Чайная терапия

      Вторник не задался еще с самого утра: мышцы неприятно ныли после изнурительной тренировки, любимая олимпийка, кажется, грозилась порваться в рукаве, мать встала не с той ноги. Рома достал из холодильника колбасу, намереваясь хотя бы позавтракать бутербродами с чаем, но, открыв хлебницу, тяжко вздохнул — закончился.       Он опоздал минут на десять, и искренне не может понять, почему должен выслушивать из раза в раз повторяющиеся нравоучения. От того, как громко и как часто ему будут делать замечания, он все равно не изменится, Рома уверен.       После долгожданного школьного звонка Рома осознал, насколько сильно было желание затянуться сигаретой. Руки так и чесались залезть в заветный карман… Поторопив Бяшу, он стал идти к выходу из класса. — Рома! Постой, — робко окликнула его Катя. Пятифанов недоуменно вскинул бровь. Закусив губу, она немного поколебалась и отвернулась. — Хотя нет, ничего.       Он лишь пожал плечами.       Смирнова в последнее время вообще была странной. В коридорах она стала часто оглядываться, а на уроках задумываться и уходить в себя, рисуя на полях странные каракули.

***

— Ну вот я и говорю ей, мол, делай как хочешь, тебе и так и так идет. Она жутко разозлилась, целый день не разговаривала со мной, — рассмеялся Антон, потерев глаза.       Психолог вспоминал свои школьные годы, упоминая какую-то Алису, вроде лучшую подругу. Речь его была иногда вялой, а язык заплетался все чаще. — Она была озорницей до мозга костей, сама сколотила домик на дереве. Тот, что на перекрестке, прикинь, — он мягко улыбнулся, переведя мечтательный взгляд в окно. — Хотя, честно, сомневаюсь, что она сделала это сама. У нее на самом деле были друзья, с которыми я не особо контактировал. У них даже были свои кликухи.       Рома апатично потягивал свой чай, все-таки поглядывая в сторону Антона, как будто даже слушая. — Я однажды пытался сам залезть в шалаш, пока ее не было. Ну, знаешь, хотел принести гостинцев и оставить там, сюрприз сделать. В итоге я сломал лестницу, порвал штаны и подвернул ногу, — прыснул он. — Лиса долго мне потом это припоминала. Как и мама за испорченные штаны…       Рома весело хмыкнул, спрятав улыбку в кружке. — Кто бы мог подумать, что она станет работать в нашей школе медсестрой, да? — Че? — опешил Рома. — Так это к ней Леха каждый день захаживает? — Что? — опешил на этот раз Антон. — Алиса Константиновна у нас самая молоденькая медсестра, понятное дело, что к ней будут лезть школьники… — он закатил глаза. — Но Леха… никак не отлипнет от нее. — Не знал. Справедливости ради, внимание от мальчиков она любила. В хорошем смысле! Она, пусть и бойкая, всегда умела представлять себя в лучшем свете.       Рома задумчиво кусал губу, откинувшись на спинку дивана. Антон, вспомнив забавный случай, начал: — Как-то одним летом мы пошли на рыбалку с ее друзьями. Ну мы сидим, значит, рыбачим. Слышим, как кто-то кричит: «Менты!». Вот клянусь, ничего не нарушали, но почему-то мы все вдруг подпрыгнули и давай кто куда. Местность открытая, бежать некуда. Ну, девчонки в камыши, парни в кусты, а я растерялся, и в поле. Вижу — сарай какой-то, ну я и в него, а там сверху балка, ну я давай на неё залазить. Залез, сижу, вдруг вижу — фары в сарай светят, и прямо у ворот встали. Заходят два милиционера, начинают что-то обыскивать, головами крутят, а я над ними. Вдруг чувствую, что балка хрустеть начала, кажись, гнилая. И я со всего размаху им на головы. Они как заорут, — Рома неожиданно поддержал громкий смех Антона. — А я-то офигевший, подскочил и дал деру оттуда. Так они ещё секунд десять постояли, оклемались и за мной побежали! — Пиздец, — пытался отсмеяться Пятифанов. Антон не без удовольствия отметил его очаровательный хриплый смех. — Так и не скажешь, что ты… — Тоже был подростком? — он лукаво улыбнулся. — …что ты имел дело с ментами. С виду-то ботан ботаном, — издал легкий смешок, опустив кружку, Рома. — Ай, — отмахнулся Антон. — Они, оказывается, преследовали какого-то вора. Подумали, что это я, раз стал убегать. Нас еще потом по домам всех развезли. Хорошие дяди оказались, но не спортивные ни разу. — Вот-вот! И я говорю Бяше, что бегать они не умеют, только жиром своим трясут, а догнать не могут без колымаги своей, — он скрестил руки на груди. — Вот был бы я их командиром, старшиной… заставил бы каждого ежедневно упражнения выполнять, круги наворачивать. Ну ебантяи же, только и умеют, что телек зырить и в ус не дуть. — Ну не все же лентяи! Тихонов, например… — Ну это отдельный случай, он еще… более-менее. Ровный мужик, на самом деле. По справедливости все делает.       На душе Петрова вдруг стало так по-весеннему радостно, хотя во дворе конец ноября. То ли дело в теплом чае с медом, то ли в хриплом искреннем смехе Ромки. — Ты знаком с Тихоновым? — А кто ж его тут не знает? Он меня вроде как на учет и поставил. Наверное. Давно грозился. Хотя единственный нормальный милиционер. Он со мной тоже так сидел, чаем-конфетками угощал. Разговорить пытался, как психолог-хуелог…       Он заторможенно перевел взгляд на Антона. Переглянувшись секунду, они прыснули. — Так я для тебя теперь как Тихонов что ли? — Скорее Тихонов как ты. Ну не похож ты на психолога, извиняй. — А на кого я похож?! — Антон заинтересованно склонил голову вбок. — На… не знаю, учителя биологии?.. Нет, плохая ассоциация, — его аж передернуло. — Скорее учитель музыки или ИЗО. А может, литры. — ИЗО я бы и правда вёл… — он мягко и мечтательно улыбнулся.       Роме казалось, что Антон вообще часто так… светится. Но сейчас он будто комплимент ему отвесил — щеки Петрова стали пунцовыми, или только кажется?..       Отчего-то и день стал светлей — в прямом смысле, по ТВ передавали холодную облачную погоду, но сейчас стояло солнце и резво искрились сугробы. — И не пришлось бы сдавать эту несчастную биологию! Мне больше физика нравилась. О, помню, в классе восьмом сижу на контрольной, пытаюсь вспомнить формулу для решения задачи… В голове каша — весна, контрольные. В общем, подходит ко мне учительница раз… я сижу, делаю вид, что вспоминаю. Проходит второй раз по ряду — я сижу, лоб морщу и делаю вид, что вот-вот, и придёт озарение. Когда она проходила в третий раз мимо меня, она нагнулась ко мне и, посмотрев в мой лист, тихо мне на ухо шепнула: «Три кота на мясо!», — Рома снова прыснул. — Я офигел. Думал, может, послышалось. Посмотрел на нее и после небольшой немой паузы она у меня спрашивает, уже практически в полный голос: «Не понял что ли?» Я честно и открыто: «Нет!». И она уже на весь класс: «Три kT на массу под корень!».       Пятифанов сначала тихо смеялся в кулак, но затем заржал в голос. — Это я позже уже вспомнил, что так она нас учила, чтобы легко было запоминать формулы. Задачу я решил, к слову! До сих пор эту формулу помню… — «Три кота на мясо»… надо запомнить… — фыркнул Рома. — У нас тоже одна училка выдавала что-то такое. — Дай угадаю: Татьяна Аренольевна? У нее много таких запоминающихся фразочек было. Она еще преподает? — Она года три назад как… умерла. — …Вот как. Я не знал, — вкинув брови, он резко поник, отложил печенье, что хотел откусить. — Да, родных у нее не было, скидывались кто мог, по желанию. — А от чего?.. — Сердце. Старая она уже была, это нормально, — в его голосе было, кажется, сочувствие. — Жаль, меня не было рядом. Великая женщина была. — Наверное. Она успела провести нам пару занятий, потом ей стало плохо, болела часто.       Рома дал несколько секунд Антону, чтобы переварить услышанное. Затем перевел взгляд в окно, на молодую неокрепшую березу и весело хмыкнул: — Кстати, знал, что эту березу мы с Бяшей посадили в ее честь? — Прямо эту? — Эту несчастную ветку я навсегда запомнил.       Антон не успел проследить этот момент, когда Пятифанов стал говорить цельными предложениями, которые отзывались в его груди необычным теплом. — В честь Татьяны Аренольевны решили заложить небольшой сад: посадить деревья, сделать клумбы там… Мы с Бяхой свинтили, в общем, но физрук нас поймал. — То-то я думаю, что это береза так нетвердо стоит, от малейшего ветерка колыхается, — Антон усмехнулся, прикрывшись рукой, якобы поправляя очки на переносице, затем подпер голову. — Эй! Еще увидишь, наша березка будет здоровее всех деревьев в поселке. — Ну-ну.       Сегодня был явно продуктивный день. Пусть они с Ромой и не добились большого успеха, прогресс все же был.       Не хотелось этого признавать, но его безудержно клонило в сон. Он заваривал по два пакетика чая в кружке, что заметил даже Рома.       Когда Пятифанов собирался уходить, остановившись у двери, Петров привычно взял кружки и вдруг невероятно тяжело вздохнул, почти со стоном. Неужели общение с Ромой его так тяготит? Он оглянулся — Антон, заметив взгляд, лишь улыбнулся и махнул рукой. Понятно. Лицемер…       Дверь захлопнулась громче, чем обычно.

***

      Слова складывались в предложения, а предложения в стихи. Аккуратным красивым почерком Катя выводила витиеватые мысли на черновике, но этих чертовых мыслей было слишком много. Антон Борисович буквально преследовал ее: то в столовой мило улыбнется, то в коридоре поднимет ее случайно упавший классный журнал, то у школьных ворот дружелюбно махнет ей на прощание.       А когда он проходил мимо нее, от него шел легкий шлейф его запаха вперемешку с хорошим мужским парфюмом; принюхавшись, ее голова шла кругом. Этот запах ни с чем несравним: он какой-то домашний и уютный, а туалетная вода с древесными и ванильными нотками только дополняет Антону взрослость и приятное ощущение комфорта. Она помотала головой, чем привлекла внимание соседки по парте.       Нет, Антон слишком… слишком.       «Ты моя муза, мое вдохновение…»       Но это ведь точно был он. Ведь он такой… чувственный, мягкий, понимающий, ласковый, заботливый и чертовски милый. Она не видела, чтобы он общался с кем-то из преподавателей не по делу, но с ее классом он отчего-то охотно шел на контакт, когда парни хотят пожать ему руку или просто поздороваться и спросить как дела.       Ей вдруг стало интересно, какие у него увлечения, чем он вообще занимается помимо работы, где он живет. Ей безумно хочется зайти к нему в кабинет после уроков, увидеть его еще раз. Мысль, что они сегодня больше не увидятся, ей не нравилась, заставляла нервничать и хотеть поскорее закончить этот день, чтобы следующее утро он так же зашел в школу с запотевшими стеклами и легким снежком на куртке, улыбнулся ей самой светлой улыбкой, махнул приветливо рукой и спросил своим мягким голосом: «Будешь пирожок с клубникой?».       Катя легко вздохнула и отвернулась к окну, где солнце ярко светило. Почему-то с приходом Антона в школу погода резко улучшилась. И это подметила не только Катя — отчего-то одноклассники стали оживленно переговариваться, интересоваться друг другом. Удивительно, но регулярные встречи с школьным психологом действительно помогают школьникам лучше себя чувствовать. Сейчас небо не казалось серым, и снег перестал быть отталкивающе-холодным. Хотелось встать посреди урока и выйти на улицу играть в снежки, кататься на ледянках с импровизированной горки, есть свежие горячие блины со сгущенкой.       Стихи получились нескладными, по ее мнению, но Смирнову никогда не устраивал свой же результат. Мать привыкла находить изъяны во всем, так что и эти стихи — не лучшее, что она могла бы написать. Сложив лист в несколько раз, она оставила его на край парты, решив выбросить после урока.       Может, все же зайти к нему сегодня или…?       Нет, ей надо выбросить эту ерунду из головы. Какие мальчики? Тем более психолог, взрослый человек! Ну, молодой, но все же. У нее экзамены в этом году, да и Лилия Павловна — ее мать, между прочим, — сегодня оставляет ее после уроков, чтобы отработать дополнительные задания.

***

      Школьный звонок сейчас прозвучал слишком долго и слишком громко. У Антона на миг зарябило перед глазами, а мутная пелена заволокла школьный коридор. Он оперся о подоконник, выравнивая дыхание. Отчего-то ему сдавило грудь, а горло отказывалось принимать кислород. Опять…       Петров медленно выдохнул, попытался прийти в себя, но голова все еще кружилась. Он побрел в сторону своего кабинета, еле перебирая ногами и руками опираясь о стены. Сейчас должны выплыть толпы школьников, неразборчивый гомон уже слышен за дверьми кабинетов, норовящий выпрыгнуть и забить и так трещащую голову Антона.       Он сам не заметил, как под рукой оказалась не стена, а дверь, которая тут же открылась и почти сбила его с ног. Очки, висевшие на кончике носа, улетели куда-то в сторону. — Блять! Сорян, я не хотел! — Рома тут же подхватил его руку, удерживая от падения. — Ты как?       Антон попытался различить хотя бы Ромкин силуэт, но даже это ему сейчас дается с большим трудом. Школьники заполонили коридор, отчего дышать становится все тяжелее. — Черт, окуляры… — Рома, не отпуская его руки, стал судорожно рыскать взглядом по углам, лишь надеясь, что на них не успели наступить. — Бях, помогай давай.       Бяша загородил собой поток детей, высматривая на полу затерявшиеся очки. Пятифанов приметил, что до этого бледное лицо Антона стало практически полностью белым, а взгляд отсутствующим. Тени, уже несколько дней как залегшие под глазами, стали будто темнее. Он хватался за грудную клетку, слегка покашливая. — Ебать видок у тебя нездоровый. Может, в медпункт? — произнес он тише. Тот отрицательно помотал головой. Ладно, импровизируем. — Понимаю. Тогда потопали в твою каморку.       Он перекинул одну его руку себе на плечо и так, незаметно, они дошли до нужной двери. — Тебе принести, может, чего?       Антон молча доковылял до дивана и, выдохнув, сел и откинул голову. Он попытался привести дыхание в норму, размеренно вдыхая и выдыхая. Руки предательски тряслись. Пятифанов виновато прокашлялся и переминался с ноги на ногу. — Нет, Ром, спасибо большое. Очки бы только… — Бяша сейчас принесет. Ты это… прости меня еще раз. Не нарочно я… — Все в порядке, у меня просто… такое бывает. Не бери в голову, — кажется, он стал чувствовать себя лучше. Антон нашел в себе силы расслабиться и встретиться с Ромой глазами. Виноватая улыбка проскользнула на его лице. — Извини, что застал это. — Да тебе-то за что извиняться…       Пятифанов присел на кресло напротив. Будто поменялись местами. Через несколько минут молчания дверь шумно открылась. — Пацаны, на! Я тут это… нашел очки. Только вот… — Бяша помялся у входа. — Да заходи уже. Чего там? — раздраженно выдохнул Рома.       Одно стеклышко оказалось треснутым. — Я их еще еле как спас! Леха чуть было не наступил.       Рома чертыхнулся и озадаченно посмотрел на щурящегося Антона. — Только не говорите, что они треснули!.. — Хорошо, не будем, на. — Одна линза только треснула, но не боись, до дома мы тебя проводим в любом случае. — Сегодня? А как же… — Захлопнись, Бяш. — Не стоит, все, наверное, не так уж и плохо.       Пятифанов протянул Антону потеряшку, и водрузив очки на нос, тот понял, что помощь все же была бы кстати. Рома, заметив его нерешительный взгляд, убедился в своем выборе.

***

— Через лес, говоришь?.. Не стремно в темень-то такую идти? — Бяша шмыгнул носом и поправил капюшон. Они немного задержались в школе, так что время было довольно позднее по меркам поселка. Дорогу освещали лишь редкие фонарные столбы, звезды и ясная яркая луна. — Утром нормально. Поздно вечером если только, да, стремновато, но куда деваться, — Петров пожал плечами, устремив безразличный пустой взгляд на дорогу.       Рома вскинул бровь: где это Антон вдруг ходит поздними вечерами? Но решил промолчать, спрятав свой почти безразличный взгляд. Мало ли у взрослого человека дел. Бяша заинтересованно спросил: — И че, прям один живешь? — Я… Нет, с сестренкой. — У тебя есть сестра?! — Да, Оля. Пятый класс уже, — он тепло усмехнулся, вспомнив образ совсем маленькой девочки, еще не познавшей школьную пору.       Рома задумчиво хмыкнул, сохраняя свое молчание всю дорогу. Думается ему, он бы запомнил девичьи белокурые волосы, если они родные брат и сестра. — Правда, сейчас она в школу не ходит, вынуждено перевели ее на дистанционное обучение. Она еще, наверное, не привыкла к таким холодам.       Вот оно как. Бяша участливо задает вопросы невпопад, задавая первое, что в голову придет. Тот с охотой на все отвечал, будто им впервые так искренне интересовались. Оказывается, Петров жил здесь до этого у бабушки, даже учился несколько лет, пока родители не забрали детей в большой город, но без подробностей.       Антон вообще любил делиться с кем-то хорошими теплыми воспоминаниями, это Рома заметил еще давно. И отчего-то это не отталкивало, а лишь сильнее притягивало, заставляя слушать и запоминать, подмечать для себя что-то новое, открывать человека с другой стороны. Что еще он подметил, так это то, как Антон ведет свой рассказ, оглядываясь не только на Бяшу, который изначально и задавал вопросы, но еще и на Рому. Будто знал, что ему тоже интересно. — Пришли. Спасибо, парни. Правда выручили, — он протянул руку Роме.       Тот секунду подумал и протянул свою в ответ, приобнимая второй рукой. Антон слегка опешил, но отстраняться и не думал. От Ромы пахло лесом и ментолом, приятное сочетание необычного одеколона и мятной жвачки. Полуобъятия получились крепкими, как если бы они прощались на долгое время, а не на день. Отстранившись, Ромка незаметно ухмыльнулся, потерев нос.       С Бяшей попрощались так же, тот широко улыбнулся Антону и обнял в разы крепче, отчего Петров прыснул и начал кричать и шутливо отбиваться.       Как только Антон начал подходить к дому, дверь тут же открылась. На входе стояла белокурая девочка, на плечах которой было толстое одеяло. — Тоша, привет! А это кто? — глаза восторженно светились предстоящим знакомством с новыми людьми, даже друзьями ее брата! — Лучик! — проглотив ругательство, Антон засеменил к ней. — Ну куда ты вышла?.. — Я хочу с ними познакомиться, можно? Они хорошие? — Хорошие… — он обернулся на ребят, что с неловкими улыбками переминались с ноги на ногу.       Переглянувшись, они подошли к крыльцу. — Ну не на пороге!.. Заходите быстрее в дом. Согреетесь хоть.       Зайдя за порог, их обдало домашним теплом и запахом жареной картошки. Куртку снял только Антон. — Меня Бяшей звать! — он протянул руку, чтобы крепко ее пожать. — А я Оля! — она смело пожала руку, искренне улыбаясь. Затем вопросительно уставилась на Пятифанова. — Рома, — невозможно было не улыбнуться в ответ. — Вы друзья Тоши? — Типа того. — Конечно, на.       Бяша и Рома ответили в унисон. — Ого! Останьтесь у нас, пожалуйста! Я вас картошкой угощу, сама готовила! — Не, звиняйте, я обещал маме сегодня вообще не задерживаться, а сейчас уже темно, хоть глаз выколи, — почесал в затылке Бяша. — А я, ну… — Рома замялся, подыскивая отговорку. — Ну пожалуйста! — слезно просила Оля. — Оль, правда, уже темно, а вдруг ему страшно будет!.. — Антон виновато потянул Олю за край одеяла. — Только ненадолго! — Рома сдался под взглядом младшей Петровой, что обняла Бяшу на прощание и счастливо подпрыгнула и упорхнула к себе в комнату, намереваясь быстренько привести себя в порядок. — Извини, что задерживаем. Я правда рад, что ты остался, но идти обратно через лес… Как думаешь, твои родители не будут против, если ты останешься на ночь?.. — Че?.. Да нет, все в порядке. Я дойду. Там не так уж и темно. — Ну ладно. Иди мой руки, — он махнул рукой в сторону ванной, — я положу тебе картошку. Если Олененок сама все не схомячила. — Да я… — Антон уже скрылся за углом. Желудок как кстати заурчал. Ладно, он поест.       Вздохнув, тот побрел мыть руки. Вот черт же ляпнул согласиться идти к нему в гости в такое-то время! Обременяет, еще и обгладывает. Но Антон ведь сказал, что он рад его видеть? Он просто… волнуется.       Сев за стол, две тарелки уже были на столе, а Оля как раз подоспела, надев цветастую футболку с котиком.       Переглянувшись, они улыбнулись и начали есть. Наслушавшись комплиментов прекрасному блюду, Оля вся светилась и улыбалась весь вечер. — Как будто я тебя мало хвалю, — буркнул Антон. — Ты — это другое! Ты мой старший брат! А от Ромы похвалу получать в разы приятнее, — она показала ему язык. — Ах так? Вот перестану тебе комплименты делать… — Ну не дуйся, — она подошла к нему и со спины крепко обняла, уткнувшись носиком в плечо. Тот улыбнулся и поцеловал ее макушку в ответ.       У Ромы время на секунду остановилось и в груди защемило от непонятной тоски. Хотелось это как-то запечатлеть, оставить в памяти, чтобы периодически возвращаться к этому воспоминанию. Непередаваемое ощущение семейной идиллии, которой он прежде не испытывал настолько ярко. Будто американская семья, сошедшая с экранов, но без родителей. Невольно захотелось стать частью всего этого. — А ты знал, что ты первый друг Тоши?       Антон поперхнулся. — Оля! — Что? Это ведь правда. — Таки прям уж первый? — ехидно ухмыльнулся Рома. — А то! Ты бы видел предыдущих его «друзей»… — она показала в воздухе кавычки и скорчила рожицу. — Ну-ка!.. — смеясь, Антон заткнул ее рот печеньем, что так кстати лежало в вазочке рядом. — Не порть обо мне впечатление.       Рома сложил руки и подпер голову. Безумно клонило в сон.       Странно находить спокойствие и уют в другом человеке. Странно чувствовать себя в безопасности, будучи не дома. Странно, что так хорошо от простой беседы ни о чем.