Можно погладить?

***

      От станции метро до дома Кхао нужно было пройти всего четыре переулка. Но на предложение Феста: «Давай я провожу тебя, сейчас поздно, ходить одному небезопасно», он согласился без раздумий.       И вот они уже молча шли по тихой улице. Кхао, засовывая руки в карманы, наткнулся на какие-то бумажки — то ли чеки столетней давности, то ли фантики от конфет, и суетливо перебирал их. Фест же просто шел рядом, думая о чем-то.  — Ну… Мы пришли! — объявляет Кхао, вырывая Феста из его раздумий. — Ну, тогда… Спокойной ночи? — произносит Фест, переступая с ноги на ногу. Волнуется. — Спокойной ночи! — с улыбкой отвечает Кхао, но не торопится уходить. Ему хочется постоять так ещё хотя бы секунду… — Спасибо тебе, — неожиданно добавляет он. — А? — удивляется Фест. — За что? — За то, что провел, — объясняет Кхао. Он уже хотел было уйти, но тут Фест, наконец, решается: — Дашь мне свой номер? — спрашивает он, теребя замок на олимпийке, и поджимая губы, которые наверняка обветрятся от его привычки их покусывать. Кхао выдыхает, слегка посмеиваясь, подходит ближе, заглядывает в лицо Феста, которое прячется в тонком шарфе, то ли с целью чтобы нос погреть, то ли чтобы смущение спрятать. — А что мне за это будет? — спрашивает он с усмешкой. Обычно Кхао не кокетничает, но с Фестом вдруг захотелось. Взгляд Феста, полный удивления и искр, переводится с пола на Кхао, и он улыбается. — Всё, чего захочешь! — обещает Фест. — Тогда поужинай со мной, — просит Кхаотан, довольный своей находчивостью, и складывает руки на груди. Жаль что в этот момент он не заметил, как широко улыбается Фест и с каким удовольствием идет вслед за ним, ведь Кхао первым оборачивается и уверенно ведет за собой старого знакомого — или, может быть, нового друга — к своему дому.       За окном бушевала гроза, и крупные капли дождя стучали по стеклу, заставляя Феста ненадолго задержаться.       Наоки, которая сперва недоверчиво косилась на незнакомца, теперь уютно устроилась у него на коленях, умиротворенно мурлыкая в ответ на его нежные поглаживания. Кхао, умиляясь этой картиной, долго упрашивал разрешения запечатлеть момент. И когда Фест наконец сдался, Кхао торжествующе сделал несколько снимков, радуясь результату. — Этому фотоаппарату уже лет двенадцать, наверное… — говорит Кхао, задумчиво устремляя взгляд куда-то к потолку. Фест удивленно приподнимает брови, осторожно перекладывает кошку на диван и придвигается ближе. Перед этим спросив: — Можно посмотреть снимки, которые сделаны на нем?

Кхао без колебаний соглашается, протягивая фотоаппарат в руки Феста. Пока тот с интересом пролистывал кадры, Кхао вскользь предложил: — Хочешь еще чаю? — и, не дожидаясь ответа, направился на кухню ставить чайник. В момент, когда Кхао делал чай, Фест вдруг засмеялся, обращая на себя внимание.  — Что там? — спросил Кхао, но Фест молчал, видимо слишком поглощённый просмотром фотографий. Заинтригованный, Кхао подошёл ближе, чтобы понять, что стало причиной его смеха, а там… Перед его глазами предстала коллекция детских фотографий — тех самых, которые обычно делают родители или старшие братья и сёстры. В его случае это был Бук.       Бук был с ним с самого детства. Разница всего в два года давала ему фору, и он часто любил подшучивать над младшим. Голых фото, к счастью, не было — к тому времени, как родители Кхао купили фотоаппарат, ему было девять, и он уже давно не был тем самым «голожопым младенцем», которого Бук, кстати, тоже помнит. Но вот рисовать на лице спящего друга усы или бороду, или ловить смешные позы во сне — это стало любимым развлечением Бука.       Теперь на экране фотоаппарата красовалась фотография четырнадцатилетнего Кхао, мирно спящего в трусах с «Щенячьим патрулем», распластавшегося на кровати в позе звезды. Этот кадр был сделан в тот день, когда Кхао занял место Бука на кровати, отчего тот оказался на полу. И Бук, вот таким образом, решил отомстить другу.       Не говоря ни слова, покрасневший Кхао тянется за фотоаппаратом, чтобы забрать его, но Фест ловко уворачивается в сторону, торопясь пролистать все снимки. — Отдай! Это вообще-то мое имущество! — с капризной ноткой в голосе Кхао потребовал фотоаппарат, и, следуя за Фестом, пытался выхватить его из рук.        Фест, нарочно смеясь еще звонче, прятал снимки за спиной, продолжая их просматривать.       На самом деле, дальше компрометирующих фотографий не было, но Фест, увлеченный просмотром, не мог удержаться от умиления, глядя на детские и подростковые снимки. Пользуясь своим ростом, он поднимал фотоаппарат высоко над головой, зная, что Кхао не сможет его достать. Второй забавно подпрыгивал, отчаянно пытаясь вернуть свою вещь, что только веселило Феста. Он наслаждался этим моментом, решив пока оставить просмотр фотографий и сосредоточиться на том, чтобы подразнить Кхао еще больше.  — Какого умника надоумило фоткать тебя в таком виде? Нужно будет ему руку пожать! — насмешливо произнес Фест, ехидно ухмыляясь.  — Ну Фееест! — и Кхао начал с козырей, вновь кокетничая, показал щенячьи глазки и надул губы, от чего, ясное дело, Фест устоять не смог, на секунду ослабив хватку, чем и воспользовался Кхао, победно хихикая, вырвал фотоаппарат из его рук.       В этот момент экран дисплея на телефоне Кхао загорелся и раздался громкий неприятный звук звонка. Ему звонил Бук. Кхаотан взглянул на телефон, отвлекшись на мгновение, что сыграло не в его пользу, ведь Фест, вновь отобрал вещь, не согласовываясь со своим поражением.  — Я убью тебя, Бук! — за место приветствия, раздраженно говорит Кхао, взяв трубку.  — И тебе привет, мой любимый! — сладко тянет Бук. Разговор был слышен довольно отчетливо, и Фест слегка насторожился, прислушиваясь к словам собеседника Кхао. — Ты сейчас пиздец не вовремя! — отчитывал друга Кхао. — Трахаешься? — ехидно поинтересовался тот, явно ухмыляясь. Кхао покраснел, глядя на Феста, который, будто ничего не происходит, продолжал листать фотографии. — Ты что-то хотел? — сменил тему Кхао, подходя ближе к делу. — Ну, я думал позвать друга на ночёвку в честь выходных, а то он, бедняга, весь в работе, а я самый одинокий человек на свете… пока что, — драматично протянул Бук. — Пока что? — переспросил Кхао. — Я тебе и звоню по этому поводу. Помнишь того брата, твоего купидона? — стыдно-то как. Буку бы язык отрезать. Кхао, не выдержав, закрыл динамик и оборвал звонок, не дав другу договорить. Фест едва сдерживал смех — получалось плохо, поэтому он просто сидел с улыбкой на лице. — Я сдаюсь, — поднял ладони Кхао, устало падая на диван. — Ты даже нормально не пытался у меня его отобрать! А тут столько всего… — вновь втягивая друга в новый бой, сказал Фест.       На самом деле, Кхао было абсолютно безразлично, что изображено на этих детских фото. Ему нравилось, что Фест снова рядом, в его доме. Ему нравилось, что тот дразнится, убегает от него или гонится за ним. Впервые ему нравилось кокетничать с кем-то, и, что немаловажно, ему нравилось, как сейчас Фест держит его за талию, в который раз пытаясь отнять фотоаппарат. Они молча смотрели друг другу в глаза, будто забыв о мире вокруг.       Наоки, наблюдавшая за ними, раздраженно мяукнула, но, увидев, что на её присутствие никто не реагирует, ушла в соседнюю комнату.       Фест ощущал, как его руки стали холодными от волнения, в то время как Кхао, напротив, чувствовал прикосновения Феста горячими, почти обжигающими.        Но когда волнение стало брать верх, Фест хрипло закашлялся и отстранился, передавая фотоаппарат. — Ладно, я проиграл. — Смирился он и добавил: — Проиграл тебе всё. Всего себя. — и, подойдя к олимпийке, небрежно брошенной на диван, начал одеваться, собираясь домой. Кхао всё ещё стоял в ступоре, крепко держа фотоаппарат в обеих руках. — Дождь закончился, — заметил Фест, меняя тему, намекая, что ему пора уходить. — А? Да… Так быстро время пролетело… — опомнился Кхао, неловко отвечая. А когда понял, что фотоаппарат уже никто не собирается забирать, положил его на стол. — Спасибо тебе, — сказал Фест ласково. — А, и… Номер! — напомнил он. — Точно! — и добавил новый контакт в телефон Феста.