КЭндрилы

       Больно? Безумно. Еще один кошмар, что преследует его какое-то время. Нет, он не хочет говорить с кем-то, он вообще не хочет говорить, ибо еле держится. Он на грани, чтобы снова взять лезвие, снова создать узор из порезов на запястьях. Кевин. Нил. Они естественно заметили это, когда утром, вместо того, чтобы получить очередной поцелуй, которым часто будили друг друга, они слышат твердое «нет», видят некую панику в глазах.        Он пытается держаться, скрывать, насколько плохо его состояние. Пчелка. С ней все тяжело. Он мог бы записаться на прием, снова прийти, поболтать, рассказать, однако до этого еще два дня, вроде, может, день, или это сегодня? Не важно, раньше приходить он не хочет, ибо, чтобы так сделать, нужно написать или сказать, а сил нет. Желания тоже.        В это время, когда и Нил, и Кевин видят, что далеко не все в порядке, они не покидают квартиру вместе. Нет, было пару раз в начале, дня три или два назад, а, может, вчера, когда еще нельзя было сказать, насколько ужасно состояние, однако потом всегда один из них дома. Рядом.        Эндрю знает, что ему нужно просто сказать, просто объяснить, что происходит, что он снова видит Дрейка, снова чувствует его руки. Но... это было бы не так страшно, это он уже не один раз проходил, однако сейчас во снах на месте Спира появляются они, Нил и Кевин. Он ненавидит это, ведь, когда просыпается, точно знает, что доверяет, что они ему ничего плохо не сделают. Он знает это, видит, ибо каждый раз, когда он говорит «нет», они отходят, не спрашивают ни о чем, не лезут, ждут, просто оставаясь рядом для того, чтобы тот мог подойти и поговорить.        Он ненавидит, что во сне не может отличить ничего, что не может рассуждать здраво, что теперь, после таких тупых снов, ему снова сложно позволить им прикоснуться к себе, несмотря на то, что он помнит тепло от рук, которые плавно ложатся на плечи или спину, рук, что всегда терпеливы и медленны, они никогда не торопятся, ибо все связанное с расширением границ проходит максимально плавно, чтобы никого это не довело до паники.        Эндрю, черт возьми, хочет снова это почувствовать, даже позволить Кевину обнять со спины, Нилу спереди. Они делали так пару раз, когда день был максимально хорошим. В тот момент он понимал, что в полной безопасности со своими парнями, а сейчас не мог просто поцеловать. Он ничего не мог, что ломало его.        Эндрю доверял, учился доверять, смог показать себя двум людям, которые его всегда поддерживают, которые всегда помогают и спасают, а тут что-то идет не так, он не может ничего поведать им, не может, отчего лишь сильнее сжимается в комочек, стараясь спасти себя от страха. — Забудь о бойкоте, — это было все, что он смог сказать Кевину, когда все только началось.        Они все-таки запретили Нилу себя целовать, могли аккуратно чмокнуть того в лоб или нос, но не более. Тот, конечно, дулся, но не возражал, да и, скорее, сам развлекался, постоянно делая все, чтобы им самим захотелось поцеловать того, тупо выводил, доводил до того, что Эндрю чуть не разорвал эту договоренность, однако сейчас он не хотел ничего накладывать.        Он уже тогда понял, что все может затянуться, а оставить парней без такого контакта, который всегда успокаивает и помогает, если что-то идет не так, не мог, а сам сейчас вряд ли хоть как-то сможет посодействовать, скорее, только испортит все, ибо ни капли ничего не контролирует.        Эндрю просто видит ночью, как лицо Дрейка заменяется на Нила, Кевина, когда он не понимает, почему это происходит, ведь ни один из них ни разу не был сверху, никто и никогда. Он не позволял и не собирался, а теперь кошмар явно визуализирует то, что произойдет, если он отпустит контроль.        Он вцепился в свои волосы, оттягивая их до боли, ведь головой понимал, что они этого не сделают, те услышат слова о том, что нужно прекратить. Они и сами остановятся, если Эндрю будет долго молчать, если замрет, перестанет реагировать, однако на все эти доводы в памяти всплывают картины из сна, где всем плевать на это.        Он не ждет, не выжидает момента, просто, когда доходит до грани, достает нож, начиная крутить его в руках. Это плохо, он может сорваться, несмотря на все обещания, что дал пчелке. Он может не удержаться, снять повязки. Он хочет, но пока одергивает себя.        Кролик? Дэйли? Эндрю не знает, где они сейчас. Возможно, ушли на пробежку, возможно, уже утро. Возможно, на корте, возможно, день. Возможно, в спальне, возможно, вечер. Возможно, спят, возможно, сейчас ночь. Он потерялся, знал только то, что смог сегодня или вчера перебраться на диван. Знал, что не так давно ел, ибо кто-то оставил рядом с ним тарелку с едой. Знал, что телевизор включен, ведь он слышит, как тот работает, значит, все не так плохо.        Он слышит тихие голоса, скорее всего, это все же парни, ибо на экране были животные, а не люди, чтобы разговаривать. Но он не знал точно, не мог понять, что происходит, не мог понять, что уже держит нож около голого запястья, смотрит на лезвие, что блестит, ведь он всегда чистит свое оружие.        Эндрю делает пробный надрез, боль окатывает, но она мала по сравнению с тем, чего он раньше добивался этим. Черт. Становится противно от себя. Он обещал, обещал, что не станет снова прибегать к такому методу, обещал Би, но не сдержал обещание, не смог сдержать свое слово.        Нож полетел в стену, а, может, в дверь, он, честно говоря, не уследил, было немного не до этого, когда руки снова вцепились в волосы, а голос сорвался на шепот, все молящий о том, чтобы это прекратилось. — Солнышко, я могу подойти? — Прошу, пусть все кончится, пожалуйста, — как давно он не умолял? Как давно не произносил это слово? Он не знал, но был готов повторять. — Дрю, Солнышко, я могу подойти? — эта тупая настойчивость кролика всегда бесила, но он кивнул. — Чертенок, словами. — Да, — как же тот бесил, однако надежда на то, что все обойдется, если тот будет рядом, будет поддерживать, остается. — Солнышко, я хочу помочь, что я могу сделать? — Не трогай. — четко говорит он, ведь знает, что не выдержит. — Сядь. — он бросает короткий взгляд на пустое место на диване. — Дэй? — он бы назвал того по имени, но оно слишком длинное, чтобы проговаривать, когда слова и без того даются тяжело. — Он звонит Би, Солнышко. Я... я видел, как ты пытался сделать это множество раз, но не решался. Я все думал, что обойдется без нее, но нет, это необходимо, — он был даже рад, что кролик это заметил, а еще он понимал, почему звонит Кевин, так как Нил вообще не хочет с ней общаться, тот это делает только если спорт обязывает, а так пропускает.        Руки трясутся, а он в некой панике, когда рядом сидит тот, кому он доверяет, кого хочет коснуться, но не может, вспоминая сон. Не может, а хочет. Кулаки резко бьют по дивану, что кролик вздрагивает. — Рука, — снова командует он. Плевать на то, что будет, ему нужны его парни, плевать на страх, на панику, он хочет, он... — Нет. — отрезает кролик, а глаза слегка округляются от удивления. — Солнышко, я это сделаю, если буду уверен, что ты хочешь этого, сейчас ты на эмоциях, — он сам говорил Нилу и Кевину замечать, когда его согласие может быть неправильным, ведь не всегда контролирует то, что говорит в такие моменты. — Руку! — рычит он, а Нил лишь мотает головой. — Солныш... — он не слушает, просто чуть поддается вперед, хватая ладонь того, крепко сжимая ее.        Эндрю видит, что кролик удивлен, да он и сам немного поражен происходящим, так что просто замирает. Нет, сны не отступают, однако мелькают не так ярко, как было до этого всего. — Нет, Эндрю, — коротко и быстро говорит тот, отсаживаясь, а у Эндрю что-то рушится. Он сам всегда твердит, как важно знать, что такое отказ, правильно его воспринимать, а сейчас был похож на них, сделал это без разрешения.        Он просто катится вниз по наклонной с огромной скоростью, ожидая, что разобьется, нужно лишь немного потерпеть, как последний метр пролетит, а он врежется во что-то, что закончит это. — Я.. я... — Все хорошо, Солнышко. Я в порядке. — Я... — он не был согласен, он нарушил свое слово дважды. Дважды! Он ужасен, он как они. — Эндрю, смотри в глаза, — вот такой резкий тон он встречал у кролика только тогда, когда тот отвечал надоедливым репортерам, особенно тогда, когда те обвинили его в измене, оставив свою статью чуть ли не на первой странице.        Он быстро поднял голову, потому что не понимал, почему тот говорит строго, где та мягкость, с которой всегда он слышит голос кролика. Таким тот был во снах, отчего он замотал головой, пугаясь. — Детка, поговори с Би, — а вот голос Кевина уже мягче, снова то, к чему он привык, так что он вскидывает голову, смотря на того. — Солнышко, мы будет рядом, но не подслушиваем, — ему передали трубку, а вокруг снова все стали мягкими, словно ничего не было. У него уже мысли пошли по третьему кругу непонимания. — Эндрю? — еще один нежный голос, он сосредотачивался уже только на этом.        Нил боялся, он не знал, что делать, ибо с таким еще ни разу не сталкивался. Кевин, конечно, тоже паниковал, но чуть сильнее, а потому именно он пошел к Эндрю, пытаясь что-то понять. Нет, они сначала думали, что нужно лишь пару дней прождать, что это очередной короткий период, но тот затянулся, да и нож, что ударился о дверь в их комнату, ничего хорошего не говорил.        Это сейчас, снова сидя рядом с Кевином, Нил сдулся, он что-то испортил, он видел панику Эндрю, когда он отказал, когда стал говорить тверже. Он понимал, что не мог предугадать, что будет, ведь на этот раз не знает причину, но не мог позволить Миньярду касаться его, когда тот в таком состоянии. — Принцесса, я все испортил, — Нил просто упал головой на ноги Кевина, утыкаясь лицом в живот. — Эй, я думаю, Би поможет ему, Малыш, — он выдохнул, пытаясь успокоиться. — Почему это произошло? Почему снова кошмары? Мы где-то ошиблись? — Не обязательно. У тебя же тоже бывает такое, причем просто так. — он кивнул. — Би немного поговорила со мной. Она сказала, что сможет помочь Эндрю, что нам надо лишь подождать, пока он не позовет. — Что еще? — нет, ему не нравилась Би, однако та постоянно помогала Эндрю, а потому послушать ее слова через чужие уста он мог. — Чтобы мы не винили себя в произошедшем. Сказала, что Эндрю сам расскажет, когда будет готов сделать это. — Я и так знаю, что он сам расскажет, — он слегка раздражался, однако Кевин, положив руку на волосы и начав с ними играть, успокаивал. — Мы знаем это, да.        Эндрю выдохнул. Хорошо. Би смогла чуть собрать его мысли, смогла дать представление о том, что вообще сейчас происходит. Они разобрались, что прошло ровно четыре дня, что не так много. Он думал, что больше. Разобрались, что сегодня вторник, а, значит, завтра они встретятся лично, чтобы поговорить.        Он понял, ну, почти смог понять и принять, что иногда такие обещания, как он дал ей и Нилу, могут быть случайно нарушены, что важно просто обсудить это, чтобы дальше не возникало проблем.        Это было уже много, учитывая то, как сильно он застрял в мыслях. Эндрю рассказал о том, что видит в кошмарах, сказал, что чувствует себя ужасно, ведь знает, что парни так не поступят. Пчелка же лишь спросила, обсуждали ли они смену ролей на кануне. А такое было. Оказывается, что он, может, хотел, но боялся, переживал, а мозг это проецировал, чтобы "подготовить", что все может повториться.        Она сказала, что лучше снова обсудить, возможно, ему лучше сделать это с одним из них, использовать наручники, а только потом уже всем вместе. Возможно, как она сказала, это поможет ему увидеть, что все происходит не всегда так, как в детстве, что бывает и по-другому. Нет, он понимал это, ведь вряд ли бы тогда Нилу так нравилось все происходящее, что он снова и снова соглашался с радостью и огнем в глазах быть с двумя.        Он снова выдохнул, завершая диалог, понимая, что нужно поговорить с ними. Сейчас было легче, буря утихомирилась, он даже сам обработал легкий порез, хотя тот на самом деле был максимально спокойным и поверхностным. — Ребят, — тихо произнес он, когда зашел в спальню, ведь знал, что они не услышат, если он просто скажет это из другой комнаты. — Солнышко, ты как? — Детка? — он перевел взгляд с одного на второго, смотря, как Нил прижимается к Кевину, требуя объятий. Мило. Ему всегда нравилось смотреть, как кролик льнет к котику. — Ммм... я могу сесть к вам? — те сразу подвинулись, давай тому столько места, что Эндрю мог без проблем поместиться и ни с кем не соприкоснуться. — Я снова видел Дрейка... — он видит, как Нил сжимает кулаки, кролик всегда хотел убить Спира, жалел, что эта возможность оказалась у Аарона. Кевин же лишь недовольно прищурился, тоже своеобразное желание защитить, но не такое радикальное. — Но... я видел вас на его месте, — было не очень приятно сознаваться в таком, ведь эта ужасно, но он сказал, чувствуя себя максимально уязвленным, ожидая, что те начнут кричать, но нет. — Солнышко, ты знаешь, что стало причиной? Может, нам не стоит пока что-то делать? — Дрю, что было лишним?        Черт. Его глаза заслезились от осознания того, насколько его парни понимающие, ведь кто-то еще мог начать кричать об отсутствии доверия, но они просто приняли это, захотели помочь, исправить. — Наш разговор о том, что можно было поменяться местами... — Это не обязательно, нас все устраивает и сейчас. Ты не должен делать то, что тебе не нравится. — Да, я знаю. — он выдохнул. — Пчелка говорит, что это сыграл страх, что все будет так же, как и раньше, — быстро выдавил он. — Солнце. — начал Нил. — Мы можем отложить это на неопределенный срок, если ты пока не можешь сделать это, то не надо. — Даже если ты никогда не сможешь сделать это, не страшно. — Угу. — он согласился, после чего протянул им две руки, прикрывая глаза. Вот об этом пчелка не говорила, но это было нужно ему. — Можете взять меня за руки. Не удерживая. Просто взять, — он хотел снова понять, удостовериться, что контакт с ними не будет болезненным.        Сначала Кевин аккуратно вложил свою ладонь в ладонь Эндрю, потом то же самое повторил Нил, когда оба стали поглаживать тыльную сторону. Он выдохнул, чувствуя только тепло, никакой паники, никакого страха. — Вы пойдете на тренировку? — Нет, — хором ответили они, однако Нил еще добавил. — Я так долго не мог тебя поцеловать, что точно не уйду, — несмотря на слова, он слышал вопрос в голосе, потому что, скорее всего, кролик не хотел давить, но и желал высказаться так, как делал это всегда. — Спасибо.        Эндрю потребовалось всего минута, чтобы оценить свое состояние, которое довольно быстро пришло в подобие нормы, после чего он придвинулся ближе, проверив, что не касается никого, ибо другие виды контакта сейчас будет для него чересчур сложными, и поцеловал кролика, что не мог сделать с того момента, как тот заболел. Конечно, потом настала очередь котика. Вот сейчас все, вроде, улеглось, стало проще, что он мог снова провести время со своими парнями.