есть не только на столе, но и на диване, и на стульях, и на полу. В общем рабочая зона среднестатистического человека искусства. Серьёзную обстановку здесь поддерживали только шкаф с папками и аккуратно висящие в рамочках сертификаты, пара дипломов и лицензия.       Спасибо, что для личных дел был отдельный стеллаж. Стройные ряды папок смотрели из-за стеклянной дверцы.       Итак, Асагири первый на полке по алфавиту, поехали.       Двухтысячный год, первое апреля, сто семьдесят пять ростом, третьей группы крови. Из образования детский театр, художественные курсы, средняя школа, стажировка в JOP, академия с творческим уклоном, воскресная католическая школа.       В конце строки по возрастанию престижа последнее немного выбивалось. Будто бы было дописано в последний момент, как самый весомый аргумент. Забавно. Творчество-творчество-творчество и тоже творчество, но с лёгким упоминанием религии — у такого творческого ребёнка не было и шанса мимикрировать под офисного клерка или учителя.       И что тут по ролям у человека, который позиционировал себя актёром пять лет?       Паникующий человек из толпы, друг детства, о которого вытерли ноги, безответно влюбленный, о котором все сразу же забыли, бесполезный мальчик на побегушках и деревянный антигерой без предыстории.       Повседневность-школа-повседневность-детектив-повседневность. Такое себе разнообразие и такая себе презентация в сумме дают такое себе портфолио. Возможных причин почему так произошло всего две: либо как актёр он действительно так себе, либо кастинг-директоры массово ослепли, а сценаристы совсем прогнулись под потребителя.       В модельном портфолио оказалось намного больше строчек. Множественные фотосеты для модных журналов, рекламы брендов, колонки с, внезапно, фокусами и парой советов уровня диванного психолога. Весь материал в этом сфере вышел на более чем несколько листов.       В общем-то стало понятно в какую стезю в JOP проталкивали и как приходилось изворачиваться за экранное время. Слабовато. И вместо того, чтобы поувольнять бесполезных менеджеров, они отпустили артиста в свободное плавание. Прекрасный антипример ведения дела.       Сенку листнул дальше и упёрся в пустой лист. Белый картон. Конец. Всё.       Диссонанс.       Парадокс в том, что пытливый ум, тянущийся за ответом на свои вопросы, редко получает ответы, но всегда находит ещё больше вопросов. У Сенку всегда находились вопросы на ответы. И вот ты либо узнаёшь и сходишь с ума от знания, либо не узнаёшь и сходишь с ума от незнания. Времени на сумасшествие правда не было, поэтому Сенку торопился искать новые ответы.       Ветер ударил по стеклу парой крупных капель, предупреждая о начале ливня.

***       Тараканы в черно-белой голове успели с двести раз созвать совет, когда Ген плёлся с двумя из Ишигами на улицу.       Сесть к злому дяденьке в машину и попытаться оправдаться (безнадёжно) или как-нибудь отвертеться, прикинувшись дурачком (уже чуть больше шансов)?       Тяжелый выбор. Особенно тяжелый на скорость.       Но вот он почти под ручку с причиной своих бед (прости, Сенку-чан, но в случае чего ты побудешь живым щитом) сел в машину и понадеялся, что план вот-вот созреет.       Прошла секунда, пять, десять, тридцать и план всё ещё не созрел, когда оба провинившихся ребенка-переростка упаковались назад. Двигатель еле слышно замурчал, как полагается премиум классу, а замки внезапно защёлкнулись. Спасибо немцам за комфорт и безопасность, а Ишигами-сану за акцию устрашения — сердце щёлкнуло вместе с дверью.       Определённо надо было бежать, когда была возможность. — Так что там с группой? — вроде бы вопрос закономерный, когда вы с коллегой разболтали мало того что секретную, так ещё и неподтверждённую информацию, но отчего-то нагоняющий отчаяние.       Побег не удался, значит пора строить убогого дурачка. — Мы честно так больше не будем! — Ген тревожно вытянулся по струнке, заглядывая в зеркало заднего вида.       Светофор подмигнул жёлтым, вынуждая автомобиль остановиться на перекрёстке. Красный сигнал дал достаточно времени, чтобы переоценить обстановку. — А что вы будете? — Бьякуя любопытно уставился на Гена в зеркало. Его речь уже не искрила прикрытым гневом, но отсвечивала саркастичным интересом.       А что мы будем? Хороший вопрос. — Мы будем, — являя собой непробиваемого человека Сенку почесал мизинцем ухо.       Поразительно. Исчерпывающе. Гениально.       Какие ещё синонимы подобрать к речи описанию этого прирождённого стоика?       Ну может ещё бесстыжий.       И как подвид бесстыжего — абсолютно охуевший.       "Да будь ты хоть вторым Иисусом Христом, Сенку, дорогой, никто формальностей не отменял!"       Ген цапнул Сенку за рукав и приложил палец ко рту с самым доброжелательным взглядом, который так и говорил: «дорогой, закрой свой поганенький ротик, пока нас не линчевали на месте». И видимо он достаточно доброжелательно показал зубки в улыбке, что Сенку ожидаемо умолк. Ненадолго, конечно, но шанс на помилование был. Ген выдавил глуповатый смешок, который вроде как должен был сгладить углы. — Дорогой Сенку хотел сказать, что мы будем исправляться.       Продюсер звонко расхохотался, запоздало сворачивая на зелёном. Мерседес нежно качнулся, подобно детской колыбельке, и, подхватив смешок, Ген почти успел размечтаться. Да, о тех самых наивных временах, когда не надо было думать о том, чтобы наплести важному дяденьке, дабы не вылететь с хорошо оплачиваемой работы. — То, что вы спелись и будете давно стало понятно, — утерев скупую хохотливую слезу, Бьякуя вернул вторую руку на руль. — Но раз уж вы заикнулись о группе, то меня интересует жанр, планы и реализация.       Воу, даже не поинтересуется как и когда они к этому пришли?       Конечно это бесполезные вопросы в сложившейся ситуации, когда надо срочно думать о реализации, но всё же… Большая часть людей бы заинтересовалась. Да ладно, Гена и самого иногда подмывало вывалить эту душераздирающую историю, как его ловко сманили в рабство! Но не сегодня. Наверное это в их сегодняшней компании делало ситуацию наиболее удачной. — Все просто. Сейчас мы имеем вокал и ритм-гитару, остается соло-гитарист, ударник и бас. Желательно найти всех этих ребят, чтобы собрать сбалансированную группу, но в принципе можно ограничиться и ударником. Правда тогда Асагири придётся взять в руки инструмент и выучить ноты… — Такая себе идея в общем, — энергично подвел Асагири.       Он был первым в очереди людей, которых такой расклад совершенно не удовлетворял. — Что-то наподобие рок-группы, значит? — выдав стариковское «пу-пу-пу», Ишигами постучал пальцем по рулю. — Хотите воскресить жанр?       Сенку покачал головой и Ген обратился во внимание, готовый переводить с сенкувского на человеческий. — Воскрешая, вперёд мы не продвинемся, — он медленно качнул кистью по параболе, приковав к себе любопытные взгляды.       Хоть и было бы неплохо, смотри водитель двумя глазами на дорогу. Ну так, чисто для галочки. Похоже это волновало только Гена, ибо ничегошеньки в ситуации не менялось, а Сенку всё ещё был объят замыслом. — У нас хорошая база, чтобы шагнуть в экспериментальный жанр, альтернативу или инди, рок и изменить его изнутри, — заразив слушателей своей дьявольски спокойной уверенностью, он оставлял какое-то очень важное впечатление реальности своей фантастической идеи. — Мы создадим новый жанр, а потом и само искусство.       В их первый день Сенку назвал Гена безумцем. Спустя месяц Ген был такого же мнения и о нём. Наконец-то они пришли к консенсусу. Дыхание так некстати спёрло, чтобы поздравить с обоюдным посвящением.       Залюбовался Асагири безумной целью или её автором? Вопрос хороший, но неправильный. Вариантов ответа должно быть три.       И безумием, и его носителем.       И он бы склонился к нему. Oh, You caught me so easily,       В приглушённом тонировкой окон свете цветных вывесок и фонарей, тот был похож на молодого бога. Serpent that created the sin       Не человека, который собирался создать эпоху, но существа, которое желало создать новую вселенную, не меньше. How could you do this?       Новый жанр не создается по щелчку пальцев. Новый жанр это революция, а революция, как водится, это зачастую травматическое событие, как правило переворачивающее вверх дном основы. Это понимают все, кто знает свою сферу хотя бы в рамках истории.       Музыка изменялась и росла веками, из первых математических теорий античности в средневековье к первым нотам. Из первой консерватории в эпоху возрождения к операм и клавиру барокко. От юных дирижеров классицизма через литературу романтизма к первой электронной музыке модернизма. Чтобы прийти в джазовый авангард и упасть в отвязные пятьдесят лет rock'n'roll'а.       Но за последние сорок лет достаточно быстро возник дефицит новых идей. В век, когда доступ к творчеству имела даже обезьяна, что можно говорить про оригинальность среди людей? Искусство ещё лет пятнадцать назад превратилось в пятикратно пережёванную классику, а новое готовить или не хотели, или не умели. Или уже не имели возможности.       Сенку сказал, что это всё ещё возможно, и ему верилось. So furious, so charming...       И кажется пора сгладить углы. — Это, малость, громко сказано, но…       Но Бьякуе пояснения не были нужны. Человек проработавший в индустрии не меньше двадцати шести лет понимал, что в ней не так, и конечно уже полагал какой должен быть отсюда выход. Правда звучала эта идея столь логично, сколь была похожа на фантастический бред больного шизофренией. Изумляла и озадачивала. — Я вот даже не знаю развести вас сейчас по домам или сразу в психбольницу.       И правда же интересный вопрос!       После бешеной недели лично Ген был бы не против отдохнуть недельку-другую на курорте. Пусть и не в пятизвездочном отеле с видом на океан, а среди белых стен, но радовало, что обещают их мягкими.       И ничего.       Тогда их развезли по домам и велели наотдыхаться на жизнь вперед, потому что, цитата: «В понедельник начинаем Работать, мальчики». Именно с большой буквы и с интонацией тюремного надзирателя, которому очень нравится его работа и которому авторитарный режим правления выдал полноценный набор испытателя человеческих возможностей.       В ту ночь Ген твердо решил, что, как взрослый и зрелый мужчина, будет по-взрослому и очень зрело перекидывать все шишки на воодушевлённого коллегу и бежать. Вряд ли Ишигами будут друг друга истреблять, но нравы у них немного… бешеные. И раз уж народ они семейный, пусть сами и разбираются.       У Гена хата с краю.       Он вообще случайно попал к ним! Правда-правда! Просто случайно отправилось представительное видео на адрес CEO, а потом он просто случайно зашёл на собеседование и совсем уж не специально подписал бумаги о продаже души лейблу Ishigami.       На все воля божья, понимаете?       И вот опять, не успеваешь перевести дух, а жизнь продолжает шокировать. В субботу ты позоришься в прайм тайм, в воскресенье еле отсыпаешься за всю неделю, страдаешь от мысли, что завтра опять работать, а в понедельник непосредственно опять работаешь. Развлекательная индустрия изнутри это вообще не для слабонервных, когда как для Гена последний месяц был хождением по канату.       Вроде как увольнением не пахло и рядом, но выкладываться приходилось на гранях возможностей. По сравнению с академическим уклоном в искусство в лейбле Ishigami, JOP была слабенькой коррекционной школой или даже садиком, разве что без послеобеденного сна (за это обиднее всего), где по принципу «все профессии важны, все профессии нужны» Гена и держали на второстепенных ролях, как бы тот не старался выбиться в искусство.       Хотелось, вот, после полужизни в дерьме чего-то более прилично пахнущего, а с ролью мальчика на побегушках во второсортном сериале это как-то не вязалось.       Теперь же проснись и пой, Ген! Пора ехать в студию и впахивать на благо искусства пока вцепился в своего композитора и держишься аки рыба прилипала к рыбе побольше, и вообще лучше бы поторопиться, пока добрая менеджерка не поставила на счётчик. Мисс Райт и так травмировали субботой! Пожалуй, не стоило усугублять отношения с человеком, который по своему усмотрению забивал твой график. — Приветик~ — подобно жидкости Ген затёк в салон.       Дамы в передней части авто его позитивного настроя не приняли. Луна сурово угукнула, торопливо трогаясь с места, а Кохаку ещё лаконичнее качнула головой. На голову физически ощутимо легла тяжелая рука всеобщего осознания тщетности бытия, разбавляясь флёром бабл гама и какой-то недосказанности.       Вот и поговорили.       К сожалению предыстории обоюдного уныния девушек Ген не знал, но выглядели они как два смертельно уставших родителя, которые в тысячный раз забирали проблемное чадо из кабинета директора домой. В основном конечно они выглядели просто разбито, но не будем лишать сюжет образности — в этот раз даже радио не перебивало шума езды.       Слышать как шина стирается об асфальт в хорошей машине однозначно приятно, но зная, что мисс Райт больше уважает тихую попсу, чем громкое молчание, настигают мысли ляпнуть что-то провокационно-забавное, дабы прощупать почву.       Как удачно их колеса свернули с прямой дороги до офиса в сторону буржуйских спальников. — Ой-ой, Луночка, дорогая, а куда мы едем? Кажется мы не должны были сворачивать там…       Кохаку слабо хмыкнула, когда Луна вздохнула всей тяжестью атланта, держущего небеса. Нет, ну ладно Кохаку. Так сложилось исторически, что Гена она недолюбливает, ему тут только простить грешную остаётся, но неужели и его святую покровительницу поразила миазма нетерпимости?...       А что если теперь она от него отречётся и на место ангела придёт садист какой-нибудь?...       Потаённой частью себя Асагири надеялся, что они едут в отпуск куда-то далеко и хорошо, однако дома в окружении постепенно складывались в сму-у-утную картинку из памяти. Пока что нейтральную, но вопрос всё ещё спорный. — Едем за белой звёздной задницей. — в кое-то веки ответила Луна, слегка переменившись в настроении.       Ай… Похоже это был камень в огород остроумия Гена. Но не то чтобы там был огород, чтобы сильно огорчаться. Так, рваная шина с полумертвой осокой на краю участка. — Погоди, Сенку-чан же всегда сам добирался… — странный вопрос в утвердительной форме звучал не менее странно, чем летающие свиньи, поскольку Сенку и в девять сорок не быть на работе — вещи априори параллельные. — Умотал ты своего дорогого коллегу, Ген, — вмешалась Кохаку, с характерным пшиком открывая какую-то газированную дрянь. — Спит он.       Ну спит и спит, чего человека тревожить? Спит значит надо. Значит хочется.       Но с другой стороны... Если это неугомонный Сенку, то Ген с радостью поучаствует в глумлении над засоней. Он тоже не прочь поспать!              Они остановились у подъезда, вид которого реактивно возвращал к событиям полутора недельной давности. Виновника торжества на горизонте не было и никто не двинулся с места. Ситуация приняла интересный оборот. Новый пшик бабл гама с запозданием достиг задних сидений и Ген подумал, что эти минуты можно было бы обозначить в истории как баблгамовое насилие над психикой. — И скоро Сенку-чан выйдет? — Понятия не имею, — вторя словам, пожала плечами Луна.       Она переняла из рук Кохаку жестянку со сладкой газировкой и тихо сюрпнула через трубочку. — Будешь кофе?       Кажется это был вопрос с подвохом.       В их жутко умиротворенной обстановке «не так» всё было с самого начала. — Спасибо, — две секунды ушло на обдумывание, полторы — на осторожную ставку. — Но откажусь.       Вопреки ответу, Кохаку отомкнула бардачок и передала Гену в руки темно-коричневую жестянку с американо.       Холодная банка в руке не вязалась с логикой вопроса.       Это точно не ему.       Ставка, судя по всему, не сыграла. — Задобришь и может с порога не сожрёт. — навела мрака Кохаку, звучно прикрывая полку перед собой.       Можно представить как захлопнулась крышка гроба одного несчастливого человека. «Да ну нет вы издеваетесь!» — подумал Ген, открывая дверь. — Держи ещё на всякий случай, — Луна подкинула ему связку ключей. «Да на кой черт ключи? Дайте многослойный костюм химзащиты!»       Ген нежно захлопнул дверь в знак тихого протеста и с жестянкой в охапке попёр в логово змея.       Крики грешников и на третий раз не производили нужного эффекта — врата в адское логово были закрыты, а на фоне даже звуков кипячения котлов, ни слышной агонии жертв не выявлялось посредством прикладывания ушной раковины к телу двери. "Так вот зачем ключ…"       Отворив дверь, Ген осторожно перешагнул порог, перманентно ожидая, что на него выпрыгнет местный чёрт. Но ничего сверхъестественного, к его сожалению, так и не произошло.       В свою лихую юность Ген много подумывал о том, что был бы не прочь бороздить америку на шевроле импале, периодически изгоняя бесов и подъебывая занудливого брата. Только брата у него не было, поэтому мечта пока что оставалась мечтой. С отсутствием брата он пока не придумал как справиться, но, когда есть цель, препятствия не так важны. Это дело времени.       Он скинул обувь и проследовал вглубь, наконец исследуя коллежью берлогу, подернутую завесой мрака и таинственности. Ген достаточно хорошо помнил со своего прошлого визита, что средняя дверь в коридоре это кабинет, а вот назначение остальных трёх оставалось загадкой.       Когда казалось бы ягодичные мышцы должны поджиматься в ожидании скримера, Асагири глубоко вдохновила идея заглянуть во все двери в произвольном порядке. Сначала самая обычная человеческая ванная с санузлом в голубой палитре, далее спальня, похоже слишком невостребованная для хозяина, чтобы обставить как следует. Кровать, телевизор, шкаф, зеркало и пара стульев с развешанной по ним одеждой — больше напоминает гардеробную богатого человека, чем рай трудяги.       Скукотища.       Следующая дверь — кухня. Тоже мало популярное место судя по отсутствию любой посуды кроме чайника и пары тарелок и одной единственной кружки с синим безухим котом. И та в раковине.       Любимая наверное.       После быстрой экскурсии и пары галочек в портрете обитателя, Ген застыл у приоткрытой двери в кабинет. Последняя, но не по значению, а по тому, что Асагири надеялся на снисхождение того, кто там сегодня за бога. В прошлый раз когда он туда зашёл начался сущий кошмар. И спой, и дай заметки, и пойдём работать, и вообще теперь твоя душа принадлежит мне, поэтому будь так любезен вызови нам такси до студии.       Самое забавное в том, что они в любом случае сейчас поедут в студию. Так и чего сиськи мять, когда и мять-то нечего?       Ген боязливо заглянул в щёлку. Мало ли какие там крокодилы в змеиной норе завелись? Может Ген изначально не к тому отряду приписал это земностудийное животное с тягой к выкручиванию сложностей на максимум в жизни простых человеков? В одном случае вас утянут на дно и заботливо покрутят как в стиральной машинке, пока крутилка не отвалится, а в другом всего лишь неторопливо удавят. И всё дерьмо, и всё меньше было поводов заходить, но в щель не было видно в каком расположении духа его земноводное сегодня.       Татакае, Ген.       Татакае!       Татакае… — Хе, — еле слышно съехидничал Ген, лицезрев как змей хмуро досыпает, обложившись бумагами и скрючившись в кресле.       Тот факт, что этот гроссмейстер так часто засыпал со своими игрушками в руках, так ещё и в положении перпендикулярном земле, Гена уже натурально беспокоил. У Сенку и так задница костлявая, а продрыхнет ещё ночку, другую так и вообще оквадратится!       Но судя по тому, что он уже накинул рабочую шкурку, то вполне мог уснуть и случайно минут пять назад в ожидании машины.       Интересный случай.       Ген на пробу забрал у него из руки листок — ноль реакции.       Задел пару струн на приставленной к торцу дивана гитаре — ноль реакции.       Позвал по имени и даже, осмелев, коснулся лица, но получил всё тот же ноль реакции.       Тихое сопение и слегка натученные брови. Наверное у него там во сне разрешили бить глуповатых людей дирижерскими палочками, а первым под руку попался кто-то умеющий убегать. И вот вроде всё в твоих руках, а приходится догонять… Увлекательный, наверное, сон.       Крепкий такой. Утомленный.       Чу́дно!       В кое-то веки случай располагал к гадости!       Достав из внутреннего кармана широкого пиджака маркер, который сентиментально хранил все две недели, он живо представил как сейчас разойдётся. И тут нарисует банан, и там персик, и вот здесь на лбу напишет поэму, и всё нежно приправит тонкими усиками в итальянском стиле. И сразу же себе подпишет смертный приговор.       Ах, если бы сейчас не ехать в студию на серьёзный разговор…       Обезморалившись фактом нудной работы впереди, воин опустил свой спиртовой меч обратно в кармашек. — Ну погоди, дружочек, мы с тобой всё наверстаем, — Ген успокаивающе погладил маркер по крышечке и бесшумно запахнул пиджак от греха подальше.       Руки уперлись в бока в раздумьях.       Вообще у Сенку было уютненько. Раз — голубая гитара с наклейками из групп, благодаря которой Ген однажды почерпнул идею с той южно-американской рок-группой, два — черное электронное фортепиано с нотами, написанными от руки, три — пара постеров и немного мерча. В хаосе создаваласт действительно живая обстановка. Можно даже сказать эстетика. Чувства. Вот тут уже Ген поверит, что комната жилая. Причём такая, может ещё с подросткового возраста, когда желание прилепить что-то на стену было больше, чем осознание, что продырявленные обои дороже какого-то там плаката. А мерч с дораэмоном? Очаровательно.       Стоп.       Ну вот и слово чужое прицепилось.       Отлично. Осталось ещё пропитаться совместным бытом и будет полное слияние.       Кошмар до глубин души свободного человека. Самый настоящий! — Сенку, дружочек, — Ген бессовестно взял щеку товарища в плен и потянул, лепеча с глазами наполненными полнейшим ужасом. — Мы барабанщика в музее потеряли! Как концерт будем играть? Что же делать???       От возгласов Сенку кратко вздрогнул, приветствуя мир практически лицом к лицу с неугомонным коллегой. Скептически скукурузив лицо, он подумал с целых шесть секунд — кажется вспоминал кто он, где он и что за хер несёт околесицу прямо перед носом. — Делать нечего, бери в руки палочки, Ген, — упершись тому ладонью в грудь, он надавил, чтобы отвоевать личное пространство, и сменил деланное недоумение на едва различимую пассивную ярость. — Пока я не сунул их тебе в зад.       Нет ну вы слышали?       Слышали?       Специфичные предложения поступали Гену и раньше, благодаря удачному стечению всех плохих черт его индивидуальности, поэтому перспектива палочек сильного фурора на вышеупомянутый зад не произвела. Так, слегка булки поджались.              Лицо ведь не дрогнуло, да? Не должно было. — Ой-ой, прости, дружочек, — Асагири показал ладони в примирительном жесте и отступил до тех пор пока чужая рука не осталась на расстоянии. — Но ты так сладко дрых, что я не удержался.       Спорить с засранцем, у которого лицо святого, себе дороже, а на смирение с тем, что в его дом ворвались ушло не больше полминуты. Либо менеджерский состав совсем обленился, либо у Асагири было намного больше энтузиазма, чем тот показывал. Возмущаться было в общем-то не о чем, счастливая случайность сегодня особенно счастливая, но хитрая лисья морда уже порядком раздражала.       Между прочим за работой он не походил на человека, который может соскочить в любой момент, и не пытался сделать вид, что ему не интересно — погруженный в работу он больше походил на человека, чем на пугливого зверька и Сенку находил это более…

продуктивным.

      Хотя пока работа в целом выполнялась, жаловаться было, как бы тот сказал, грешно.       Сенку бы не удивился покрасней он сейчас на пару тонов ближе к молодой вишне от вспыхнувшей бури эмоций. Жизненно важная жажда разобраться что, отчего, зачем и как цокала когтями по черепной коробке, гоняя моток запутанных мыслей. Надеяться, что оно размотается само не приходилось, но времени сейчас не было. — Страшно предположить от чего ещё ты пока удерживаешься. — уголки губ устало приподнялись.       Ген влёгкую развёл руками, будто бы совсем не хотел разгоготаться со словами «как точно ты попал, дорогой». Его баланс всегда держался юркой кошкой на тонком заборе между тюрьмой и жаждой славой. И где-то ещё скакала кошка между симпатией и неприязнью, никак не определясь с понравившейся стороной, что было уже чуть романтичнее. Без романтизации как-то уже не ступишь.       Отложив всё мешающее в кучу, с хрустом пластиковой детали от некачественной игрушки Сенку размял затекшую после дрёмы шею. От душераздирающего звука Ген передёрнуло. — Смазывать по расписанию надо, — назидательно протянул он удачно подвернувшуюся под руку баночку холодного американо, которое правда уже немного согрелось под этой самой рукой. — Мда, надолго такого масла не хватит. — Ничего-ничего, до офиса в самый раз, — Ген демонстративно глянул на часы и прозрачно намекнул. — Мы, кстати, опаздываем. — Задерживаемся, — поправил его Сенку, поднимаясь с насиженного.       Начальство не опаздывает — начальство задерживается, понятно вам?       После глотка эликсира жизни, его лицо приняло более живой вид. — Да-да, попробуй сказать девочкам внизу «спасибо, что подождали» и они нас порвут на британский флаг. — Поэтому первый пойдешь ты и задобришь их.       Где-то Ген уже слышал это сегодня. — Как ты жесток, дружочек…       Мир в принципе был жесток, поэтому Асагири решил не испытывать судьбу, а мило улыбнуться дамам за рулем и слушать звуки попсового радио с шорохами разлинованных листов, которые перебирал его дорогой коллега, и шуршанием батончика, который тот же и успевал жевать параллельно. Неудивительно, что дамы договорились о волне, пока Ген был на передовой и уворачивался от угроз сохранности здоровья, но было удивительно, что к концу поездки Ишигами так и не привёл в необходимый порядок свои записи, перевернув по кругу два с половиной раза. Будто бы бездумно ворочал или терялся в собственной же логике, порой до-о-олго в них смотря и упорно гипнотизируя. Хотя, под однообразные хиты действительно было трудно сосредоточиться, тут не поспоришь. — Вываливайтесь, мальчики. — весело провозгласила Райт, останавливаясь у центрального входа в офис лейбла.       Особого приглашения Ишигами ждать не стал и быстренько вылез на воздух, а Асагири не торопился. Он схватился за сердце, ощущая как там под ребрами оборвалась струна. Струна надежды. Надежды на хоть какого-то адвоката в сегодняшнем суде по делу о субботнем позоре и будущем позоре растянутом на года. — А ты не с нами? — он смотрел на неё чуть ли не прослезившись, пока пробирался к открытой двери, чтобы не лезть со стороны дороги. — Прости, дорогой, у нас по расписанию реклама Puma, придержи слезу до вечера. — Вечера? — удивленно переспросила Кохаку. — А нет, — что-то мгновенно вспомнив, с виноватой улыбкой Луна исправилась. — До завтра.       К концу семейных разборок Ген выбрался на относительную волю и сунулся головой обратно, чтобы бросить глубоко обиженную фразу: — Разменяла братву на… — последнее слово заглушил хлопок дверью, за секунду до которого его вытянули за шкирку из салона.       Не то чтобы грубо, но как-то совсем уж невольно. Хотя душу Ген продал ещё месяц назад, наверное это было последствием. Вот теперь и тягают за шиворот когда захочется, вот и доверяй после этого щупленьким композиторам с горящими глазами. Не страшен чёрт, каким его малюют.       Чёрт на деле ещё страшнее.       Возмущенно взмахнув руками, Асагири вперся на месте. Его задели до глубины несуществующего социального конструкта для подавления воли. — Захлопывать дверь мерседеса как дверь от ведра с болтами это надо иметь… — Время — деньги, болтун. — Сенку был непоколебим в движении к работе и не в том настроении, чтобы продолжать театр.       Наглость.       И скука.       Оставшись без зрителя, Ген засеменил следом.       Понедельник был как понедельник, как самый дерьмовый день недели и только самые отбитые энтузиасты встречали в офисе других с улыбкой. После двух минут шага по коридору, как на каторгу, среди улыбок коллег, Ген вдруг задумался, а не раскурили они чего тут с утречка. Или может Бьякуя-сан решил поднимать творческий дух распылением по офису каких-нибудь эфиров, преимущественно наркотических. Когда они зашли в студийную каморку вопрос встал ещё актуальнее. — Доброе утро. — простое предложение уже пышущее нескончаемой энергией.       Золотистая шевелюра, острые брови и выражение лица человека, покоряющего вершину за вершиной. Никто иной как Рюсуй Нанами, главная акула конгломерата Нанами.       А как он здесь оказался, если не был массовой галлюцинацией, вопрос был интересный. Хотя теперь было понятно от чего у всех были такие воодушевленные лица.       Этот человек был заразителен своей энергией. Ну и вообще, когда в вашем офисе ступает ногой человек известный на весь мир своим талантом к исполнению музыки, будьте вы хоть тысячу раз взрослыми и сдержанными людьми и опытными артистами, вас понесет всеобщим ажиотажем.       Ген ещё разок похлопал ресницами, выясняя реальность это или надо было проспаться получше. Но вот слева от него сидит Укио-чан, безмолвно кивнув в знак приветствия, справа от него оторвался от объяснений Бьякуя-сан, да и Сенку как в своей тарелке, в своей манере с охапкой листов. — Йо. — Приветики, — вернувшись в рабочее состояние, поприветствовал и Ген.       У него было смутное ощущение, что все вокруг знали какой-то факт, которого не знал Ген. Точнее это уже было не ощущение, это был самый настоящий факт. — Ген, это Рюсуй, Рюсуй, это Ген, остальные знакомы, — быстро представил их Бьякуя, будучи чуть сосредоточенным чем обычно.       Асагири расплылся в глуповатой улыбке. — Надеюсь сработаемся, Рюсуй-чан. — Разумеется, — легко согласился Нанами. — Вы договорились? — нетерпеливо вступил Сенку, сразу как только закончился обмен любезностями. — Можно сказать и так, — Бьякуя выпрямился. — На осталось дело за прослушиванием.       Прослушиванием?       В ответ прозвучал смешок.       Действительно, кто тут кого прослушивать будет? Всемирно известный гитарист-профессионал или такой же немалоизвестный композитор? Они вообще будут слушать или просто схлестнутся гитарами? А можно поднять белый флаг на микрофонной стойке?       Так, хорошо, они толпой идут в репетиционную. — Хром-кун, ты закончил?       Парниша с банданой на каштановую укладку торчком, склонившись над усилителями, торопливо подводил последние провода.       Судя по тому, что инструменты тут стоят не как обычно, этот парнишка был на свою счастливую участь техником, расставившим тут всё, начиная от усилителей до микрофонных стоек. — Да-да, какие гитары подключить?       Вёдший свою толпу овечек, Бьякуя пропустил их вперёд, и те счастливо поскакали. — Лес пол! — объявил Рюсуй, с любопытно осматриваясь в небольшой комнатке. — Страт, — подал голос Сенку, пойдя на зов души к кофейному столику с баночками живительных напитков.       Его взгляд судя по всему с порога приковал зелёный монстр, а дальше как водится вижу цель — не вижу препятствий.       Между тем Гена тоже интересовал кофейный столик, но не своим наполнением, а диванчиком рядом. Это второй его любимый диван со всего офиса. Можете поверить на слово эксперту, этого трудягу-вокалиста потаскали по всем репетиционным, просто потому что в какой-то отрезок времени эта, великолепная, была кем-то занята, а работать было надо. Ей-богу, как в старой музыкальной школе, где учеников всегда больше чем классов.       Плывя следом на волнах всеобщей энергии, Укио последним зашёл в комнатушку с серыми волнистыми стенами и не меняя курса сразу взялся за бас гитару. Как главные энтузиасты, или самые ответственные люди, Рюсуй и Укио достраивали инструменты и подкручивали ручки эффектов, пока техник подставлял под их удобство микрофоны, а Ген и Сенку облюбовали столик со своей атмосферой безмолвного рандеву. — Ну, вы развлекайтесь, я зайду попозже, — как всегда откланялся Бьякуя-сан, ссылаясь на свои важные дела.       Пожалуй, это самое правильное решение, оставить детский сад самим организоваться. Главное теперь чтобы никто никого не оторганизовал какой-нибудь гитарной стойкой в горячем споре, но это уже так. Мелочи жизни. — С чего начнём? — размяв кисти, Рюсуй наигрывал простые переборы и какие-то знакомые одному ему мелодии. — С общеизвестной классики, — просто ответил ему Укио, тихо разыгрываясь на четырёх струнах. — Nothing else matters? — Пойдёт, — утвердил Сенку, отпивая любимую химозу. — возьмёшь соло Хэтфилда? — Без проблем, — в одно мгновение его руки пошли страшными гитарными приёмами на нижних ладах, заставляя Гена округлить глаза.        Он знал, что трэш-метал это не детские распевки, но это чудовищно. Вот то, как легко натренированные руки, скользят по грифу и заставляют гитару переходить из грозного рыка в мышиный писк и обратно. То, как сосредоточено лицо и как ни странно чист перегруженный звук…       Если бы не выдрессированное самообладание, Ген бы уже потерял отвисшую челюсть, познав нирвану.       Отставив недопитую банку обратно, Сенку принялся подгонять звук стратокастера до практически акустической гитары, бросив между делом в сторону Гена: — Чего ждёшь?       А чего, собственно, Ген ждёт? Он вообще-то думал, что тут будет сугубо гитаристская разборка, где смердов, не знающих искусства мастурбации грифа не приветствуют. Он вопросительно склонил голову, не двигаясь с места. — Неужели текст не знаешь?       Нет, ну вот что за наглость? За кого этот гений принимает его? За полного идиота? Пфф! Ген хотел оттянуть момент когда ему придётся подойти к стойке и блеснуть своим блёклым умением смыкать связки в ноты на фоне этих монстров. — Это же которая «Ta-ake my-y ha-a-and"? — В припеве ещё будет «go crawling faster, obey your master». — Обожаю эту песню Джимми Хендрикса. — Это Megadeth, гений. — Не трогайте Led Zeppelin! — с хохотком вмешался Рюсуй. — Всё готово.       К концу пересуд всеобщее настроение было боевым, а Ген поправлял стойку под свой рост, которая почему-то была ниже. Неужели он выглядит таким микробом со стороны?       Резко вступил Рюсуй, спустя пару тактов подхватил Сенку и Укио, а дальше ударные и чувства. Куплет-куплет-куплет-припев-куплет-припев-куплет-куплет и... — Never cared for what they do...       Звук плавно протекал через всё тело, задерживаясь в опустошённых мыслях. — Never cared for what they know...       За закрытыми глазами у мира были другие краски. — Yeah!       Выворачивающее всё наизнанку гитарное соло и трепетная концовка.       Микрофон давно перекочевал со стойки в руку. Теперь он лежал в ней правильно. — Kashmir? — Не учил. Crazy train? — Мимо. Paint it black? — Не-а. Smoke on the water? — Пойдет.       Гену ещё никогда не приходилось так быстро гуглить текст, что уже говорить о том, чтобы вспомнить мелодию. Наверное так косячить ещё надо уметь. Но знаете, когда вы слышите соло партию гитары в наушниках это одно, а когда вживую смотришь как гитарист выворачивает пальцы на нём это другое. Это невероятное. Пожалуй, даже капитальные косяки не омрачат этот день, когда они играли песню за песней, пытаясь прощупать друг друга. — Immigrant song? — вопрошал Рюсуй, держа гитару в боеготовности. — Enter sandman? — отвечал ему тем же Сенку.       Да как они не выдохлись-то?! — Давайте перерыыыв! — взвыл Ген обнимаясь со стойкой. — Я хотя бы слова загуглить успею… — Я бы тоже не отказался… — слабо согласился Укио, который уже подустал от непривычного веса гитары.       Все-таки работа за компьютером расслабляет. — Давайте ещё! — пылко шлепнул по тарелкам Хром.       Он определённо мало набегался. — О! — в унисон удивились четверо оборачиваясь на техника, ловко севшего за ударную установку.       Так Ген не ошибся, когда ещё на первой песне услышал барабаны. Тут, как говорится, искали медь, а нашли золото: за ритм-гитарой увязался вокалист, за ним басист, и за басистом потянулся соло-гитарист, а ударник сам себя пригласил.       Великолепно.       Где ещё такое можно увидеть?       Восторженные хлопки разорвали тишину. — Утверждаем состав? — на диванчике уже один бог знает сколько тихо наблюдал продюсер. — Да, — твёрдо согласился Сенку. — Да, — не сбавляя страсти подтвердил Рюсуй. — Да, — обомлевший от свалившегося счастья, на пробу согласился Хром.       А вдруг реально возьмут?       Прикиньте, бегал в стажёрах, долго выбивал себе место в техниках, а потом поднаглел немного, пригласил себя поиграть и оказался в группе.       И пока Хром держал душу за медные тарелки, Укио вопросительно охнул. Его между прочим приглашали только на пробную игру и не обязывали вступать в группу.       Почуяв неладное, Ген нашёл в себе силы и юрко перешагнул все проводки, чтобы пристроиться к басисту и моментально парировать его отговорки, которые заканчивались тихим вздохом. — Да, Укио-ча-ан, да-а-а!       Четверо еле прикрывали голодные взгляды, тогда как Ишигами старший смотрел на все происходящее, как на новый телесериал с намёком на глубокие мысли. — Что тебя останавливает, Укио-кун?       Укио задумался.       Что его останавливает? Он по профессии звукорежиссёр. Его профессия устраивает, жизнь его тоже устраивает. Наверное. Так зачем изгаляться и усложнять себе уровень игрой в группе он не понимал. А игра в группе это сложно. Это безумный уровень сложности. — Не хочешь?       Правда не хочет? — Я видел, что твои глаза горели так же, как и у этих чертей.       А может всё-таки хочет.       Укио хмыкнул, пробежавшись по грифу. Грубоватый бас четвёртой струны приятно вибрировал в руках. Непередаваемое ощущение.       Наверное это то, чего он по-настоящему хотел от этой жизни. — Только если партии будут не сложные. — Хо-хо! — воскликнул Рюсуй и по-дружески мягко похлопал басиста по плечу. — Умеешь же напугать!       Все тут же выдохнули, а Бьякуя хлопнул в ладоши, подводя итог: — Хром-кун, давай за мной, есть что обсудить, — а потом телепортировался к двери и моментально исчез после следующих слов. — Рюсуй-кун, Укио-кун, не торопитесь, как справитесь приходите в кабинет.       Вняв указаниям, словно окрылённый, Хром выскочил из репетиционной вслед за продюсером, а остальной честной народ взял минутную передышку, чтобы свыкнуться с мыслью о своей принадлежности к группе. — Дело остается за репетициями, — объявил Сенку, выкручивая ручку звука на гитаре на минимум. — А ещё, — Ген поднял саркастично-мечтательный взгляд в потолок и стал загибать пальцы. — Названием, концептом, подготовкой альбома и тысячей других организационных моментов.       Ответив таким же саркастичным смешком, Ишигами перекинул ремень через голову и поставил гитару на стойку.       Как он не задел свою бомбезную укладку торчком лямкой оставалось загадкой. Ген всё ещё не отказывался от идеи поддержать эту пизанскую башню для компрометирующего фото. Просто выжидающе подглядывал одним глазком и ждал момента. — Не говори, что это тебя пугает, — после недолгой паузы Сенку перевёл ехидный взгляд на собеседника.       Рассекреченные подглядки превратились в настоящую беседу с глазу на глаз и Ген поспешил заверить: — О нет, я в предвкушении.       Заразительный энтузиазм заставлял и его хитро щуриться. Наверное они бы пялились друг на друга дольше, если бы не новый кадр. — Хо-хо, вы прямо консонируете, — констатировал Рюсуй. — Ты хотел сказать «флиртуете»? — Укио отставил бас, пребывая в явно добром расположении духа.       Обстановка в репетиционной ощущалась как теплый вечер после грозы. Туча ушла, щедро полив улицу, и теперь можно было выйти подышать свежестью, пока две маленькие тучи снова не наскочили друг на друга с грандиозным грохотом. В такой атмосфере бы сесть на веранде и любоваться закатом.       Жаль только на дворе стоял ноябрь, а самого двора и в помине не было — была забитая репетиционная, где двое шумели за десять. Детский сад не иначе.       И надо же!       Рюсуй ужасающе быстро вливался в их ребячливую атмосферу, превращаясь из потертого струнами взрослого музыканта в старшего адепта детского ансамбля. Здесь Укио был твёрдо убеждён: если бы не тот лес пол, строго черный, такой представительный и правильный в его руках, то Нанами уже потерял пятьдесят очков серьёзности из пятидесяти одного. — О нет, до этого пока не доросли. — знал бы он, что попал аккурат в его мысли, то хорошо бы так посмеялся. — И слава всем великим, — с ироничным настроем Укио щелкнул кнопку басового усилителя на ноль. — Мы не переживём если такое вдруг случится.       Это слабо удивляло Рюсуя, который видел, как безмятежно те двое из страшных рассказов Сайонджи болтают, выключая аппаратуру. «Сначала отруби питание, потом тяни провод.» «А что если в другом порядке?» «Попробуй.» «О нет, тут подвохом пахнет! А я жизнь люблю… Сенку-чааан…» «Всего-то один-полтора вольта, тысячная ампера. Так, маленький термический ожог.» «Ах, вот оно как»       И опять многозначительно пялятся друг на друга в упор.       Для первого впечатления сегодняшнего вполне достаточно. Ребятки занятные, а профессиональное чутье подсказывало, что в долгосрочной перспективе они могут выдать что-то исторически ценное для современного искусства. — Да ну, неужели всё настолько плохо? — сняв с себя строгий инструмент, Рюсуй мимикрировал под атмосферу кружка амбициозно-неугомонных детей.       Два бесёнка тут же переглянулись, бросили свои дела и состроили самые миролюбивые моськи, на которые когда-либо были способны. Точь зайки с рогами вместо пушистых ушек.       Пожалуй, Укио был в большей степени пессимистом, чем оптимистом, поэтому его особенно не радовало оказываться в чём-то правым. За месяц с этими двумя в тандеме и за годы знакомства с Рюсуем, он сложил два плюс один, получил цирк и с не особо пылким ликованием приготовился к незапланированному выступлению. — Ну-ну, Рюсуй-чан, — заверительно начал двухцветный, шустро подбираясь под левый бок. — Не верь ему, у нас все очень мило и дружелюбно! Сенку-чан и мухи не обидит, а я и подавно.       Его товарищ с зеленоватой башней на голове по-детски сверкнул честными глазами, наконец отщелкивая кнопку питания на комбо усилителе. Дайте ему в руки красную кнопку и картина не изменится.       Разве что добавится легкий флёр радиоактивности. — На съемках они крушат реквизит, а во время работы в студии практически дерутся. При том, что живут они тоже… — ангел по правую руку от Рюсуя знал о чём говорил, в его светлых глазах проносился ужас пережитого. — На работе… — Ойч, там просто случайно упала колба! Мы думали пластиковая, а она стеклянная оказалась… — двухцветный бесёнок почти пристыковался вплотную к левому боку Нанами, заглядывая в глаза своим честным взором. — А во время работы мы просто эффективно разогреваемся посредством энергетического обмена любезностями… Вообще-то очень рабочая схема! Многие профессионалы пользуются этим упражнением! Тем более, что во многих случаях неоформленная, грубая оценка, позволяет критически посмотреть на идею и привести её в приличный вид…       На каждое слово черно-белого бесёнка невербально поддакивал зеленоватый и совершенно справедливо складывалось впечатление словно туриста-проходимца пытаются развести всем рынком. — А ещё у нас есть идейка для нового витка в жанре…       Туристом-проходимцем Рюсуй Нанами не был. Он собирался взять от жизни всё, что мог и больше, и похоже, что эти парни тоже мыслили масштабно.       И что же, Рюсую это было жизненно необходимо. — Хо-хо! — харизматичным шлеп среднего пальца о ладонь в очередной раз подтвердил согласие. — Выкладывайте идею.       Теперь этап вербовки был официально закончен, рыбка плотно сидела на крючке и не соскочит из-за бумажной волокиты, а у их группы появился пожизненный раб. Обстановка была более чем одухотворённой, когда Ген материализовал из ниоткуда листок и подсунул Рюсую. — Как тебе это, Рюсуй-чан?       Рюсуй с завидной концентрацией ушёл в чтение табулатуры, пока Ген мастерски делал вид, что там что-то понимал, ненавязчиво заглядывая через плечо, чтобы поддерживать серьёзный настрой.       Минута, вторая и Укио стал посматривать в сторону выхода, пока лицо Рюсуя неумолимо сложнело с каждым прочитанным тактом. Ген уже прикинул как повиснет на его ноге и будет слёзно уговаривать дать шанс этому безумию, когда Нанами наконец заговорил. — Уверен, что здесь нет ошибок? Это будет звучать как предсмертные конвульсии столетнего академиста, который попытался в джаз.       Исходя из общей биографии Рюсуя, он кажется знал о чём говорил.       По отзывам тех, кто оттуда чудом вышел, академистов никто не любил и они никого не любили, кроме своих незабвенных мёртвых классиков. А поскольку мёртвые классики уже никого не любили, получался занятый треугольник или очень трагичная история любви. — Ку-ку-ку, — Сенку подхватил с пюпитра ещё пару листов и передал растрепанную стопку в руки Рюсуя. — Там не хватает партии второй гитары и баса.       С каких пор конечно партии для разных инструментов одного произведения пишутся на разных листах было загадкой, но у творческих людей обычно свои секреты деятельности. Главное, что теперь картина сложилась. — А это уже лучше. На те пару минут страшной и благодатной тишины, пока Рюсуй ознакомлялся со всем фронтом работы, Укио смирился с тем, что теперь будет видеть в студии не двух заноз, а четырех, как будто те размножались делением, и с блаженным видом выключил оставшуюся аппаратуру. Ориентируясь на Сайонджи, Ген еле слышно выдохнул и перенастроился на победный лад.       Удивительно, но mission complete. Они думали, что будут собирать группу минимум пару недель, а того хуже больше месяца, но вот, спустя два дня после официального объявления у них есть группа. Всё складывалось подозрительно удачно.       Ген уставился на Сенку, ожидая, что тот пинает балду и схлестнётся в гляделки, но, пожалуй, забыл с кем имеет дело. Тот где-то достал ещё одну стопку разлинованных бумажек и перекладывал, судя по всему, по порядку.       Да уж, гении!       Мало того, что партитуры расписывает как инопланетянин, так битый час не может привести их в порядок. Хотя, чего греха таить, наблюдать за такими занимательно. — Я хочу это сыграть, — торжественно провозгласил Рюсуй. — Хороший настрой, — вместо тысячи полных энтузиазма слов, Сенку на подъеме протянул ему ещё стопку нот. — Это тоже тебе. — Тут весь альбом?       Ишигами вновь явил миру свою дьявольскую лыбу. — Три композиции.       Рюсуй хохотнул, и Ген бы подумал, что нервно.       Точнее, правильнее в этой ситуации было быть напуганным представленным объемом, но тут… Тут скорее был задор.       Самая настоящая страсть.       Только страстных любителей своего дела впечатляет количество хорошей работы в его сфере. И вот таких их двое: один пишет безумные риффы, другой имеет всё, чтобы их исполнять. Одно счастливое стечение обстоятельств и вот они поймали волну.       На мгновение Гену показалось, что эта волна поднялась на недоступную ему высоту. Страшно высокая волна, которая хорошенько приложит о прибрежное дно, и потянет назад, чтобы шмякнуть ещё раз.       Мгновение сменилось другим. — Это оригиналы, — подметил Сенку, в перерыве задумчиво присосавшись к зелёной жестянке.       Ген перевёл взгляд на взбалмошного коллегу и от безысходности прислушался. Все-таки тот часто говорил важные вещи. Можно назвать это ещё одной передышкой. — Нужно будет сделать копии и ещё Хрому отдать…       Кап.       Красная капля упала на складку на груди возле третьей пуговицы, создавая контраст на белой рубашке. — А потом наложить тексты, отрепетировать, и записывать, и…       Кап.       Ген проследил за тем как вторая капля падает на низ той же белой рубашки. Цвета конечно красивые, а разводы напоминают совеременоое искусство, но когда кровь находится вне тела это дело хреновое. — Сенку, дружочек, у тебя мозги через нос потекли, — рука машинально скользнула под пиджак и протянула салфетку. — Кажись перегрелся.       Под настороженные взгляды Укио и Рюсуя Асагири глуповато хехекнул.       Всего на полсекунды Сенку поднял на него затуманенный взор, а у Гена чуть не поседела вторая половина головы. — У-ух, конкретно перегрелся, — успел только прокомментировать он, удерживая покачнувшегося товарища за плечо.