Красный Нил

Центральная улица… На центральной улице пока не слишком оживленно, но лишь временно. Едва ли золотые воины взялись готовить место казни, разговоры понеслись по всем закоулкам, неся весть об очередном пойманном прихвостне Эксатона. В Золотом городе редко проводили смертельные казни. В основном большинство преступников пожизненно сидели в тюрьме, как Собек и Маат. Но сегодняшний случай был исключением. Лео не особо понимал, зачем его заставляют смотреть на это все. Ему, как современному человеку, это казалось чем-то диким и бесчеловечным. Но на это ответ нашла Кебхут, стоявшая рядом. - Тебе это омерзительно? Я же вижу! - Как ты можешь на это спокойно смотреть? – недоумением спросил у неё Уокер. - Тебе сказать правду? – сохраняя спокойствие произнесла Кебхут. Не дожидаясь ответа от молодого фараона, она слегка нагнулась над его ухом и прошептала. – На самом деле, мне не особо нравится это смотреть. Но я привыкла! Лео молчал. Он чувствовал её дыхание. Оно было не было ядовитым как у Анубиса, призвано лишать сил или травмировать жертву. От него ощущался холод. Загробный холод. Из-за этого парню стало немного не по себе. Уокер осмотрелся. Среди толпы он заметил замаскированных Анубиса и Тота. Если шакал сам смог сменить форму, то ибис смог это провернуть с помощью зачарованного кольца. Внешне, он из-за одежды больше напоминал чем-то жреца. Рядом с птичьим богом стояла Сешат. Лео отметил на себя, что богиня больше характером пошла в отца. Точнее унаследовала его положительные черты характера. Едва солнце стало садиться, все началось. Горожане стекались туда со всего города в ожидании представления. Они обступили помост, ждали, когда на него взойдет черномаг. Наконец-то Саамона вывели стражники. Они волокли обессиленного мужчину под руки, а ему это всё было безразлично. Он опустил голову. Мужчины прицепили его к некому механизму и подвесили за руки. Люди оживились и залепетали. Лео осмотрел заключенного. Выглядел он паршиво. Весь грязный, истерзанный и застывшей крови.   Саамон поднял голову и окинул толпу взглядом. Равнодушным и беспристрастным. Он никого не искал и ничего не хотел. Просто ждал смерти. Казнь началась. На помост взошел Упуаут. Он схватил одной рукой за волосы Саамона, тем самым заставив его задрать голову. В другой руке у него был меч. Радужка глаз сына Анубиса покраснела, а брови изогнулись. Шакал нанес удар. Ярко-алая кровь густо брызнула на помост. Саамон вздрогнул, хотел вцепиться себе за горло, но руки его были обездвижены. Он задрожал, стал дёргаться и хрипеть. Зрелище было не слабонервных. Женщины не выдерживали и отворачивались. Даже Сешат отворачивалась от этого всего. Тот держал дочь за плечи. Он бы спокоен. Его супруга отомщена. Упуаут знал, что делал. Этот надрез был слишком мал, чтобы Саамон умер сразу. И он слишком велик, чтобы черномаг остался жив. Верховный эпистат безжалостно оставил его висеть, как тушу, хрипящую, дрожащую. А толпа с замиранием сердце слушала это… Так всегда звучала последняя песнь черномага.