О массажах, ортезах и недопонимании

Виктор двумя руками опирался на поцарапанную столешницу: пальцы дрожали от напряжения, а перед зажмуренными глазами выплясывали цветные искры. Виктор не мог пошевелиться. Набрав полную грудь потяжелевшего воздуха, он нерешительно повернул правую стопу в сторону выхода из лаборатории, и в тот же момент едва не вскрикнул от прострелившей спину боли. Тело окатило ледяным потом, выбившиеся пряди щекотно прилипли ко лбу, и у Виктора не было ни единой возможности их убрать. Вот же чёрт. Даже скольжение пальцев по столешнице отдавалось вспышками в натруженном позвоночнике — вот и стоял он, выдающийся гений Пилтовера, запертый собственным телом в совершенно идиотской позе скрюченного фонаря. На шее лениво болтались душащие защитные очки. Зачем ему вообще были глаза, если от боли он ничего не видел? Да кто-нибудь вообще зайдёт сегодня в эту треклятую лабораторию?! Хеймердингер давно оставил попытки вразумить нерадивых учеников, поэтому за их экспериментами наблюдал исключительно со стороны. Из напоминаний о его присутствии оставался лишь…морально устаревший интерьер. Скай… Ох, не дай хекстек мисс Янг увидит его в таком унизительном положении! Потом несколько недель будет ходить за ним по пятам с готовностью вот-вот подложить под костлявый зад пару мягких подушек. И напоить чаем. Чай был бы совсем неплох. Да что угодно, кроме мучительной неподвижности, было бы неплохо. Джейс развлекался с младшей Медардой. Может, и со старшей и её малолетним любовником. Виктор поморщился, рефлекторно тряхнул головой и разозлённо взвыл в новом приступе боли. Виктору меньше тридцати. Его опорно-двигательному аппарату — все восемьдесят. И это проблема. — Джейс, чёрт побери, Талис, — процедил Виктор в пустоту. Наконец, после нескольких минут полной неподвижности, он смог открыть глаза. Перед лицом по-прежнему подпрыгивало голубое свечение хекстека. Джейса Виктор позвал, разумеется, потому что из всех, кто мог оказаться в лаборатории, он был самым крепким. Только и всего. Дрожь в хлипких руках, вынужденных держать такое же хлипкое тело, передавалась столешнице, стоявшим на ней реактивам и чертежам, несколько из которых уже плавно спикировали Виктору под ноги. Дрожал и хекстек: голубая бусинка отчаянно билась в конвульсиях; Виктор понимал: вот-вот — и рванёт. А если рванёт, то рванёт вместе с ним и со всеми наработками. И всё. Вот тебе и прогресс, и Пилтовер — город будущего, и прочая чепуха. Джейса не было уже несколько часов. Он просто не мог так долго держаться даже при его прочих… Физических характеристиках. Сам Виктор понятия не имел, как работает телесная близость между людьми, но мог предположить холодным расчётом. Поэтому в задушевные разговоры после страстного секса Виктор тоже не верил. Так какого чёрта Джейс шлялся не пойми где?! Со стола слетел ещё один лист с чертежом. Виктор согнул здоровую ногу в колене и зашипел: это была ошибка. Серьёзная ошибка, вынудившая его замереть в ещё более идиотской позиции. Он выругался. — Да Джейс, твою ж… — Виктор! — раздалось из-за спины счастливым и бодрым голосом. «Да чтоб у тебя поясницу защемило в самый неподходящий момент твоего постельного реслинга!» — подумал Виктор. — Здравствуй, — ответил он так, будто не стоял на пороге болевого сумасшествия. — Чего тут у нас? Джейс подошёл со спины, Виктор увидел взметнувшуюся в воздух руку и, испуганно замерев, не успел ничего сказать. Конечно, он не успел. Здоровенная рука Джейса, слепленная из чистой силы и каменных мускулов, с мягким хлопком легла на его плечо. Раздался взрыв. В глазах потемнело. Когда Виктор пришёл в себя, он всё ещё стоял. Стоял стол, реактивы, чертежи и нетронутый хекстек. Взрыва не было. — Вик, ради всего святого, что случилось? — обеспокоенно тараторил Джейс, пялясь на его скорчившееся лицо. — Тебе плохо? — Мне просто зашибись, Талис, — прошипел Виктор, — и я зашибусь. — Виктор, спина? Виктор коротко кивнул, поджал губы и прикрыл глаза, пережидая очередной приступ боли. Как же ему надоело. — Тише-тише, — ласково прошептал Джейс, и к пронизывающей боли добавился табун колючих мурашек, резво пробежавших вдоль позвоночника. Так резво, как Виктор никогда не сможет. — Здесь? — пальцы уперлись куда-то в рёбра, и упрямые мышцы под ними начали послушно таять. — Ниже, — ответил Виктор и попытался направить в нужную точку. — Не двигайся, — строго сказал Джейс, — тут? И… Да, тут. Виктор вздрогнул, подавшись вперёд, но замер и облегчённо выдохнул, когда крепкие пальцы стали натирать мышцы вокруг болевой точки. — Сильно нельзя тереть. — Я не буду, — улыбнулся Джейс. Виктор спиной увидел его приторную улыбку и даже не разозлился. В похолодевших конечностях приятно потеплело. — Я тебя просто разогну. — Вот уж спасибо, — капризно фыркнул Виктор. Прикосновения Джейса переместились к пояснице и крестцу: пальцы мягко разминали спазмированные мышцы, а Виктор чувствовал, как с теплом прикосновений и с каждым умелым нажатием в тело постепенно возвращалась жизнь. — Ты не переборщи, — волновался Виктор. Если что-то пойдёт не так, если вдруг боль усилится… — Я же знаю, что делаю, Вик, — уверенно парировал Джейс. Пальцы закружились в определённой точке, срывая с губ Виктора стыдный полустон. — Откуда… тебе… Ох, чёрт, Талис… — Я интересовался. А как я должен был поступить, зная, что тебя однажды вот так скрутит? Смутился. Интересовался специально для него. Джейс, какой же ты… Виктор ответил довольным мычанием и, открыв зажмуренные в долгожданном удовольствии глаза, обнаружил себя стоящим ровнее обычного. Ух ты.? — А теперь, — Джейс бережно обхватывает его за пояс, заводит руку под колени и легким движением поднимает в воздух — так, будто почти тридцатилетний Виктор весит не больше полупустой бутылки воды. Или полуполной… — Талис, я сам могу! — Да-да, сам-сам, — добродушно хохотнул Джейс. Виктору, смотревшему на его лицо, стало по-своему неловко. Внизу живота странно потеплело и он с опаской проследил взглядом новые ощущения: от массажа спины так быть не должно. От массажа спины, чёрт побери, не должна наступать эрекция! Джейс опустил его на кровать и, только коснувшись пальцами пуговиц рубашки, отпрянул: — Да… Пожалуй, сам. — Спасибо, — выдохнул Виктор, сведя колени и начав расстёгивать рубашку. Добравшись до середины, он вдруг нахмурился и бросил на Джейса недоумевающий взгляд. — Стоп, а зачем мы меня раздеваем? — Вик, у тебя там не защемление, а триггер размером с мою голову. — Ну… Либо у меня опухоль, либо про какую голову ты говоришь, Талис? — Виктор неловко вцепился в ткань рубашки и смял её в кулаке. — Я утрирую. А теперь раздевайся и ложись на живот. А впрочем… Если это позволит ему не корчиться от боли… Плевать. Виктор стянул рубашку и в этот же момент плюхнулся на живот, вжавшись в кровать как в последний пункт защиты. Пункт защиты перестал быть таковым в тот же момент, как руки Джейса тронули обнажённую кожу. Ну нет, нет, нет! Виктору почти тридцать, он давно не мальчик-подросток, со стояком смотрящий на пылесос, он взрослый мужчина, гений, соавтор множества работ по хекстеку и– Он застонал в матрац, когда Джейс наклонился над ним, проминая… Да кто знал, что он там проминал, Джейс просто трогал его как проклятый секс-массажист, и это сносило крышу. Виктор сошёл с ума там, в лаборатории, когда несколько часов простоял скорченным над убогой столешницей. Виктор умер от взрыва хекстека. Виктор что угодно, но это просто не могло происходить в реальности! Оно здесь не помещалось! А поместился бы Дж… — Да хватит! Виктор замер, услышав собственный крик, отскочивший от стен. — Вик, будет больно. Немного потерпи, там дальше полегче. — Я в полном порядке. Уже всё хорошо, ничего не болит. Он уверенно попытался встать, но обречённо врезался лицом в матрац. Чёрт. — Вик. Я буду аккуратен, правда. Виктор поёрзал, попытавшись найти удобное положение, но понятия удобства для него будто попросту не существовало. Член болезненно уперся в кровать. Что ты будешь делать с этой болью, Джейс? Виктор больно укусил себя за щеку. Джейс любил Мел Медарду. Амбессу Медарду, её сопливого мальчишку, кого угодно, кроме своего нерадивого калеки коллеги. Любил их каждым нажатием на его спину. Каждым поглаживанием, щипком или невесомым прикосновением. — Джейс, — жалобно позвал Виктор, когда Талис, гордый проделанной работой, похлопал его по спине. — А тебе не осточертело со мной возиться? — Это как? — Ну, вот это вот всё. Сначала нога, теперь позвоночник. Я разваливаюсь потихоньку, кажется. Вот это — не надоело? — Вик, — Джейс лёг рядом, положил руку на поникшее лицо и большим пальцем огладил острые скулы, — ты не поверишь. Я сегодня же начну работать над корсетом для твоей многострадальной спины. Ортез для твоей ноги почти готов, кстати. Считай, из-за него тебе сегодня пришлось меня ждать так долго. Это должен был быть сюрприз, но… — А? — растерянно моргнул Виктор, незаметно для самого себя потеревшись щекой о крепкую ладонь. Ортез… Джейс не был с Мел сегодня? И вчера, и три дня назад.? Картина мира Виктора дала первую трещину. — Вик, — улыбнулся Джейс, притянув его ближе к себе, — ну я же почти прямым текстом говорю. — Что говоришь? — Виктор слышал в мыслях лишь белый шум, оставшийся после исчезновения многочисленных идей и проектов. Белый шум и почти вплотную прижавшееся лицо Джейса. Джейс говорил какие-то глупости. Узел, тяжестью лежавший на животе, поднялся в грудь и нервно запульсировал — до темноты в глазах и влаги на густых ресницах. Виктор вытер о простыню мокрые ладони. Он ничего не понимал и одновременно понимал всё — голова готова была вот-вот взорваться от переизбытка чувств. Картина мира стала расходиться по швам. — Ну ты серьёзно сейчас? Обиженно надул губы Джейс. Виктор смотрел на него остекленевшими глазами, бегал от взглядом от темных бровей до щетинистых щёк и не мог вымолвить ни слова дрожащими губами. Он хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, только вот… Виктор больше не собирался умирать. — Джейс, — голос хрипел, а Виктор шептал умоляюще. — Вик, — Джейс шутливо и демонстративно закатил глаза, а затем оставил на носу Виктора лёгкое прикосновение губ. И нет между ними никакой Мел. Никого нет. Картина мира рассыпалась, впившись осколками в босые ноги. Поцелуи Джейса горячие: горячее разогревающих мазей, неостывшего паяльника и недопитого чая. Джейс пылкий, напористый, но мягкий до дрожи в коленях - и колени Виктора дрожали, вбирая в себя ласку прикосновений. Джейс обходительный, нежный, и он действительно был аккуратен - настолько, насколько было возможно, когда Виктор извивался под ним, оглушённый сплетением жгучей боли и жажды оказаться ближе, чем это было возможно. Джейс терпеливый: Виктор царапал его спину, кусал плечи, отстранялся в просьбах остановиться и льнул теснее, понимая, что остановиться не может. Он не отпускал Виктора не дошедшим до пика и, о Боги, как Виктор надеялся, что его случайное проклятье никогда не сбудется и у Джейса не защемит поясницу в самый неподходящий момент, когда вот-вот, вот-вот уже, Джейс, пожалуйста, сделай что-нибудь, Джейс, я не могу, пожалуйста, Боже, Джейс, я умру, я точно умру, это слишком, я больше не могу, Джейс, пожалуйста- Спину выгнуло дугой. Никакой боли. Темнота, пронизанная вспышками света. Рваное дыхание Джейса над ухом. Его низкий сдержанный стон. Виктору почти тридцать, и он безгранично счастлив. Поэтому, когда Джейс, обнимая его, стал невпопад рассказывать о неловких моментах из своего детства, Виктор был вынужден поверить даже в задушевные разговоры.