XiChengTober2024

Разочарованно выдохнув, Цзян Чэн насупился и отполз от Лань Сичэня. Холодный бриз, спускавшийся к ним по склону горы, продолжал неприятно закрадываться во все щели не слишком плотно прилегавшей одежды. А он-то рассчитывал, что им скоро станет жарко. - Прости, Цзян Ваньинь, — виновато покачал головой Лань Сичэнь. — Я слышал, что эти манипуляции обычно вызывают смех, но… - Нет, моя вина, — кисло усмехнулся Цзян Чэн. — Похоже, Цзэу-цзюнь слишком толстокожий, чтобы почувствовать щекотку. Цзян Чэн не хотел признаваться, что ему, на самом деле, никогда не удавалось кого-либо защекотать. Пробовал на Вэй Усяне, но его пальцы были слишком грубыми и слишком больно впивались в бока, что позволяло тому эффективно бороться с чужой хваткой. - У нас не принято так делать. Приятно? - Ну… не то чтобы приятно, но весело. Ты смеешься, потому что щекотно, я смеюсь, потому что мне смешно. Как-то так. - Хм… Цзян Чэн должен был догадаться, что даже если бы щекотка подействовала на Лань Сичэня, он бы не оценил. Возможно, ему было бы неприятно. В конце концов, не всё из того, чего ты был лишён в детстве, можно наверстать много лет спустя. Цзян Чэн собирался было встать и помочь подняться Лань Сичэню, пока вдруг не оказался в плену чужих объятий. Он ощутил на боках множество мелких и попадавших точно в цель тычков, отчего заголосил и повалился животом на землю. Там его перевернули на спину и продолжили истязать под громкий хохот, что эхом разносился среди ближайших скал. Если быть ещё честнее, Цзян Чэн не любил быть жертвой щекотки. Вэй Усянь был таким же грубым и неотёсанным, как и он сам. Смех был, но куда охотнее Цзян Чэн пытался уйти от его безжалостных атак. В том, что делал сейчас Лань Сичэнь, прослеживалось его мастерство мечника: узнав теорию, он наносил свои удары мелкими, точными, но в меру сильными толчками. Больно не было, но после его движений тело становилось ужасно чувствительным, и чем дольше это продолжалось, тем сильнее оно отзывалось и тем слабее становилось сопротивление. Ноги уже были в плену чужих коленей, а руки… сдвинуть целеустремлённого Лань Сичэня было не легче, чем бревно, которое хоть и не придавливало к земле, но мешало выбраться. После яростного марша по бокам, подмышками и в основание шеи, когда Цзян Чэн, со слезами на глазах, уже не смеялся, а выл, когда на подбородке стала засыхать выступившая слюна, Лань Сичэнь спустился было к бёдрам, но тут же замер. Цзэу-цзюнь, посмотрел на стонавшего и тщетно пытавшегося восстановить дыхание главу ордена Цзян и весело рассмеялся. - И всё-таки, глава ордена Цзян, это может быть ещё и приятно, — сказал он, погладив сквозь штаны стоявший колом член.