Виноваты звёзды

*** С самого утра мои руки тянутся к макбуку. Я с нетерпением ждал ответа. С замиранием сердца я нажимаю на кнопку запуска. — О господи … „ Дорогой Мистер Космо, я не могу ответить на ваши вопросы, поскольку это будет продолжением романа, которое вы можете опубликовать в интернете. Не то что я не доверяю вам, но вы должны меня понять. Если будете в Амстердаме, то загляните ко мне если найдете время. Искренне ваш, Питер Ван Хутен. “ — Питер Ван … О боже, да что ж это такое !!! - громко восклицаю я на всю комнату, прыгая на месте от радости. — Космо! Мама обеспокоено забегает ко мне в комнату. Наверное, своими криками я её напугал. Но это того стоит, мам! Правда! — Что случилось? — Мам, скорее! Иди сюда! Подойди! - взволнованно говорю я, указывая пальцем на экран. — Да! ПИТЕР ВАН ХУТЕН ! ! ! Смотри что сказано … Я блин должен ехать! — Это невероятно! — Он приглашает нас, мама! В Амстердам! Мы поедем? … Ведь надо поехать, правда? Мама замялась на месте. — … Мне бы хотелось подарить тебе целый мир, милый … но … У нас нет денег. Вести туда всю аппаратуру … Я не уверена, что у нас это получится. - стараясь сохранять улыбку на лице, произнесла мама. — … Извини, я просто размечтался. - заводя руку в кудрявые волосы, произношу я. Я немного расстроился. Даже не немного. Но моей маме ни к чему это знать. — Знаешь, мне очень жаль. — Ничего! Ничего, все правда в порядке, мам. Мама оставила меня в комнате одного. Остался странный, неприятный осадок. Хотя на что я надеялся? Я слишком болен. Мне много раз это говорили. Мне осталось совсем недолго. Но неужели нет другого выхода? … Хотя бы одного? *** — … Обратись в фонд желаний, у тебя ведь есть одно желание! - произносит Спраут, держа сигарету в зубах. Мы выходим с церкви, в очередной раз. После скучного собрания в группе поддержки. — Я уже использовал. До чуда. — На что? Я неловко заулыбался. — … Диснейленд что ли? - загнув одну бровь, спросил тот. Я хихикнул. — Космо … Т-ты … ты не мог поехать в Диснейленд! Использовать последнее желание- — Мне было 12! — О бо-оже! - шлепнув себя рукой по лицу, ответил Спраут. — Мне теперь стыдно! - рассмеялся тот. — Ха-ха! Почему стыдно? - скрестив руки на груди, спросил я. — Как мне мог понравится парень с такими стереотипными желаниями? Кошмар! … Ты едешь? - саркастично произнёс тот, открывая дверь машины. Несколько секунд я смотрю на него, задумываюсь над его последней фразой. Затем сажусь в машину. *** Когда тебе делают томографию, нужно лежать совершенно спокойно. Но в тот день это было практически невозможно. Он собрал мне целый букет цветов. Да такой красивый, каких я никогда не видел. Отвечу на вопрос, в курсе ли мои родители, что я слишком тесно общаюсь с каким то мальчиком? Да-а … Вот только отец … Я не до конца уверен, что он одобрит это. Спраут здоровается с моими родителями. Я выхожу из машины на встречу к нему. — Здрасте, мистер! - задорно произносит Спраут, протягивая руку моему отцу для знакомства. — О-о! Майка Рика Смитса? - говорит тот, подходя к Спрауту ближе. — Она самая! Я Спраут. - говорит тот, пожимая моему отцу руку. — Очень приятно, я Майкл. Я напряженно переглядываюсь со своей мамой. Сглатываю ком в горле. Ничего … не происходит? — Здраствуйте, мисс. - достаточно спокойно произнёс он, улыбнувшись моей матери. — Здраствуй, Спраут! Мои родители оставляют нас наедине во дворе нашего дома. — Ну привет, Космо. Его улыбка заметно засияла ещё ярче. Мне стало неловко и я отвел взгляд в сторону. Кажется, кровь прилила к моим щекам. — Здраствуй… — Хочешь поехать со мной на пикник? — Я … Я с радостью поеду с тобой на пикник. - я улыбаюсь. — Тогда идем. Спраут разворачивается в сторону своей машины, однако я хватаю его за плечо и останавливаю. — Стой, я весь пропах больницей … мне нужно зайти домой и переодеться. *** Спраут и мой отец сидят в гостиной друг на против друга. Атмосфера достаточно напряженная. — Значит … ты тоже пострадал, да? … — Да. Я не ради прикола отчикал ногу! - говорит Спраут, задрав штанину и оголив протез ниже колена. — Хотя это неплохой способ сбросить вес. Ноги ужасно тяжелые! — …Ну а как сейчас твое здоровье? — Отлично! Полтора года без рецидивов. — Серьезно? Невероятно. — Да! Мне везет. Вновь повисло молчание. Мой отец старается что то сказать. — Мм… Слушай, Спраут. Ты должен понимать … что Космо очень болен. И таким он останется до конца жизни … Он не захочет отставать от тебя, уж такой он. Я не стану вас осуждать. Но дело в том что его легкие- … — Ты готов? - неожиданно произношу я, высунувшись через дверной проем в гостиную. Отец замолчал. — Так куда же вы поедете? — спросила мама. Спраут встал, наклонился к моему уху, прошептал ответ и прижал палец к губам. — Ш-ш, это секрет. Мама улыбнулась. — Телефон взял? — спросила она меня. Я повертел мобильный в руке в качестве доказательства, взялся за ручку тележки с кислородным баллоном и пошел. Спраут поспешил меня догнать и предложить руку, на которую я оперся, обхватив пальцами его бицепс. К сожалению, он сел за руль —сюрприз должен быть сюрпризом. Да, действительно к сожалению. Пока мы рывками продвигались к неведомой цели, я сказал: — Ты очаровал мою мать до потери пульса. — Да, а твой папа фанат Смитса, это тоже помогло. Думаешь, я им понравился? — Еще как. Хотя кого это волнует, они ведь всего лишь родители. — Они твои родители, — сказал Спраут, бросив на меня взгляд. — К тому же я люблю нравиться. Это неправильно? - зеленоволосый юноша выдавил ухмылку. — Ну, нет никакой необходимости кидаться придерживать двери или осыпать комплиментами, чтобы понравиться мне, — заметил я. Невольно я прошелся взглядом по салону его машины. Полно хлама. Особенно пачек от сигарет. — Ты их вообще выбрасываешь? — спросил я, выгнув брови. — Одно из многочисленных преимуществ жизни без табака в том, что пачки сигарет хватает на неопределенный срок, — ответил он. — Эта у меня почти год. Несколько сигарет сломались у фильтра, но я считаю, что этой пачки мне легко хватит до восемнадцати лет. — Он подержал фильтр пальцами и сунул сигарету в рот. — Ну ладно. Ладно. Назови то, чего ты никогда не видела в Индианаполисе! - сменил тему Спраут. — Хм. Стройных взрослых, — уверенно ответил я. Он засмеялся: — Хорошо. Продолжай. — Ну, пляжей. Семейных ресторанов. Топографии. — Прекрасные примеры наших недостатков. Прибавь сюда культуру. — Да, с культурой у нас напряженно, — признал я, начиная понимать, куда он меня везет. — Мы что, едем в музей? — Ну, можно и так сказать. — Или мы едем в тот парк? Спраут разочарованно вздохнул. — Да, мы едем в тот парк, — сказал он. — Догадался что ли? *** Позади музея располагался парк с гигантскими скульптурами. Я слышал о нем, но никогда не бывал. Невероятное зрелище, до мурашек. До замирания сердца. Мы проехали мимо музея и остановились у баскетбольной площадки, заполненной огромными синими и красными стальными арками, изображавшими траекторию передаваемого мяча. Мы спустились вниз с того, что в Индианаполисе сойдет за холм, на поляну, где дети карабкались и ползали по огромному скелету. Ребра были мне примерно до пояса, а бедренная кость выше моего и без того невысокого роста. Скульптура выглядела как детский рисунок, где скелет поднимается из земли. У меня болело плечо. Я достаточно боялся, что из легких пошли метастазы. Я представил, как раковая опухоль, скользкий угорь с вероломными намерениями, прорастает в кости, оставляя дыры в моем скелете. Жутко. Однако, в компании Спраута я быстро пришел в себя и перестал на этом зацикливаться. Мы сидели и ели сэндвичи. Тухловатый пикник, если так подумать. Хотя, что может быть лучше когда находишься рядом со Спраутом? Иногда, я ловлю себя на мысли, что без него, моя жизнь не имела бы смысла. Хотя … не-е-ет … Он мне не нравится. Может быть только чуточку. Я не мог спросить напрямую, поэтому сидел в окружении всего голландского, неловкий и переполненный слепой надеждой. В отдалении, купаясь в чистейшем солнечном свете, столь редком и драгоценном в моем городке, шумная детская компания превратила скелет в игровую площадку, перепрыгивая через искусственные кости. — Вот что мне в этой скульптуре нравится, — начал Спраут, подержав незажженную сигарету двумя пальцами, словно стряхивая пепел, и сунув ее обратно в рот. — Во-первых, кости достаточно далеко друг от друга, и ребенок не может устоять перед желанием попрыгать между ними. Ему хочется непременно пропрыгать всю грудную клетку до черепа. Во-вторых, скульптура своей сутью побуждает младость играть на костях. Символические резонансы можно приводить бесконечно, милый Космо. — Любишь ты символы, — сказал я, надеясь повернуть разговор к обилию голландских символов на нашем пикнике. — Да, кстати, об этом. Ты, наверное, думаешь, почему приходится жевать сэндвич с плохим сыром и пить апельсиновый сок и почему я надел фуфайку с голландцем, занимающимся спортом, который я не люблю. — Ну, эти мысли приходили мне в голову, — согласился я, широко улыбаясь. — Космо, как многие дети до тебя — и я говорю это с большой любовью, — ты потратил заветное Желание поспешно, не думая о последствиях. Мрачная Жница смотрела тебе в лицо, и страх умереть с Желанием в пресловутом кармане заставил тебя ткнуть пальцем в первое, что можно исполнить. И ты, как многие другие, выбрал бездушные искусственные удовольствия тематического луна-парка… - саркастично, но достаточно красиво разглагольствовал тот. — Вообще-то поездка была клёвая. Я видел Гуфи и Минни… Спраут замолчал и молчал довольно долго. Я рассудил, что внутренний монолог закончился. Он задумался. — Но я уже использовал свое Желание, — напомнил я, ткнув его пальцем в грудь. — А-а, — протянул он. И после артистически выдержанной паузы добавил: — Зато я свое не истратил. — Правда? — Я была поражен, что Спраут попал в кандидаты на Желание, притом что он уже снова ходит в школу и у него целый год ремиссия. Нужно быть действительно больным, чтобы фонд «Джини» поманил тебя Желанием. — Я получил его в обмен на ногу, — пояснил он. Солнце светило прямо ему в лицо, он щурился, чтобы смотреть на меня, отчего его нос прелестно морщился. — Учти, я не собираюсь отдавать тебе мое Желание. Но у меня тоже появился интерес встретиться с Питером ван Хутеном, а без очаровательного мальчика, познакомившего меня с его книгой, встречаться с ним нет смысла. — Решительно никакого! — подтвердил я, широко улыбаясь. — Я поговорил с людьми из «Джини», они меня поддержали. Сказали, в Амстердаме в начале мая просто сказка. Предложили уехать третьего мая, а вернуться седьмого. — СПРАУТ, ЭТО ПРАВДА ? Он потянулся ко мне и коснулся щеки. Секунду я думал, что он меня поцелует. Я довольно напрягся, и, видимо, он заметил, потому что убрал руку. Нам стало неловко. — Спраут, — обратился я, — ты не обязан для меня этого делать. — Еще как обязан, — сказал он. — Я осознал свое заветное желание! — О Боже, ты самый лучший человек на свете, — восхитился я, падая к нему в объятия. О, Спраут … Спраут, ты даже не представляешь, каким счастливым ты меня сегодня сделал! Амстердам! Мы действительно летим в Амстердам! — Ты небось говоришь это всем-всем, кто финансирует тебе заграничные поездки, — ответил он, закатив глаза и лукаво рассмеявшись. *** И все действительно стало хорошо. Правда! Это счастливый финал для нас двоих! Мы радостные и счастливые уехали в Амстердам, Встретились с кумиром и получили нужные нам ответы! Вернулись и прожили счастливо ещё какие 20 лет в бесконечной любви и гармонии … Могли бы. Если бы поехали в Амстердам. Есть один нюанс. Я проснулся в четыре утра с апокалипсической болью, пробивавшейся изнутри сквозь мои ребра. Мои легкие разрывались от боли. Я закричал, чтобы разбудить родителей, и они вбежали в комнату, но ничем не могли приглушить взрыв сверхновой в моей груди и бесконечные оглушительные вспышки петард под крышкой черепа, и я уже решил, что ухожу окончательно, и сказал себе, как говорил и раньше, что тело отключается, когда боль становится слишком сильной, сознание временно, и это пройдет. Но, как всегда, сознания я терять не собирался. Я лежал на кромке берега, и волны перекатывались через меня, не давая утонуть. Будто жалкая рыбка, выскочившая на берег. Машину вел папа, одновременно он говорил по телефону с больницей, а я лежал на заднем сиденье, положив голову к маме на колени. Ничего поделать было нельзя: от крика становилось только хуже. От любых стимулов боль усиливалась. Единственным выходом было пытаться развалить мир, сделать все черным, безмолвным и необитаемым, вернуться во времена до Большого Взрыва, в начало, когда было Слово, и жить в пустоте несозданного пространства наедине со Словом. Люди говорят о мужестве раковых больных, и я не отрицаю это мужество. Меня и кололи, и резали, и травили годами, а я все ковыляю. Но не впадайте в заблуждение: в тот момент я был бы искренне рад умереть. Серьезно. А может этот момент уже настал? ***