Garden of Blood

Уильям больше не возвращался к работе. Впервые он смог признать, что чувствует себя слишком плохо даже для того, чтобы просто покинуть поместье, не говоря уже о преподавании. Обычно он работал до изнеможения: вел лекции по семь часов в день, в перерывах проверяя тесты; сейчас это не представлялось возможным ни при каких условиях. К тому же, ему не хотелось травмировать своих студентов еще сильнее и оставлять кровавые отпечатки на работах. Он собирался поставить всем ученикам «отлично» в качестве компенсации за то, что им пришлось стать свидетелями не самого приятного зрелища. Но и оставаться в стороне слишком долго он не хотел. Уильям решил, что останется дома на неопределенное время, пока не будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы выйти на улицу дольше чем на пять минут. Почувствовать себя полностью здоровым, даже в будущем, не представлялось возможным, поскольку болезнь разъедала его сильнее с каждым днём, но он молился, чтобы Вселенная дала ему отдых хотя бы ненадолго. Первые несколько дней без лекарства были сущим адом. Судя по всему, аллергия на препарат была действительно сильной, даже спустя некоторое время. В первое утро, оставшись дома, он обнаружил тошнотворно яркое красное пятно крови на своей некогда безупречно белой подушке. Не без сожаления, но ее пришлось сжечь; другого выхода не было. Кровь въелась в ткань навсегда. Смыть ее было нельзя. Как и с его души, навечно запятнанной кровью его жертв, от которой невозможно было избавиться пока он дышал и жил, продолжая оставлять алые следы на Божьей земле. По всему поместью теперь были раскиданы маленькие розовые лепестки. Уильям устал подбирать их каждый раз, когда они плавно пролетали мимо его пальцев после очередного приступа кашля; они не несли вреда и не представляли опасности для остальных, поэтому он бросил попытки поддерживать полы в чистоте. По крайней мере, ему хотя бы удалось не запачкать все вокруг кровью. За последнее время ему пришлось выкинуть несколько ночных рубашек из-за того, что, просыпаясь, он постоянно обнаруживал на них алые пятна. Дошло до того, что он просто решил спать без рубашки вообще, потому что устал сжигать одежду. Ежедневно его сопровождало чувство изнеможденности, которое, судя по всему, было вызвано тем, что его буквально рвало кровью каждую ночь. Единственным плюсом было то, что состояние не ухудшалось кардинально — оно было стабильно ужасным. Уильям полагал, что последняя стадия наступит ещё не скоро, хоть доктор Моррис и сказал, что это может случиться в любой момент, когда он не будет этого ожидать. Например, когда он будет чистить зубы, и тогда ему не останется ничего кроме того как захлебнуться кровью, пастой и цветами. Или чем похуже. Однако, сегодня он чувствовал себя странно… хорошо. Ну, не то что бы хорошо, но усталость уже не так подкашивала, и общее самочувствие было чуть менее ужасным, чем на прошлой неделе. Обычно все его тело пробивал озноб, а в голове непрерывно пульсировало; но сегодня он даже смог нормально ходить по дому, без того, чтобы останавливаться на передышку каждые пять шагов. Кашель, к сожалению, не прекратился, но Уильям мог переносить его уже стоя на ногах, а не падать на колени, царапая ногтями стены, пока его желудок выворачивало наизнанку. Относительно хорошее самочувствие стало поводом наконец выйти из поместья и съездить с Льюисом в Йорк. Казалось, что за то время, пока он был заперт дома, сражаясь за свою жизнь с чертовыми цветами, пролетели века. Вдохнув свежий воздух, наполнивший его легкие, он наконец ощутил как по всему телу разливается приятное чувство взбудораженности. Уильям спросил и Альберта, не хочет ли он присоединиться к ним, но тот настаивал, что занят в МИ-6. Его постоянные отговорки, из-за которых он часто сбегал по делам, вызывали подозрения, но Уильям знал, что это не его дело. Даже если у него возникали вопросы по поводу синяка на горле, который он однажды случайно заметил; ему показалось, что Альберт думал, что успешно скрывает эту отметину, потому решил не упоминать об этом. Невозможно, чтобы у его собственного брата был секс с самим правительством. От одной только мысли, что Альберт участвует в подобного рода разврате столь скандальным образом, у него голова шла кругом. — «Поезд в Йорк прибывает на вторую платформу… » Многие взгляды были устремлены на двух братьев Мориарти, пока они пересекали платформы, пробираясь сквозь толпу. Уильям давно привык к такому вниманию: здоровому сочетанию восхищения и зависти, но он был уверен, что для Льюиса это всё ещё было чем-то непонятным и незнакомым. Его младший брат покидал дом гораздо реже, чем остальные члены семьи, что во многом объяснялось беспокойством Уильяма и Альберта за то, что на него мог обрушиться поток нежелательного внимания, с которым он бы вдруг не смог справиться. Однако, если рядом был Уильям, то и с Льюисом все было в порядке. Или, может быть, впервые в жизни их роли поменялись местами. Уильям боялся, что, будь он один, никто бы не помог ему в случае, если он упадет в обморок посреди людной улицы Йорка. В других сценариях у него бы мог начаться приступ кашля и рвоты кровью прямо на тротуар, или, того хуже, на обувь какого-нибудь бедного ни в чем не повинного прохожего. Почему бы не добавить к этому всему ещё и лепесток, чтобы окружающие точно знали, что он болен Ханахаки? Он задавался вопросом, как много людей обладали хотя бы ограниченными знаниями об этой болезни, не говоря уже о конкретике. Те, кто знал хотя бы в общих чертах, не испытали бы ничего, кроме жалости, к человеку, которого едва знали. Уильям в этом не нуждался. Он не заслуживал жалости и не хотел, чтобы после смерти по нему скорбели. Его грехи были слишком велики, чтобы его можно было оплакивать, и с каждым днем они все только росли. Как только они остановились у нужной платформы, Уильям кашлянул один раз. Увидев на бледной коже пятна крови, он поморщился и потянулся в карман костюма за носовым платком. Вытерев губы и руки, он убрал платок и достал уже билет на поезд. Спустя пару минут бумажка в его руках уже была уже смята под давлением напряженных пальцев, пока он пытался справиться с очередным приступом, который оказался столь же болезненным, сколь и раньше. Но пережить эту пытку было лучше, чем начать кашлять кровью в припадке прямо посреди оживленного вокзала, вызывая тем самым множество нежелательных взглядов, полных отвращения. — Брат, — позвал Льюис, стоявший рядом с ним, и Уильям неопределенно кивнул в его сторону в знак внимания. — Уверен, что не хочешь вернуться домой? — Да, — ответил Уильям напряженно, все ещё пытаясь остановить кашель, подступающий все ближе и сильнее. — Я уверен. Я… Я справлюсь с этим. Если останусь в поместье ещё хоть на день, то сойду с ума. Я уже не могу видеть эти чёртовы обои. Льюис нерешительно сделал шаг, но, очевидно, не смог найти в себе сил отказать брату. Вместо этого с его губ сорвался тихий вздох. — Хорошо, если ты настаиваешь. — Со мной все будет в порядке, Льюис. Обещаю. — Уильям улыбнулся, как он надеялся, ободряюще, но, судя по тому, что лицо Льюиса не изменилось, ему не то чтобы это удалось. Единственными изменениями в выражении лица его брата были случайные подергивания нахмуренных бровей, пока он внимательно рассматривал Уильяма, по-видимому, пытаясь решить, следует ли ему и дальше игнорировать очевидные страдания брата или насильно увести его отсюда, ради него же самого. Часть Уильяма тоже желала этого. Почему у него возникло плохое предчувствие, что поездка закончится катастрофой? Он проигнорировал тревожное ощущение в груди, списав это на то, что слишком остро отреагировал на предыдущий случай в университете. Его разум сбивал его. Он не позволит крови и цветам испортить себе жизнь. Он не позволит им контролировать себя. Неизвестно было, в кого он влюблен, но, кто бы это ни был, это не помешает ему изменить дискриминирующую кастовую систему Англии. Болезнь не станет препятствием на пути справедливости в этой порочной стране. Пока человек, в которого он был влюблен, не был… — «Поезд в Йорк прибыл на вторую платформу, приглашаем пассажиров…» — внимание Уильяма переключилось на поезд, и объявление прервало его рассуждения, за что он был очень признателен. Мысли о некоем детективе были опасны, и их следовало пресекать тут же, как только они появлялись в его голове.

~・~

Поездка оказалась, на удивление, безболезненной и легкой. Не сказать, что кашля не было вообще, но ему удалось отделаться всего лишь тремя выскользнувшими из его пальцев лепестками и одним красным пятном, кровь с которого капала с его руки прямо на тротуар перед безупречно чистым каменным фонтаном. Остальные сгустки он смог собрать носовым платком. Примерно через час после начала поездки Уильям перестал считать людей, смотрящих на них, потому что у него уже не осталось сил обращать внимание на каждый любопытный взгляд, что пытался вторгнуться в личное пространство братьев Мориарти. Он никак не мог понять, из-за чего они пялятся — из-за Ханахаки или дворянского статуса? — Как ты себя чувствуешь, брат? — Спросил Льюис, когда официант принес им еду. Сейчас они направлялись обратно в Лондон, сидя в вагон-ресторане. Здесь было пусто, за исключением одной пары за соседним столиком, что делало это место безопасным для отдыха и возможности насладиться хорошей едой во время долгого пути домой. Пара сидела позади Уильяма, так что, начни он кашлять кровью или лепестками, им бы удалось избежать участи стать свидетелями неприятного зрелища. — Голова кружится, — честно ответил Уильям. Он сделал глоток воды и с облегчением выдохнул, чувствуя приятную прохладу, смягчающую боль в пищеводе. Льюис обвел взглядом почти пустое помещение. — Ты снова упадешь в обморок? В ответ он покачал головой, ставя стакан обратно на стол. — Нет. Это просто последствия того, что я весь день сдерживал ужасные приступы кашля. Жить буду. Эти два слова оказались самой большой ложью, которую он когда-либо произносил. Но, в конце концов, не Ханахаки погубит его. Он сам покончит с жизнью, независимо от болезни. Стремясь направить разговор в более непринужденное русло, Льюис разрезал свой стейк и деликатно отправил кусочек в рот. Уильям наблюдал за тем, как он жует, затем глотает и издает тихое мычание удовлетворения божественным вкусом. Он с улыбкой наслаждался теми моментами, когда его младший брат ослаблял бдительность и позволял себе быть Льюисом — не доверенным лицом Уильяма, не сообщником в преступлениях, не вторым по важности персонажем Преступного Лорда. Несмотря на почти непрекращающиеся страдания от Ханахаки, одного вида Льюиса таким расслабленным, даже всего на несколько мгновений, уже было достаточно, чтобы Уильям мог отвлечься от боли хотя бы на несколько секунд. — Стейк восхитительный, — сказал Льюис с небольшой, почти неуверенной улыбкой. — Ты должен попробовать. Уильям кашлянул. Ни крови, ни лепестков. — Хорошо, — взяв в руки нож, он повторил за братом и так же удовлетворенно промычал, чувствуя сок на языке. Правда, он не был уверен, что вкус не отличался от стейка Льюиса: был ли медный оттенок у мяса или у его собственной крови? Скорее всего, это была отвратительная смесь и того, и другого. — Должен признать, для поезда, тут довольно хорошо готовят, — прокомментировал Уильям. Льюис хмыкнул в знак согласия, и положил себе в рот еще кусочек. Вдвоем они погрузились в уютную, праздную беседу. Разговоры с братом обо всем на свете помогали Льюису отвлечься от переживаний по поводу болезни Уильяма и дальнейшего будущего. Незначительные глупости, которыми они делились друг с другом, забудутся сразу же, как только они сойдут с поезда, но это было приятной сменой обстановки. Атмосфера была достаточно спокойной… Пока Уильям не услышал позади себя знакомый голос. Замерев на месте, он сосредоточился на глубоком акценте, даже не бросив взгляда за спину, но уже зная, кто находился в одном вагоне с ними, по одному только первому слогу, прозвучавшему в его ушах; словно ангелы спустились за ним, позабыв о его ужасных преступлениях. — Столик на одного, сэр? — Да. Единственная проблема заключалась в том, что… — Я буду холодную говядину с картофельным пюре… А, и пиво, пожалуйста. Уильям не мог попасть на небеса с ангелом вроде Шерлока, а Шерлок не мог спуститься в ад вместе с ним. Уильям Джеймс Мориарти и Шерлок Холмс никогда не станут ничем большим, кроме как соперниками. Он вернулся к своей пустой тарелке и решил запить свои мысли стаканом воды. Почему он почувствовал, как лепесток подступил к горлу? Уильям проглотил его вместе с водой, вздрагивая от неприятного ощущения, когда растение неестественно вернулось по пищеводу. В груди появилось странное давление, и ему потребовалось сделать ещё несколько глотков, чтобы заставить себя успокоиться. — Извини, приятель, я за другой столик! Они замерли, услышав быстрые шаги на ковровом покрытии пола, устремившиеся прямо к ним. Уильям не дышал, молясь, чтобы это оказался всего лишь обман его разума, или, чтобы Шерлок пробежал мимо них к другому столику; но, как только детектив оказался в поле его зрения, Уильям ощутил, как странное приятное чувство разливается по груди, согревая сердце, в то время как нахлынувшие эмоции вступают в борьбу за господство внутри него. Неистовая смесь восторга и страха одновременно превращалась в самое тошнотворное сочетание эмоций. О. Подождите. В любую секунду с его губ грозил сорваться лепесток. Он широко раскрыл глаза от шока, смотря на Шерлока, опустившегося на сидение напротив него, и тот никогда бы не узнал, что Уильям прямо сейчас молча боролся за свою жизнь. — Ну что ж… Профессор. Какое совпадение. — Шерлок произнес это вместо приветствия, с лукавой усмешкой на лице. Улыбка, которой он одаривал собеседника, пресекала появление любых возможных рациональных мыслей. Уильяму стоило больших усилий не смотреть на губы противника, которые казались такими гладкими и мягкими… Нет, он должен был сосредоточиться. Теперь уже на его губах заиграла легкая улыбка. — Я помню. Мы познакомились на борту Ноатика, — спокойно ответил Уильям, несмотря на ураган эмоций и распускающиеся цветы глубоко в груди. Разве не поэтично? Подарить Шерлоку букет цветов, которые он вырастил в собственных лёгких, прежде чем он успел бы поддаться суровому приговору и спуститься обратно на землю? Это при условии, что Уильям испытывал к Шерлоку столь интимные чувства. А он их не испытывал. Помимо того, что эти гипотетические чувства были крайне абсурдны — преступник влюбляется в детектива, чьей судьбой было арестовать его — они были ко всему ещё и незаконны. Уильям и его семья не видели ничего плохого в том, чтобы двое мужчин или две женщины любили друг друга, но общество с этим не соглашалось, и пока эти предрассудки Англии не удастся искоренить, никто не хотел рисковать быть преследуемым, подвергнутым насилию, или, того хуже, быть убитым за открытую любовь к представителю своего пола. В конце концов, он принесет равенство. Равенство, выходящее за рамки классовой системы. Жаль, что его уже не будет в живых, чтобы увидеть это. — Меня зовут Шерлок, — представился он, будто бы Уильям не был одержим им каждый час каждого мучительно долгого дня. За последние две недели он настолько изучил Шерлока, что мог бы сдать экзамен и набрать больше баллов, чем сам детектив. — Вы же детектив-консультант, мистер Шерлок Холмс, верно? — Сказал Уильям. Улыбка Шерлока была сокрушительной для него; тот и понятия не имел, что сейчас происходит на самом деле. — Прошу прощения, — вмешался Льюис с опасным блеском в глазах, — но мы только что закончили обедать, так что нам пора идти. — Уильям заметил, как его брат напряженно сжал кулаки на столе. Он надеялся, что у Льюиса не возникнет подозрений, что Шерлок — именно тот человек, в которого он влюблен. Он им и не был, но Уильям не хотел, чтобы детектив пострадал. Тем более, от рук его собственного брата. — Но ведь десерты и напитки ещё не принесли, верно? — тон Шерлока был самодовольным, словно он знал, что уже выиграл спор, в котором у соперников не было ни единого шанса. Уильям скорее согласился бы заново пережить свое ужасное прошлое, чем упустил бы возможность провести с Шерлоком хотя бы две минуты. Когда детектива не было рядом, он чувствовал зияющую пустоту в груди, там, где должно было быть сердце. Будто часть головоломки отсутствовала. И это чувство пустоты всегда сопровождало его по жизни, пока он не встретился взглядом с Шерлоком на Ноатике. Какая необычная ситуация. — Я просто хотел попросить вас об одолжении, — продолжил он, — выслушайте мою историю. — С удовольствием, — любезно ответил Уильям. — Мы как раз начали скучать. — Он сглотнул рвавшийся наружу кашель. Судя по вкусу, кровавый. Льюис бросил недоверчивый взгляд в сторону Уильяма, который не смог скрыть того, как слабо вздрогнул под сдерживаемой яростью брата. Шерлок, казалось, этого не заметил, а если и заметил, то не придал особого значения. — Видите ли, я проделал весь путь до Йорка ради расследования, однако… Оно зашло в тупик. — Сердце Уильяма заколотилось сильнее при мысли о том, что с ними в городе в то же время находился и Шерлок. Он мысленно поблагодарил все божества за то, что они с детективом не пересекались, особенно в минуты его слабости. В спокойной атмосфере поезда сохранять самообладание было гораздо легче. Он равнодушно сделал глоток своего напитка. — Какая жалость — Не правда ли? Я подумал, что это может быть одно из тех серийных убийств аристократов. Уильям почувствовал, как начал краснеть. Восторг и что-то похожее на надежду трепетали в его груди, беспрестанно бились о ребра, пытались вырваться наружу и задушить Шерлока в объятьях. Осознание, что он желал, чтобы все его дела крутились вокруг загадки, которая была прямо перед ним, пронзала до дрожи костей. Воодушевление от того, что он всегда находится на расстоянии одного незначительного промаха от поимки, вызывало привыкание, и на мгновение Уильям подумал, что, возможно, он больший наркоман чем Шерлок. Несмотря на шквал незнакомых чувств и очередную порцию крови с лепестками, которая грозилась пролиться, он оставался невозмутимым. — Серийный убийца.? — просто переспросил он. — У меня есть теория, что за делами герцога Индаса и графа Дреббера стоит один и тот же человек, — пояснил Шерлок, и Уильям сдержал улыбку. — И этот «Преступный Лорд» весьма умён. Обычно, комплименты насчёт интеллекта в свой адрес не вызывали в нем никаких эмоций, но, поскольку сейчас он слышал это от Шерлока, то не мог не ощутить странную гордость от признания его способностей детективом. И Шерлок никогда бы не узнал, что прямо сейчас беседует с тем самым Преступным Лордом, которым был так одержим. Уильям больше не мог сдерживать приступ. Ему нужно было хоть немного передохнуть. Он отвернулся и кашлянул в локоть, сделав вид, что чихнул, для убедительности вытерев нос платком, после чего повернулся обратно к Шерлоку. Судя по неизменно возмущенному лицу Льюиса и нахальному выражению Шерлока, крови на его губах не было. Прекрасно. — А, да, конечно… — он тяжело вдохнул воздух, — Оба инцидента наделали шуму в высшем обществе. Шерлок рассказывал свои теории о Преступном Лорде и объяснял про связь всех собранных им доказательств, причем со впечатляющими подробностями. Уильям позволил ему. Позволил этому чертовому голосу опалить его сердце и заставить захлебываться от удовольствия. Казалось, что он настолько погрузился в океан увлеченного рассказа Шерлока, что уже не слышал слов, а лишь их глубокую трель, разносящуюся вибрациями по всему телу. Ощущение оказалось неожиданно успокаивающим, и Уильям снова обнаружил, что напрочь забыл о плане, потерявшись в Шерлоке Холмсе. — …мне предложили сделку: за то, что я убью Хоупа, я получу информацию о Преступном Лорде, — объяснял Шерлок. — Думаю, мне бы раскрыли его личность. — Необычное предложение. — Правда? — Шерлок снова улыбнулся, и Уильям тут же прокашлялся в локоть, морщась от боли в груди. К счастью, сегодня на нем был темный костюм, и шансы того, что детектив заметит на нем пятна крови, значительно уменьшались, за что Уильям был безмерно благодарен. — Но я его не принял и не стал убивать Хоупа. Уильям кивнул, — Справедливое решение. Улыбка Шерлока превратилась в сомнительную ухмылку, а в глубоких глазах промелькнуло нечто такое, что Уильям не смог точно определить. Словно Шерлок был хищником, которому только что удалось загнать свою жертву — его — в угол и при том был уверен, что добыча не вырвется. — Должно быть, Хоуп все-таки передумал, после того, как я сохранил ему жизнь, и я навестил его после ареста… — он сделал паузу для большего эффекта, — и все же решил раскрыть мне личность Преступного Лорда. В воздухе повисла тишина; Льюис насторожился, но Уильям оставался непоколебим. — Кто бы мог подумать, что вы — это человек за кулисами… — Шерлок пристально смотрел на него, — Уильям Джеймс Мориарти. Это было очевидной уловкой, и Уильям это понимал. Они со всей осторожностью следили за Хоупом после его ареста и точно узнали бы, если бы он связывался с кем-то, особенно с немало известным детективом-консультантом. Спокойная маска на его лице была гораздо убедительнее, чем у его младшего брата, потому он был рад, что Льюис не сидел в данный момент рядом с ним. Но будет ли действительно плохо, если Шерлок поймает его? Да, да, будет. Он должен был сосредоточиться. Дышать… Никаких цветов, никакой крови. На его губах вновь заиграла дружелюбная улыбка. — Ну что ж, это довольно серьезное обвинение, — сказал он. — Однако, я не в силах подтвердить, что не делал этого. К тому же, доказать, что это был я — твоя работа, не так ли? — Настал черед Уильяма хищно ухмыльнуться. Шерлока это не испугало. Вместо ответа он сдержанно рассмеялся, откинулся на спинку кресла, закинув руки назад, и Уильяму потребовалась вся его сила воли, чтобы сохранить невозмутимое выражение на лице. Звонкий, почти детский смех Шерлока был заразителен; Уильям уже представлял, как будет слышать его в своих снах. Но он и не был против. — Я просто шучу, шучу! — воскликнул детектив; его ехидная улыбка не сползала с лица. — А если серьезно… Я был бы не против, если бы ты оказался этим остроумным преступником. — Он подмигнул Уильяму, и в горле того запершило не от лепестков. Это заявление было несомненно вызовом. И Уильям принял его. Продуманными, рассчитанными движениями он сузил взгляд, губы его искривились в опасной ухмылке, и он облокотился одной рукой на спинку сиденья, подражая непринужденной позе Шерлока. Без единых симптомов болезни, которые могли бы помешать ему в этот момент, он произнес единственный ответ, который будет преследовать безжалостно манящего детектива в самых приятных снах и самых разрушительных кошмарах. — Поймай меня, если сможешь, мистер Холмс. Шерлок мгновенно переменился в лице: на его щеках расцвел великолепный румянец, и Уильям мог поклясться, что видел, как тот мелко задрожал под его пристальным взглядом. Подперев рукой щеку в завораживающей манере, он продолжил. — Такой ответ удовлетворил бы тебя… Детектив? — Смех, пронесшийся по всему вагону, оказался крайне заразительным; было трудно удержаться от того, чтобы присоединиться. Но Уильям продолжал сохранять спокойствие, мысленно сосредоточившись лишь на том, чтобы сдержать приступ кашля, который все никак не хотел стихать. — Ты действительно лучший! — Видимо, моя шутка была оценена. — Конечно! — Шерлок коротко усмехнулся, — Я думаю, мы отлично поладим! — Ты можешь быть потише? — внезапное появление ещё одного человека вызвало у Уильяма очередной приступ кашля. На его руке оказалось немного крови, и он поспешно вытер ее, чтобы Шерлок или эта новая загадочная личность не успели заметить. — Ты слишком громкий. — А, вот ты где, — произнес детектив. — О, я не знал, что ты с кем-то, — сказал мужчина, глядя на Уильяма с Льюисом, — Кто эти джентльмены? Шерлок представил их, и Уильям воспользовался возможностью полюбоваться профилем детектива, пока тот отвлекся. Действие было почти неосознанным; он снова вернул себя в реальность. — Я Лестрейд из Скотланд-Ярда, — поприветствовал мужчина. — Лестрейд? Рад познакомиться с вами, сэр, — со всей вежливостью ответил Уильям. Мужчина слегка покраснел, — О, ну… Они погрузились в комфортную беседу, которая, однако, продлилась недолго — крик ужаса, раздавшийся в другом конце поезда, прервал их. Они вчетвером быстро выскочили из вагон-ресторана, и Уильям на собственном опыте убедился, что бег не был ему полезен. с огромным усилием он сдержал кашель. Когда они, наконец, остановились, чтобы выслушать бедную дрожащую женщину, которая стала объяснять, что она увидела, Уильяму пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть. Льюис помог ему удержать равновесие, за что его тихо поблагодарили. — Да, определенно мертв, — подтвердил Шерлок, изучая комнату через маленькое окошко в двери. — Посмотри… — он обернулся к Уильяму, но, заметив его подавленное состояние, обеспокоенно нахмурил брови. — Ты в порядке? Уильям кивнул. — Не стоит обо мне беспокоиться. Позволь взглянуть. — Шерлок отошёл в сторону, предоставив ему возможность осмотреть комнату из окошка. Уильям был вынужден признать, что идея раскрытия преступления, совершенного не его собственными руками, звучала забавно. — Это явно было убийство, — сказал Шерлок за его спиной. — Это будет захватывающе! — Убийство?! — воскликнул Лестрейд. — Скажи, Уильям, — произнес детектив, придвигаясь к нему ближе; сердце Уильяма заколотилось быстрее от удивления. — Если ты свободен до прибытия в Лондон, то не хотел бы заключить пари, кто быстрее найдет преступника? В его глазах блестело волнение, вызванное раскрытием убийства, в то же время превратившееся в чертово соревнование. Уильям был слаб из-за эмоций, переполнявших его, и ему не оставалось ничего, кроме как поддаться. Где-то на фоне Лестрейд упрекал детектива, со словами, что это не игра, но Уильям его не слышал. Он кашлянул в ладонь и у него закружилась голова, как только на его пальцы попала кровь; по испуганному взгляду Шерлока он понял, что тот точно это заметил, но он все равно незаметно вытер ладонь о штанину. — Хорошо. Это будет довольно интересное дело. — Он лишь надеялся, что сможет продержаться хотя бы до конца состязания.