КЭндрилы

       Возможно, не появись тот на парковке несколько недель назад, Нил бы даже и не вспомнил о том, что все это происходило в один и тот же день. Мозг ведь — хитрая штука... он позволяет иногда забывать что-то, что сильно травмировало, несмотря на то, что триггеры не перестают работать.        Джаред же еще и напомнил о себе. И пусть сейчас тот уже мертв, — Нил уверен, ибо Стюарт прислал ему фото-подтверждение этому — все равно он сейчас слишком напуган, слишком не в себе, чтобы как-то спокойно проживать такие... такие дни, когда... когда все это произошло...        Годы. Прошли долбанные годы, когда он не видел своего мучителя, когда он не вспоминал о нем, ведь в бегах было полно других забот, которые часто перекрывали кошмары прошлого. Но сейчас... — твою мать! — Нил просто закопался в одеяле, не подпуская к себе никого. Он с самого утра молчит, не позволяя парням приближаться. Он знает, что ведет себя странно, ибо те ничего не знают, а он сам никогда — никогда! — еще не вел себя так.        Обычно он легко может притвориться, что все хорошо, что он не страдает, но сейчас все в разы хуже, отчего он не вылезает из комнаты, явно пугая и Кевина, и Эндрю, но и не имея возможности что-то изменить, ибо он просто... просто не выдержит разговоров, не выдержит прикосновений. И если первое еще станет доступно через пару часов, то вот касания... не факт, что даже завтра эта часть жизни вернется к нему.        Он тяжело выдыхает, поворачиваясь на другой бок, укутываясь сильно и прячась полностью под одеялом. Он знал, что это не сработает, что, если Джаред снова решит напасть, он никак не отобьется, не сможет воспротивиться и помешать, однако... Нил просто надеялся на хоть небольшое ощущение безопасности, хотя бы долю этого чувства, которое пропало с самого утра и возвращаться, кажется, даже не планировало.        Временами, когда воспоминания лишь сильнее накатывали, он начинал мелко дрожать, но потом все становилось снова легче, он успокаивал себя, заставлял перестать так сильно беспокоиться о мертвом, отчего все стихало на несколько десятков минут, а потом начиналось сначала.        Нил не мог, он просто не выдерживал этого. Он хотел быть рядом с парнями, хотел ощущать их тепло, ласку, поддержку, заботу. Раньше он бы и не подумал, что кто-то может помочь справиться с этим, да и сейчас это не укладывалось в голове, но желания... желания были сильнее. Он знал, как Эндрю может почти невесомо положить руку на затылок, опустить голову, помогая кислороду поступать в легкие, как тот может заставить дышать даже тогда, когда в ушах вата, а в глазах темнота, когда единственное желание — потерять сознание. Он знал, как Кевин может аккуратно приобнять, не сковывая, а лишь давая понять, что рядом, как тот медленно ведет руками по плечам, успокаивая и создавая еще один якорь, позволяя заземлиться. Он прекрасно знает, как они оба могут просто сидеть рядом, говорить мягким или приказным тоном, зависящим от ситуации, и помогать, спасать, раз за разом повторять, где он находится, чтобы прошлое не поглотило полностью, но сейчас... он не решается позвать кого-то. Он не уверен, что ближайшие пару часов будет способен в живую увидеть хоть одного человека.        Звонок. Нил настолько погрузился в мысли, что явно не с первого раза услышал трель телефона, который валяется на тумбочке около кровати. Он точно не сразу поднял его, отвечая на звонок и стараясь сделать свой голос хоть немного более спокойным, чтобы этот некто сразу не понял, насколько он разбит. — Нил? — Стюарт. Он выдыхает и прикрывает глаза, потому что можно немного расслабиться, если это дядя, если это просто дядя, который наверняка помнит, какой сегодня день, несмотря на то, что последний раз с Джаредом выпал из графика. — Ммм... — он решил пока не говорить, ибо это сложно, да Стюарт и без этого скажет все, что хотел, а тратить лишние силы на приветствие он не собирается, когда вообще хочет скинуть трубку. — Я помню, какой сегодня день. Тебе что-то нужно? Может, ты хочешь, чтобы я забрал тебя к себе на пару дней? Там тебя никто не тронет, но ты сможешь нормально питаться и прочее... — тот явно хотел помочь, но Нил протестующе замычал, ведь нет. Он не уедет, когда ему еще потом объяснять все парням. Нет, он не хочет уезжать. — Здесь... лучше... — говорит он с остановками, но уже проще, чем было утром, уже лучше, ибо нет того противного ощущения, что голос сорвется от любой фразы, что слезы покатятся по щекам, а его начнет мутить. Сейчас... сейчас он на самом деле успокаивался, ему становилось лучше, отчего Нил лишь больше утверждался в том, что не должен уезжать. — Ладно, — Стюарт, видимо, не сильно был рад, но не спорил, — если тебе станет хуже или захочется сбежать ото всех, позвони мне, — и тот сбрасывает трубку, а Нил заставляет себя сесть в кровати.        Он смотрит на дверь, которая с самого утра закрыта, ибо его парни прекрасно знают, что такое личное пространство, особенно в плохие дни. И пусть те заранее не могли даже догадаться, что сегодня такое произойдет, они быстро среагировали, когда Нил пропустил утреннюю пробежку и отказался ехать с ними на тренировку. Это было явно подозрительно, так что сложностей не возникло.        Взгляд ушел на часы. Уже три часа дня... три... он выдыхает, заворачиваясь лишь сильнее в одеяло и заставляет себя выйти из комнаты. Джаред приходил в разное время, но все равно то было утро, а сейчас... сейчас бы в прошлом Нил уже снова бы сидел один, а потому нет смысла продолжать прятаться, тот уже точно не придет, а ему желательно все же поведать парням обо всем.        Он тихо открывает дверь, замечая, что Эндрю лежит спиной на груди Кевина и ест мороженое, пока оба смотрят телевизор, очередную какую-то не очень понятную для него программу, которая точно не заинтересует, а потому Нил пропускает это мимо глаз.        Оба парня оборачиваются на звук, видят слегка нервного, запуганного и полностью укутанного в одеяло Джостена, который приближается, но не садится, ибо сейчас соприкоснуться с кем-то из них слишком тяжело, а избежать этого при таком положении слишком сложно, так что он ждет, когда оба сядут и чуть пододвинуться, давая ему больше пространства для маневров, если вдруг станет хуже, если паника снова станет сильнее.        Никто и ничего не говорит. Оба ждут, ведь, если кто-то и должен начать разговор, это он, ибо те даже и приблизительно не знают, что можно спросить, когда область страданий в детстве так велика, что фантазии Эндрю и Кевина вместе взятых может не хватить на все то, что Нил пережил. Наверное, если сложить всю фантазию Лисов, все равно не хватит, чтобы описать все его детство. — Каждые два года, начиная с того момента, когда мне исполнилось четыре, и заканчивая в десять, не считая потом еще одного случая, — Нил старался чуть оттянуть сам момент рассказа, хотя и знал, что все равно все выскажет, просто... просто нужно чуть больше собраться с силами, в чем и помогала пауза, когда оба легко смотрели на него, но не перебивали и не давили, — отец звал своего "друга". Я всегда был наказан в этот день, сегодня... — он делает глубокий вдох, — я бы сидел в подвале, и ко мне приходил мужчина. Сначала он просто лапал и уговаривал поиграть, кусал плечи и ключицы. У него было, — он сглотнул, — три минуты, чтобы заставить меня захотеть. Я должен был сказать «да» на... — он не хотел говорить это слово, а потому заменил, — его игру, тогда отец позволил бы... Джареду продолжить, позволил бы закончить, но я сопротивлялся, а потому ровно через три минуты тот забирал своего друга, оставляя меня одного. В четыре тот был аккуратен и спокоен, пытался что-то сделать, но действовал мягко, уговаривая. В шесть я его заговаривал, но он уже был разгневан. В восемь я напал, но он успел повалить меня, потрогать... пах и ударить по животу, когда время вышло. В десять... — он закрыл глаза, но понял ошибку, тут же раскрыв, ибо в темноте образы становились ярче. Нил был рад, что ему не мешают говорить, ведь он должен был рассказать парням, но любой посторонний шум сбил бы весь настрой, вернув панику, — в десять он... он не церемонился, сразу раздел, придавил, потянулся вниз, почти... почти сделал это, — он не хотел называть вещи своими именами, ибо они и так поймут, а мучать себя больше... даже Нил сейчас не хотел, не мог... — время все же вышло... потом мы сбежали...        Повисла тишина, которую долго никто не решался нарушить, пока Кевин легко не протянул руку, рисуя знак вопроса, как бы, наверное, пытаясь узнать, может ли кое-что спросить, и Нил кивнул. Лучше сейчас ответить на все и больше не поднимать эту тему, чем каждый раз снова и снова возвращаться к ней, пока все триггеры сами себя не обнаружат. — Какой был последний раз? — он видел, что Кевин как-то аккуратно и слегка виновато смотрит на него, а Эндрю зол, но... но старается скрыть, скорее всего, чтобы не пугать его. — Когда отец похитил меня... — в этот момент оба его парня побелели. Те наверняка помнили свой страх и ужас, помнили, как переживали, когда Нил пропал, как они впервые до конца приняли, что оба любят его, как они собирались чуть ли не переубивать всю планету, чтобы найти его, как... как Лисы потом сразу накинулись с объятиями, как Нил был скован и напуган. — Он... — чуть ли не прорычал Эндрю, но Джостен лишь покачал головой. — Не успел. Он поцеловал меня... — Нил закрыл глаза, было немного стыдно признаваться в этом... — лапал, но Стюарт быстро нашел меня и спас, — он выдохнул, притягивая колени еще ближе и создавая некий кокон из одеяла вокруг себя, закутываясь лишь сильнее. — И ты не говорил нам, — тихо произносит Кевин. — Не хотел, и... я почти ничего не помнил, точнее... детские воспоминания постоянно гаснут и не кажутся такими ужасными, только когда кто-то напоминает именно о... нем.. становится хуже, а так я почти не страдаю от этого. Но... то недавнее появление на парковке и... сегодняшняя дата все испортили... — Нил выдохнул, как бы понимая, что в целом это все, наверное. — Это было одной из причин, по которым ты не хотел заниматься сексом со мной и Кевином? — спрашивает Эндрю, а Нил спокойно мотает головой. — Нет. Никогда. Я говорил вам истинные причины и не лгал. Я боялся другого, но не этого. Я доверяю вам, а потому такое прошлое именно в моем случае не было проблемой, да и он ни разу не дошел до финала, так что нет. Возможно, кроме шрамов, это немного повлияло на то, что я не хотел снимать футболку, Джаред несколько раз начинал с нее, но это не было проблемой, чтобы я отказывался. — Хорошо, — было видно, что от этого на самом деле Эндрю стало легче, да и Нилу тоже. Он не любил все эти загадки и тайны прошлого, но все равно не собирался пока открывать все, ибо это для него слишком. Вряд ли он когда-то сможет рассказать все, хотя... времени у них предостаточно для каждой истории из прошлого. — Тебе стоит поесть, Малыш, если ты можешь, — Нил помотал головой. — Я... я не смогу сейчас, — он чуть опустил голову, смотря в пол, ибо знал, как те заботятся о нем, как стараются помочь вернуться в адекватный для спортсмена вес, ведь, если перестать контролировать, Нил опять слетит вниз. Это почти никогда не является его намерением, кроме одного раза после Джека, просто... просто он настолько привык за года в бегах забывать об этом, что и сейчас не обращал внимания. — Все хорошо, Зайка, мы понимаем. Мы не станем тебя заставлять, ты ведь знаешь, — да. Они всегда настаивали, но не заставляли, да и когда Нил чувствовал себя паршиво, ни один из них не лез с этим правилом о трехразовом питании. — Спасибо, — шепчет он. — Тебе спасибо за доверие, — отвечают оба, добавляя в конце «Малыш» или «Крольчонок».        Кевин все же сходил за водой, которую Нил решился попросить, а Эндрю принес подушку, чтобы он смог опереться на подлокотник и расслабиться, не касаясь никого, пока это кажется ему слишком тяжелым.        Уже к концу дня Нил все же... оттаял, назовем это так. Он смог позволить им поцеловать себя в щечку, смог сам поцеловать их, хотя и наложил запрет на губы. Он смог позволить им прикоснуться в шее, затылку, щекам, но не ниже, не выше, не волосы. Он впервые поставил безумно четкие рамки, которые почти ничего не позволяли, но они помогали ему, а парни послушно соблюдали все, давая понять, что он всегда — всегда! — будет услышан.