Легенда о красной нити судьбы

Все тот же взгляд. Как в детстве, как в юности, так и уже будучи взрослыми. Непроницаемый, но в то же время пылающий глубокой преданностью, почти фанатичной. Майки часто ловил его на себе, когда смотрел на Санзу. Этот взгляд, полный противоречий, был как зеркало, отражающее не только самого Санзу, но и скрытые стороны самого Манджиро. В детстве их отношения были далеки от дружеских. В то время его младшая сестра Сенджю с первых минут завоевала расположение Майки и Баджи своей энергичностью и безбашенностью. Девчонка, что могла часами спорить, смеяться и участвовать в драках, сливаясь с компанией мальчишек. Она казалась частью этого неугомонного мирка. В ней уже тогда чувствовалась сила, уверенность и решительность, которые привлекали внимание. Сразу было видно — растёт будущая альфа. Конечно, альфы с альфами быстро находят контакт. Именно об этом часто думал Харучие, считая себя лишним. Тот день выдался солнечным. Четверо друзей — шли по узкой тропинке, ведущей к старому парку на окраине города. Майки и Баджи шли впереди, громко смеясь и обсуждая последнюю драку, в которой они одержали победу. Сенджю, как всегда, была в центре их внимания, подбадривала их шутками и подначками. Харучие шёл позади, стараясь не отставать, но и не слишком приближаться. Его мысли были далеки от веселья, которое царило впереди. Омега чувствовал себя лишним, словно тень, которая не принадлежала этому миру. Всё, что он слышал, — это отголоски смеха, доносящиеся до него. Он пытался улыбаться, когда Сенджю оборачивалась к нему, но её взгляд всегда скользил мимо, как будто он был невидимкой. Тропинка становилась уже, ветви деревьев сплетались над головой, создавая зелёный свод. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, оставляя на земле причудливые узоры. Воздух был наполнен ароматом свежей травы и цветущих лип. Мальчик мечтал о том, чтобы кто-то обернулся и позвал его. Хотел стать частью этой компании. Но этого не происходило. И он шёл дальше, тихо, как всегда, стараясь не нарушать ту идиллию и веселую атмосферу, в которую не вписывался. В какой-то момент прогулки компания ребят наткнулась на группу подростков постарше. Те остановились, бросив на них пристальные, оценивающие взгляды. Было заметно, что они что-то бурно обсуждали между собой. Сенджю и Баджи тут же отошли в сторонку, не обращая на чужаков внимания. Они принялись разучивать новые приёмы каратэ, которые им показал дедушка Сано. Их увлечённость была заразительной: девочка выкрикивала советы, а Кейске упорно пытался повторить её движения. Майки тем временем забрался на старую железную конструкцию, которая когда-то была частью детской площадки. Он сел на самый верх и задумчиво смотрел куда-то вдаль. Не замечая ни компании постарше, ни своих друзей. А Харучие остался один. Он стоял чуть в стороне, опустив взгляд, и тихо крутил в руках маленький камешек. Ему было досадно. Он чувствовал, что снова оказался лишним. В этот момент к нему подошёл один из подростков из компании постарше. Парень был на голову выше, с нагловатой ухмылкой на лице. Его глаза блестели от любопытства, смешанного с едва скрываемым пренебрежением. — Симпотяжка, дай взглянуть на твоё личико, — издевательски протянул один из подростков, прищурив глаза. Компания громко загоготала, явно наслаждаясь. Их ухмылки, насмешки и хищные взгляды напоминали волков, окруживших беспомощную добычу. Харучие почувствовал, как земля уходит из-под ног. Сердце бешено колотилось, а в горле стоял ком, не позволяющий ни слова вымолвить в ответ. Он хотел убежать, спрятаться, но ноги словно вросли в землю. Сенджю и Санзу досталась в наследство крайне смазливая внешность. Тонкие черты лица, аккуратный нос, выразительные глаза — даже в их возрасте было понятно, что они оба вырастут красивыми. Но если девочка воспринимала свою внешность как дар, что помогал ей завоёвывать внимание и уважение, то для парня оно стало проклятием. Он ненавидел свою природу. Почему она, его младшая сестра, с точно такой же внешностью, была альфой? Почему не она, а он должен был родиться омегой? Почему он, а не она, должен был терпеть унижения от этих альф, которые видели в нём только объект для своих грязных намерений? Санзу уже в этом возрасте понимал, что все они — каждый из этих самодовольных старших альф — лишь искали способ подавить его, воспользоваться его слабостью, получить над ним контроль. Им не было до него дела. Они хотели только одного — трахнуть. И это было отвратительно. — Что вам, уёбкам, нужно?! — закричал он, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. Гнев закипал внутри, смешиваясь с паникой, но он не собирался показывать слабость. Его голос дрожал, но не от страха, а от ярости, которая пульсировала в каждой клетке его тела. — Как заговорил-то! — усмехнулся тот, что стоял ближе всего, делая шаг вперёд. Его глаза блестели от азарта, он уже чувствовал свою победу. — Может, тебе твоё личико разукрасить? — Он хищно ухмыльнулся, обнажая зубы. — А запах-то какой... Сладкая вишня витает в воздухе, ребята, чувствуете? Подростки начали окружать его. Один шаг вперёд, ещё один. Кольцо становилось всё уже, и Санзу чувствовал, как холодный пот стекает по его спине. Он отошёл назад, но спиной наткнулся на дерево. Бежать было некуда. Омега смотрел на них, на их ухмылки, на их глаза, полные голода и презрения. Они видели в нём не человека, а добычу. И это было самое страшное. — Не, может его уже сейчас опустить? — хмыкнул один из альф, с грязной ухмылкой глядя на Санзу. — Будем его первыми альфами! — Он сделал шаг вперёд, протянув руку, чтобы схватить мальчика за воротник. Но не успел он коснуться омеги, как оказался на земле, сбитый с ног резким ударом сбоку. Все замерли, глядя на то, как их приятель корчился на земле, потирая ушибленное лицо. — А может, ты поцелуешь асфальт, уёбок? — холодно произнёс Майки, стоя рядом. Его голос был спокойным, но в нём звучала угроза, от которой даже у старших подростков пробежал холод по спине. — Он его вырубил! — воскликнул один из них, ошарашенно глядя на Майки. — Чё ты за малявка такая? — Разъярённый, он бросился на мальчишку, сжав кулак для удара. Но Манджиро с лёгкостью увернулся, словно предвидя каждое его движение. Одним быстрым, точным движением он нанёс удар в живот нападавшему, отчего тот согнулся пополам и, кашляя, упал на колени. — Ну давайте, нападайте, — ледяным голосом сказал Майки, обведя взглядом остальных. — Я вас уделаю. В голосе маленького альфы было что-то такое, что заставило остальных замереть на месте. Это был не просто голос мальчишки. Это был голос лидера, альфы, чей авторитет не нуждался в подтверждении. Альфы постарше обменялись растерянными взглядами. У них отключилось желание нападать. Природный инстинкт заставил их оценивать его не как слабого соперника, а как равного или даже сильнейшего. — Да что б у такого мелкого… — пробормотал один из них, пятясь назад. Его голос дрожал, выдавая страх, который он пытался скрыть. — Чёрт, уходим. Омега стоял, дрожал, едва справляясь с нахлынувшими эмоциями. Слова Майки всё ещё эхом звучали в его голове, а инстинктивное подчинение «голосу» альфы было неодолимым. Тело будто само собой откликалось на этот голос, на эту силу… — Вот черти, — бросил Майки, внимательно разглядывая его. — Судя по твоей реакции, такое часто происходит, да? Но как ты им ответил… Мне это нравится. Харучие замер, растерянно глядя на светловолосого мальчишку. Щёки его внезапно вспыхнули румянцем — то ли от смущения, то ли от осознания, что кто-то только что встал на его защиту. Он не привык к такому вниманию, к тому, что кто-то действительно заботится о нём. — Спасибо за помощь, Майки, — тихо вымолвил он, опуская взгляд. Его голос звучал почти шёпотом. Манджиро, подошёл ближе. Он положил руки на плечи Харучие, слегка сжав. В прикосновении не было ничего лишнего. — Я вижу, ты сторонишься нас с Баджи, — начал он, глядя прямо в глаза Санзу. Его взгляд был спокойным, но проницательным, будто видя всё, что скрывалось за маской молчания и отстранённости. — Не стоит беспокоиться. Мы не такие, как эти ублюдки. С нами ты в безопасности, Харучиё. Эти слова застали омегу врасплох. Никто раньше не говорил ему подобного. Никто не пытался успокоить его или дать понять, что рядом с ним кто-то готов поддерживать и защищать. Взгляд мальчика изменился. Теперь он смотрел на Манджиро не как на простого сверстника, а как на кого-то большее. Сколько же обожания читалось в его глазах. С тех самых пор омега не отводил взгляда, боясь, что предмет его обожания и почитания исчезнет, как мираж. Его сила. Его голос. Его харизма. Все это поразило мальчика.

***

— Я всё думаю, почему ты так смотришь на меня? — Как смотрю? — переспросил он, немного растерянно, явно не понимая, о чём речь. Майки наклонил голову, оценивающе посмотрев на него. Тот продолжал жадно разглядывать альфу. Его взгляд был настолько откровенным, что даже альфу, обычно спокойного и уверенного чуточку смутило. Манджиро не стал дожидаться ответа и сам продолжил: — Как на кумира. — Его голос звучал тоном, наполненным едва заметной иронии. — Потому что ты и есть мой кумир, Майки, — тихо, но решительно произнёс он, и этот ответ был наполнен той самой искренностью, которая могла бы испугать любого, кто её услышал бы. Воздух стал гуще, как сладкий запах вишни начал медленно заполнять пространство. Сано поморщился, почувствовав нарастающий аромат. Он сглотнул, ощущая лёгкое раздражение, но не стал показывать этого. Вместо этого он взглянул на омегу. — Как глупо, — пробормотал он себе под нос, но достаточно громко, чтобы Харучиё услышал. Официант как раз подошёл к их столику, принеся заказ. На столе оказались тайяки с красной бобовой пастой и кофе для Майки, а также чизкейк и чай для Санзу. — Я сразу заказал себе на кассе чизкейк и чай, — проговорил Санзу, чуть приподняв плечи. Он оправдывался за свою самостоятельность. — Очень голоден. А ты? Майки, не удостоив друга ответом, лишь продолжил смотреть в окно, где листья, кружась, медленно оседали на мокрый тротуар. Было тихо, лишь слышался тихий звон столовых приборов и шелест разговоров посетителей. Санзу нахмурился, но ничего больше не сказал, принимаясь за свою еду. Они ели в тишине. Тайяки оказались чуть более сладкими, чем обычно, но Майки не обращал внимания на вкус. Его мысли были где-то далеко. Омега украдкой наблюдавший за ним, заметил, как тот механически отламывал кусочки теста, даже не замечая, что ест. После трапезы, Санзу отставил свою чашку с чаем в сторону и заговорил, осторожно подбирая слова: — Майки, ты разве сам не голоден? — М? — коротко отозвался он, глядя прямо на Санзу, но глаза всё ещё оставались пустыми. — Чувствую, ты крайне неудовлетворен. — Его голос прозвучал мягко, но настойчиво, он хотел проникнуть сквозь броню Майки. — Хочешь, закрою эту потребность? Не дождавшись ответа, Санзу осторожно протянул свою руку и положил её на ладонь Майки, слегка сжав. — Не надо это сдерживать, особенно со мной, — добавил он тише, с лёгкой дрожью в голосе, но с твёрдым намерением помочь. Сердце альфы пропустило удар. Он резко убрал руку, словно прикосновение обожгло его. — Ты чего это себе позволяешь? — его голос звучал угрожающе. Харучиё в ответ лишь слегка улыбнулся, не убирая спокойствия из своего взгляда. — Я знаю, что другие не могут дать тебе то, что могу я, — сказал он, наклоняясь чуть ближе. Его голос был тихим. — Ты сейчас в этом больше всего нуждаешься. Майки замер, и тут же перед его глазами вспыхнул образ, который он всеми силами пытался заглушить — Такемичи. Лицо побледневшее, испачканное кровью, шею украшали тёмные засосы, а белая сорочка так же была измазана пятнами крови. В памяти возникло всё до мельчайших деталей… Его дыхание стало тяжёлым. Грудь сдавило, и будто бы воздуха в помещении стало слишком мало. — Тебе не надо сдерживаться, Майки, —  продолжил Санзу, голос его звучал мягко, но настойчиво, как у человека, который был уверен в своей правоте. Но в сознании Манджиро сцена становилась всё более чёткой: Такемичи с презрением смотрел на него, его взгляд был холодным и безразличным, словно всё между ними было кончено раз и навсегда. Этот образ впивался в его голову, вызывая волну гнева и боли. Майки встряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, и стиснул зубы. Его руки сжались в кулаки, ногти впивались в ладони, но физическая боль не могла заглушить ту, что бушевала внутри. — Харучие, ты... — начал он, но тут же запнулся, гнев и боль сплетались в комок, мешая подобрать слова.  Омега прервал его, слегка улыбнувшись: — Я всегда готов заняться с тобой сексом, — сказал он так спокойно, словно предлагал нечто совершенно обыденное. Эти слова стали последней каплей. Майки резко встал, стул заскрипел на кафельном полу. — Хватит нести эту чушь, — бросил он, и в его голосе слышался гнев, который он больше не мог скрывать. Санзу внимательно смотрел на Майки, его глаза излучали непоколебимое обожание. — Ты всегда так говоришь, — с лёгкой улыбкой заметил он, — но после мы с тобой спим. Только я знаю «истинного» тебя. Майки молча смотрел на него, гнев едва сдерживался в его глазах. Затем, не сказав ни слова, он взял Санзу за локоть и, не церемонясь, вывел из кафе. По пути он бросил деньги за еду на стол, не обратив внимания на взгляд официанта. На улице воздух был прохладным, ветром слегка шевелило листья на деревьях. Майки быстро завёл розоволосого в небольшой сквер, подальше от посторонних глаз. Там, где их никто не услышит. — Знаешь, — начал он, глядя прямо в глаза омеге, —Я тут кое-что вспомнил. Момент из детства. Санзу чуть приподнял бровь, но промолчал, позволяя Майки продолжить. — Как тебе… Со мной не противно общаться, когда я тебе чуть лицо не порвал? — его голос становился всё громче, срываясь на гнев. Но омега не отвёл взгляд. На его лице было то же выражение — абсолютное обожание. — И всё продолжаешь так смотреть! — Манджиро зло махнул рукой. — Когда я тебя трахаю, как хочу, когда не считаюсь с твоим мнением. Ты всё равно продолжаешь смотреть на меня так же! Санзу спокойно выдохнул, его голос прозвучал мягко, но уверенно: — Потому что я люблю тебя. Мне безразлично всё, главное, чтобы ты был удовлетворён. Эти слова подлили масла в огонь. — Такие слова не лучше ли сказать Муче? Думаешь, я не знаю, что ты там с ним? — Между ним и тобой я всегда выберу тебя, — спокойно ответил тот. Альфа покачал головой, его выражение лицо стал ещё более мрачным. — К чёрту... Всё с тобой общение сводится к этому, — вдохнул резко, чувствуя, как аромат сладкой вишни окутывает его, усиливая раздражение.  Запах был настолько сильным, что казалось проникал в его сознание, разжигая зверя внутри. Он был крайне недоволен тем, что его кто-то пытался соблазнить, ведь тем, что сущность жаждала была вовсе не сладкая вишня, а еле пахнущая ваниль. Это было невыносимо. Стиснув зубы, он старался подавить нарастающую волну гнева. — Тебе всё равно не занять его место, понятно, Санзу? — Гонщик произнёс эти слова чётко и уверено. — Я уже говорил тебе это давно. Он развернулся и зашагал прочь, не оглядываясь. Санзу остался стоять на месте. Он поднял взгляд на небо, которое сегодня было ярко-синего цвета. — Чёртов Ханагаки, — прошептал он с усмешкой, в которой смешались злоба и горечь. — Ничего, всё равно в итоге Майки вернётся. Ведь он нуждается во мне. Он провёл рукой по волосам, ухмылка стала шире. — Всегда так было. Когда Майки пытался построить отношения с другими, а после я принимал его. Ведь ты — король моего сердца, а я всего лишь слуга. С этими мыслями Санзу продолжал стоять в одиночестве, не отводя взгляда от неба, будто ища там ответы на свои вопросы.