Пираты Тёмного Левиафана

      Спокойное утро озаряло порт Кингстон, чистое небо, яркое теплое солнце грело своими лучами, а море все так же спокойно шумело накатами легких волн. Единственное, что нарушало и приносило легкую тревогу в это утро — ветер, что распахнул окна в покоях Катрин. Стены были обиты дорогими тканями, украшенными изысканными узорами, а потолки украшены лепниной и позолотой, создавая ощущение легкости и величия. Сбоку от окна покоев у стены располагался огромный камин, вокруг которого стояли массивные кресла из темного дерева, обитые бархатом. Мягкие ковры, расстеленные по полу, приглушали шаги, а окна, большие и широкие, пропускали поток солнечного света, играя на хрустальных люстрах. На стенных полках красовались книги и редкие артефакты, свидетельствующие о культурной образованности хозяйки. На столике стояли изящные фарфоровые фигурки и свежие цветы, которые напоминали о саде.       Еще один поток ветра и оконные рамы вновь ударили о стены, создавая неприятный грохот. Девушка проснулась, осторожно потягиваясь в постели, словно боялась кого-то зацепить, ведомая мышечной памятью, но, к ее разочарованию, она спала одна. Палмер привстала на локтях, оглядывая комнату, но будто глаза ее были до сих пор затуманены сном. Будто бы сон был реальнее того, что она видит сейчас: подумать только, она впервые без отца была на палубе корабля в открытом море, вдыхала полной грудью прекрасный бриз. Пусть и во сне — другого ей не дано изведать. На ее лице мелькнула нежная мечтательная улыбка.       — Какой красивый сон…       Девушка подошла к окну, фиксируя оконные затворы и смотря вдаль на порт. Новые корабли приплыли сегодня утром, сейчас они так спокойно причалили, но уже к вечеру отправятся в новое путешествие. Солнце, поднималось высоко над горизонтом, окутывая ее комнату золотистым светом, Катрин слышит этот волнующий всплеск волн и прикрывает глаза. В её грезах появляется некий Капитан, лицо которого она не в силах вспомнить, лишь голубые глаза, в которых бушуют те самые волны. Статный и уверенный, его черные волосы треплет ветер, заставляя их развиваться. Она видит, как он стоит у штурвала, держа его крепко в руках, словно владеет не только кораблем, но и её мечтами.       Палмер открывает глаза, но тут же ее мысли разбиваются о реальность, в которой сегодня к вечеру она уже поменяет свой статус — теперь она будет Катрина Фоули, жена Бенджамина.       Ее мысли и любование морем прервал тихий стук в дверь, а после в проеме появился ее отец. В отличии от девушки, мужчина уже был в праздничном мундире белого цвета, адмиралтейской треуголке с украшением в виде золота, красивый эфес сабли украшал его образ, а добрая улыбка расплылась на лице от такого зрелища. Отец смотрел на свою дочь и сердце его щемило от непередаваемой печали. В эти последние мгновения детства он видел в ней ту самую беззаботную девочку, которую когда-то носил на руках, которой читал сказки перед сном и оберегал ото всего. Каждый смех, каждый взгляд, которые она бросала на него, напоминали о том, как быстро пролетело время. Его мысли блуждали в воспоминаниях: как она начала делать первые шаги, как срывала цветы и как, потерявшись в своих мечтах, забиралась на дерево. Теперь, всего через несколько часов, она покинет этот дом, станут видимыми замысловатые наряды, цветы в волосах и глаза, полные надежд на будущее.       Отец зажал в руках платок — символ неизбежности расставания. Он понимал, что пришла пора, когда она должна раскрыть свои крылья, но ни одно объяснение не могло унять боль утраты. Он лишь готовился к последнему взгляду, который станет прощальным заветом: «Помни, я всегда с тобой».       — Ты снова в своих мечтах, — он подошел к девушке, отгоняя грустные мысли и тепло улыбаясь.       — Отец… — она улыбнулась, налетая на Вильяма с объятиями. — Доброе утро…       — Доброе, моя милая, как тебе спалось?       Палмер уселась на широкий подоконник, мечтательно заводя глаза и хитро улыбаясь.       — Представляешь… Мне приснился сон, там был такой красивый юноша, Капитан какого-то Галеона, который был будто из черного дерева и с бордовыми парусами… Он был совсем один на таком большом судне, совсем одинокий, таинственный, призрачный… он так уверенно стоял у штурвала. — девушка в грезах закусила нижнюю губу.       Вильям усмехнулся, касаясь плеча девушки и наклоняясь к ней.       — Что только не происходит в наших снах, дай только волю воображению. Но сегодня, всё будет по другому, милая моя. Я безумно рад, что передаю тебя в руки хорошего человека, где ты будешь в безопасности, — мужчина осторожно целует ее лоб.       Катрин приподняла уголки губ в улыбку. Она не могла иначе, глаза её отца светились от счастья, видя, как его маленькая принцесса, наконец-то входит во взрослую жизнь.       В дверь постучали. И не успели они ничего ответить, как ворвалась Камеристка Катрин — Тереза и еще несколько служанок, которые тут же начали наводить суету и активно все подготавливать для предстоящих сборов. Но, увидев Адмирала тут же склонили учтиво головы, поджимая неловко ткани фартуков.       — Ах, я совсем забыл, что времени осталось крайне мало, — Вильям тяжело вздохнул, оглядывая служанок. — Ну что ж, милая, ты спокойно собирайся, а я пойду пока в кабинет, как будешь готова — иди сразу туда, хорошо? — мужчина сжал плечи дочери, мягко целуя ее лоб.       — Хорошо, папа…       Вильям закрыл дверь за собой дверь, а служанки ту же окружили девушку.

***

      Адмирал, погруженный в размышления о жизни своей дочери, медленно вращал кулон в руках, его взгляд был устремлен на её улыбающееся лицо, застывшее в серебре. Мягкий свет кабинета придавал ему уют, но внутреннее беспокойство не покидало. Столько лет он растил дочь в одиночестве, даже не задумываясь, что этот день когда-нибудь настанет.       В этот момент дверь кабинета осторожно приоткрылась, и вошёл Олаф — советник и камердинер Адмирала, слегка наклонив голову.       — Простите за беспокойство, Мистер Палмер, — произнёс он, смущённо потирая ладони. — На кухне требуется ваша консультация по поводу свадебного меню. Повара готовят сюрприз, но им нужно ваше одобрение.       Адмирал вздохнул, вернувшись в реальность. Он взглянул на помощника, его голос стал глубоким и весомым.       — Неужели в этом вопросе нужна моя мудрость? — мужчина устало потер переносицу, пряча кулон в нагрудный карман. — Какое меню они предлагают для этого особенного дня?       — Заранее предложенные блюда, несколько традиционных, но добавлены и наши новшества, чтобы удивить гостей, — ответил помощник с лёгким воодушевлением. — Все, как вы и хотели, но без вашего одобрения это не попадет на стол.       — Что ж, выхода у меня нет, — рассмеялся мужчина, поднимаясь с кресла.

***

      Наконец, когда девушка была собрана, она предстала на пороге кабинета своего отца, самозабвенно закрыв дверь. На ней великолепное свадебное одеяние, словно она сошла со страниц старинной книги. Ее белое платье с голубым отливом в голубой красиво струится, подчеркивая каждое движение, как легкий морской бриз. Синие шелковые вставки, изящно расположенные ниже локтя, придают образу утонченность и свежесть, напоминая о небесной безмятежности. Корсет, украшенный сверкающими стразами и драгоценными камнями, надежно обнимает её фигуру, подчеркивая грациозные линии. Каждое движение юбки, изысканно отделанной блестками, создает волшебный эффект, словно девушка сама стала частью сказки. Её открытые плечи, нежно касающиеся воздуха, излучают уверенность и женственность. А черные струящиеся волосы спадают на спину, словно водопад, контрастируя с ее светлым нарядом. Легкий макияж лишь подчеркивает натуральную красоту, выделяя выразительные глаза и мягкие линии лица. В этом образе сливаются элегантность и изящество, создавая ауру таинственности и очарования, которая оставляет в воображении незабываемый след.       Но едва ли она подняла взгляд, как ее взору предстал незнакомец в бордовом мундире, чье лицо скрывалось за черной треуголкой, но стоило двери захлопнуться, как он в сию секунду поднял голову, моментально обезоруживая взглядом. Он стоял, как заворожённый, почти не дыша, словно его сердце колотилось, пытаясь вырваться на свободу.       — Доброго дня, Госпожа Палмер, — мужчина сделал несколько шагов, ловко преодолевая половину кабинета, и осторожно протягивая руку, чтобы не разорвать зрительный контакт. — Меня зовут Адам Линчерский.       Мужчина воспользовался моментом, пока Катрин стояла, словно завороженная и на автомате протягивающая руку, он бережно обхватил ее ладошку, оставляя краткий поцелуй на костяшках. А после лишь замечая, что ее ладони были без перчаток, от чего смущенно отпрял.       — Прошу прощения, вы, видно не имеете никакого представления, кто я такой.       — Добрый день, Господин Линчерский… Д-да, знаете, большая неожиданность увидеть вас в кабинете моего отца… и без отца, — Катрин на всякий случай еще раз глазами оглядела кабинет.       — Что ж, я не имею никакого представления, где Господин Адмирал, сам его дожидаюсь не первый десяток минут, — Адам неловко рассмеялся. — Вы будете не против, если я поговорю с вами? — дождавшись несмелого кивка, он продолжил: — Как я уже сказал, меня зовут Адам, всем более известен, как мореплаватель и океанолог национального института Кардиффа.       — Национальный университет? Чем обязаны таким визитом? — девушка недоуменно посмотрела на гостя.       — Я проездом в Кингстоне, и до меня дошла новость, что Адмирал его Величества выдает замуж свою единственную дочь. Я просто не мог остаться в стороне в такой день, так еще и сама судьба свела меня раньше с вами, чем с вашим отцом. — мужчина оглянулся на большую шкатулку, которая скромно стола на краю рабочего стола из красного дерева.       — Что же это? — удивилась Катрин подобному маневру со стороны незнакомого человека, но с интересом посмотрела на содержимое.       — Рубины великой богини хаоса Эриды. — Адам открыл шкатулка и под лучами солнца тут же заблестела их огранка, словно они загорелись подобно пламени. — Ходят легенды, что она наделила их магическими свойствами в дар человечеству — исполнение самых сокровенных и искренних желаний, все, что душе угодно, лишь добро пожелать и свершится оно… Но человеческий фактор крайне слаб, госпожа Палмер — люди развязали из-за них кровопролитные войны, желая обладать таким могуществом в одиночку. — проникновенно рассказывал Адам, пока резко не закончил под полнейший шок Катрин, которая нервно сглотнула, сама не заметив, как заслушалась его проникновенного баритона. Мужчина чуть рассмеялся. — У вас такое лицо, будто я испугал вас. Не стоит переживать — сейчас это просто красивые камни, имеющие большую стоимость за счет своей редкой огранки. Мне многого стоило, чтобы найти их, они так же редки и значимы, как настоящие чувства, присущие невесте в такой важный день.       — Ваша правда, они безумно красивые.       Катрин неловко переминала ладони, засмотревшись на камни, словно она пыталась вспомнить, где раньше видела этот ларец и видела ли вообще когда-нибудь среди антиквариата своего отца что-то подобное. Из плотных размышлений ее вновь вывел его голос.       — Вы когда-нибудь бывали в открытом море?       В глубине души Катрин опять забилось какое-то очень далекое, но от чего знакомое чувство дежавю. Где же она могла видеть эти глаза раньше? Проникновенно глубокие, голубые как океан, но в тоже время такие чарующие.       — Простите? — Катрин вышла из ступора и отвела взгляд в сторону. — С чего вдруг такой вопрос?       — Прошу прощения, мне просто очень любопытно: сталкивались ли вы когда-нибудь с запахом утреннего морского бриза, шелеста мачт и тишиной, которая пронизывает море в ночной час, с ног до головы?       Катрин вопросительно посмотрела на него, словно не понимала, к чему ведет этот разговор и вообще как долго он продлиться наедине, ведь не пристало незамужней юной девушке оставаться так надолго наедине с незнакомым мужчиной.       — Мне не хочется верить, что там, где я провожу большую часть своей жизни, нет девушек подобных вам. Словно вы обречены всю жизнь провести в золотой клетке, в окружении слуг и достопочтенных персон.       Катрин нахмурилась, так как подобными словами характеризовала свою жизнь только она, будто с языка снял. Но внутреннее чутье, которое обычно подсказывало о неприятностях сейчас полностью оставило девушку, будто бы заставляя довериться этому случаю.       — Мы не выбираем, кем нам родиться. Увы, вы правы, но золотая клетка — не приговор. Я вполне счастлива, а сегодня стану еще счастливее, — она пожала плечами, сохраняя спокойствие, как и полагается аристократке, но внутри переживала, что отец оставил их так надолго. — Наверное, я должна поблагодарить вас от лица папы и себя за подарок. И если уж вы здесь, может быть останетесь до конца праздника?       Адам натянуто улыбнулся для приличия, и потянул руку ко внутреннему нагрудному карману.       — Боюсь, время визита не бесконечно, мой галеон отплывает в ближайшее время. Я безумно счастлив за вас в этот день, и поэтому хотел бы преподнести вам еще кое-что. — он достал из кармана белый платок, в который была завернута подвеска с кулоном из малахитового камня.       Катрин изумленно посмотрела на этот жест, удивляясь его легкости в таком поступке, будто он друг ее детства, что может так легко общаться с ней, без аристократической вычурности. А выглядела подача, будто эта вещь не была куплена только что, а прошла с ним очень долго.       — Нет, что вы, это уже будет слишком. Я вас едва знаю, чтобы принимать подобные «презенты», — Палмер отступила от него к зеркалу.       — Я настаиваю. Позвольте мне еще несколько минут насладиться вашим обществом, прежде чем я вновь уйду в море, — Адам развернул кулон и начал осторожно подносить его к девушке. — Катрин, пожалуйста, повернитесь к зеркалу, это не займет много времени.       Катрин не стала сопротивляться, и послушно встала напротив зеркала. Стоило Адаму встать рядом, как девушка почувствовала знакомый запах граната и табака. Катрин смущенно опустила голову, но видела, как он осторожно подошел, почувствовала, как аккуратно отодвинул ее волосы, подвеска обвилась вокруг шеи девушки, и кулон медленно осел ниже ключиц. Послышался тихий щелчок и девушка открыла глаза, несмело поднимая взгляд в отражение. Будто то было секундное помутнение рассудка или зрения, но ей показалось, что она уже не в прекрасном свадебном платье, а в белой мужской рубахе, которая держится за счет корсета и кожаных штанах, неприлично окантовывающих ее фигуру. А мужчина рядом с ней будто… Будто из сна.       — Ну, как тебе, Катрин? — его голос почти что у самого ухо обдал ее горячим дыханием, заставляя вздрогнуть и смахнуть видение.       Ее губы разомкнулись от удивления, после глаза блеснули, будто были на мокром месте. Катрин закрыла рот, попытавшись пошевелиться, но тело словно скованно ознобом, она вновь попыталась выдавить слова, дрожащей рукой касаясь кулона.       — Ты… Солгал мне, Дориан, — наконец она обернулась к нему, посмотрев в глаза.       Воспоминания начинали проясняться, словно это было вчера и вырисовывать полную картину в памяти девушки, от чего ее сердце забилось еще сильнее, на перебой, иногда от волнения обливаясь кровью, от чего слезинка все-таки скатилась по щеке. Воспоминания о нем, словно туманный мираж, неожиданно ожили в ее сознании, затопив сердце волной невыносимой ностальгии. Она вспомнила, как он, безжалостный Капитан де Морте, буквально вырвал ее из объятий родного отца, намереваясь ее использовать в своих эгоистичных намерениях. Но… Не смотря на образ жестокого пирата, он оказался добрым, несмотря на свою тёмную природу, предлагал уют в своей каюте, заботясь о ее сытости и комфорте. Особенно остро врезался в память момент, когда он пожертвовал картой, лишь бы Бенджамин не перерезал ей горло. Их первый танец — гладкая палуба, мерцание звезд и нежный вальс… Зная, что разницу в их мирах сложно преодолеть. Каждый миг, проведенный вместе, каждая забота о ней складывались в радужный калейдоскоп, из которого выпали слезы. Она вспомнила их первый поцелуй, полон страсти и нежности, который перевернул ее мир. Но самые страшные воспоминания все еще не давали покоя. Он погиб в Тартаре, собираясь спасти ее.       Катрина коснулась своего виска и в голове послышались отголоски его слов: «Держу пари — аристократки вроде тебя обожают все роскошное и необычное… Любопытные люди долго не живут… Противная девчонка… Какие мы манерные! Слишком молода и глупа для того, чтобы привлечь мое внимание! Ваше величество, только не говорите, что снятие обуви является непосильной ношей… Я еще спляшу на твоих костях, прежде чем уйду кормить рыб… Только не говори, что не знаешь древнейший род де Морте… Ну надо же, госпожа Палмер. Чего-чего, а вашей улыбки я не ожидал увидеть на своем веку… Сегодня ты украла мою публику, так разреши же украсть твой первый поцелуй… женщины с хвостом? Серьезно? Мне и с ногами на корабле с головой хватает… сколько еще раз мне повторить «спасибо», чтобы ты перестала сердиться? Приятно удивлен твоему порыву искренности… Я думал, без эфирных масел и лепестков роз ты не купаешься… О нет, Катрин, помилуй, даже с моим внешним видом сейчас, я намерен слышать «спасибо» от обнаженной девушки в ином случае… Сомневаюсь, что моя кандидатура столь подходящая для такой, как ты… я бы хотел, чтобы этот цветок, был с тобой, как память обо мне… Я запомню этот комплимент! У нас мало времени, чего расселась, Мисс Палмер?! Мы не в Англии и чая не подадут гостям! Какая трогательная забота о пирате, Мисс Палмер! Я преисполнюсь от этой чести на том свете… Неужели Мисс Палмер будет скучать по самодовольному пирату? Я найду тебя слышишь? Я люблю тебя, мисс Палмер…»       — Это был не сон?.. — шепотом, дрожащими губами спросила девушка.       Дориан осторожно повернул ее за плечи к себе, спускаясь по рукавам и взял руки Катрин, крепко сжимая.       — Нет, мисс Палмер, это был не сон. Я обещал тебе, что вернусь, а обещания я привык держать. — Дориан крепко обнял Катрин, обнял так сильно, как не обнимал никогда, будто пытаясь спрятать ее от всего мира.       Палмер сама не сдержалась, прижимаясь к Дориану, чтобы крепко обнять. Ладошками она слегка сжала ткань его мундира на спине, прислоняясь щекой к его шее, самозабвенно чувствуя его запах, уже успевший стать родным.       — Самодовольный пират…       — Противная девчонка…       Но ничто не может длиться вечно. Девушка слегка приподняла голову, осознавая, что обстоятельства сменились не лучшим образом и сейчас какой бы то не было сильной мечтой, у них возможности остаться вдвоем. Подвенечное платье уже на ней, а внизу ее ждет другой, а подставлять отца — поставить клеймо на репутации семьи в обществе, а уж тем более ради пирата.       — Дориан, все слишком изменилось, а любовь для тех, кто может себе позволить не думать о завтрашнем дне, а моя реальность — позолоченная клетка вдали от моря, — Катрин слегка отступила от него.       Дориан схватил Катрин за руку, слегка потянув к себе.       — Я не хочу красть тебя насильно, я даю тебе выбор. Ты можешь остаться здесь, сыграть свадьбу, всю жизнь прожить в Лондоне или Кингстоне бок о бок вместе с человеком, кто приставлял нож к твоему горлу, и я в твоей жизни никогда больше не появлюсь, либо, ты можешь попробовать дать нам обоим шанс… Неужели аристократка и пират — настолько нереальное будущее?       Катрин все же смогла забрать свою руку, нерешительно мотая головой и отворачиваясь от него.       — Даже если так, это не похитить меня с корабля в открытом море с помощью команды головорезов. Дориан, я… Я правда привязалась к тебе за это время и ты исполнил мою мечту, но мне страшно. Если кто-то здесь узнает о твоем истинном имени, тебе будет грозить опасность. Они вздернут тебя, а я не смогу жить, зная, что ты попался из-за меня…       — Какая трогательная забота, мисс Палмер. Я обязательно преисполнюсь после, но вспомни хотя бы на секунду, кто перед тобой… — он подошел ближе к девушке, бережно поднимая ее руку и прислоняя к своей щеке, прикрывая глаза, ощущая ее нежное прикосновение. — Просто скажи, что ты чувствуешь ко мне… Три слова, Катрин и я исполню любое желание… Все, что ты захочешь — я дам тебе. Если это реально, я дам даже больше, чем ты попросишь, а если нереально, я стану первым Капитаном, который сделает невозможное, лишь бы услышать эти слова от тебя… Увезу тебя, куда пальцем на карте покажешь, любого разорву, кто хоть тень осуждения бросит в твою сторону, … только твоим буду, все сделаю, все…

***

      Тени двух фигур скользили по потемневшему коридору, их шаги были легкими и незаметными, как шепот ветра в листве. Катрин, в свадебном одеянии, мерцала, как призрак, а Дориан, исчерпывающий ее смех, тянул ее за собой, словно искатель сокровищ. Их руки крепко переплетались, создавая невидимую нить между двумя сердцами, которые, казалось, лишь начали свое путешествие.       — Быстрее, — шептал он, притягивая её к себе.       Они прижимались к стенам, словно два наивных детеныша, у которых есть только они сами и бесконечные мечты. Каждый шаг напоминал о том, что жизнь полна неожиданностей, а их любовь — чуть ли не преступление на грани фантазии. Они подавляли радостный смех, словно двое наивных влюбленных. Каждый шаг обрывал их прошлые обязательства, заменяя их легкостью новых чувств. В каждом углу они прятались от взглядов, от старых жизней, от того, что им предначертано, будто огненные бабочки, которые забыли о предостережениях и закружились в танце.       — Быстрее! — шепотом передразнивала она, смеясь, когда он притягивал её за угол и прижал к стене, закрывая плотно собой. Он заглядывал ей в глаза, искал подтверждение того, что это не просто каприз, а желание, переполняющее их. Так, в этом мгновении, они стали хозяевами своей судьбы, оставляя позади привычные пути, открывая новые горизонты.       Де Морте наклонился к ней, не сдерживая улыбку, когда видел игривые огоньки в ее глазах. Мужчина чувственно коснулся ее губ, словно не мог насладиться этим моментом и поверить в реальность происходящего. Катрина же сжимала крепко его ладонь. Они вновь оторвались друг от друга, продолжая тихий путь по замысловатым коридорам поместья, чтобы выйти через крыло прислуги на улицу.       На улице их ожидал приятное солнце и свежий воздух, легкий ветер обдувал их, принося морской бриз. Дориан нежно поднял Катрин на спину массивного черного коня. Гладкая шершавая грива трепетно колыхалась на ветру, а в глазах девушки сверкало недоумение и восторг.       — Вот он — хитроумный план: покинуть поместье верхом…       — Это лишь его малая часть, я люблю импровизировать, — усмехнулся мужчина, но вдруг его сердце замирает — за спиной раздаётся грозный голос стражника: «Стойте!».       Он резко оборачивается, и перед ним видит приземистого мужчину в броне, готового к захвату. Без колебаний он наносит удар, сбивая стражника с ног и оглушая его. Но стоит де Морте выпрямиться, как в этот миг слышит приближающиеся шаги — ещё трое стражников, крысы, несущие весть беды. Дориан устало выдыхает, закатывая глаза:       — И зачем я вас поил снотворным… Нет бы, полежали, отдохнули…       Используя быстрые движения и их замешательство, он выуживает тонкий дротик из рукава плаща и попадает одному прицельно в шею, второй дротик они уже отталкивают и начинают постепенно окружать Дориана. Но тот, как не странно был спокоен.       — Мисс Палмер, бегите, мы его задержим! — выкрикнули стражники, явно уверенные в своей победе.       — Не переживайте, Господа, побежит, только меня подождет…       Он дожидается, пока один из них вырвался на него, чтобы вовремя пригнуться и повалить его на землю, буквально сев на его грудь и вставляя более грубо дротик в сонную артерию. Буян — тот конь, от всеобщей суматохи взвился, активно прыгая из стороны в сторону, будто бы ему крайне не нравилось происходящее и он высказывал недовольство. Из-за этого, Катрин не могла даже помочь, потому что была занята попытками остаться в седле. Третий стражник, вооружённый мечом, оказывается более настойчивым. В его глазах горит ярость, он подходит со спины, словно подлый шакал.       — Дориан! — едва сдерживает крик Катрин, которая беспомощно кружится верхом, спасая саму себя от падения с активного зверя.             Но тут, случается то, чего не ожидал никто. Выстрел. Дориан отчасти насторожено оборачивается, в моменте чувствуя, как сердце обливается кровью, но видит лишь падающего стражника и на вид хрупкую девушку с мушкетом в руках. Он недоуменно смотрит на нее, вставая на ноги, а после на радостную Катрин.       — Тереза! Боже, ты как нельзя вовремя!       Де Морте нервно сглатывает, отходя за коня и придерживая его за узду, чтобы тот наконец успокоился.       — Мисс, что же вы здесь делаете? — она бросает мушкет, подбегая к коню. — Ваш отец наверняка ищет вас, вот-вот церемония начнется!       — Боюсь, что эта церемония и не состоится… — Катрин посмотрела на Дориана, осторожно взяв его за руку.       — Вот это новости… — тут же посмелела Камеристка, обходя коня и вставая перед мужчиной, складывая руки крестом на груди. — Неужели он вышел из вашего сна? Для пирата он слишком хорошо одет.       — Благодарю, — несколько обескуражено произнес тот, ощущая себя как на досмотре в глазах служанки.       — Можно и так сказать, Тереза…

***

      На узких улочках портового города, среди шепота ветра и звуков далеких волн, Катрин придерживала края накидки, которую ей дала Тереза, ехала впереди, а позади Он сжимал в руках поводья, а его сердце колотилось в унисон с ритмом шагов лошади. Лошадиные копыта притоптывали ритм нового начала.       — Совсем не страшно? — прошептал он у ее уха, немного насмехаясь.       — Ничуть. К похищениям быстро привыкаешь, — в ответ сдерзила Палмер.       — Пытаешься показаться смелой?       Народу на улочках не было, поэтому мужчина улучил шанс, медленно опускаясь от ее уха к тонкой шее, обдавая горячим дыханием нежную кожу. Катрин почувствовала волну колющих мурашек от внезапного жеста, но не подала виду. Для Дориана это был вызов, поэтому он не медлил, и мазнул тонкую линию вдоль шеи губами, будто бы дразняще сцеловывая. Щеки Карин пылали, как последний раз, а пальцы нервно сжимали края накидки, пытаясь справиться со жгучим смущением.       Дориан заметил этот жест и тепло улыбнулся.       Вскоре они оказались на людной торговой площади. Толпы людей бурно обсуждали что-то, заполняя воздух ароматами специй и свежеиспечённого хлеба. Дориан, оглядываясь на оживление вокруг, выглядел малость недовольным, ибо надеялся наоборот сократить путь.       — Давай остановимся, — произнес он, останавливая коня. — Мисс Палмер не против пройтись немного ножками? — не дожидаясь ответа, он ловко спрыгнул на каменную брусчатку.       Девушка замялась, и, взглянув на его взволнованное лицо, почувствовала, как шепчется внутри обретенная смелость. Посмотрев вновь на толпу людей, она поняла, что так действительно будет быстрее и меньше привлечения внимания, поэтому обхватила его шею и спустилась к нему. На ярком солнце торговой площади, залитой мягким светом, они шагали бок о бок, словно весь мир вокруг них растворился. С их лиц не сходила улыбка, а сердца бились в унисон. Она держала его под руку, стараясь не обращать внимания на шепот прохожих и настороженные взгляды.       Мужчина, с уверенной улыбкой на губах, время от времени бросал взгляд на её лицо, запечатлевая это мгновение в своей памяти. Как будто весь этот шум и суматоха могли исчезнуть, оставив только их двоих, полных любви и надежды на общее будущее. Они уверенно проходили сквозь толпу, притворившись обычными горожанами, мило воркующими друг с другом.       — Я уже было поверила, что ты правда стал мореплавателем, — усмехнулась Катрин.       — А я уж было поверил, что ты решила стать миссис Фоули. — Дориан усмехнулся, отрываясь от ее лица и поднимая взгляд, в ту же секунду выражение его лица сменилось. — Фоули.       Взгляд Дориана вовремя поймал появление на другом конце площади не безызвестных людей, которые наоборот привлекли колоссально много внимания, расталкивая обычных крестьян, чтобы самим гордо ехать верхом на служивых конях. Бенджамин собственной персоной в парадном белом мундире заставил коня встать на дыбы, чтобы распугать людей. Его лицо выглядело высокомерным и безжалостным, словно он мог с легкостью их задавить. Его свита вторила ему, громко смеясь, словно это все было продолжением необъятного увеселенья.       — Боже… — только и смогла выдохнуть Катрин, моментально холодея от страха и ожидая момент, когда их взгляды встретятся и он поднимет тревогу.       Дориан же ловко опустил капюшон накидки на ее голову и обошел со стороны, заставляя прижаться к кирпичной стене.       — Мисс Палмер, как думаешь, что вызывает неловкость в людных местах и полное нежелание смотреть на это?       — О чем ты?.. — с вызовом спросила девушка, словно это было очередной его шуткой и им пора бежать без оглядки.       Ответом он сильнее прижал её спину к холодной поверхности, внимая глубине её глаз. Она ещё сомневалась, реагируя на напряжение между ними, но страсть мгновенно стерла все преграды. Его губы нашли её, сливаясь в поцелуе, который был одновременно нежным и настойчивым. Они чувствовали, как время замирает, как если бы вся улица вокруг погрузилась в тишину, а ненавистный мир исчез. Сердце её стучало в ответ на его движения, и в этот момент они были одни в бескрайнем океане людей.       До них донеслись громкие отголоски разговора, но будто опасность миновала и фокус Дориана удался — они остались в тени.       — Да я уже мужчиной перестал себя ощущать рядом с ней! — фыркнул Бенджамин. — Я понимаю, воспитанная там и все дела, но она полгода держит меня на расстоянии вытянутой руки! Любой бы не выдержал!       — Да уж, тогда в брачную ночь тебе ничего не светит! — фыркнул один его свиты и громко засмеялся.       — А мне и не надо, после борделя под венец — лучшее решение в моей жизни!       Дориан все еще нависал над Катрин, пока их лица находились в непозволительной близости. Пока щеки девушки пылали ясным пламенем, мужчина едва сдерживал смех.       — Полгода на расстоянии вытянутой руки? — любопытно, а насколько тебя хватит в одной каюте со мной? — шепотом поинтересовался де Морте, улыбаясь во все тридцать два карата.       — Дурак! — Палмер щелкнула по его щеке.       — Не-не, вопросов нет, будь я барышней твоего статуса, то тоже бы сто раз подумал, прежде чем подпускать его к себе… То ли дело я, как можно отказать самому де Морте? — Дориан гордо выпрямился, поправляя упавшие пряди с лица.       — Уж поверь, я организую тебе такую возможность!       — Ах, очень страшно, мисс Палмер, — он оглянулся. — Уже убегаю подальше от вашей неприступной крепости на свой корабль… — мужчина неожиданно стащил красное яблоко с прилавка и протянул его девушке.       — Ах, ну если вы, Господин де Морте, предпочитаете компанию потных мужчин скромной девушке, то как угодно, — Катрин сделала шутливым реверанс и капюшон неожиданно упал с ее головы.       Не успели они обменяться хитрыми и надменными взглядами друг с другом, как у обоих расширились зрачки:       — Катрина?!       Молодые люди сначала не поняли, но синхронно обернулись, увидев, как Бенджамин и его свита стоят в полном ступоре в самом начале площади. Страх и адреналин закипел в крови у обоих, когда они поняли, что пойманы.       — Так… Катрина, у меня плохие новости…       — Сделай же что-нибудь, иначе клянусь, что убью тебя своими руками!       Дориан вскочил на коня, притягивая Палмер к себе за талию и сажая ее впереди себя, схватил узду.       — Напоминаю, что еще час назад ты за него замуж собиралась!       — А я передумала, у меня сменились предпочтения!       — Боюсь, что в церковь на венчание мы с тобой сейчас не успеем! — Дориан вдарил, что есть мочи уздой по лошади, и их темп поездки сменился на очень быстрый.       Бенджамин не обращал внимания ни на что, рванул следом. По пути он сбил несколько поддонов с фруктами, и даже чуть не заставил подлететь на воздух одного торговца. Его глаза горели, а руки продолжали гнать коня.       — Катрина, ты сошла с ума! Немедленно остановись!       Ветер свистел в ушах, когда Дориан мчал по извивающимся тропам, которые вели по торговой площади. Лошадиные мускулы напрягались, а копыта дробили землю с неистовством безумии. Взгляд Катрин был полон страха и решимости, пока за ними гнался высокий темный силуэт.       Бенджамин обезумел, он был не просто преследователем — он излучал ярость, наполняя воздух угрозами, как грозовые облака предвестия шторма. Его крики о праведной справедливости разносились по округе, когда он размахивал мушкетом, оставляя за собой панику. Торговцы на площади сначала замерли в ужасе, затем бросились в разбег, страх сжимал их сердца. Каждый шаг преследователя становился все более угрожающим, как будто он собирался разрушить весь порядок, оставляя только хаос.       — Немедленно остановись де Морте, иначе я выстрелю! — кричал он, его голос эхом раздавался между домами.       — Выстрелит? — с ужасом выкрикнула Катрин, не силах открыть глаза из-за страха такой безумной скорости, которую развил конь под гнетом управления де Морте.       — Я тебя умоляю, милая Катрин, он такой же стрелок, как я Адмирал ее Величества, — усмехнулся Дориан, ловко лавируя по улицам города, словно он это делал не в первый раз.       Послышался выстрел и пуля впечаталась в вывеску бара, над их головой.       — Ну или почти что… — прокомментировал Капитан, доставая из-за пазухи мушкет и отдавая его Катрин. — Не хочешь повторить свой прекрасный опыт? Только в этот раз испытание сложнее, — намекнул он, что стрелять придется на полном ходу.       Катрин в нескрываемым ужасом обернулась и увидела, как за ними, в бешеном галопе, скакали их преследователи, тени ненависти, одержимые жаждой мести. Ее сердце бьется в унисон с лошадиной дробью, она прижалась к его телу и, с трудом удерживая равновесие, села к нему лицом. Её руки дрожали, но в глубине души она знала: это её мгновение. Сосредоточив взгляд, она приготовилась к выстрелу. Умело облокотившись на его плечо, через него целилась в их преследователей.       — Я верю в тебя, — шепнул он, когда ее ухо приблизилось к нему. — Один выстрел.       Сосредоточившись, она всмотрелась в миг, когда Бенджамин вырвался вперед, вставая в седле. Выстрел! Громкий звук раздался в узких улочках. Пуля, как стрела, срезала воздух. Но вместо того чтобы попасть в врага, она угодила в грудь мускулистого коня, который, испустив негодующий рев, подскочил в сторону, сбивая на землю своего всадника. Дориан обернулся, исказив удивленно брови. Им удалось их задержать.       — Хочешь научить его летать перед смертью?       Порт приближался всё ближе и ближе. Макушки мачт виднелись из-за крыш прибрежных домишек.       Завидев знакомый силуэт, Дориан крикнул мужчине, что стоял в переулке, облокотившись на стену дома.       — Вага!       Остановив коня, де Морте буквально скинул Катрин в руки пирата.       — Бегом на корабль и снимаемся с якоря!       — Капитан, а как же вы? — с удивлением и неким шоком спросил он, удерживая Катрин за плечи.       — Это приказ! — Дориан в моменте развернул коня и рванул обратно.

***

      «Папа, я очень тебя люблю, и очень горжусь тем, какой у меня отец, но моя судьба лежит за пределами четырех стен нашего имения. Поверь, теперь я по настоящему счастлива. Твоя любящая дочь.»       Адмирал аккуратно свернул лист в своих руках, и положил во внутренний карман мундира.       — Олаф! Вызови ко мне Фоули, быстро!

***

      Дориан, желая преподать урок жалким попыткам с ним тягаться, вернулся в начало порта. Сердце его стучит в унисон с топотом копыт, когда он слышит далёкие крики и шум надвигающейся толпы подоспевшей стражи. Но вместо страха в его груди загорается огонь решимости. Он гордо выходит на конец в центр мощеной дороги, становясь под лучи заката. Его бордовый мундир сиял, как кровь, расплесканная на белоснежном снегу, а волосы развевались на ветру, словно знамена в битве. Бенджамин видит его и в глазах отражается некий ужас, будто бы только сейчас он осознал с кем имеет дело и его крайне пугает невозмутимость своего противника.       — Верни мне Катрин, жалкий де Морте! — пытается угрожающе рявкнуть блондин, останавливаясь в паре метров.       — За дюйм снова чую этот сырой запах Темзы… Или ты от страха обмочился, жалкий Британец? — Дориан насмешливо скалится под недоуменный взгляд Бенджамина и его прихвостней.       Черный конь де Морте, резвый и могучий, взвился на дыбы, готовый к последнему решающему действию. Мужчина, взглянув в глаза своим преследователям, с привкусом гордости вытащил мушкет, ощущая прикосновение холодного металла своих рук, как будто он приветствует старого друга, готового исполнить его волю. Конь вновь вздымается на дыбы, поднимая наездника выше, обрамлённым солнцем, он запускает меткий выстрел в веревку, привязанную к массивным бревнам. Стук выстрела раздался, и мир замер в ожидании. В тот момент, когда пуля разорвала веревку, начало падать тяжелое бревно, сбрасывая с себя судьбу тех, кто осмелился его преследовать. Вихрь дерева обрушился на врагов, их крики смешались с грохотом, заставляя броситься в рассыпную и соскочить с лошадей.       Скрипя и гремя, они начинают своё падение, как целая армия, устремляясь вниз с неожиданной силой. Волна погрузочных бревен катится к преследователям, сметая всё на своём пути.       Дориан победно усмехается, и разворачивается обратно к кораблям, осознавая, что его время на исходе.       Ветер свистел в ушах, его сердце билось в унисон с ритмом копыт, а глаза метались вдаль, к своему Галеону, который уже отплывал от пристани. Ожидание, с которым он глядел на корабль, было забито адреналином — он знал, что времени у него в обрез. Вода вздымалась под натиском прибоя, а мачты колыхались в неистовом танце. Дориан собрался с духом и, поднимая плечи в глазах бешеного ветра, встал на седло с ногами, продолжая гнать коня. Конь, как будто ощутив его намерение, рванулся вперёд, вдыхающее пространство готово к последнему, решающему рывку. Корабль уже медленно отплывал, и его тёмная фигура сливалась с серостью надвигающейся стихии. В последний миг, когда расстояние между конем и кораблем сокращалось, он с силой оттолкнулся, ощутив мгновение полёта.       — Дориан! — завизжала Катрин, поднимаясь на корму корабля.       Де Морте повис на рее, крепко схватившись руками, сердце билось мощно и громко, а вокруг раздавался гул. Он перевел дыхание и перелез на корабль, ловко спрыгивая к Катрин, делая вид, что почти не запыхался и ни разу не испугался.       Команда стояла в немом молчании. Уж что-то, а подобного представления они увидеть точно не ожидали. Хотя, наверное, им стоило бы привыкнуть…       — Что ж… Все прошло вполне гладко, — воодушевляюще выдохнул Дориан, фирменно улыбаясь и облокачиваясь о борт корабля, что бы отдышаться.       — Гладко? Ты что натворил? А если бы ты сорвался и упал в воду? — голосила Катрин с явным намерением его отчитать.       — Третий раз повторяю: какая трогательная забота, мисс Палмер…       Всеволод, сдерживая смех, тем временем вручил Дориану его пиратскую шляпу.       — С возвращением в наши круга, Капитан, не долго вы были порядочным гражданином.       — Спасибо, что ж, боюсь в наших «неприличных рядах» пополнение, — усмехнулся Дориан, отдавая свою треуголку Катрин. — Ты же верно хочешь порулить?       Глаза Катрин засветились от счастья, будто она уже и забыла о своих намерениях воспитывать непутевого Капитана. Девушка наскочила на де Морте с объятиями, а после кратко чмокнув в щеку, схватила «предмет власти» и полетела к штурвалу под общих смех команды. Дориан же, шатаясь, подошел к ней, осторожно обнимая со спины, пытаясь прийти в себя.