Нейротоксин

***

      У стойки регистрации Ваншу собралась толпа. Опьяненный бард перебирал струны, читал стихи, воспевал баллады. Казалось, он совершенно забыл, зачем явился сюда. Хотя нет. Не казалось. Он и правда запамятовал. Верр хваталась за голову: бард разрушил все ее планы, а муж вовсе позабыл о работе, попивая чай, качая в такт музыке головой и пританцовывая. Словно в чае содержалось что-то еще. Бард очаровал каждого гостя, кроме нее.       — Вы не могли бы спуститься играть внизу, в ресторане? — молодая хозяйка едва не взвыла, сжимая ладонями свою же талию. Все глядела на барда, пока гости растворялись в его музыке. Право, там даже заплатят вдвойне больше за выступление. Так отчего же этот мальчишка до сих пор здесь?       Колокольчики, что висели на террасе, вдруг звякнули от потока ветра. Где-то наверху затрещали деревянные четки, нефритовые украшения. Венти вполне мог услышать мягкую поступь появившегося на последнем этаже существа.       — Миледи, еще одну мелодию для Вас и прибывшего господина…       Музыка в ту же секунду переменилась. Венти легко завис в воздухе, мягко оглаживая упругие струны. Точно снежинки, ноты опускались на плечи посетителей Ваншу. Казалось, даже хозяйка глядела на него мягче. А господин опустил локти на ограждение, расслабляясь и смыкая веки, точно готовый погрузиться в сон. Он подставил лицо ласковому ветру, слушал пение листьев и лиры. Умиротворение и покой украсили доселе напряженный лик. Губы раскрылись в тихом шепоте, обращаясь к мягкому потоку.       — Почему бы тебе не подняться?       Но бард не позволил себе прервать мелодию. Лишь улыбнулся и поднял вверх голову. Он одаривал слушателей чарующим звучанием, точно обсыпал лепестками белоснежной легкой шелковицы. Когда лира замолкла, он склонил голову, опустился на пол и подхватил берет, наполненный морой, обронив смешинку. Только после направился к другу под бурные овации.       — Добрый день, дорогой друг! — пропел он.       Молодой человек обернулся, взглянув на барда. Его взор янтарных глаз смягчился. Осмотрев прибывшего, якса перевернулся, и красное дерево перил теперь уперлось ему в спину.       — Добрый. Ты не посещал Ли Юэ очень давно.       — Порой необходимо оставлять внутреннего зверя голодным, — неоднозначно ответил юноша, опираясь белыми ладонями в перила. — Давно не был, а теперь рад оказаться здесь снова.       — Пришел покормить голодного зверя?       Венти наблюдал за маленькими человечками внизу. Среди них были и двое, что боролись со столовыми приборами и лапшой. Сяо сложил руки на груди, не отрывая глаза-щелочки от улыбки давнего друга. Глядел непреклонно на существо, чьей лиры не слышал уже многие десятилетия. Было непривычно стоять здесь. К тому же сложно было правильно поддержать беседу. Так, как это обычно делали в обществе смертные.       — Верно. Зверь изголодался по теплому солнцу и ветрам, огибающим эти вершины. Только взгляни, какая красота, Сяо! — широко раскинув руки, торжественно провозгласил Венти. — Идем же выше!       Он подхватил охотника под руку и дернул за собой. Вызывая ветряной поток, оттолкнулся от пола. Распуская пальцы, воспарил на самый пик крыши постоялого двора, опустился на рыжую кровлю. Адепт приземлился рядом: сперва на носочки, после уверенно встал полной стопой, закрывая глаза и глубоко вздыхая. Сердце трепетало от надежды, что божество свободы и всех семи ветров явился сюда для него.       — Не думаю, что смогу сейчас быть твоим спутником в Ли Юэ, — длинные черные ресницы вспорхнули, одаривая беспечного Архонта, голос звучал мягко.       Барбатос усмехнулся и вновь призвал ветряной вихрь. Тот вытолкнул обоих к древесной ветви. Бард наполнил грудь свежим воздухом, открыл один глаз, взглянул на Адепта.       — Я не прошу тебя об этом. Мне достаточно побыть с моим другом, поглядеть на эти красоты, — ладонь опустилась на плечо яксы. Пальцы легко сжались. — Но позволь узнать: если бы попросил об этом, что бы помешало тебе? Новые проблемы?       — Старые. Все как и прежде. Снова вынудил себя спасать, — с тоской выдохнул юноша. — Мне бы не хотелось еще некоторое время навещать Его.       — Стыдно? Разве ты виновен в том, что попал в передрягу? — Архонт обхватил подбородок пальцами, задумавшись над словами яксы. Нахмурился. — Как можно вынудить кого-то спасать, Алатус? Это личная воля спасателя.       Барбатос внимательно поглядел на юношу. Тот выглядел потерянным. Душе явно было неспокойно, а это так вредит его стихии. Воздушные ручейки сбиваются, тревожно скручиваются, обрываются, и дыхание становится частым, поверхностным. Заметно невооруженным глазом. За анемо гость и наблюдал. Его ладони легли на корпус яксы: одна на грудь, накрывая солнечное сплетение, вторая на спину, между лопаток. Архонт прикрыл глаза. Дышал ровно, глубоко, диафрагмой. Он направлял крупицы стихии, заставлял их перемещаться плавно, как это свойственно анемо.       — Не обошлось без путешественницы и других… друзей… — уклончиво ответил Сяо.       Закрыл глаза, губами хватая воздух. Его словно раскрыли, как воздушного змея, вновь делая легким. Спокойным. Чувствовалось, что родная энергия протекает по чакрам, но даже не смотря на это, она сталкивалась с преградой в виде черной кармы.       — Хватит… — якса увел взгляд в сторону, положив ладонь поверх той, что покоилась на его груди.       Кисть со спины опускается сама собой. Вторая тоже упала бы, если бы ее не накрыли чужие пальцы. Венти недовольно хмурился.       — Ты снова позволяешь карме хозяйничать в твоем теле, разрушать тебя изнутри, — строго произнес Архонт. Он переменился в лице. — Анемо рассеянно, хаотично и заперто, — ладонь слегка надавила на грудную клетку, а глаза засияли. — Анемо — стихия свободная. Ты сдавил ее, потому тебе так сложно сейчас. Ты противостоишь самой природе. Но не карма управляет тобой. Она всего-лишь житель в твоем теле. Ты ей хозяин.       — Мой контракт все еще действует, Барбатос, — прошептал Адепт, неловко выпуская ладонь. Глаза осторожно поглядели в лазурные. — Рано или поздно карма все равно настигнет меня и мой разум. Демоны сами собой не исчезнут. Ты знаешь, что я должен…       — Не делай поспешных выводов, Алатус. Даже ты, Златокрылый король, Укротитель демонов и последний из рода якса, не можешь быть идеальным. Прибереги силы, что тратишь на самобичевание. Начнем с малого: ты не можешь вынудить кого-то спасать тебе жизнь. Это Его личный выбор. Принятое Им решение, — Барбатос мягко улыбнулся, снова превращаясь в дружелюбного барда.       Адепту пришлось согласиться со словами, потому что звучали они как истина. И все же он был слишком уверен в своей правде. Слишком стыдно даже спустя столько тысяч лет оставаться обузой. Он чувствовал себя провинившемся ребенком. Ровно так же, как тогда, когда Чжун Ли вновь уберег его никчемную жизнь.       — Даже тебя я вынуждаю нянчиться с собой. Ты ведь пришел не ради меня, — якса отступил, радуясь тому, что густые волосы скрывают красноту розовеющих ушей. — Появилось какое-то дело?       Архонт тихонько хихикнул.       — Вообще-то, в Ли Юэ я как раз ради тебя, — Венти тоже отошел на полшага назад, позволяя другу продышаться. — Хотя и прибыл сюда не один, меня ничто не обязывает сопровождать этих путников. Они и сами вполне зрелые и самостоятельные. А здесь я, — ладонь обхватила холодные пальцы Сяо, — потому что хотел повидаться с тобой и успокоить свое беспокойное сердце снова. Чем не повод прибыть в Ли Юэ? Эхе!       Сяо отпрянул на полшага легкой стопой, так же, как сердце пропустило удар от такой наглости, а ладонь безвольно застыла во власти Архонта свободы. Адепт и свободу едва ли понимал. Противоречия, бесконечное чувство долга. Зрачки расширились, позволяя тщательно осмотреть бога.       — Спасибо. Я очень рад, — промолвил он. Венти выпустил пальцы.       — Ради этого стоило повидаться! Может, мне исполнить для тебя музыку? — бард вынул сияющую лиру, бережно огладив струны. Адепт вскинул голову, как дикий изголодавшийся кот. Вздыхая, он сел рядом, подобрав под себя ноги.       — У тебя ведь есть флейта?.. — осторожно протянул якса.       — Флейта? — сначала Венти удивился, затем, поняв ход мыслей Сяо, улыбнулся. — Увы, нет. Я владею только лирой. Но если ты прибудешь сюда после полуночи, обещаю достать лучшую и попробовать поиграть для тебя. А пока…       — После полуночи… — Сяо задумчиво пробежал взглядом по долгой долине, не зная, как демоны поведут себя в столь опасное время. — Я постараюсь прийти.       Он знал, что Барбатос лукавит. Как всегда это делал. Знал, что флейта могла петь только в этих руках. И знал, что никто, кроме него, не мог исцелить от кармы нежной свистящей мелодией. На такое способен только бог.       — Тогда я найду флейту и буду учиться играть до тех пор, пока не явится последний из рода якса. Потреплю нервы той милой миледи, хе-хе!       Уголки губ Адепта дрогнули в слабой улыбке. Он уперся рукой в ветку за своей спиной, вторую опустил на колени. Янтарные глаза закрылись в ожидании музыки. Все мысли улетучились, когда рядом оказался Архонт ветра вместе с насущными проблемами. Венти окинул Адепта теплым взором, развернулся лицом к охотнику, складывая ноги в позе лотоса. Поймал себя на мысли, что не делал там уже многие годы. Не играл для единственного слушателя. На расстоянии вытянутой руки. Находясь на одном уровне. Впервые в своей жизни так играли для него. Мальчишка-бард. Для тощего, слабого ветерка. Лира запела для последнего Якса.

Мятный свет.

(из сборника «Сказания Барбатоса»)

Твой сон: чаще дышишь, дрожишь, громко плачешь.

И пронзает все мышцы Мор, оттого пробуждение слаще…

Грех. Чужой грех — разорви его в клочья!

Чтоб услышать мой звонкий смех и плеск флейты тёмной ночью.

*припев*

И мне. Пробудиться бы с тобой и обнять твой вздох словами

Я дарую мятный прибой, дрожь и трепет между нами

Сквозь боль я бы солнце взял рукой и весь мир обнял ногами

Лишь бы только побыть с тобой вольным ветром и облаками

Кошмар вновь под кожей, как паразит. Он вгрызается в суставы

Страшно, больно, кровь кипит и по венам рваные раны.

Постой! Погоди! То не карма, а бред! Стой! Возьми мои ладони!

Я несу тебе мятный свет… Только вместе мы ужас прогоним…

***

      Мужчины поднялись на дерево с помощью чуда инженерной техники. Мондштадт не нуждался в лифтах. Все домики были крошечные, не то, что в Ли Юэ. Деревянная коробка двигалась плавно. Оба прошли по веранде, осматривая красоты, и оказались в просторном холле постоялого двора. Барда нигде видно не было. Дилюк, кажется, привык к тому, что этот спутник вечно исчезает.       — И куда он пропал?       — Да мало ли куда? Он ведь простой бродяжка! — пожал плечами Кайа.       Он двинулся к стойке регистратуры. Хозяйка постоялого двора легко подпрыгнула на месте, когда мужчина заговорил о неком барде в изумрудных штанишках. И, как выяснилось, номер для них он так и не снял. Он даже не спрашивал о подобном. Кроме того, Кайа выяснил, что за лошадью готовы присмотреть, но это обойдется ему в кругленькую сумму.       — Люк… — Альберих вернулся к брату, передал полученную информацию. — Даже не знаю… Нам точно нужно оставаться именно здесь? Быть может мы могли бы вернуться за мост. Помнишь, мы видели хибару? Там еще мальчуган кричал что-то о ночлеге в чайной лавке. Там и сарайчик был, его можно использовать как конюшню, если хозяин позволит. Правда, придется зачищать территорию, но здесь мы разоримся, а лошадь я не брошу.       Потратить ограниченный запас моры или пойти сражаться с чудовищами без возможности крепко держать меч? К тому же придется возвращаться назад, а это на шаг дальше от столицы.       — Хм. Мора еще есть, а вот в сражении я едва ли тебя поддержку, — мастер бросил короткий взгляд на Верр, ожидающую ответа.       — Давай вернемся. Не стоит нам сейчас разбрасываться финансами. Сам понимаешь, — прошептал Кайа и обхватил холодной ладонью затылок. Его пекло от волнения. — Даже если заплатим, где гарантия, что человек окажется надежным? Я глаз не сомкну, буду наблюдать всю ночь.       Альберих в жизни не признался бы в подобном кому-либо, но Дилюк должен был понимать мотивы и опасения. Он должен помнить, как много времени в прошлом Кайа проводил в конюшне. Как бережно ухаживал за скакунами, целовал их носы и обнимал длинные морды, будучи совсем юным мальчишкой.       — Если тебе так будет спокойнее, то идем. К слову, на нас странно пялятся. Мы выглядим не слишком презентабельно для такого места, — согласился мастер, пальцами легко касаясь пуговиц рубашки напротив, будто поправляя. Понимая, что на них все еще смотрят, он развернулся к девушке, вежливо поклонился. — Благодарим за предложение, но мы вынуждены от него отказаться. Всего доброго.       Лицо Альбериха точно озарило солнце, а на губах расцвела улыбка. Если бы не все эти люди вокруг, Кайа определенно бросился бы ему на шею! Он сделает это позже. Не теряя времени, оба направились к выходу. Осталось только предупредить Венти. Вот только где теперь искать неугомонного Архонта? Уже на веранде Дилюк вновь поднял взгляд, но за желтыми листьями ничего не разглядел. А капитан уже вертелся возле кобылы, громко чмокая ту в нос.       — Идем! А? Куда ты смотришь?       — Венти потеряет нас, — вслух рассуждал мастер, совершенно не ожидая ответа. Решив не тратить время на поиски барда, он подошел к Кайе. Ладонь мягко опустил на шею лошади, широкая спина закрыла мужчин от чужих глаз. — Ты только скажи, когда мне начать ревновать, хорошо?       — Ха? — Кайа хлопал глазами, а после щеки его принялись быстро краснеть. — Дилю-ю-юк! Как ты можешь? Я ведь даже целую вас по-разному! Сам погляди!       И Кайа снова клюнул в нос кобылу, спущенным рукавом вытер губы, а после обхватил ладонями лицо мастера и жадно впился в его уста. Прячась за животным, он замер, не желая отпускать мужчину. Дилюк вздохнул, невольно поморщившись. В губы капитана вырвался смешок. Кто-то кашлянул. Рагнвиндр отступил, посмотрев на вытягивающего шею мужчину. Когда тот понял, что его заметили, густо покраснел и поспешно засеменил прочь. Кайа нахально улыбался, оглаживая пояс Дилюка.       — Теперь от тебя даже пахнет лошадью. Придется помыться.       — Ха-а-а?! — Кайа отпрыгнул, вжавшись спиной в фыркающую кобылу и обхватив себя руками, точно защищаясь. — Ни за что! Это запах благородного мужа! Не дамся!       — Ты как тот кот… — хмуро пробубнил Дилюк.       Вздернув нос, Кайа хотел было взобраться на телегу. Что-то остановило его, и он взмахнул указательным пальцем, рассекая воздух, удаляясь. Скоро вернулся с бумажным коробом. От него исходил приятный аромат мяса.       — Питаться нам чем-то нужно сегодня, ха? — улыбнулся он, сунул коробку в руки брата и забрался на повозку.       Дилюк потер переносицу, качая головой. Порой Альберих возвращался в состояние их беспечного детства, чем вызывал в сердце трогательный трепет. В этот раз мужчина сел рядом с капитаном, приобнимая за пояс. Кайа легко хлестнул розгой, и телега, поскрипывая, покатилась по мощеной дороге. Ваншу покинули быстро, да и чайная лавка располагалась совсем рядом. А вот и мальчишка Юй. Вероятно, не ожидал, что путники решат вернуться.       — Хэй! Можем мы сегодня остаться здесь, малыш? — останавливая телегу, позвал ребенка Кайа.       Тот растерянно огляделся. Его коленки заметно задрожали. Да, нелегко ребенку в таком месте одному. Опомнившись, малыш закивал и, заикаясь, пригласил в дом. Дилюк протянул мешочек, наполненный морой. Щеки мальчика побагровели. Он будто и не ждал оплаты, еще и столь щедрой. А сарайчик и впрямь отлично годился для ночлега кобылы.       — Нужно осмотреть территорию. Рядом видел пару дендро-слаймов. Это не проблема.       Кайа первым спрыгнул на землю. Рагнвиндр опустился следом. Парочка дрожащих кустов торчали в низине, а рядом расцвел красивый красный цветок.       — Я разберусь с ними. Для пиро это не проблема, — мастер вынул тяжелый меч, но просто хотел просто спугнуть малышей.       — У тебя ведь рука, хэй! — попытался остановить его Кайа, но было поздно. Тот уже отправился на разборки с монстрами. Капитан поспешил следом.       Выманив слаймы из земли, Дилюк грозно наступил на пылающую траву. Кайа применил и свои навыки, что в итоге ускорило избавление от слаймов. Когда с ними было покончено, оба прошлись вдоль берега, внимательно высматривая других монстров. Провел пальцами по ростку мяты, надеясь, что это не попрыгунья. В зону видимости попало дерево с горящим под ним костром. Рядом мирно дремал хиличурл.       — Давай на всякий случай разрушим лагерь. Вдруг придут его друзья.       — Они ведь никак не реагируют на нас. Даже не замечают. Уверен?.. Может, просто прогоним?       Капитан беспокойно затоптался на месте. Он старался не убивать хиличурлов, если в этом не было необходимости. А сейчас казалось, всё довольно спокойно.       — А слаймы на нас реагировали? — хмыкнул Дилюк, складывая руки на груди. — Эти опаснее. Прогоним, другие придут. Им нечего делать возле поселений.       Капитан вздохнул со стоном. Нехорошо…       — Давай я попробую просто увести их отсюда, ладно? В чем смысл убийства племенных жителей? — капитан двинулся на лагерь, привлекая внимание хиличурлов на себя. — Хэй, сухие морды! Как насчёт купания?       Альберих искал взглядом, куда бы увести монстров. Лицо Рагнвиндра сделалось непроницаемым, ровным. Только брови поползли вверх. В памяти что-то промелькнуло, потому следом пришло понимание. Он привык уничтожать хиличурлов, но вспомнил слова Альбериха о том, кем в прошлом являлись монстры. С другой стороны, скольким солдатам и случайным прохожим навредили эти существа, оседая под покровительством магов Бездны? Но Дилюк не смел спорить, а лишь согласно кивнул, направляясь следом.       Он двинулся вперед, когда стрела просвистела в паре сантиметров от его уха, обернулся. На камне в воде стоял хиличурл арбалетчик. Рубины глаз недобро сверкнули. Небо окрасилось в алый, и грозный феникс обхватил монстра крыльями, унося с собой под воду с гадким шипением. Пальцы, сжимающие рукоять Волчьей Погибели, задрожали, и Дилюк обернулся. Видел ли Кайа его грех? Осудит ли? Но тот уже ушел достаточно далеко и не слышал громогласного пения. Он уводил двух несчастных как можно дальше, за каменный мост, пока не скрылся в кустах. Хиличурлы потерялись, заплутали, но лучше ли кому-то от этого? Альберих тихо вернулся обратно к домику.       — Ну вот, теперь все… — он заглянул за спину, прикусив щеку с внутренней стороны. — Зачем, Дилюк?..       — Рефлекторно, — сокрушенно выдохнул тот, вонзая острие меча в рыхлую землю. — Я не собирался. Просто он выстрелил, а я…       — Ладно. Вроде бы чисто. Идем, — бросил Кайа и направился в дом.       Дилюк постоял еще немного. Думал о том, как резко переменилась интонация в голосе брата, но что же ему делать, если Кайи рядом не будет? Он не сумеет договориться с монстрами. Скорее погибнет, пока будет распинаться перед ними. Но объяснять это Альбериху сейчас не время. Он обернулся, только брата возле дома не нашел. Обведя взором маленькую площадку, встретил того возле сарая. Он сидел верхом на кобыле, оглаживая изящную шею.       — Какая же ты красавица…       — Вы хорошо смотритесь вместе, — попытался он завязать диалог. Натянул улыбку, но встретил прохладный взгляд. Попытался снова. — Стоит забрать ее с собой на «Рассвет».       — А можно? — быстро переменился Кайа и уставился на мужчину. — Правда? Ты не будешь против? — с придыханием проронил он.       Длинные бронзовые пальцы почесывали спинку, перебирали густую длинную гриву. Кобыла под руководством Альбериха шла к водоему. Дилюк шествовал рядом. Лошадь начала в медленно погружаться в воду, Кайа сбросил с себя сапоги на берег. Дилюк остался рядом с обувью.       — Это ведь лошадь Софи. У нас в Мондштадте таких нет. Если Фатуи не вернутся за ней, то, конечно, можно. Буду отправлять тебя в город развозить вино или поручения.       — Спасибо… — пальцы дрожали от перевозбуждения. — Поможешь оформить все так, чтобы стала нашей, и можешь просить с меня все, что пожелаешь! — блеснув синим серебром, произнес Кайа и уточнил: — Почти все…       Скоро лошадь вошла в воду по колено, а Альберих… Альберих лег, зарываясь подбородком в гриву, прикрывая веко. Тихо обнимал животное, как хрупкую девушку. Выглядел невероятно счастливым и умиротворенным.       — Хм… Я тут вспомнил. Мы договаривались, что я могу задавать любые вопросы. Это еще в силе? — Дилюк звучал спокойно, как мирно дышащее пламя.       Он снял сапоги, зачем-то закатал штаны, сбросил верхнюю одежду и рубашку и прошел следом, останавливаясь подле лошади. Водная гладь покачивалась в районе пояса.       — Угум… — томно протянул Кайа, окончательно растворившись, превратившись в самую настоящую попону. Он открыл глаз, поворачивая голову в сторону брата, ухом прикладываясь к животному. — Для тебя в силе всегда…       Дилюк подумал и обессиленно выдохнул. Он не мог позволить себе сейчас испортить день. Особенно после убийства монстра. Позже спросит и о хиличурлах, и о повязке, и о путешествии в Инадзуму. И о том, за что же Тома должен оторвать ему голову. Потому спросил только:       — Как ты ее назовешь?       — Это действительно то, что ты хотел узнать? — Кайа посмеялся, медленно выпрямляя спину. — Почему люди возомнили, будто могут давать имена живым существам, кроме самих людей? Ведь кот… это просто кот. Как и кобыла. Если ей не понравится? Ха? Как я могу подарить ей имя, если она не сможет мне возразить? Мы говорим на разных языках…       — Детям ведь дают имена до того, как они могут возразить.       — Но зачем? Чтобы нам было проще?       — Отец говорил, что имя наш талисман. Его нужно бережно хранить.       — Именно. А всякий, кто знает наше имя, может воспользоваться им… — противился Альберих.       — Имя это дар, Кайа. Ты сделаешь ее особенной. Уверен, ей понравится.       — Ты так думаешь?.. — Кайа направил животное к берегу, но из воды не выводил. — Я никогда никому не давал имен. Это так ответственно и трудно, — он сполз со спины, опускаясь босыми ногами в прохладную воду. Принялся омывать лошадь, часто зависая и перебирая имена. — Очень сложно…       — Кальвиль? — задумчиво протянул Дилюк.       — Кальвиль?..       — Как яблоки. Она такая же светлая, но не белая. А еще крупная и очень сильная. Сам подумай: тянула телегу, полную провизии, да еще и четырех человек.       — Да, ты прав. Нам нравится, — Альберих улыбнулся, прижимаясь спиной к лошади. — Ты меняешь меня, Люк. Мне не хватало тебя, — вдруг произнес он, скрещивая руки на груди. Лицо его было серьезным, сосредоточенным. — Правда. Я другим стал. Словно домой вернулся, только лучше…       — Я рад. Надеюсь, что ты об этих переменах не пожалеешь.       Дилюк тихонько хмыкнул, опуская рубиновый взгляд в воду. Темная радужка покачнулась. Ладони обхватили пояс избранника, потянули к себе, прижимая к груди. Кайа поцеловал его в щеку, обхватил пальцы Дилюка, намотал на кисть узду и вышел из воды. Кальвиль следовала за ними, фыркая и встряхивая гривой.       — Почему я должен жалеть о том, что мне больше не хочется заливать пустоту алкоголем? Ха?       — Все было так просто? — мужчина едва ли не притянул его к себе снова, но вспомнил, что где-то позади может пробегать ребенок. Тот самый мальчишка, что приторговывал возле чайной лавки и предложил им комнату.       — Просто? О, нет-нет… Совсем непросто было добиться от тебя хотя бы капельки внимания, — посмеивался Кайа, все же вновь притянул мужчину к себе. Он не считал это чем-то непозволительным, пошлым или недопустимым. Не перегибал палку. Никто не сможет запретить Альбериху касаться любимого человека.       — Давай не будем вдаваться в прошлое, Кай? Идем, устроим Кальвиль на ночлег. Кажется, скоро пойдет дождь… — погода действительно портилась, небо стремительно затянуло черными тучами.       — Хэй, Люк… — позвал его капитан, внимательно глядя в яркие пылающие рубины, — ты можешь не только задавать вопросы, но и делиться тем, что гложет тебя. Не закрывайся от меня.       — Ты хранишь так много секретов. Часто увиливаешь от ответов, — Дилюк отвел взгляд. Ветер взлохматил его волосы.       Кайа поджал губы, хмурясь. Скрывает? Дилюк не задавал вопросов, кроме истории о путешествии. Кайа не обязан говорить, опережая эти самые вопросы. Да и так страшно говорить о том, что пугает его самого. О том, о чем он поклялся молчать. О чем не мог сказать именно Дилюку. Это могло разрушить все ровно так же, как в ту злополучную ночь, когда Кайа получил свой Глаз Бога.       — Люк… — уздечка выскользнула из пальцев. Вторая ладонь выпустила пояс, обняла горячие пальцы. Он притянул кисть к губам и коснулся ими кончиков ногтей, — Мне сложно понять, о чем именно ты говоришь. Слишком долго жили порознь. И, конечно, слишком многое накопилось. Давай… — он вздохнул и вновь подхватил поводья. — Давай отведем ее под крышу, спрячемся в доме и поговорим?       Рагнвиндр смотрел сверху вниз. В рубинах проскользнули сейчас неуместные надменность и превосходство. Словно в его власти добиться любых ответов прямо сейчас. Но он подавил отвратительные чувства, крепко сжав ладонь. И о чем спрашивать? Дилюк устал находиться в этом напряжении рядом с Кайей. В конце концов, они действительно друг другу не чужие люди.       — Поговорим. Только не веди себя так… Мы равны, — тихо напомнил он и отошел в сторону сарая, где планировалось держать кобылу.       — Как я веду себя? — ухмылялся Кайа, слегка толкая бедром брата. — Разве я опускаюсь в твоих глазах, целуя твою руку? Нет, сэр. Это работает не так, — тихонько посмеялся он.       Вместе избавились от стола и лавок, занося их в дом. Кальвиль удачно устроилась в помещении. Сыта и спокойна. Наконец-то ее оставили, и та смогла задремать. Уже в доме Кайа принялся накрывать на стол, но замешкался.       — На ребенка тоже? — он выглянул в окно. — Весь день стоит… Наверняка голоден, а отца его не видать…       — Мы ведь заплатили за комнату? Он сам сможет позаботиться о себе. Ваншу недалеко. Моры ему хватит.       Дилюк сел за небольшой стол из обычного серого дерева, смыкая руки вместе. Воздух за окном стал густым, напряженным, и, видимо, из-за этого под бинтами неприятно закололо. Его раны всегда плохо реагировали на погоду. Голова тоже разболелась, делая взгляд хмурым.       — Ваншу? Ночью? А если дождь сорвется? — Альберих еще раз взглянул в окно. — Пацан еще. Маленький совсем. Да и отдали мы за жилье копейки. А от нас не убудет! — весело произнес он, но, заметив состояние мужчины, переменился в лице.       Напоследок он постучал костяшками по стеклу, обратив внимание мальчишки на себя, затем ткнул пальцем в небо. Ребенок тут же принялся собираться. Кайа приблизился к Дилюку. Ладонь опустилась на лоб. Крио по капелькам стало проникать под кожу мастера.       — Неважно выглядишь.       — Головная боль со мной частенько, — объяснился мастер, закрывая глаза. Крио приятно снимало давление на черепную коробку. Становилось легче, разве что отголоски мигрени тонкой зудящей нотой оставались напоминать о себе. — Давай есть. Помочь накрыть на стол?       Но Кайа припал губами ко лбу, продолжая посылать легкий холодок в разгоряченное тело. Побыв еще некоторое время с любимым, отстранился.       — Не-а, отдыхай. Я почти закончил.       Скоро в дом вбежал и мальчишка, немного промокший. Пошел ливень.       — Есть будешь, мелкий? — улыбаясь, капитан встретился с недовольной моськой ребенка. Тот густо покраснел, смахивая с волос воду.       — Ч-что вы, г-господа?.. — заикаясь, запротестовал он. — Вы ведь заплатили…       — Мору отдашь отцу, — возразил Альберих. — Оставим еду для тебя. Тощий какой и взгляд голодный. Папаньку не дождешься, помрешь! — рассмеялся капитан. — Видишь, как удачно мы поселились у тебя!       Парнишка вежливо поклонился, а после сбежал в одну из каморок. Похоже, решил оставить гостей одних или постыдился присоединяться к трапезе.       — Кайа, кто ж так общается с детьми? Он хоть и ребенок, а уже работает и ведет хозяйство! — покачал головой Дилюк. — Когда я был в его возрасте, меня жутко раздражало пренебрежительное отношение, — он придвинул к себе аппетитно пахнущее блюдо.       — Люк, мир не станет подстраиваться под изнеженного ребенка. Пусть лучше сейчас он обидится на бестактного путешественника, который, все же, предложил ему поесть, чем после поддастся вежливому, но подлому Фатуи, — Кайа подхватил вареный картофельный клубень рукой, игнорируя палочки.       Дождь с силой барабанил по крыше и стеклам, на столе мастер зажег масляную лампу, и мрак разбежался от рыжего огонька по углам. После ужина Кайа отправился осматривать спальную комнату. Маленькая и уютная. Под окном стоял стол. У стены устроилась двухъярусная кровать. Альберих пожал плечом, прошел вперед. Окно выходило как раз на сарай, где дремала лошадь. Офицеру не пришлось выходить на улицу, чтобы убедиться, что животное не вымокло и не замерзло.       — Как удачно, — Дилюк кивнул в сторону временного пристанища Кальвиль.       Аккуратно разложив одежду на спинке стула, он подошел к мутному зеркалу, поглядел на синяки под глазами, ставшими более заметными из-за бледности кожи. Ничего, скоро полностью восстановится. Он осмотрел прочные каменные стены. Кайа кивнул и сбросил обувь, умыл лицо, немного освежаясь. Обернулся. Неспешно приблизился к возлюбленному и обхватил того со спины, положив голову на плечо.       — Задавай свои вопросы, Люк… — тихо произнес он, всматриваясь в отражение двух мужчин.       — Если бы я только знал, как спросить, — вздохнул тот, повернулся. — Что случилось в Инадзуме?..       — Оу… — выдохнул капитан, отступая. — Какой непростой вопрос, хе-хе… — взгляд заметался, пока не остановился на кровати. Он присел на край первого яруса. Рядом пару раз похлопал ладонью, приглашая Дилюка. — Не всё так… так просто…       Кайа ненароком потер глаз сквозь повязку. Не смотрел на брата. Куда-то мимо. Суетился, ерзал он на месте. Дилюк опустился рядом. Заметив реакцию, взял ладонь в свою. Вторая рука легла на щеку Альбериха, вынуждая смотреть на себя. В глазах читалось одна немая мольба.       — Люк, — Кайа сдался. В конце концов, однажды Дилюк сам все узнает. — Случилось многое. Но ты должен понять и… сохранить все в тайне.       — Говори, — давил он, и Кайа задрожал, убирая от лица чужую руку и подскакивая с кровати. Его ладони уперлись в подоконник. Плечи задрожали.       — Сначала ты выслушаешь меня, потом ругайся, — поймав кивок головы, Кайа вернул взор к сараю. — Я отправился в Инадзуму по поручению Джинн. Должен был встретиться с Камисато Аято, решить кое-какие дела. Ничего криминального и серьезного. Так, бумажки. Но все обернулось иначе. Но все перевернулось. Этот Камисато оставил Тому для особого задания. Что-то, связанное с преступниками из Фонтейна. А я должен был сопровождать Люмин на Ватацуми, затем — в древнем царстве Энканомии. Только вот я потерпел поражение. Не знаю, что стало с путешественницей и Паймон. Известно лишь то, что сейчас Люмин разыскивают. А меня обнаружила Яэ Мико. Очнулся уже в ее храме. А после…       — После?.. — Дилюк протолкнул ком в горле.       — Черт… Люк, та жрица сама пришла ко мне. Уверен, она что-то подсыпала мне в целебное зелье! Она…       — Вы провели вместе ночь?.. — зубы Дилюка заскрипели.       — Нет! — дернулся Альберих, но после поник. — Не с ней… Нас застукала Мико. Она прогнала жрицу, но мой организм уже был готов. Лисица заметила это. Дальше все как под гипнозом… Помню, как пушились ее молнии, как она смеялась, посылая разряд за разрядом. Кажется, я провел там целую вечность, сходя с ума… Покинул ее покои через неделю. Меня задержали самураи и привели к Сёгуну. Так что… Дорога в Инадзуму теперь закрыта для меня. А еще я провалил задание, данное Джинн.       — Кайа… — Дилюк рухнул на кровать, закрывая лицо ладонями. В голове все перевернулось, а ревность душила, стягивая петлю за петлей на шее. — Подсыпала в зелье… Как же…       — Что? Люк, я клянусь, что не хотел этого! — Кайа отпрянул от окна, попятился в тень.       — Ты ведь только и ждешь, когда очередная юбка явится к тебе!.. — зарычал сквозь ладони Дилюк. Альберих застыл. Неужели его беспокоило только это?       — Это ложь! Ты видел только то, что я демонстрировал тебе! Но, даже если это и было так, как ты думаешь, — теперь злился Кайа, — то мы не были вместе! И это не измена.       — Ты бы не творил это, если бы искренне хотел моего признания! Не творил бы подобное. Сопротивлялся? Ха! В моей таверне ты тоже сопротивлялся? Помню, как громко стонала та монашка.       Воздух накалился. Дилюк резко сел, яростно смотря в лицо Альбериха. Прямо как тогда, когда прогнал его из «Доли Ангелов». Плечи Кайи опустились. Он поджал губы. Хотел уйти.       — Дилюк…       — Я ждал, когда ты образумишься! Ждал и не кидался на каждого! Потому что мне нужен был только ты, идиот! — ревел диким зверем Рагнвиндр. Кайа грузно вздохнул, роняя голову на грудь и обхватывая пояс ладонями.       — Остынешь… Поговорим, — прошептал он и покинул комнату, оставляя Дилюка наедине с его гневом.       Крупные капли били по стеклу, старались прорваться внутрь. Ветер рвал мундир в стороны. Кайа ежился, спешно шагая к Кальвиль. Рядом с ней ему будет спокойнее. Лошадь открыла глаза. Качанием головы она встретила своего нового хозяина, прижалась мордой к его рукам. Альберих ткнулся лицом в ее шею, вытирая дождевые и соленые капли. Стоял так долго. И простоял бы до самого утра, если бы не услышал шаги и не почувствовал, как кобыла ступила навстречу вошедшему. Кожей чувствовал, что пришел Дилюк.       — Потому я так много вру, Люк… — в ответ лишь давящее молчание. Кайа оторвал голову от пышной гривы, посмотрел на мужчину. Тот держался ровно, строго, скрестив руки на груди. — С тех самых пор, как ты вернулся. Я пытался быть добр и вежлив, но все время сталкивался с преградой. Я…       В алых глазах промелькнула искра. Грудь вздымалась, руки вяло опустились вдоль тела. Кайа тоже отошел от лошади, отступив от мужчины на полшага. Готов был принять удар, но не мог больше молчать.       — Когда я понял, что не нужен тебе, я искал кого-то, кто смог бы быть рядом. Так же, как оставался со мной ты. Я не обязан был отчитываться перед тобой. Мы оба остались одиноки, Дилюк. Если ты выбрал путь отшельника, то я нуждаюсь в человеке. Потому искал, но почти никогда не заходил дальше касаний. Я не твоя собственность…       Дилюк едва не задохнулся, но продолжил молчать. На лице рисовалось осознание, за ним — стыд.       — Я не хотел, чтобы это произошло в храме. Но никто не стал слушать меня: ни Яэ, ни Сёгун. Будто им было нужно избавиться от меня. Клянусь своим именем… — сделал акцент Альберих. Дилюк вскинул голову. — Только ты необходим мне. Тому доказательство — мое проклятие. Я люблю тебя, Люк.       Рагнвиндр приблизился, протягивая руку, как сделал бы это, стараясь подозвать дикого зверька. Альберих недоверчиво посмотрел на раскрытую кисть, но подался вперед, вкладывая свою ладонь в теплую. Дилюк зарылся носом в темные волосы, пахнущие сейчас ещё и лошадью, но было так все равно.       — Кай… Ты… — капитан застыл, ожидая подвоха. Признаться, он готов был даже нож в спину принять, но только бы услышать еще раз это ласковое обращение к себе. — Ты прав. Я не имел права запрещать тебе… Но как же больно это было видеть всякий раз, если бы ты знал…       — Знаю. Как и больно было видеть твое безразличие, — позволил себе прижаться к Дилюку Альберих.       — Больше не отвернусь… — в ушах стучало громче, чем звучал голос. — Я не оставлю тебя. Хочу понимать тебя. Хочу знать всё о человеке, которого люблю.       Кайа невольно улыбнулся. Слова застряли в горле. Им не выбраться. Да и нет в них больше нужды. Он расслабленно опустил ресницы, обхватывая сильное тело. Дилюк закрыл глаза. Ощущал себя, словно нутро окутало теплым молоком. Исцеляющим, нежным. Уж лучше знать эту горькую тайну, чем мучиться в неведении. Холодные губы прижались к макушке и больше не отстранялись. Даже сильные герои порой нуждаются в минутах утешения. Темно. За тонкими стенами сарая бушует стихия.       — Уверен, Люмин выпутается. Она сильная. И Тома не пропадет, — заверил Дилюк, касаясь губами влажного виска. Сам уже успел обсохнуть под действием стихии. — А Инадзума… Сдалась она нам?       — Не сдалась… — усмехнулся Кайа, вздохнув.       И вновь тишина. Только дыхание лошади и дробь дождя по крыше. Или то не дождь, а стук сердца мастера? Он поджимает губы, решаясь к новому раунду. Рука тянется к повязке.       — У меня есть еще… Нет, не вопрос. Просьба… — говорит он.       Альберих теперь с опаской воспринимает подобные речи, но скоро понимает, что имеет ввиду брат. Он уворачивается от руки, отходит немного назад. Ладонь поглаживает спину лошади — так мужчина успокаивается.              — Не используй силы. Должно быть темно, — прошептал Кайа, медленно поворачиваясь к Дилюку лицом.       Пальцы поддели промокшую от дождя и слез повязку, стянули ее. Веко еще оставалось плотно закрытым, а кусочек ткани спрятался в глубоком кармане. Ладонь Кайи осторожно подхватила кисть Дилюка и приложила ее к его правому глазу.