Стрелка компаса всегда указывает на север

      Как-то Коюки попросила меня помочь ей сделать причёску. Сказать, что я намучился с её волосами, значит не сказать ничего... Я расчёсывал и расчёсывал эти длинные шелковистые чёрные волосы, которые вечно путались в моих пальцах и куси. Я боялся сделать больно Коюки, поэтому всё делал осторожно, аккуратно. Было очень сложно, и получилось, мягко говоря, ну, как получилось. А она мне ничего не сказала. Лишь улыбнулась и скромно поблагодарила, но этого мне было достаточно, чтобы понять, что Коюки просто не хотела меня обидеть. Я заметил, что у неё почти не было украшений, кроме тёмно-голубого каноко, доставшегося от покойной матушки. Мне показалось, что я мог бы её порадовать какой-нибудь красивой заколкой или шпилькой, которую она могла бы носить каждый день.       Выбравшись из поместья, я бродил по узким улочкам и заглядывал в разные лавки, рассматривал самые необычные украшения, которые могли только быть. Но выходил оттуда разочарованным, потому что всё было не то. Я совсем не хотел возвращаться домой с пустыми руками. Мне так хотелось порадовать Коюки, ведь спустя долгое время она стала чувствовать себя гораздо лучше. Это не могло не радовать нас с Кейзо. Я надеялся, что это не временное явление, а долгожданное выздоровление дорогого для меня и сенсея человека.       «Дорогого? Когда Коюки стала для меня значить что-то большее, чем просто... — я внезапно себя поймал на этих мыслях и не мог уверенно ответить на них. — Чем просто... кто?»       Я шёл, задумавшись, тщетно пытаясь найти ответ на этот спонтанный и странный вопрос. Однако, вместо хоть какого-нибудь ответа, в мыслях всплывал то и дело образ Коюки, которая обрадуется украшению, подаренному мной.       «Если, конечно, я что-то путное найду, то она обрадуется! — резко оборвал я собственные мечты, остановившись посреди дороги и обернувшись. — Может, вернуться в последнюю лавку к тётушке Мин-Мин? Там было что-то неплохое,» — рассудил я и развернулся по той же дороге, по которой только что шёл.       Кто-то шустро пробежал мимо меня, словно испуганный зайчик, случайно толкнув в бок. Не успев опомниться, я встряхнул головой и почувствовал, что у меня оказалось в руке что-то продолговатое и относительно хрупкое. И немного острое. Оглядевшись по сторонам, я увидел впереди убегающий силуэт маленькой девушки в тёмно-синем кимоно, чей пояс был повязан сзади и свисал с напуском почти до самых пяток. При таком быстром беге он развивался и напоминал чей-то длинный пушистый звериный хвост. Мне показалось, что я где-то видел её. Я порывался побежать следом, но что-то заставило меня остаться на месте.       В мою ладонь было вложено странное тама-кандзаси в форме трёх снежинок из бледно-голубого и неестественно прозрачного лазурита. Возможно, что это даже был и редкий горный хрусталь. Я плохо разбирался в таких вещах. Ножек у шпильки было две, но расстояние между ними небольшое, так что можно было подумать, что и вовсе одна. Я рассматривал это украшение и не мог нарадоваться. Оно было идеальным для Коюки.       Но я не спешил возвращаться домой, так как меня очень смущало то, как шпилька попала ко мне в руки.       «Может, она случайно? — скептически предположил я. — Как-то странно это всё. Хочется верить в удачу, но...»       Я всё никак не мог вспомнить, где мог видеть ранее эту странную фигуру пробежавшей мимо меня девушки.       — Примите её подарок, молодой господин, — сзади меня проскрипел чей-то женский голос. — Мы всегда помним сделанное добро!       Я обернулся и спешно поклонился, увидев перед собой очень пожилую гейшу. Она напоминала старую кицунэ или бакенэко из сказок дедушки Санго. Но было что-то в ней очень загадочное, и при этом очень благородное.       Когда я выпрямился, гейша уже чинно прошагала мимо меня в ту же сторону, куда и побежала, вероятно, её ученица. Я вдруг понял, что то была та самая майко, которую я когда-то спас. Однако, в голове было больше вопросов, чем ответов, и я решил, что мне лучше поскорее возвращаться домой.       «Странно, конечно, это всё... Сначала майко и её подарок, а потом эта гейша. Как они вообще здесь оказались? — думал я, пытаясь сопоставить какие-то факты между собой. Но всё было бестолку. Радость сильно затмевала мои рациональные мысли, и я хотел верить в то, что всё это — просто удачное сцепление обстоятельств.       — Я вхожу!       Я широко раздвинул сёдзи, ведущие в комнату Коюки. Мне представилась трогательная картина, как девушка сидела в знакомой мне позе сэйдза, старательно перебирая какие-то инструменты. Судя по предметам, которые были разложены перед Коюки, я предположил, что она хотела заняться икебаной, о которой давно грезила. Когда девушка заметила меня, то приветливо улыбнулась.       — Хакуджи-сан, рада тебя видеть!       «И я», — мысленно ответил я, но вслух сказал совершенно другое.       — Как твоё самочувствие? — заботливо спросил я, пройдя чуть ближе к Коюки.       — Лучше, — смущённо сказала она, убрав упавшую прядь чёлки со лба, — спасибо!       Заметив это её короткое движение, я присел на колени, достав заколку, подаренную майко, и застенчиво улыбнулся:       — У меня кое-что для тебя есть, Коюки-чан, — я осторожно потянулся к ней, заложив шпильку сбоку, тем самым закрепив прядь, которая постоянно вылезала из причёски девушки. — Мне, кажется, что эта заколка тебе подходит.       Коюки замерла и боялась пошевелиться. Мне даже показалось, что она не знала, как дышать в эти секунды. Я хотел было встать за зеркальцем, чтобы Коюки посмотрелась в него, но она осторожно придвинулась, отодвинув свои принадлежности. Девушка потянулась ко мне и нежно прильнула щекой к моей груди. Я чувствовал, как сильно билось её сердце, и жар, исходящий от щёк, загорелся и на моих. Я обнял Коюки, накрыв её собой и мягко, едва касаясь, положил подбородок на плечо.       — Тебе не жарко? — шёпотом спросил я, прикрыв глаза. Мне захотелось её согреть, но я почему-то боялся случайно обжечь. В глубине подсознания я ругал себя за такое поведение, но сердце тихо подсказывало, что всё хорошо.       — Нет... — также тихо ответила мне Коюки. — Мне с тобой хорошо.       После её слов я позволил чуть сильнее прижать к себе Коюки и уже отчётливо слышал, как теперь не только моё сердце бешено колотилось от волнения и некоторого наслаждения. Я готов был продлить эти минуты на долгие часы.       — Хакуджи-и!       Услышав громкий басовитый голос Кейзо за дверью, я моментально убрал руки от Коюки и готов был сгореть со стыда.       «Что я делаю?! Зачем я обнял Коюки?! — ругался на себя я. — Чёрт, а вдруг ей было неприятно?! Вдруг я всё-таки напугал её, а она просто побоялась мне это сказать? Чёрт! Чёрт…»       — Подойди на минутку!       Мы с Коюки одновременно подскочили на ноги и оба были красными, как помидоры. Девушка буравила меня смущённым взглядом, прижав сложенные ладони к груди.       — Сейчас! — сдавленно выкрикнул я в ответ, собираясь уже уходить, но что-то удерживало меня. Я не хотел уходить, и будто намеренно тянул время, чтобы остаться ещё немного с Коюки. Я робко обратился к ней, и будто боялся посмотреть ей в глаза. — П-прости, Коюки.       Я шумно выдохнул и не заметил, как мои ладони опустились на её плечи. Низко опустив голову, я прислушался к её дыханию, прикрыв глаза. Между нами повисла неловкая тишина, я пытался совладать с нахлынувшим волнением.       — Хакуджи! — голос Кейзо снова раздался из-за двери, и я запоздало понял, что нарушил личное пространство девушки. Я резко вскинул руки вверх, дёрнувшись и попятившись назад от Коюки, залившись ещё пуще прежнего краской.       — П-прости, прости, Коюки-чан, — виновато и немного нервно бросил я, коротко откланявшись, и отвернулся от Коюки, поспешив в сторону выхода.       — Не извиняйся, Хакуджи-сан, — сильно смущаясь, но всё же уверенно сказала мне Коюки. — Всё в порядке!       Я кивнул, робко улыбнувшись напоследок девушке. Что-то сладостное и нежное поселилось в моей душе, и я чуть не вприпрыжку вышел к Кейзо, который меня ждал недалеко от входа в додзё.       — Ох, удалец, что ж ты так долго? — добродушно спросил Кейзо, когда я, сдерживая своё внутреннее состояние, подбежал к мужчине.       — Простите, сенсей, — поспешно извинился я, постаравшись сделать максимально невозмутимое, серьёзное лицо. — Вы что-то хотели?       Я выглядел неестественно взволнованно и даже нервно. Сердце отбивало бешеное стаккато, и я никак не мог себя унять. Скулы и уши всё ещё горели от смущения. Но Кейзо будто не обращал на это внимания, и смотрел уже куда-то задумчиво вдаль.       — С твоим появлением в наших краях здесь стало гораздо спокойнее, — начал Кейзо, украдкой поглядывая на меня. Он скрестил руки на груди. — Люди словно задышали свободнее и стали меньше бояться выходить на улицу.       Я непонимающе и серьёзно посмотрел на Кейзо:       — По-моему, Вы и сейчас хорошо справляетесь с должностью матинануси, Кейзо-сан, — справедливо заметил я, чуть нахмурившись. — Я тут совершенно ни при чём.       — Не соглашусь, малец, — Кейзо протяжно вздохнул, разомкнув руки и чуть похлопав меня по плечу. — Чтобы поддерживать и дальше нынешний порядок, лишние руки и глаза никогда не помешают. А мне в ближайшее время понадобится помощь окаппики, — я ещё сильнее нахмурился, так как понимал, что Кейзо намекал на меня. — И лучше кандидата, чем ты, я не найду, Хакуджи.       — Это потому, что я бывший преступник? — предположил я, многозначительно взглянув на мужчину. Мне не особо импонировала идея работы с местными органами власти. Опыт прошлого, так сказать, не даст о себе забыть никогда.       — Да, — честно ответил Кейзо. — Ты лучше меня понимаешь, что творится на душе у таких людей.       «У "таких" — это каких?! Слабых и озлобленных?! — обиженно подумал я, посчитав, что Кейзо всё ещё ставит меня на одну доску со всеми преступниками. — Я больше не слабак и никогда не встану на путь мерзавца!»       Я скривил губы, отведя взгляд в сторону. По правде говоря, мне не очень хотелось ввязываться во что-то подобное. И вообще, меня одолевал неприятный калейдоскоп эмоций и мыслей по поводу всего этого, но я решил, что не стоит поступать и говорить опрометчиво. Я старался видеть и светлые моменты данного предложения, и не путать свои личные домыслы с тем, что мне пытаются объяснить.       Но если смотреть на всё с другой стороны, то это была прекрасная возможность существенно отблагодарить Кейзо за то, что он приютил меня и взял в ученики своего додзё. Ведь, как правило, когда ты выполняешь такие серьёзные поручения, то физическое вознаграждение обеспечено. Это вообще не сравнимо с тем временем, когда я помогал местным крестьянам в полях.       Да и... Если верить рассказам Кейзо, то таким образом общество перестаёт презирать тебя за грехи прошлого, ты можешь искупить их поимкой всяких гнусных подонков. Не этого ли я так хочу? Искупить, забыв своё печальное прошлое раз и навсегда?       — Учитель! — спустя некоторое время, обдумав сказанное, я обратился к сенсею и склонился в земном поклоне перед ним. — Я готов стать Вашим окаппики! Я благодарен Вам за то, что даровали мне кров и еду, сделали своим учеником, — прежде чем решиться озвучить просьбу, которую так боялся произнести, я громко сглотнул. Медленно выдохнув, я протараторил. — Позвольте сходить с Коюки следующим летом на Ханаби! Я обещаю, что с ней ничего не случится!       Кейзо неожиданно радостно рассмеялся и тут же поднял меня с колен. Я опешил, захлопав светлыми ресницами и понял, что не чувствую под ногами землю от волнения.       — Хакуджи! Да ты не комаину, а настоящий кицунэ! — он сильно хлопнул по лопаткам, а затем крепко по-дедовски обнял меня. — Ай да хитрый лис!       Подозревает ли он о том, что между мной и Коюки может быть что-то больше, чем просто дружба?       — С-сенсей! — беспомощно посмеялся я, пытаясь вырваться из крепких объятий Кейзо. Ещё немного и либо задохнусь, либо выплюну лёгкое.       — Ладно-ладно, удалец, — Кейзо отпустил меня, — прости.       Я жадно вдохнул воздух в лёгкие, потирая горло.       — А если серьёзно, то я даю добро. Спасибо тебе, ма…       — Ке-е-е-ейзо!!       Противный вопль, похожий на лай старой собаки, послышался откуда-то с запада, и мы с наставником резко обернулись в его сторону. Недалеко от входа в наше додзё стоял невысокий грузный мужчина с торчащей щетиной. На вид он был сильно старше меня, но значительно младше Кейзо.       Это был один из второразрядников и потенциальных приемников соседнего додзё, о котором Кейзо старался не говорить лишнего при мне. Но и без того было очевидно, что он не испытывал никакой симпатии или агрессии к его мастерам и, тем более, ученикам. Он если и отзывался о наших злосчастных соседях, то говорил с некоторым... сочувствием? Да, пожалуй, именно так, но я этого не понимал. Как можно относиться к человеку, который буквально всех ненавидит и чуть ли не открыто проклинает? Как в ответ такому лишь улыбаться и говорить: «И тебе доброго здравия, многоуважаемый»? Я бы давно набил морду этому чёрту без лишних слов, не будь я последователем благородного искусства сорю.       — Не берут наши мечи, так пусть возьмут мои кулаки! — с вызовом рявкнул Кейзо тому, кого я знал как Мотобу Акума. — Нападай, ванба!       — Да как Вы смеете оскорблять моего учителя на его земле?! — не выдержал я, сорвавшись с места и оказавшись напротив мужчины.       — Его земле?! — возмутился Акума. — Это, по праву, наша земля и додзё!!!       — Нет, — строго осадил я. — Проваливай отсюда по-хорошему.       — Только когда набью морду старому козлу! — с этими словами Акума рванул в сторону Кейзо, замахнувшись на него кулаком.       Только через мой труп, сукин сын.       Одним движением руки я остановил Мотобу, крепко сжимая его кисть. На всякий случай я выставил ладонь, которая шлёпнулась о его небольшой выпирающий живот, чтобы уж наверняка обездвижить. Оценив ледяным взглядом своего потенциального оппонента, я угрюмо хмыкнул:       «Жалкая двойка. Даже до тройки твоя аура не дотягивает, — злорадно подумал я. — Мне тебя немного жаль. Наверное, катаной ты размахиваешь лучше, чем руками».       Почувствовав, как его суставы затрещали, я сжал ещё сильнее руку мужчины, и он рвано промычал от боли. Захотелось сделать ему больно настолько, чтобы тот понял, что затеял опасную игру против меня.       Всё ещё хочешь набить кому-нибудь морду?       Возможно, я бы сломал Акуме руку, если бы не чьё-то случайное чужое вмешательство.       Откуда ни возьмись, с дерева спрыгнула небольшая трёхцветная кошка, и приземлилась прямо на его плечо. От неожиданности я выпустил сжатую ладонь Мотобу и чуть отскочил, а тот от страха потерял равновесие и грузно упал на землю. Повезло, что успел одной рукой себя подстраховать и не так уж и больно встретиться с землёй.       — Ну надо же, Юкине, ты тут как тут! — бодро хохотнул Кейзо, который только сейчас подал голос, всё это время молча наблюдая за нами.       «Что за имя для кошки? — вопрошал я, недовольно изогнув бровь и взглянув на животное. — Чего лезешь не в своё дело, хвостатое?!»       Будто прочитав мои мысли, кошка недовольно мяукнула мне, сощурив свои ядовито-зелёные глаза. Она хлестнула длинным пушистым хвостом себя по бокам и демонстративно подбежала к Кейзо, который ласково её подозвал к себе. Я фыркнул.       — Вы... — Акума, откашлявшись, поднялся с земли, потирая руку. — Да вы —демоны!!! Особенно ты! — он ткнул кривым указательным пальцем на меня. — Недаром люди тебя прозвали «Демоническое дитя»!       Я безразлично посмотрел на Акуму Мотобу:       — Тебе мало? — лениво спросил я. — Не позорься. Даже кошки над тобой смеются.       Я оглянулся и заметил, как небольшая группка мужчин собралась вокруг входа и заинтересованно наблюдала за происходящим. Судя по их одеждам, это были люди из соседнего додзё.       — Все знают, чьи это земли и додзё! — выкрикнул кто-то из толпы.       — Да!! — хором поддержали другие и направились в сторону своего пострадавшего от нападения кошки приятеля.       — Мы отказываемся верить в правдивость всей этой ереси! — снова вякнул Акума, почувствовав поддержку товарищей. — Кейзо, чего трусишь, а?       — Да как вы… — начал было я, но меня неожиданно перебил Кейзо:       — Вам хорошо известны законы нашего сёгуната, друзья, — миролюбиво говорил Кейзо, держа на руках довольно мурчащую кошку. — Вам не стыдно каждый раз приходить в моё додзё и побитыми уходить с позором обратно? Как вы смотрите в глаза своего сенсея и приятелей после этого? Я шёл вам на уступки, — он деловито почесал за ухом Юкине, которая довольно подставилась, — принимал вызовы и честно одерживал победу. Что ещё вам нужно?       Группка молодых последователей кендзюцу во главе с Акумой Мотобу ядовито молчала, не сводя глаз с Кейзо. Я чувствовал, как от каждого исходила ненависть и зависть к нему. Я сжал кулаки и был наготове. Такие же эмоции я в последний раз испытывал, когда разговаривал с Такэру в доме Санго. Этого человека будто размножили и сделали ещё угрюмее и наполнили более осязаемой ненавистью.       — Знаете, дети... — сказал Кейзо, развернувшись спиной к группке, степенно удаляясь. — Жадность и зависть ещё никого не сделали счастливыми.       Кейзо прошёл мимо меня, будто намекнув, что нам больше здесь делать нечего. Я не спешил удаляться следом, наблюдая за мужчинами.       — Да будь ты проклят, Кейзо! Ты ещё ответишь за всё! — не выдержал Мотобу, крикнув Кейзо, словно выстрелив ему в спину. Если бы его не удержали, то, скорее всего, ещё и побежал бы за сенсеем.       Я презрительно посмотрел на них в последний раз и ушёл за учителем в дом.