Прощупывая почву

      — Ифа? А если я заболею, мне приходить к тебе или?.. — Оророн заинтересованно шевельнул звериными ушками, да поправил заплечный мешок для очередного ночлега у своего друга.       Недолгая и неловкая пауза, — за это время Ифа успел осознать возможные последствия и отвернуться, скрыв эмоции за наигранным кашлем, — а их излюбленная тема "вопросов и вопросов (иногда ответов)" продолжилась после его вздоха:       — Я завроветеринар, мой добрый друг, а не врач по людям. Об этом за наше долгое знакомство я твержу тебе не первый десяток раз, — злиться не выходило, да и как он мог? Оророн источал вокруг себя тёплую и уютную атмосферу, даже если редко проявлял эмоции или улыбался.       — Но это не ответ. Ты не хочешь отвечать?       — Кхм... Прошу, если почувствуешь себя как-то не так — иди к врачу. Не ко мне.       — А если рядом будешь только ты?       Ифа как-то смущённо почесал голову от его наивных вопросов, пока отвечал и возился с бумагами на заврианов — всё-таки было необходимо вести историю болезней и у младших друзей. Ифа мимолётно окинул взглядом другую папку лежавшую на полке, но никак не прокомментировал, лишь перебирал в голове их прошлые встречи с Оророном и отчего-то малость смущался.       — ...хорошо, да. Тогда можешь прийти ко мне, — тяжело согласился с ним Ифа.       В прошлый раз Оророн сильно температурил. В прошлый раз Ифа ему помог. И в прошлый раз Оророн вёл себя слишком любознательно, чем даже не раз смутил своего друга, а потому Ифа как мог старался не представлять во всех подробностях, а что если Оророн опять заболеет и окажется рядом?.. Оророн-то ничего не помнил, — так, во всяком случае, отвечал сам Оророн, — а вот Ифе хотелось провалиться сквозь землю за его маленькие шалости.       — Ифа... Ты не мог бы узнать, что со мной?       Оророн и его моська тогда несколько робко придвинулись ближе, и смутившийся было Ифа только и успел, что положить ладонь другу на лоб, дабы тот не уткнулся в его плечо. Горячий, конечно же, но то, как вёл себя Оророн порождало в голове Ифы всё больше спорных мыслей, ведь Оророн не унимался — прижимался и чуть ли не вис на шее пошатнувшегося Ифы, цепляясь конечностями как самый страдальческий малыш заврианин.       — Ифа... Тело не слушается... Я облокочусь? Прости, если тебе тяжело.       Тяжело не было, было до глупого приятно, особенно когда звериные ушки прошлись по лицу и пощекотали нос, и Ифе пришлось отвернуться чтобы не чихнуть прямо на друга. Но он уже успел втянуть носом его запахи — запахи свежей земли, ароматы растений... Расслабляющий, земной и какой-то естественный, смешанный с лёгкими нотками пота. Жаль, что Ифа потерял обоняние и мог лишь представлять его таким, каким помнил в прошлом. Ифа тогда всё-таки чихнул, потёр нос, да приобнял друга, давая ему необходимую поддержку. Он ещё раз втянул носом запах его тела в попытках послать сигналы мозгу и вспомнить давнее, фыркнул от невозможности и потащил парня в сторону своей клиники.       Тогда Ифа уложил его на свою постель, вот только Оророн никак не хотел отцепляться от руки друга — прижимался к ней лбом и щекой, тёрся и что-то бормотал: «Вверяю себя в твои заботливые руки, Ифа... Ты ведь хороший врач, не дай этому зверьку уйти раньше времени». Ифа не хотел начинать с ним очередной спор, особенно в нынешних обстоятельствах. Кое-как отцепив от себя Оророна Ифа нашёл необходимое лекарство в своём доме и по совместительству лечебнице — в конце концов кое-какие запасы и для людей у него тоже имелись, хотя бы ради оказания первой помощи.       Лекарство Оророн принял не сразу — о том, что надо будет помогать ему принять сидячее положение, придерживать за горячие щёки и вливать горькую жидкость от которой Оророн неприятно жмурился — всё это в совокупности оказалось для Ифы тем ещё испытанием.       — Всё проглотил? Оророн? — Ифа недоверчиво осматривал надувшего щёки Оророна, будто в тех, как у запасливого хомячка, могло ещё что-то остаться. Оророн подался вперёд, но одеяло сдержало этот порыв и натянулось по телу. Тогда он поманил его ладошкой, и Ифа с прежней опаской исполнил его волю.       Вот только никак не ожидал он, что Оророн схватится за его воротник, притянет ещё ближе и попытается перелить горькую жидкость в приоткрытый от шока и удивления рот Ифы. Капли, что текли мимо губ, срывались с подбородка и падали на одеяло из шерсти альпаки. Оророн прикрыл глаза, тонкой струйкой передавал жидкость ещё какое-то время, пока не закончил "не поцелуй" с явной горчинкой и сладким послевкусием, и не откинулся обратно на пёстрые подушки, оставив Ифу в некотором недоумении и смущении.       — Ты красный, Ифа. Это лекарство поможет? — о, вот в чём было дело... Оророн просто беспокоился за друга, за того, кто только и мог, что медленно кивнуть засыпающему парню в ответ.       — В следующий раз не пощажу твоей... Кхм, — он осёкся, говоря шёпотом и поднимаясь с кровати, — надо было ставить укол...       — Апчхи! — подал голос Оророн, чем вывел Ифу из своих мыслей и воспоминаний, да так, что тот аж подпрыгнул на месте.       — Отойди от той полки, Оророн. Я давно её не перебирал и на ней скопилась пыль, — поясняет Ифа потирая виски от возможной перспективы Оророна заболеть. Нет, это был просто чих, на самую обыкновенную пыль...       — Ладно, Ифа.       И как этот (почти) всегда спокойный паренёк мог вытворять в прошлом что-то подобное? Ифа никогда об этом не задумывался, хотя где-то в самых потаённых уголках разума представлял, а каково это, если не останавливать ладонь на лбу чтобы проверить температуру, а вести выше, гладить Оророна по голове и прижимать ушки, потому что... Хочется?.. Однако другая мысль о том, что Ифа мог прикасаться к нему и не только переживать за друга, а наслаждаться его компанией куда больше обычного, заставляла доктора себя немного недолюбливать. Что это за мысли вообще такие?.. Он и Оророн, этот одуванчик росший себе на уме, давний хороший друг и... Возможный любовник?       — Апчхи!       — Оророн... — Ифа, вновь вырванный из размышлений, перевёл взгляд на друга — тот оставил одну полку в покое и подошёл к другой, висящей на противоположной стене комнаты, со склянками да книги. — Да, её я тоже давно не протирал.       — И чья в этом вина? — невинно интересуется Оророн, трёт нос и тоже смотрит на него в ожидании ответа.       Ифа сводит брови к переносице, но вскоре отмахивается от лёгкого упрёка.       — ...Исключительно моя. Ты ещё не устал? — чтобы долго не задерживать взгляд на звериных ушках Оророна Ифа посмотрел в окно, туда, где солнце уже оставило жителей Натлана до завтрашнего нового утра.       — Ещё нет. К тому же, я ведь ночное... существо, — так и не разобравшись в том, кто он такой, он назвался «существом». Оророн вскоре пожал плечами и подошёл к третьей полке.       — Ну хватит, — Ифа оказался тут как тут и схватил папку с одной из полок, в которую Оророн уже почти успел запустить свои лапки.       — А что там? — Оророн стал скрестись по её шершавой поверхности, имитируя поведение животных и заврианов — в конце концов он любил подмечать за ними многое, и не только за ними.       Ифа наигранно кашлянул и качнул головой в сторону спальни.       — Время позднее, и хочешь ты этого или нет, но надо спать. Давай я постелю тебе...       Ифа, раз уж Оророну понравилось у него оставаться, в какой-то момент заказал ещё одну односпальную кровать и поставил рядом со своей. Стоило бы в прошлом задуматься по этому поводу и поставить их на расстоянии хотя бы в несколько метров... Но раньше Ифа не думал о том, что поведение Оророна во время болезни будет таким, будто он выпивал бутылку алкоголя, ничего не запоминал после и вёл себя так, как никогда не вёл себя при других обстоятельствах. А раз уж Оророн ничего не запоминал, то и Ифа на него не давил с вопросами. Это было необходимо просто как-то пережить.       Оророн не сразу, но согласился на сон. Когда пришла пора ложиться, то Ифа как мог старался не вести наблюдений за раздевающимся другом. Как тот обнажает не только всеми видимые татуировки на руках, но и делает их видимыми по всему бледному телу, когда шарф был отброшен на рядом стоящий стул, а верхняя одежда задралась и показала блёклую полоску кожи на пояснице с ведущими чёрными линиями вниз и по копчику. Оророн, будь он или Ифа прокляты, спал в одних трусах, ведь так первому было комфортнее. Да что там, заставить его надеть трусы было почти непреодолимой задачей в прошлом, но они справились...       Ифа сглотнул. Он совсем не помнит, когда в последний раз видел друга хотя бы в плавках, ведь тот не особо любил мочить свои ушки и крылышки. Вон те, возле лопаток, что напоминали крылья летучей мышки — кожа, чёрная как сама ночь, тонкая и эластичная. Они не подходили для полётов, хотя Оророн ещё в детстве рьяно пытался это выяснить. Ведь другие животные и завриане, у кого есть крылья, могут, а он почему нет? Правда вот он забыл, что наличие крыльев — это ещё не всё, и Ифа тогда напомнил ему о местных пингвинах. Оророн подумал, шевельнул крыльями, и ответил: «Им нужна помощь Иансан. Им нужна диета и тренировки». Едва ли проблема была в этом, но Ифа не спорил, лишь помогал Оророну залечивать ушибы после неудавшихся полётов, да оправдываться перед кричащей на них бабушкой Ситлали. «Видимо, мне тоже нужны тренировки. И диета», — оправдывался тогда и сам Оророн, чем вызывал на лице Ифы обеспокоенную улыбку. В конце концов Оророн с помощью своих крыльев научился парить. Ифа с теплотой вспоминает тот самый первый миг сокрытый от глаз Ситлали (конечно же, она обо всём узнала своими собственными способами, поэтому прикрикнула и отчитала, но улыбка выдала её настоящее отношение к этому вопросу).       — Ифа? Ты не спишь, — лёжа в кровати и смотря на друга в полутьме комнаты, Оророн вновь вывел Ифу из своих воспоминаний.       Ифа прикрылся тонким одеялом (хотя ночная пижамка и без того закрывала всё его тело, так уж он любил спать), натянул его до подбородка и малость раздражённо метнул взгляд на потолок.       — Сплю. И ты спи.       — Ладно... Но предупреждаю, я могу заболеть.       Говорил он это так, словно уже предвидел свою болезнь... Ифа пытался уснуть, но у него это никак не получалось. Он то проваливался в кратковременную дрёму, то слышал какой-то хлопок, после которого всё затихало... Так и не разобрав, откуда шёл звук — не то из окна, не то со стороны Оророна — Ифа в какой-то момент очнулся окончательно. Оророн на своей постели тихо постанывал, будто мучился от жара и плохого самочувствия. Ифе ничего не оставалось, кроме как встать с кровати подойти к соседней и потрогать лоб постанывающего друга.       — Как ты вообще умудрился заболеть?.. — хмуро протягивает Ифа, ощущая горячую кожу под ладонью.       — Н-не знаю, — пробормотал Оророн, но как только он почувствовал прикосновение Ифы, то сразу же потянулся к источнику прохлады, жмуря глаза, опуская ушки и прижимаясь к ладошке.       Ифа едва удержал себя от того, чтобы не отдёрнуть руку, но всё-таки позволил Оророну уткнуться горячей щекой, да ощутить едва тёплую кожу. Руки Ифы всегда были холоднее, а сейчас контраст чувствовался особенно заметно.       — Ладно... Сейчас поставлю тебе укол.       Оророн дёрнулся и в миг открыл глаза, испугавшись такой перспективы.       — А... Без укола можно?..       — Нельзя, иначе... — он неоднозначно качнул свободной от моськи Оророна рукой. — Нельзя. А таблеток у меня нет.       Оророн глухо хмыкнул, размышлял секунду другую, но согласился:       — Ладно, я тебе доверяю, Ифа.       Это хорошо, это замечательно. Хотя бы то, что Оророн не стал спорить, смогло кратковременно успокоить Ифу и настроить его мысли на нужный лад. Когда он, подойдя к столу и подготовив лекарство вернулся обратно, то шприц чуть было не упал из рук и не вонзился в голую ягодицу Оророна.       — Знаешь, не все уколы делают в это место... — Ифа как мог старался придать своему голосу твёрдость и упрекнуть за незнание элементарного, и как мог старался не смотреть на чёрные татуировки змейкой уходящие и скрывающиеся в ложбинке меж ягодиц.       — Ох, но я видел, как ты делаешь его туда другим заврианам... — виновато прозвучал Оророн, но с места не сдвинулся, а, наоборот — только подвигался на животе и устроился поудобнее, сложив руки под головой и посмотрев на друга.       — ...Ты человек, Оророн. Даже несмотря на твои ушки, разительно отличающиеся от других, и наличие крыльев, ты ближе к людям, чем к животным и заврианам. И я делаю уколы не только туда, но... ладно, — Ифа, пожав плечами и вздохнув, присел на край кровати и похлопал его по макушке. Казалось, что это был самый безобидный и привычный для них жест, но Оророн вильнул задницей и Ифа не мог не кинуть на неё очередной заинтересованный взгляд. А ведь надо ещё как-то взять его за эту ягодицу... Чтобы сделать укол, конечно же.       Он обработал вон то место на левой идеально округлой ягодице, взялся за её упругую плоть, ощутил, как собственное сердцебиение ускорило ритм, затаил дыхание вместе с Оророном и ввёл иглу под кожу. Когда инъекция стала посылать болезненные сигналы в мозг Оророн глухо захныкал в подушку и его крылышки беспокойно шевельнулись, поэтому Ифа постарался его успокоить, оглаживая свободной от шприца рукой ягодицу и, приложив всё своё самообладание — попытался не скользнуть большим пальцем в соблазнительную ложбинку.       — А теперь попытайся уснуть, — протараторил Ифа вытащив иглу и прижав к месту прокола вату.       — Твоя ладонь всё ещё на мне... — шёпотом выдал Оророн и покосился в его сторону.       Ифа отдёрнул руку, не давая своим мыслям выйти из-под контроля, когда Оророн сам своим поведением напрашивается на нечто куда большее. Или это только в голове Ифы?.. Не может же его друг, любитель выращивать овощи на огороде, да растить тлю с мёдом, вести себя... кокетливо? Игриво? Вызывающе? Ну, последнее ему точно подходило. А что если Ифа только выдумывает? Было бы очень неловко начать с ним обсуждение романтических отношений, вдруг это воздвигнет между ними стену?       — Теперь ты готов спать? Температура вскоре спадёт и тебя сморит сон.       — А если уснуть не получится? — вопросил Оророн, а ошеломлённый Ифа только и успел, что резко отвернуться, когда первый оказался на спине и стал натягивать трусы на их законное место.       Хотелось было сказать, чтобы Оророн не вёл себя так при ком бы то ни было, ни при друге, ни при посторонних. Только при людях куда более близких, чем Ифа. Но Ифа ничего ему не сказал... Лишь позволил себе проявить собственное эгоистичное желание — посмотреть на Оророна через отражение находящегося у стены зеркала. Не то чтобы Ифа делал это специально, он правда хотел отвернуться, но всё вокруг говорило ему «смотри, он здесь, он же совсем рядом, и он всё равно ничего не запомнит... Ведь он только так и переносит свои болезни, всё забывая на следующий же день». От таких мыслей ему стало ещё более дурно и неловко. Воспользоваться, простите, чем, кем? Оророном?..       — Ифа? — Оророн потянул его за руку. Осторожно, неуверенно, но даже подобный контакт вызвал в теле повернувшегося к нему Ифы ещё один вихрь спутавшихся мыслей. — Да нет, ничего.       Он отпустил его и закутался в одеяло. Что бы Оророн не хотел, он это не озвучил. Ифа вздохнул, отошёл ненадолго, вернулся и поставил стакан воды на тумбочку рядом с его кроватью, затем ещё раз проверил температуру и лёг в свою постель.       — Спи, Оророн... Если что понадобится — буди меня.       Оророн промычал тихое "угу". Сложилось представление, что между ними образовалась какая-то неприятная недосказанность. Но всё потом и всё происходящее сейчас не важно, ведь Оророн всё равно забудет...       Послышался ещё один хлопок, но Ифа уже спал. А нескольким позже его разбудило прикосновение ноги к чему-то тёплому. Открыв глаза и в первую секунду испугавшись, Ифа привстал на локте и осмотрелся — в ногах, едва прикрыв голую спину одним крылышком, а второе устроив на одеяле, уютно устроился Оророн, словно тот не смог найти себе места получше.       — Оро... Оророн... — шёпотом зовёт его Ифа.       И как с ним быть? Казалось, что Оророну нравится притворяться зверушкой, тыкаться носом куда ни попадя, исследовать и ластиться, не забывая и о том, что лечь можно и в ногах "хозяина".       Ифа касается его плеча в попытках разбудить, чтобы Оророн лёг по-человечески, однако рука по какой-то причине двигается выше и ложится меж ушек. Ифа сглатывает, но позволяет себе чуть-чуть расслабиться и очень осторожно (в этот момент как раз-таки боясь разбудить) погладить друга вдоль одного из топорщащихся ушек.       «Он же издевается...» — мелькает в мыслях Ифы. Мягкость и тепло от Оророна, что передаются по нервным окончаниям, вынуждают Ифу ещё раз задуматься о неправильности своих действий, но он идёт на поводу своей прихоти и продолжает наслаждаться прикосновениями.       — Обними меня...       Услышав его бормотание Ифа испуганно вздрогнул. Рука тут же остановила своё движение, пока он ждал, а скажет ли сонный Оророн что-то ещё?       — Обними меня, Ифа... — кажется, теперь ему чудится ещё и имя. Ифа не знал, куда себя деть, особенно когда Оророн прихватил чужую ногу и прижал к себе через одеяло.       — Да что ты творишь... — тихо и смущаясь прошипел он в ответ. — Ты самый непослушный и требовательный до внимания заврианин...       Ушки Оророна дрогнули, словно расслышав и разобрав слова друга, а в следующую секунду он перевернулся, повёл руками по телу Ифы, и опрокинув его на спину устроился сверху.       — Точно, хочу внимания, Ифа.       Он не спал. Он совершенно точно не спал. Сердце Ифы учащённо забилось, когда их глаза встретились. На лице и шее Оророна даже в полутьме по-прежнему были видны красные пятна от высокой температуры, он едва не горел, но казалось, что ещё немного, и он повторит свою шалость с поцелуем без какой-либо горькой жидкости.       — Оророн... — слова застряли в горле. Он правда должен продолжать всё это? Довести до конца? Не похоже, что сидящий верхом Оророн так просто от него отстанет.       В голове мелькает множество мыслей и образов, как они могли бы сейчас предаваться плотским утехам, наслаждаться этой ночью, чтобы на утро... Что? Всё вернулось на круги своя? Ифе всё-таки необходимо поговорить с ним, но не сейчас, ведь в этом нет никакого смысла.       — Ифа... — каким-то грустным шёпотом звучит голос Оророна. Он медленно опускается, укладывает ладони по обе стороны от головы друга, и Ифа вновь замирает, когда одна из рук скользит по его плечу и в пальцах сминает ткань ночной рубашки. Ифа старается не сводить взгляда с губ напротив. Он ждёт, но ждёт сам не зная чего, не мешая и не помогая, прыгая мыслями меж двух вариантов развития событий, где каждое из них по-своему и плохо, и хорошо. Оророн шепчет надломленным голосом, тихо-тихо, но всё-таки он озвучивает своё желание: — Хочу твоего внимания, пожалуйста...       Внутренний голос кричал, что нужно остановить своего заболевшего, горячего, слишком милого друга. Но сердце говорило, что он давно этого хотел. Ифа сцепил зубы и сжал кулаки, только бы не податься порыву и не уронить его на свою грудь.       — Ты... Ты не хочешь того, о чём пожалеешь к утру... — выдохнул Ифа и отвернулся в сторону.       — Уверен? — ответил вопросом на вопрос Оророн, а после, увидев возможность, припал к его шее и едва ощутимо повёл губами снизу вверх. Ифа крепко зажмурился.       Крохи здравого смысла всё ещё пытаются бороться с нетипичным поведением друга.       — Оро, тебе надо проспаться. Ты слышишь меня?       — Мне нужен ты, — прикосновение языка к шее и долгое и медленное облизывание по натянутой коже заставляют Ифу под ним дёрнуться и ощутить своим возбуждением его. Чёрт бы побрал этого Оророна, что одним своим видом заводит его. — Ты моё лекарство, Ифа. А я хочу быть твоим... Твоим лекарством, Ифа.       Мягкие и осторожные покусывания, больше похожие на то, как щиплют своими зубками малыши завриане, но это, конечно же, не шло ни в какое сравнение с действиями Оророна, особенно когда тот продолжил медленно елозить языком и проходить по выпирающему кадыку.       — Оро... — пришлось обхватить его горячее лицо руками и отстранить, но открыть глаза и вновь пересечься с ним взглядами никаких сил у Ифы не хватало. Если он увидит его понурую мордашку, то точно сдастся. — Тебя лихорадит, ложись спать.       Оророн не шевелился. Лишь тихое-тихое дыхание, словно каждый из них боялся сделать что-то лишнее, нарушало тишину комнаты. Оророн заговорил первым, сойдя на откровения:       — Я мешаю? Я не хотел доставлять тебе проблем, прости меня. Я лишь подумал... Наверное, я не должен был этого делать. Зря я вообще об этом думал.       Сердце ухнуло в пятки от подавленного тона милого друга. Ифа в миг открыл глаза, метнул их на него, запустил пальцы в тёмные волосы на затылке и прижал к своему плечу.       — Надо с тобой поговорить... Когда ты придёшь в себя, — пробормотал Ифа в место рядом со вставшим вверх ухом. Подавшись порыву он ласково провёл кончиком носа вдоль пушистого края, отчего обхвативший его за шею Оророн вздрогнул и прижался как можно сильнее. — Что я вообще с тобой делаю?..       Слишком близко, слишком тепло, слишком приятно нежиться с ним в объятиях и ощущать на себе вес друга. И ушки... Ифа стал замечать за собой нездоровый интерес к его ушкам, ведь если провести языком, то...       — Ах!.. — от сорвавшегося краткого вздоха с губ Оророна Ифу стремительно пробрало. От него и от вибрирующих в груди звуков, что отдавались в грудь плотно прижатого к нему Ифы, когда последний стал беспрерывно елозить по уху и совсем немного пробираться внутрь, смачивая шёрстку влажными и более уверенными движениями языка.       Да, именно это. Именно так и представлял себе Ифа его реакции на их близость. Кого он обманывает? Он давно хотел быть с ним больше, чем хорошими друзьями, но был так занят заврианами, что совсем забыл про одного особенного и уникального. Лишь одно не давало ему покоя: насколько Оророн искренен в своих намерениях, и что если виной всему всего лишь температура? И почему она, к слову, не спадает после укола?..       — Ифа... Ифа... — голос стал жалобным, задыхающимся, а сам он стал елозить по его телу, тереться бёдрами и в судорогах раскрывать чёрные крылья. — Язык...       — М?.. — Ифа сам не заметил, как в своих размышлениях продолжал его жадно и мокро вылизывать, да медленно и чувственно причмокивать мокрую шёрстку губами. Оророн прижал ушко к голове, направил его в сторону и неосознанно стал давать больше доступа, чтобы влажный язык водил от мочки по всему контуру дальше, до самого кончика, срывался с него, и вновь, возвращаясь, скользил немного внутрь.       Ифа в миг остановился и отдёрнул себя от того, чем он, чтоб этого Оророна, занимается.       — Ифа, ещё... Ещё немного... — хныкнув, Оророн продолжил тереться, отчаянно двигаться по его телу вперёд и назад, когда Ифа вдруг осознал, что его друг таким образом стимулирует своё давно ставшим крепким возбуждение. И Ифа ему в этом очень и очень сильно помогал, когда, забывшись, обсасывал его звериное ухо.       Слишком похоже на какую-то пытку: нежиться с разгорячённым Оророном и не иметь права на что-то большее. Не давить на него, не отвечать на его мольбы и отчаянные прикосновения, не целовать его губы... С другой стороны, если его всё-таки немного угомонить...       Обхватив его за талию и вжав пальцы в горячую плоть (будь ещё раз проклят Оророн за то, что игнорирует ношение чего-либо, кроме трусов) Ифа стал помогать ему покачиваться на себе, синхронизируя свои движения с его, сталкиваясь и потираясь своим возбуждением с его, стал слушать своё сбившееся дыхание с его...       В полумраке спальни слышны прерывистые хриплые стоны, которые перемежают шумное и сбившееся дыхание и поскуливания. Ифа старался не давиться воздухом, пытался утихомирить себя и не вслушиваться, как Оророн просит его не останавливаться. Просто помочь другу уснуть, так это теперь называется?.. К чёрту. Раз Оророн всё равно не запомнит, то Ифа становится немного смелее. Пальцы одной руки скользят вдоль поясницы, изучают (Ифа лишь понуро подумал, что не видит сейчас спины друга с его змеистыми татуировками) пока другая ладонь ведёт выше, огибает дрожащие от возбуждения крылья, и, оказав давление на затылок, поворачивает к себе и приникает своими губами к его во влажном и терпком по вкусу поцелуе.       Оророн в миг приоткрывает глаза, с шумом и громким стоном выдыхает в его губы, позволяет Ифе скользнуть языком внутрь и тонет в их близости. Пальцы зарываются в белые пряди Ифы, тянут и вынуждают запрокинуть голову, когда Оророн, прервав поцелуй, вылизывает шею от самого низа до подбородка, щекочет кадык, вызывает волны мурашек и нарастающую волну экстаза.       — Оро, только не... — он не успел предупредить, как зубы и губы вцепились в его кожу, с силой прикусили, втянули и оставили багряную метку. Испытав волну боли и сладкого трепета Ифа втянул воздух сквозь стиснутые зубы, ещё сильнее вытянув шею и натянул на ней кожу, когда Оророн стал снова и снова размашисто вылизывать, как дорвавшийся до желанного голодный зверь. Казалось, что ещё немного и со следующим болезненным укусом Оророн в своём возбуждении прокусит кожу и начнёт высасывать горячую кровь.       — Ифа... Такой тёплый... — бормотал Оророн, его милый добрый друг, что сейчас был больше похож на противоположную версию себя. Немного дикую, жадную, ненасытную и будоражащую сознание несчастного Ифы. Он был почти готов пойти с ним куда дальше, чем трение стояками через одежду.       Кое-где задравшаяся ночная рубашка и штаны дарили Ифе возможность насладиться соприкосновениями своей кожи к горячей, слегка взмокшей от температуры коже Оророна в районе живота и лобка. Оророн не переставал тереться, двигаться всё чаще и чаще, взмахивать крыльями, когда он содрогался всем телом от очередной особо ощутимой фрикции. Он ловил губами и языком больное место на шее Ифы, чтобы лениво и как-то любовно, трепетно вылизывать, будто в попытках загладить свою вину.       — Я... Ифа... — задыхаясь от возбуждения, срываясь на всё более частые стоны, Оророн, поджимая пальцы ног упирающиеся в простынь и пальцы рук в волосах Ифы, затрясся всем телом, уткнулся в его щёку и, дрогнув ещё несколько раз, полностью расслабился.       Ифа ощутил, как между ними стало тепло, как тяжело дышащий и пытающийся прийти в себя Оророн выглядит до невозможного милым: взъерошенный, с опустившимися и прижатыми в разные стороны ушками, и крыльями, что накрыли его плечи, изображая из себя тёплый плащ.       — Я... — Ифа не знал, что сказать. Оророн, кажется, успокоился. Во всяком случае перестал раскачиваться на его теле, и, восстанавливая дыхания, тихо сопел, словно проваливался в долгожданный сон.       Руки его продолжали обхватывать Оророна, заботливо поглаживать вдоль крыльев, пока Ифа и сам старался забыться и забыть про то, что между ними происходило. Помог другу, но не помог себе. Всё, что ему оставалось, это глубоко вздохнуть и, уняв своё возбуждение, закрыть глаза и хоть как-то расслабиться. И зачем он так долго сдерживался?.. Теперь придётся засыпать так, дабы не тревожить этого милого устроившегося зверька-дурачка. Он, услышав как дыхание Оророна стало размеренным и медленным, аккуратно снял его с себя и уложил рядом. Немного подумав, он понял, что какой-никакой разговор, но обязан состояться этим утром — всё равно след с трусов Оророна так просто ему было не очистить.       Утро встретило его ласковыми лучами солнца, которые Ифа не совсем понял, почему вообще их ощущает, ведь сонный мозг постарался ему напомнить, что окна перед сном он завешивал шторками. Разлепив глаза он обнаружил, что окна действительно приоткрыты, а в комнату проникает слегка прохладный после дождя ветерок. Он и не помнит, когда это ночью или ранним утром шёл дождь — видимо, тот был кратковременным, но всё равно освежающим.       Он покосился на соседнее место, но Оророна там не обнаружил. Зато обнаружил свою папку, до которой лапки Оророна прошлым вечером чуть было не дотянулись, но зато дотянулись этим днём...       Ифа взял папку в руки, ещё раз огляделся и прислушался, но не обнаружив признаков присутствия другого человека он открыл папку на последней странице, где вёл записи о своём друге. В конце концов Оророн вёл себя, как минимум, необычно во время своих болезней, и Ифа после того поцелуя решил, что будет вести наблюдение не только за заврианами, но и за нашкодившим другом.       Брови Ифы удивлённо взметнулись вверх, когда он стал вчитываться в текст, явно им не написанный.       «Ифа. Пациент казался не заинтересованным в своём лечении, отрицал очевидное. Пришлось пойти на крайние меры и снова притвориться "больным".»       Стоп, что? Ифа чертыхнулся, приложил ладонь к лицу, но продолжил читать о выходках Оророна:       «Укол оказался болезненным, но бутылка, что я позаимствовал у бабушки Ситлали помогла заглушить неприятные ощущения...»       Ифа хмурится, когда начинает догадываться о том, что Оророн попросту всё то время, что притворялся больным и слабым, с температурой — на самом деле был под алкоголем. И как на это реагировать? То, что Оророн прилипал к нему во время "болезни" — было неправильно, а то, что он прилипал к нему в нетрезвом состоянии — казалось ещё хуже. Ифа ещё раз проклял своё отсутствие обоняния, ведь в ином случае он бы уже давно понял, в чём было дело, а ещё, наконец, он разобрался в том, что это были за хлопки прошедшей ночью.       «Я почти ощущал на себе желания пациента, как то, что он не мог перестать разглядывать меня и прикасаться. Не понимаю, что его останавливало, ведь я подготовился и у него не составило бы никаких проблем взять меня и...»       Ифа прокашлялся, не веря в то, что подобное писал Оророн. Милый Оророн, что всё всегда прекрасно помнил и лишь по-своему дурачился, и который оставил в подарок Ифе яркий засос на смуглой шее.       «Ожидание утомляет. Я пошёл на крайние меры: лёг в его кровать и притворился маленьким заврианем нуждающимся во внимании. Я правда нуждался, так долго нуждался, Ифа За всё то время, что мы были вместе этой ночью, я ни разу не пожалел, Ифа.»       Ифа не понимает. Он так долго хранил в себе свои чувства, чтобы Оророн, что тоже испытывает к нему нечто подобное, шёл такими окольными путями? Это было похоже на какую-то глупую романтику и недосказанность. Почему Оророн не... А, впрочем, какая разница. Ведь Ифа тоже боялся ему открыться.       «Но я не хотел, чтобы ты меня вдруг оттолкнул, и я мог позволить себе быть таким только во время "болезни", о чём я сожалею бабушка наверняка уже прознала, что я трогал и забрал её вещь так что я вынужден отлучиться.»       — Я перестарался? — вдруг прозвучал голос ввалившегося в окно Оророна.       Ифа не на шутку перепугался и положил руку на сердце.       — Н-не врывайся так! — еле вздохнул и выдохнул Ифа. — Есть дверь, входи, пожалуйста, через неё. К тому же, у тебя есть ключи от моего дома...       — Есть, но так было быстрее и я хотел тебя увидеть.       Ифа косится то на записи, то на одетого в привычную одежду Оророна.       — Ты оставил свою иллюзию с бабушкой?..       — Я вернусь. Честно, — заверяет его Оророн. — У меня не так много времени, прежде чем она во всём разберётся. Ифа.       Позвав друга Оророн несколько робко подходит ближе и присаживается на край его кровати.       — Прости за ложь. Я не знал, как лучше прощупать почву...       — Оро, я не овощ... Ты мог просто... — Ифа осёкся. Им ведь и правда было тяжело открыться друг другу. Ифа откладывает папку с бумагами на одеяло, придвигается ближе к Оророну, и, обхватив его со спины, нежно прижимает к себе. — И всё равно ты смущал меня своим поведением...       Оророн, чуть повернув голову набок, едва заметно улыбается.       — Больше не буду. К тому же, бабушка перепрятала свои запасы. Правда, это не мешает мне создать Огненную воду самому... — задумчиво тянет Оророн, но Ифа останавливает его лёгким шлепком по голове, меж прижатых ушек и под сдавленное ойканье.       — Никакого алкоголя, особенно пока мы не проясним отношения.       Оророн задумчиво хмыкает, поворачивается к нему и осторожно заглядывает в глаза.       — Так у нас что-то получилось? Не думал, что тебя это будет так смущать... И мне казалось, что ты слишком много об этом думаешь и никак не решаешься на действия. Я помог тебе решиться, Ифа? Я тебя вылечил? С недавних пор ты стал таким отстранённым, я думал, что я тебе не нравлюсь.       Ифа хотел бы его стукнуть. Просто потому что Оророн не совсем понимает, что такие чувства не даются легко, и что боязнь раскрыться перед давним и хорошим другом в романтическом плане может окончиться далеко не так хорошо, как Оророн себе всё это время мог представлять.       Ифа вздыхает и решает не рушить его представление об отношениях. В конце концов Ифа не собирается отпускать его и постарается быть той опорой, на которую Оророн мог бы положиться не только как хороший друг, но и как нечто большее.       — Помог. Очень помог. И ты мне очень нравишься, — он легко чмокает его в висок и прижимает ближе, косясь на папку с разлетевшимися бумагами. Один рисунок, который, конечно же, Ифа тоже не делал, привлекает его внимание, и он в наказание легко шлёпает его по бедру и слышит ещё одно сдавленное ойканье. — И не рисуй в моих записях то, как я сплю...       — А что такого? У меня дома и не такое имеется.       — ...Принесёшь и я оценю их. Оро? Твоё поведение будто немного изменилось... — подмечает Ифа.       Оророн невозмутимо кивает.       — А, да. Капитан помог мне с этим.       Ифа не был уверен, что хочет знать о похождениях друга в обществе Фатуи. Хватит им на сегодня размышлений, да и бабушка Ситлали наверняка сейчас в ярости...