Нейротоксин

***

      Кайа встал и вцепился в ладони Дилюка. Он с ужасом смотрел в озадаченное лицо, пока внутри кипела кровь. Интересно, Дилюк ощущает себя так же? Его тело горячее, потому что в груди так же бурлит?       — Нет, Люк. Уйдем отсюда! Из Разлома. Здесь плохо. И дышать больно.       Рагнвиндр сдвинул брови. Кайа был похож на себя маленького. В прошлом он так же стремился скорее вернуться домой, окажись они в лесу или у подножья Драконьего хребта. Сейчас он выглядел таким же потерянным. Дилюк отвел его в сторону, подальше от любопытных глаз, и обхватил плечи.       — Кай, мы так далеко забрались, а ты хочешь все бросить? — он прижал его в груди, голову накрыл ладонью. — Пожалуйста, родной… Мы совсем близко. Я рядом и не брошу тебя, даже если ты палками меня гнать станешь. Не бойся…       Воздух со свистом ворвался в легкие, и Кайа прижал ладонь к повязке. Он плохо слышал, что говорил ему Дилюк. Только понял, что так просто уйти ему не позволят. А еще несмолкаемый шум в голове, путающий мысли и чувства. Кайа мотнул головой, но тише не стало.       — Что-то не так, Люк. Что за место? — сорвался с его губ шепот, полный отчаяния.       — Не знаю…       — Я с ума схожу…       Дилюк отстранился, заглянул в синее око. Зрачок метался, глаз стал влажным. Рагнвиндр приложил ладонь к щеке брата и припал к горячему лбу своим. Кайа вздохнул, медленно опустил веко.       — Хиличурлы здесь слабеют. Может, потому тебе так нехорошо? Тому виной эрозия?       Кайа посмотрел на него, тело обдал отрезвляющий холод. Только теперь он понял, что говорил пару минут назад, и стало невыносимо стыдно. Терпение Дилюка поражало. Кайа бы так наверняка не смог.       — Люк, прости меня. То, что я говорил… Я так не думаю, клянусь! Сам не знаю, что на меня нашло, но этот шум… В голове не смолкает этот гнусный шум! Как будто что-то копошится в моих мозгах…       — О, Архонты… Если бы я мог забрать на себя хотя бы часть того, что ты чувствуешь…       — Тогда нас было бы двое ненормальных, — посмеялся Кайа.       Он, наконец, окончательно пришел в себя и осмотрелся. Никто не обращал на них внимания, каждый занимался своим делом: звенели склянки, трещало оборудование. Ученые явно были увлечены подготовкой, но к чему? Что именно они ищут в старых шахтах? И зачем на самом деле сюда прибыл Альбедо?       — Нужно узнать, что так привлекает всех этих людей, — Кайа нервно потер шею.       — Альбедо говорил, что Разлом изучают с тех пор, как к нему открыли доступ.       Дилюк посмотрел на людей боковым зрением. Пока оба скрывались за ящиками, он коснулся губами лба. Беспокойство расползалось по коже мелкими мурашками. Липкое, неприятное. Если эрозия в корне поменяет поведение Кайи, придется искать иные пути взаимодействия.       — Отдохни пока в лагере, а я все разузнаю. Поспрашивай Альбедо. Я спущусь ниже, — предложил Дилюк.       — Нет, без меня вниз не спускайся. Я приготовлю для нас спальное место, а ты поговори с Альбедо и остальными. Потом отправимся вместе. Идет? Не уходи без меня, Люк…       — Ладно.       Дилюк напоследок обнял щеки Кайи, коснулся губ своими. Сердце болело оттого, как ему жаль Альбериха. Он при обычной простуде устраивал эпохальные сцены, а что теперь? Наверняка терпел. Это страшно, неприятно, даже больно.       — Как твоя голова?       — Рядом с тобой намного лучше… — губы искривила усмешка. Он поймал запястье Дилюка и поцеловал тыльную сторону его руки. — Позже посчитаю, сколько раз за наше путешествие я должен был умереть без тебя или двинуться умом. Пропал бы.       — Я пошел бы за тобой, даже если бы мы не помирились. Ты ведь моя семья.       — Ох, Люк… Я этого не забуду, если выживу.       Дилюк слабо улыбнулся. Он с радостью увел бы Кайю отсюда, вернулся бы с ним на винокурню. Когда Кайа вел себя так привычно, он и вовсе забывал, почему они ушли так далеко от дома. Потом он обернулся на звук шагов. Кто-то подхватил одну из коробок, и теперь братья были как на ладони. И пусть сердце в груди клокочет, Дилюк не подавал вида и вывел Кайю обратно к палаткам.       Братья быстро справились с палаткой, каждое их действие безмолвно контролировал кот. Снова всплыли воспоминания из далекого прошлого, когда мальчишки уходили в лес вместе с Крепусом, устанавливали кривую и хлипкую палатку, кажущуюся неприступной крепостью, и прятались внутри вдвоем. Так и сейчас Кайа нырнул под тканевый купол, потянув за собой Дилюка. Кот молчаливо нырнул следом. Приятный мрак, украшенный тусклым светом внешних ламп, чей свет просачивался, как вода сквозь тонкую бумагу, успокаивал встревоженные сердца. Дилюк потянулся к повязке, вопросительно посмотрел на Кайю. Тот немного наклонил голову, предложив действовать, и Рагнвиндр сдвинул кусочек ткани в сторону.       — Не больно?       — Не больно, — соврал с улыбкой Кайа.       Дилюк поцеловал сомкнутое веко. Оно раскрылось, и теперь можно было вновь узреть редкую красоту. Мириады звезд утонули в сияющей голубизне, такой отличной от второго, тусклого, но не менее красивого ока. Не нарушая тишину, он поцеловал еще раз. Много раз коснулся щеки и скулы, совсем рядом со шрамом. Чувствовал губами щекотку длинных ресниц, когда те вздрагивали. Кайа почти не дышал. Душа успокоилась.       — Люк, я люблю тебя, — раздалось на грани слышимости.       Вопреки выстроенным ранее планам, Кайа стал проваливаться в легкую дрему, пока не заснул окончательно. Тем лучше. Оба должны набраться сил, чтобы продолжить свой путь. С приятным послевкусием на устах, Дилюк бережно уложил Кайю на спальник, накрыл. Кот прижался сбоку, замурчал — верный друг и охранник. Дилюк тоже прилег, сдавшись усталости. Но их сон продлился недолго.       — Люк, — прорезал голос тишину внутри палатки. — Люк, помоги мне… жжется…       Альберих сжался, притягивая колени близко к груди, тем самым сдавив и разбудив кота. Бедный зверь метнулся в угол, выпучил бирюзовые глаза и уставился на хозяина. Тяжелые веки резко поднялись. Дилюк секунду пытался сообразить, что случилось, и почти сразу же навис сверху, накрыв лоб ладонью. Ледяные замерзшие пальцы вцепились в руку Дилюка. Дыхание сбилось, когда новая боль ударила в правый глаз, и Кайа прижал к нему кулак. Идея покинуть Разлом начала казаться более привлекательной. Здесь Кайа чувствовал себя из ряда вон плохо.       — Жжется, Люк!       Стоило Кайе оторвать кулак, как из-под сомкнутого века по лицу расползлись багровые черви. Они извивались, скручивались, забирались под кожу. Дилюк отшатнулся, одернул руку. Теперь и он прекрасно видел эту дрянь, что пожирала Альбериха изнутри. Они больше походили на плотный элементаль.       — Горячо! Как же горячо! — хрипел Альберих, но глаза не раскрывал.       — Проклятье! — вырвалось против воли. К горлу подползла желчь.       Вдохнув поглубже, мастер все-таки приблизился. Вгляделся. Заставил себя смотреть, пока руки сковывало потрясение. Дрожь, точно он замерз, стискивала пальцы.       — Так. Лекарство.       Он запустил ладонь в карман походной сумки. Сперва руки не слушались. Тогда Дилюк с силой встряхнул ими вплоть до плечей, сбрасывая с себя наваждение. Это немного помогло.       — Люк… — задрожал объятый ужасом голос.       Паника нарастала, делая боль еще более невыносимой. Кайа открыл левый глаз и испугался сам — что-то мешало ему видеть четко, как раньше. Что-то смазанное мельтешило перед глазами. Он попытался смахнуть это, но ничего не помогало. Дилюк обернулся. Увидел, как рука пролетела сквозь существ. Пальцы выдернули пробку из склянки, флакон подлетел к губам, и содержимое вылилось в рот.       — Глотай, — рявкнул он и накрыл рот Кайи ладонью, когда тот попытался вырваться и сплюнуть горечь.       Отпустило так же внезапно, как набросился приступ, и Альберих обмяк. Слабыми руками он наощупь нашел повязку, закрыл ею глаз. Кот жалобно мявкнул, принюхался и чихнул, учуяв приторный запах трав. Дилюк крепко обнял Кайю. Он пытался найти себе утешение: причиной всему являлся источник эрозии, который находился где-то там, на дне Разлома. Им нужно как можно скорее уйти из лагеря. Нельзя оставаться в этом месте. Скорее уничтожить то, что покоилось в глубинах.       — Прости меня, Люк, — вырвалось сдавленно. — Прости, — повторил уже шепотом: громче не выходило.       — Все в порядке. Я рядом. Эта дрянь ушла, — он глянул на кота. Зверек, прижав уши, подкрался ближе к Альбериху, ткнулся мордой в плечо. — Смотри, мы оба рядом. Он тоже не бросит тебя…       Кайа выдавил улыбку, пальцем коснулся жесткого меха и невнятно обронил: «Хороший мальчик…». Остаточная горечь вызвала кашель, Альберих сжался. Рука Дилюка зарылась в сумку, но обнаруженная фляга была легкой.       — Я принесу воды, хорошо? — Дилюк проверил температуру губами, коснувшись взмокшего лба. — Попробуй уснуть. Я сейчас.       — Я в порядке, Люк. Иди, — выдохнул Кайа.       Дилюк кивнул и пополз ко входу. Молния свистнула, внутрь ворвался сырой прохладный воздух. Кот последовал за ним, поморщился от света фонарей и адъювантов. Хмыкнув, Рагнвиндр остановился возле бочки с чистой водой, налил немного в ковш и поставил на землю перед зверем, после окунул флягу. Осмотрелся. Слишком много здесь гербов Снежной, а некоторые люди и вовсе мало походили на ученых. Фатуи. Даже сюда они добрались. Руки зачесались. Рядом нарисовался озадаченный Альбедо.       — Как твои успехи? — не глядя, спросил Дилюк.       — Ваша палатка была закрыта, и я не стал вас беспокоить, но есть результаты анализа крови. Никаких следов вируса нет, — Мел кашлянул в кулак и отвел взгляд в сторону. — Вы говорили, что эрозия влияет на память. Если бы мне удалось заглянуть в мозг…       — Исключено!       — Да, я полагал, что услышу именно этот ответ, — ответил Альбедо, явно раздосадованный. — Но если передумаете…       — Обсудим, когда Кайа проснется, — Дилюк отмахнулся, рывком закрутил флягу и вернул ковш на бочку. — Идем, — кивнул коту.       — Мастер Дилюк, — окликнул Альбедо, и Рагнвиндр притормозил, — я пытаюсь помочь не только Кайе. Кроме него есть и другие. Пока вы разгуливаете среди людей, скольких он успел заразить? Как далеко распространилось это… — он быстро повертел головой и сказал тише: — Эта эрозия.       Алхимик был прав. Дилюк вздохнул и нервно потер в руках флягу. Кот преданно смотрел снизу вверх, потом и вовсе сел на землю. Мастер сдался.       — Я принесу ему воды, а после мы поговорим. У тебя случайно нет с собой кофе?       — Случайно есть.       — Хорошо, тогда я… сейчас, — и вернулся в душную палатку, где отдыхал Кайа. От прикосновения к плечу он проснулся. — Я принес воды.       Он помог Альбериху сесть, медленно напоил водой и рассказал о результатах исследований Альбедо. Кайа решил присоединиться к беседе: все же разговоры будут вестись о вскрытии его головы, а не о вине или сортах винограда. Оба поспешили наружу.       Кот сидел возле палатки Альбедо, пока тот варил кофе в небольшом котелке. Дилюк пошел на ароматы спасительного напитка, его встретил зверь. Он приветливо потерся мохнатым боком о тяжелые сапоги Альбериха. Зверь снова выглядел неважно: тяжело дышал, вывалив язык, а шерсть потеряла былой блеск. Кайа поднял его, всмотрелся в морду. Отчего ж не уходит на поверхность, если ему так тяжело здесь?       — Ты пьешь кофе? — Альбедо глянул на Альбериха и достал еще одну кружку.       — Да, спасибо.       Он присел на плоский камень, аккуратно уложил на колени кота и зарылся пальцами в шерсть. Дилюк опустился рядом. В голову закралась мысль: что если зверь забирает боль брата, оттого так страдает? Его размышления прервал Альбедо.       — Как я уже сказал мастеру, в твоей крови нет ничего подозрительного. Ничего того, что выделялось бы из нормы или было бы похоже на твою болезнь, — лазурный яркий взгляд устремился к страдающему животному.       — Да, Люк передал мне. Но скажи вот что: зачем ученые собрались здесь? И почему он не уходит на поверхность, как в прошлый раз? — Кайа приподнял морду кота, и мягкая щека ласково потерлась о прохладные пальцы.       — Нет ничего удивительного в том, что в этой точке собрались люди. Это единственное широкое и ровное место перед дальнейшим спуском. Дальше находятся древние развалины гиблой цивилизации. Говорят, город повис в воздухе в перевернутом состоянии. К нему сходятся хиличурлы. Разумеется, многие ученые умы желают взглянуть на это чудо по разным причинам. Меня интересует черная грязь.       — Грязь? — Кайа хохотнул и снова закашлялся. После глотка воды отпустило. — Тебе в Мондштадте грязи мало?       — Это нечто другое, Кайа, — Альбедо сдержано улыбнулся и протянул братьям кофе. Сам сел напротив со своей порцией.       Кайа припоминал рассказы Люмин о некой субстанции, которые препятствовали ее путешествию. Вероятно, об этом вел речь Альбедо. О хиличурлах она тоже рассказывала. Вдруг они чувствуют себя здесь так же худо, как Кайа? Пальцы онемели. Но причем здесь кот?       — Его можно как-то отправить на поверхность? — вернул к волнующей теме Кайа.       — Мы потеряем уйму времени, затем столько же, чтобы вернуться сюда. Мы не можем отправляться на поверхность, Кай, — Дилюк прижал ладонь к его пояснице. — К тому же он может снова оказаться рядом с нами. Нам придется бегать туда и обратно вечность.       — Верно, — сконфузился Альберих. — Тогда вылечить? Альбедо?       — Если только он не готовится к смерти, — Альбедо почесал кота за ухом. Тот не отреагировал. Тогда Мел забрал его себе на руки. Пальцами развел пасть, осматривая язык. — На поверхности он не болел?       — Нет. Полчаса назад он выглядел здоровым. Это Разлом на него так влияет.       Ладонь ученого легла на горячий урчащий живот. Легкий гео резонанс позволил алхимику мельком просканировать кота. Так как он является больше устройством, чем живым существом, то в Разломе мог просто сломаться.       — Я осмотрю его. Устройства Каэнри’аха мне знакомы.       Кайа с сомнением глянул в холодные глаза Альбедо. Он знал, что осмотры могут зайти слишком далеко. Знал об азарте Мела. С другой стороны, кот еще никогда не выглядел настолько плохо. Альберих почти лишился своей кобылы. Потерять этого зверя не был готов. Он еще раз огладил серую шкурку       — Да, конечно… это долго?       — Пара часов.       — Хорошо. Тогда мы пока… — Кайа вопросительно посмотрел на Дилюка.       — Приведем себя в порядок и займемся дневником, — закончил тот. — Мы будем в палатке.       Попрощавшись, Альбедо задернул шторы своих покоев, чтобы другие люди не мешали ему работать. Достал маленький шприц, опустил кота на стол, удерживая за холку, чтобы тот вдруг не дернулся. Братья вернулись к себе. Пока Дилюк пытался взбодриться кофе, попивая горячий напиток. Кайа присел рядом, обнимая свою кружку ладонями. Воздух насытился терпким кофейным ароматом. Дилюк вспомнил про шоколад и достал еще и его в качестве перекуса.       — Хочешь?       — Тебе бы поспать, пока я буду писать дневник. Не зажевывай усталость шоколадом. Это на пользу тебе не пойдет.       Альберих забрал кружку с кофейной гущей, отставил в сторону. Он мягко надавил на плечо, вынуждая мастера опустить голову на спальник. Лохматые алые волосы разметались по ткани, и он усмехнулся. Отобрали самое ценное — добрую долю кофеина. Рубиновые глаза уперлись вверх.       — Ты справишься с дневником?       — Да. Я помню, что происходило с тех пор, как мы попали на территорию Разлома. Спи. У нас есть пара часов.       — Поздно. Я уже пробудился, — Дилюк тайком сунул в рот дольку шоколада. Кайа покачал головой.       — В таком случае… — он открыл дневник и зашуршал страницами, — помоги мне вспомнить, как выглядит винокурня. Я поймал себя на мысли, будто читаю чужую книжку.       — Вообще не помнишь? — Дилюк с грустью посмотрел на Кайю. — Даже ту ужасную вазу? А свою спальню?       — Вазу… — Кайа прикрыл глаз. Пришлось как следует напрячься, чтобы понять, о чем говорил брат. — Я в ней… твой Глаз Бога прятал. Полная безвкусица, — с улыбкой ответил он, но глаз не открыл, рассматривая сосуд, всплывший в тугой памяти.       — Из-за тебя я разбил белую, которая принадлежала отцу, и ты умудрился принести другую. Ты бы знал, — вздохнул Дилюк, растягивая гласные, — как тяжело было принимать ее. Тогда твоя забота помогла свыкнуться с потерей.       — На самом деле, — признался Кайа, — я специально отыскал самую уродливую. Надеялся, что ты разобьешь ее и найдешь свой Глаз Бога внутри. Зачем она тебе? Такая страшная…       — Так ты искал… — против воли Дилюк посмеялся, прижимая кулак ко рту. — А я вспомнил твой ужасный вкус и не смог выбросить ее. Учитывая, что подарок был последним.       — Выберемся отсюда, и я принесу еще дюжину уродливых ваз, обставлю ими весь дом, раз уж у меня такой ужасный вкус!       — О нет, Альберих, — он перевернулся набок, уставился в сияющее лицо брата, — мне придется остановить твой злодейский план.       Кайа ничего не ответил, только молча запустил пятерню в пышные локоны. Свою кружку отставил в сторону, а когда обернулся к Дилюку, заметил, что тот все же заснул. Сам он пролистал дневник к последним записям, принялся вносить свои воспоминания. Строка за строкой… Казалось, он просидел так полдня. Когда ноги затекли, он тихо выбрался наружу, прикрыв за собой палатку. С удовольствием потянув мышцы, отправился к Мелу. Оказалось, прошло больше трех часов.       — Альбедо, как ваши дела? — Кайа заглянул в покои алхимика.       Ученый стоял спиной к рыцарю. На нем были одеты черный фартук и длинные перчатки выше локтя, плащ лежал в стороне. Стол застелен скатертью, вниз, в стеклянный широкий сосуд по трубке стекала алая густая жидкость. В судне рядом скопились ватные тампоны. Испачканные приборы угрожающе лежали в другой посудине под рукой ученого.       — Кайа, ты немного не вовремя, — Альбедо не стал оборачиваться, прикрывая собой объект опытов. — Я как раз на середине исследования.       Сердце Альбериха пропустило пару ударов. В голове застучало, и душа ушла в пятки. В нос ударил маслянистый запах. Ромбовидный зрачок расширился, делая радужку почти черной.       — А-альбедо, что ты… делаешь? Операция?       — Я пытаюсь выяснить, почему он сломался. Не волнуйся. Я воссоздам его. Нам станет понятно, что случилось с этой машиной, — Мел говорил кратко и холодно, не желая отвлекаться от процесса. Он отщипнул кусочек серого вещества, закрывая внешний вид происходящего на столе. — Можешь выйти? Я постарался максимально очистить пространство. Нанесешь грязи.       — Машиной? Что значит «сломался»? Что значит «воссоздать»? Он жив?       Грудная клетка покачнулась, разводя в стороны края распахнутой рубашки. Лоб исписали полосы холодного пота. И пускай Глаз Бога остался с Дилюком, Кайа чувствовал, как все его нутро леденеет.       — Не совсем верно применять это слово к устройству. Этот «кот» — машина, как культиваторы. Я его разобрал. Он не мертв. Не может быть мертвым. Просто не работает.       — Нет… Нет-нет, Альбедо! Что ты натворил?!       Кайа дернулся и резко остановился слева от Мела и задрожал. То, что лежало на столе, едва ли можно было назвать котом. Альберих попятился. Ни единого механизма. Ни шестеренки, ни трубочки, ни батарейки. Некогда живой организм. Такое восстановить невозможно. Кайа побледнел. Он не мог оторвать взгляда от истерзанного существа.       — Ты убил его… — заключил Кайа. — Он не машина. Ты ошибся! Какого черта ты натворил?!       Капитан сам не заметил, как лицо намокло. Пот смешался со слезами. От его тела исходила белая дымка, остужающая спертый воздух. Содержимое колб, банок, стеклянных коробов заледенело. Кайа мечтал разворотить здесь все.       — Он искусственный, Кайа. Как я. И я воссоздам его с помощью алхимии. Он будет лишь немного отличаться, но свойства сохранятся и…       Альбедо надеялся утешить бывшего коллегу, подумав, что подобное зрелище правда было для него лишним. Но как ученый он не мог упустить возможности исследовать устройство Каэнри’аха. Вся кровь, все органы и кости были на месте. Альбедо был уверен в том, что делает. Куда важнее результаты, которых удалось достичь.       — Кайа, если ты покинешь палатку, кот снова будет у тебя. Живой и целый.       Он с опаской посмотрел на разгневанного Альбериха. Слишком резко похолодало. Это плохо для образцов и самого зверя. Кайа не слушал. Он шагал назад, пока не врезался в чью-то спину, и это столкновение так повергло его в шок, что первым делом он вцепился в горло незнакомца. Несчастный выпучил глаза, и Кайа отшвырнул его в сторону. Неизвестный ученый потерял сознание, на коже появился синюшный отпечаток руки Альбериха.       Он взвыл. Сознание потерялось в сумраке. Он плакал. Тело тряслось. Глаз белел. Ученым в округе это пришлось не по вкусу: кто-то в спешке побросал все свои вещи и бросился наутек, кто-то наблюдал с любопытством, а некоторые и вовсе вынули увесистое оружие. Альбедо растерянно обернулся на Кайю, но Глаза Бога не увидел. По лагерю пронесся тревожный шепот. Послышались справедливые вопросы. Мел снял перчатки, фартук. Видимо, эксперименты придется отложить.       — Мастер Дилюк? — позвал он, обернувшись к чужой палатке. Если бы знал, что реакция будет такой, не стал бы разделывать кота здесь и сейчас, а выбрал бы более подходящий момент.       — Верни… Верни его! Он ведь живой! Он дышал и чувствовал! Верни! Альбедо, ты же можешь, проклятый ты пес!       Как же сильно хотелось вцепиться в его глотку и перегрызть, как это сделал бы дикий зверь. Но он не мог напасть на того, кого когда-то считал своим другом. Альберих обхватил свои плечи. Стало холодно. Губы посинели. Пространство наполнялось морозным туманом.       — Кайа, мне нужно на это время. Пожалуйста, дай мне закончить!       Альбедо терял контроль над ситуацией. Его Глаз Бога засверкал. Если ему не удастся договориться, придется применить силу и усмирить Альбериха. К счастью, периферическое зрение уловило красное пятно. Взгляд Дилюка бегло прошелся по Кайе, затем по столу. Кровь в вечно горячих венах ускорила свой бег. Он поверить не мог, что существо на столе когда-то было котом.       — Мастер Дилюк! Помогите объяснить, что для восстановления кота мне нужно время! — попытался достучаться Мел.       Дилюк бросился в эпицентр надвигающейся бури. Пробираясь сквозь холод, он крепко обхватил рыцаря, прижав к себе.       — Кайа, слышишь меня?       Народу вокруг становилось все меньше, но особо смелые, странные и подозрительные подбирались все ближе.       — Люк, он убил его… — словно ребенок плакал и жаловался Кайа. Он ухватился за плечи мастера, обжигая его холодом. — Я просил вылечить… помочь… Он просто… Он говорит о нем, как о старой камере! Он уничтожил его!       Уронив голову на плечо Дилюка, Кайа зажмурился. Вокруг подземелья выла пурга. Еще немного, и она снесет все на своем пути.       — Он ведь живой был… Ему просто нужно было наверх, Люк, — кашляя и всхлипывая, твердил Альберих.       Дилюк обернулся, зло поглядев на алхимика. Точно только рубинами произнося: «У тебя час». стало жутко от мысли: что бы сотворил Альбедо с Кайей, если бы они согласились на обследование его мозга? После призвал пиро, стараясь перебить пугающий мороз. Он потер ладонями спину брата, стараясь отвлечь прикосновениями. Поцеловал макушку, висок. Надо было что-то сказать. Увести подальше от людей.       — Давай отойдем. Кайа, пойдем со мной.       Кайа быстро и часто закивал головой, но не мог двинуться. Тело не слушалось. Рагнвиндр потянул его на себя. Что там — буквально потащил. Осознавал, медленно, но точно, что Кайа использовал крио без Глаза Бога.       Что-то сломалось, развалилось внутри капитана. Прозвучал выстрел. Пуля отскочила от ледяного купола. Ледяные вихри засвистели. Что-то с силой ударилось о землю, но за слоями снега и льда не разобрать. Температура упала слишком резко. Чье-то сердце не выдержало сразу, и самые слабые или пожилые рухнули замертво. Остальные застыли с направленным оружием, глядящим на Кайю. Он скулил и сжимался, вырвав руку из ладони Дилюка. Даже сквозь пальцы было видно, как эрозия рвется наружу из-под глазной повязки. Кайа сорвал ее. Багровые черви скользили по коже, оставляя маслянистые разводы. В голове и ушах звучал чужой многоголосый шепот.