Изгои

      Пришлось сделать большой крюк по лесу, обойти заброшенную стройку и выйти на дорогу. Оттуда пришлось пройти еще метров сто, пока в толпе недалеко от ворот не показалась знакомая фигура.       Нога запнулась обо что-то, и он услышал пронзительное мяукание под ногами. К его штанам ластилась маленькая кошечка, заглядывая ему в глаза. Его душа на мгновение будто вознеслась в небеса.       — Привет, — нежно протянул он, расплываясь в улыбке, и сел на одно колено, пачкая новый джинсы сухой грязью. Кошка обнюхала его руку и позволила себя погладить.       Ее шерстка была такой необычной, что вызвала в груди настоящий восторг. Белая с черными пятнышками, будто шкура далматина, и мелкие пятна на мордочке, похожие на веснушки. А глаза и вовсе чудные — разного цвета, и такие умные и осознанные, что до мурашек.       Как же он любил животных, в детстве возился даже с молодыми лешими, а когда они семьей перебирались к темным озерам, то и с редкими навками. Хоть они и пытались его утопить пару раз, он все равно был от них в восторге.       Кошка коротко и смешно мяукнула и попыталась забраться ему на колени, громко мурлыча и чувствуя в нем друга.       — Какая ты славная, — он тихо рассмеялся от того, как кошка впивалась когтями в его ляжки, пока он наглаживал ее мягкую шерсть и чесал за ушком, забыв обо всем и в том числе о том, зачем он сюда пришел.       — Федор! — его звонко окрикнул староста второго курса Саша Пушкин, от чего Федор вздрогнул. Тот сразу заулыбался и торопливо направился к нему, глупо размахивая руками на каждом шагу. Сам новенький невольно озирался по сторонам, разглядывая приезжающие автомобили и смеющихся студентов.       Федор виновато улыбнулся кошечке и прошептал «прости, мне пора». Та, будто поняла, что он имел в виду, прыгнула на землю. Увидев приближающегося Александра, та прижалась к ногам Феди и тревожно дернула хвостом. Тот тоже немного напрягся, но все же приветливо улыбнулся, с любопытством рассматривая его одежду и рюкзак со значками.       Они крепко пожали друг другу руки, все же с утра уже виделись в общежитии. — Ты чего так долго в лесу был?       — Да решил прогуляться и заблудился немного, — Федя тихо и неловко рассмеялся, пожимая плечами. — В лесу довольно жутко.       — Не ссы, — парень махнул рукой, и кивнул головой на вход. Они вдвоем направились к толпе таких же студентов, — у нас там не водится никого. Только белки да ежи.       — А чья это кошка? — Федя кивнул на пушистую красавицу, которая разлеглась посреди тропинки, дергая хвостом и лениво щурясь на солнышке.       — Ничья, бездомная, может еще и заразная — ответил он, и Федору резанула слух его небрежная и безразличная интонация. Как можно не любить этих созданий? Федор был готов прямо сейчас забрать эту кошку к себе, только вспомнил, что теперь живет в общежитии, и расстроенно вздохнул совсем чуть-чуть, чтобы не было заметно.       Саша, кажется, вообще ничего не замечал, нервно выглядывая кого-то в толпе.       — Правда мой друг считает ее своей, кормит, гладит, в общем, чем бы дитя не тешилось, — добавил он с некой досадой и кивнул на ворота уже куда более оживленно, — пошли скорее, надо места занять, а то народу — тьма.       — Да, идем, — тихо ответил Федор, но его уже утянули за рукав в толпу, галдящую, визжащую, слепую, учитывая, что в него кто-то врезался на полном ходу и даже не извинился.       Территория студгородка показалась ему огромной. Много красивых почти новых кирпичных зданий, окруженных морем растительности. Тут даже дышалось намного лучше, чем в любом другом городе, где он бывал. Он шел за Александром, не успевая вертеть по сторонам головой. Документы он отправлял по почте, а перед заселением очень спешил, поэтому видел он все это почти впервые. Свое общежитие он узнал сразу, возвышающееся над первым корпусом, и рядом с ним еще точно такое же. Как он понял, студентов селили в зависимости от направления, но при этом шанс попасть в одну комнату со своим одногруппником был очень мал. «Так глупо», — думал он, — разве не проще поделить общагу по этажам, чем жить вперемешку, это же намного удобнее.»       Федор так сильно задумался, что перестал смотреть под ноги и чуть не споткнулся, но, благо, успел ухватиться за Сашу, на что тот рассмеялся.       — Ну, даешь, на ровном месте… Смотри под ноги.       «Просто не привык ходить по ровному месту», — мысленно огрызнулся он, поднимаясь по потрепанным временем ступеням.       Они сразу сдали в полупустой гардероб ветровки, многие ходили без верхней одежды, на что Федор удивился — неужели им не холодно? Но с другой стороны, тут совсем недалеко общежитие, сбегать туда и обратно не так много времени займет.       Федя все хотел спросить, что у них тут думают про исчезновения, но никак не мог придумать повод.       — Слушай, не думай, что я паникер какой-нибудь, — начал он уже на пути в аудиторию. Они петляли по коридорам, дважды поднялись и спустились по разным лестницам.       — Ну, что?       Достоевский остановился возле гостеприимно распахнутых дубовых дверей, и отвел Сашу в сторону, чтобы их не услышали.       — Я читал, что тут полгода назад двое пропали без вести…       — Ой, не заводи лучше эту тему, здесь и так все в напряге были, а после выходки одного идиота так и вообще запретили про это болтать. Полиция этим занимается и, я думаю, они скоро найдут причину...       — Что за выходка? — Федя, заинтересованно подняв брови, его перебил, совершенно не интересуясь деятельностью ментов, все же недолюбливал их. Саша покачал головой и вздохнул с явным раздражением.       «Простой как две копейки, ну вы посмотрите, — пронеслось у Феди в голове, отчего он едва сдержал улыбку, — притворяться его другом будет проще простого».       — Кент мой взял свиную кровь и в женском туалете на всю стену написал какую-то хуйню на латыни… — его речь сквозила раздражением, но Федор не мог понять, почему. Звучит довольно весело, разве не этим занимаются все уважающие себя пятнадцатилетки?       —… столько визгу было, что приезжала полиция.       Федор усмехнулся, хотело бы на такое глянуть. Человек, который додумался до такого, определенно заслуживал уважения. Черный юмор Феде нравился.       — Его отчислили?       — Нет, конечно, хотя, хотелось бы, только ему не говори, — Саша хохотнул и хлопнул себя ладонью по лбу, прикрывая глаза, — там тако-о-ой цирк начался, на допросе он начал заливать, типа, он был одержим дьяволом.       Сзади внезапно кто-то вцепился плечи Феди, достаточно крепко, и заорал ему на ухо, срываясь за визг и плач, отчего Александр смиренно опустил голову будто в трауре:       — Я БЫЛ ОДЕРЖИМ ДЬЯВОЛОМ, МОЯ ТЕНЬ БЫЛА ПОХОЖА НА ОГРОМНОГО КОЗЛА, ОН УПРАВЛЯЛ МНОЙ, ПОДАВИЛ МОЮ ВОЛЮ, СЛОМАЛ МЕНЯ, ПОНИМАЕШЬ?! Я КЛЯНУСЬ, ОН СКАЗАЛ, ТЫ ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО Я ТЕБЕ ГОВОРЮ, ИНАЧЕ ТЫ СГНИЕШЬ, ТЕБЯ БУДУТ ЖРАТЬ ЧЕРВИ, А ПОТОМ ТВОЯ ДУША СГИНЕТ В АДУ!       Ну, актер… Судя по тому, как рассеялась толпа вокруг них, напугал он не только Федю.       Потом раздался громкий визгливый смех. Федор, почти оглохнув, вывернулся из хватки и развернулся, с раздражением и одновременно удивлением глядя на незнакомца.       Одним своим прикидом он показывал, что ему наплевать вообще на все: на устав колледжа, на правила, на мнение окружающих. На плече растрепанная белоснежная коса, помятый двуцветный жилет на рубашке с расстегнутым воротником, на шее галстук, повязанный обычным узлом, рваные широкие джинсы, грязные снизу и запрещенные уставом, и залепленный значками модный рюкзак. А его новые дорогущие конверсы, о которых Федор мог только мечтать, наполняли его душу завистью.       «Вот же ж мажорище».       Он смотрел на Федю своими разноцветными глазами, один голубой, другой зеленый, так внимательно, немигающе, будто изучал его под микроскопом или вовсе пытался прочитать его мысли.       «Как у кошки», — задумался Федор, с прищуром разглядывая необычные глаза.       — Что, испугался, мышонок? — рассмеялся он, насильно отбивая пятюню явно смущенному его поведением Пушкину. — Правильно, бойся, ведь в следующий раз мне понадобится настоящая человеческая кровь!       — Очень по-взрослому, — безразлично ответил Федор, выпрямляя спину, и скептически скрестил руки на груди.       — Чувак, — начал блондин наигранно взволнованно, — здесь где-то бродит псих, который может убить кого угодно, и судя по его жертвам, он особенно любит таких зануд как ты, так что поберегись, мышонок, он уже идет за тобо-о-ой, — закончил он писклявым голосом и моментально скрылся в галдящей аудитории.       — Это и есть твой кент? — раздраженно вздохнул Федор, показывая большим пальцем через плечо.       — Он ебанько, но он хороший, ты не бойся его, — очень неуверенно начал оправдывать его Саша, будто пытался убедить в этом самого себя. Но затем он оглянулся по сторонам и взглянул на наручные часы, — пойдем уже сядем, скоро начнется. Коля занял, наверное.       Огромная аудитория уходила к потолку амфитеатром парт, заполненными людьми. Здесь, собрались первые курсы колледжа и все новенькие для вводной лекции и объявлений директора. Федор с нескрываемым восторгом обвел взглядом помещение, вдыхая запах дерева, лака, штукатурки, краски и сотен разных парфюмов.       Достоевский мечтал учиться вот так, как все, ходить на занятия, даже, может, найти друзей, или еще кого, вот только всю жизнь они то и дело кочевали с места на место, не имея возможности задержаться где-нибудь хоть на немного.       Наверху он заметил уже знакомую белобрысую косичку. Народу в аудитории было столько, что все друг на друге сидели, но девочка, рядом с которой этот Коля приземлился, тут же собрала вещи и вместе с подругой торопливо ушла подальше. Видимо, репутация у него «не очень» настолько, что уже даже первокурсники заочно с ним знакомы, хоть учебный год еще не начался.       Федор покрутил головой по сторонам, в поиске еще одного знакомого человека. Не пришла.       «Надеюсь, она не забудет про чертовы пальцы», — подумал он, с легкой улыбкой с трудом поднимаясь по ступеням наверх вслед за Александром, минуя ряд за рядом и пробираясь сквозь толпу.       Приземлились они на самом верху, сзади них была лишь еще одна дверь. Федору досталось место между Сашей и его странным другом.       — Николай Гоголь, к вашим услугам, — представился тот с широкой улыбкой и протянул руку. Федор на всякий случай ее пожал, оглядывая ее на предмет каких-нибудь фокусов.       — Федор, — ответил он и отвернулся.       Людей со странностями он всегда старался обходить стороной. Если обычных людей, как Саша, например, еще можно предсказать и прочитать, то от таких как Гоголь, видимо, можно ждать чего угодно. Но эти странности порождали в нем еще и интерес, с которым тот усердно боролся.       Справа от него ему в ухо зашептал Саша.       — Слушай насчет леса, у нас за котельной и стадионом есть еще одни ворота, от которых ведет тропинка до вокзала, там молодая поросль и там часто бывают люди. В общем, не ходи один и не заходи далеко. Это, ну, техника безопасности.       — Ага, — но Федя его почти не слушал. Он внимательно обвел взглядом огромную аудиторию, считая камеры. В его голову пришла идея незамедлительно обзавестись планами зданий и расположения камер, а потом попробовать к ним подключиться.       — Эй, а откуда ты перевелся? — теперь уже слева зашептал Гоголь, на что Федор фыркнул, нехотя отрываясь от своих очень серьезных мыслей.       — Тебе какая разница?       — Да никакая, просто пытаюсь поддержать диалог, а то скукотища. А ты есть на фейсбуке?       Директор покашлял в микрофон и начал вещать свою вступительную лекцию, так что Федя благополучно избежал необходимости отвечать.       Но Федору тоже стало скучно уже через минуту заунывной речи, и он достал пачку печенья, которую взял с собой на всякий случай. Не потому что он мог проголодаться, а чтобы задобрить кого-нибудь и завести дружбу. По-другому он просто не знал как, потому что с чувством юмора у него было, видимо, как у этого чудика белобрысого.       Все это строго ради маскировки и плана. Он молча предложил Саше, тот не отказался.       Директор говорил монотонно и скучно, перечисляя сначала какие-то исторические факты, а потом награды и лучших выпускников. Все, что Федор вынес оттуда, он знал сам благодаря их сайту, а что не знал — спросил у Саши еще утром, когда они встретились на заселении в общежитии. К сожалению, к Саше его не могли подселить, поэтому ему пришлось делить комнату с первокурсником с рекламы, зато эта была двухместной.       — Ну, про общежитие ты в курсе, но если что — спрашивай, может, экскурсию тебе проведу, — добавил Саша, настороженно поглядывая на Гоголя.       Федор подумал, как удобно дружить со старостой, и взял себе это на заметку. Ему бы не помешала нормальная репутация. Хотя… Он краем глаза взглянул на Гоголя, который сполз под парту и сосредоточенно пытался порвать свои джинсы на коленках еще больше.       Если этот дуралей тоже дружит со старостой, то тут походу репутация самого Пушкина ставилась под вопрос. Но Саша, кажется, сам был не в восторге от Гоголя, и Федор удивился, почему он его просто не пошлет. Может, боится его? И если да, то почему?       Достоевский снова стрельнул глазами в сторону Николая, но на этот раз они встретились взглядами, и Федор моментально отвернулся, краснея от неловкости.       — Ты чего это зыришь на меня, а? Ммм, глаза подводишь? Отпад! Эмо что-ли? — он подвинулся ближе, с интересом его разглядывая. Федор из-за своего чувствительного обоняния сразу ощутил неприятный запах и поморщился, отпихивая его от себя.       — Фу, отстань! Ты моешься вообще?       Тот растерянно поднял ткань рубашки к носу и пожал плечами.       — Не так уж и сильно воняет, подумаешь, неженка! — Коля показал ему язык, отчего Федя моментально вскипел. — Я вообще-то на пробежке был, опаздывать не хотел, спешил, вот и не помылся!       — Тебя здесь вообще быть не должно, ты не первокурсник и не новенький! — возмущенно зашипел Достоевский, мечтая отодрать его за его косу плешивую.       — У тебя забыл спросить, мышонок, — нагло усмехнулся Коля, снова показывая язык.       — Не называй меня так, урод, — злобно прорычал Федя сквозь зубы.       — Ага, не учи отца ебаться!       — Что, прости? — Федя обалдел и даже не нашелся, что на это ответить, глупо хлопая ресницами. Зато Гоголь нашелся, причем моментально:       — Прощаю, — закивал он с ехидной улыбочкой, и победно скрестил руки на груди.       И что ему отвечать на это? Нахуй его послать Феде не позволяла интеллигентность.       — Это вообще в другой ситуации говорят, — прошипел Федя, пытаясь успокоиться, но Коля широко улыбнулся и подмигнул, доводя его чуть ли не до белого каления.       — Мне похуй, я говорю как хочу. Ой, смотри, это что там такое, — он взволнованно ткнул пальцем в сторону двери. Федор, уже сжавший кулаки, чтобы ему надавать по щам, повелся на это и повернул голову. Гоголь же, воспользовавшийся этим мгновением, свистнул у него оставшееся печенье, перепрыгнул через их лавку и со злобным хихиканьем выскользнул в заднюю дверь.       Федор подорвался было следом, но Пушкин его остановил.       — Забей на него, он конченный, просто игнорируй.       — Какого черта ты с ним дружишь? — вспылил Федя, стараясь вести себя потише.       — Ну, мы со школы знакомы, к тому же наши с ним родители заставляют меня за ним присматривать, — промямлил Пушкин, опуская глаза.       — И долго будешь нянчиться с ним?!       — Знаешь, он… странный, и иногда очень пугающий, мало ли, что он может сделать? Я не имею в виду, что он опасный, просто… К тому же родители… Я уже облажался однажды, так что… — Саша говорил тихо и неуверенно, что раздражало Федора еще больше.       — Он когда-нибудь делал это твое «мало ли, что»?       Тот вздохнул и кивнул головой, отводя взгляд. Походу реально делал и, возможно даже, не один раз.       Федор удивленно поднял брови, пару секунд понаблюдал за расстроенным Сашей и продолжил слушать лекцию. Но когда повернулся туда, где сидел Гоголь, все его внутренности снова наполнились гневом.       «Сука, лучше бы его завалили, чем этого школьника, пользы бы обществу было больше».

***

      Так странно было ощущать себя студентом. Он в школу-то особо не ходил, обучался, так сказать, на дому, а теперь вот он, выходит вместе со всеми из красивого здания колледжа. Он оглянулся по сторонам специально медленно, пытаясь сразу увидеть много деталей. Здесь было несколько корпусов, но тот, в котором у него будет проходить большинство занятий, был прямо напротив его общежития, метрах в ста или даже меньше. Правда в эту сторону выходили окна женской части общаги, его же окна смотрели на противоположную — на забор и заросли кустов и деревьев.       Зато там было немного видно лес, ему это понравилось. К тому же, как оказалось, через забор можно было вылезти наружу, это Федя уже взял на вооружение. В его голове медленно формировалась карта местности, со всеми входами в лес, слепыми зонами камер и тихими уголками. Он еще подумал, что надо сходить в библиотеку.       В кармане у него лежал его собственный студенческий с уродской фоткой, который ему успел выдать Саша в общежитии, вокруг него первокурсники уже сбились в стайки, нарушая тишину гулом голосов и смехом. Феде не верилось, что он теперь один из них, такой же как все. Вдруг его накрыл какой-то особенный романтический порыв, и он почувствовал себя главным героем какого-нибудь романа из тех, что собирала его сестра. Федор поднял глаза наверх, прикрываясь ладонью от солнца, и гадая, в каком из этих окон кирпичной семиэтажки она поселилась. То, что ее не было на лекции неудивительно — чтобы разделать труп нужно немало времени. Федор надеялся еще увидеться с ней сегодня, может в лесу или в общежитии, потому что надолго ее одну оставлять ни в коем случае нельзя.       Среди таких городских застроек Достоевскому находиться было непривычно, он с приоткрытым от удивления ртом вертел головой, разглядывая асфальтированный дворик, частично облетевшие деревья, клумбы, лавочки, которые уже облюбовали студенты. Довольно современно. Он решил пройтись по студгородку к той самой калитке, о которой говорил Саша. Та действительно оказалась открытой, через нее вела протоптанная тропинка, но перед тем, как выйти в нее, Федор все равно воровато оглянулся по сторонам, будто делал что-то незаконное. Такая настороженность у него была неспроста.       Но все же это место и его новая жизнь здесь были довольно многообещающими. Он бы прошелся по всей территории, вышел на дорогу, изучил местность, погулял по городу, но всего понемножку. Федя к такому не привык, и его социальная батарейка была почти пуста. Ему стоило прежде всего «подзарядиться», побыть в тишине и хорошо пообедать.       Благо обед они предварительно добыли, освежевали, пополнили, так сказать, запасы. Мяса им хватит месяца на два или даже два с половиной, если Федор не умудрится приболеть. С его анемией ему и так надо чаще питаться, а во время простуды так еще больше.       Федя медленно шагал на север по широкой тропинке, сбоку от которой стояли редкие фонари. Отсюда был виден вокзал и стоящие на рельсах грузовые поезда. От этой «безопасной» тропинки отходила еще одна, узкая, заваленная листьями, и идущая прямо в лес. Она проходила через овраг, возле которого лежало большое повалившееся и наполовину сгнившее дерево, поросшее поганками и мхом.       Оглядываясь вокруг, Достоевский направился туда, в самую глушь.       В лесу было все так же, как и утром. Тишину нарушал лишь шелест листьев, птичьи трели и его шаги по упавшим листьям. Кроны лысеющих деревьев почти не закрывали голубое небо, отчего пространство было немного светлее, и обманчиво казалось безопасным. Саша был прав, тут действительно из животных никто не водится, кроме птиц и мелких грызунов. Но это была лишь половина правды.       В этой части леса Федор еще не был, но он, петляя между деревьями, быстро сориентировался и через минут десять скитаний по лесу он наконец увидел знакомую грязно-белую полуразрушенную стену. Та была исписана граффити, которые уже давно выцвели, частично оплетена диким виноградом, в некоторых местах сверху на ней была закреплена колючая проволока.       Ему было интересно, почему люди вдруг взяли и отгородили одну часть леса от другой? Неужели они видели что-то здесь и постарались замуровать это подальше? Оттеснить от города, чтобы это никогда не попадалось им на глаза? Но, видимо, одной стеной тут не спасешься, учитывая эти новости. Каждый год кто-то пропадает без вести, но лес все никак не отгородят нормально. Федор считал, что чтобы прекратить это мракобесие, людям проще переехать отсюда подальше.       Медленно двигаясь вдоль стены, разглядывая едва различимые разномастные надписи, он, наконец, дошел до знакомого оврага и проема в стене. Он собирался пролезть в него, но краем глаза зацепился за черное воронье перышко. Из любопытства он подошел поближе, нагнулся и нахмурился. Оно было испачкано кровью, и что-то Федору подсказывало, что совсем не человеческой. Он оглянулся и подошел к оврагу, заросшему молодыми деревьями, травой и кустами. Ему на глаза тут же попалась черно-серая тушка вороны, разделенная на несколько частей и заляпанное кровью.       От испуга Федя ахнул и тут же отпрянул, едва не теряя равновесие. Но через пару мгновений все же снова подошел поближе, раздвигая ногой густые кусты.       Тело, ощипанное и местами порезанное чем-то острым, было без головы, крылья, судя по неровному краю, с мясом оторваны и изрезаны ножом или ножницами в причудливые узоры.       — Какого хуя… — вырвалось у него в тишине, и ему показалось, что сам лес задался таким же вопросом.       Голову он так и не нашел, решив не рыскать особо в кустах, чтобы не свалиться вниз. Поколебавшись, Федя поднял тушку двумя пальцами и ужаснулся куда сильнее, морщась от омерзительного тухлого запаха. Все внутренности были порваны всмятку, и само тело больше напоминало мягкий мешок. Кости раскрошены, перья выщипаны, причем не все. Как будто тот, кто это сделал, забрал самые красивые с собой, оставив все остальное, что осталось от бедной вороны, в овраге как отработанный материал.       По телу прошла необъяснимая дрожь. Федор отбросил птичий труп подальше в овраг и на дрожащих ногах побежал к себе, проходя через проем.       Дальше лес был гуще и темнее. Воздух был чище, вдалеке меж деревьями клубился туман, будто эта часть леса застряла в сумерках. Федор чувствовал себя здесь в безопасности, потому что здесь его не найдут. Ни полиция, ни закон, ни кто либо еще, решивший сделать ему что-то плохое. В худшем случае натравит на них леших. Или свою сестрицу.       Их маленький домик уже был тут как тут, встречая своего хозяина с приоткрытой дверью. Они остановились намного дальше, чтобы их не засекли случайные прохожие, как, например, тот живодер, но хижине, видимо, там было очень одиноко и скучно, раз она придвинулась аж к самой стене.       — Мы не виделись всего полдня, дурашка, чего ты соскучилась? — он с мягкой улыбкой погладил хижину по стене, медленно успокаиваясь после увиденного, на что та пару раз моргнула лампой над крыльцом, окропленным утром Лёвиной кровью. — Ой, ну да, конечно, мы хоть раз тебя кидали одну? Просто теперь мы будем жить в общежитии, но часто к тебе приходить.       Лампочка снова моргнула, и Федор вздохнул, чувствуя себя так, будто он разговаривает с маленьким ребенком, а не со своим домом.       — Мы обязательно будем приходить, клянусь, никому тебя не отдадим. Веришь?       Дверца в ответ протяжно заскрипела, и Федор, умиротворенно выдохнув, наконец, вошел внутрь.       — Просто старайся не показываться на глаза людям и не вылезай за стену.       Внутри был бардак. Как обычно. На полу возле столов свежее бордовое пятно, в ящиках, заляпанных по неосторожности кровью, искромсанная одежда и сбритые волосы. Хоть у Лёвы и была короткая стрижка, все равно пришлось брить налысо, потому лешие «волосатые» головы не любили. А им с сестрой было важно заручиться поддержкой этих стражей леса, которые часто помогали им заманивать жертв в лес. Довольно взаимовыгодное сотрудничество, размышлял Федор вытирая помытые руки о вафельное полотенце с дурацким рисунком.       Федя, напевая под нос песню из рекламы, засевшую у него в голове, открыл старый дребезжащий холодильник, достал оставленное ему свежее мясо уже без кожи и включил мясорубку. Было бы здорово, если бы он был таким же, как его семья. Но из-за того, что его кишечник не переваривал сырое мясо, ему приходилось постоянно его готовить. Правда, сначала ему готовила мама, но позже он научился сам и был в этом довольно хорош.       Как бы то ни было здорово, на это уходила куча времени.       Когда фарш оказался на сковороде, распространяя по хижине аппетитный аромат, у Феди заурчал живот от голода, причем как от обычного, который характерен для обычных людей, так и от физиологического, от которого буквально зависела его жизнь.       — Приятного аппетита, — пробормотал он, хватаясь за ложку и жадно уплетая за обе щеки свои макароны по-флотски.       Федя мог вернуться в общежитие еще часа через два как минимум, поэтому он аккуратно приподнял пластиковую шторку, отграничивающую кухню и жилую зону, и поставил горячую тарелку на компьютерный стол рядом с клавиатурой. Забрался прямо с ногами на скрипящий стул и решил посидеть немного в интернете, позависать на форумах, прежде всего открывая фейсбук.       Ему в друзья тут же прилетела заявка от Николая Г, на что Федор фыркнул и ради интереса нажал «принять». Такой он был странный, что аж даже любопытно было бы за ним понаблюдать.       С расстояния пушечного выстрела желательно и вооружившись чем-нибудь, потому что злость на него никуда не ушла. Он, сука, спиздил его печенье! Еще и с такой наглостью! Поэтому Федя просто пролистывал его дурацкие фотографии, обработанные кучей фильтров и с идиотскими надписями, и представлял, каким способом его можно было бы убить. Он часто так развлекался, вот сестру он бы отравил втихаря, потому что в драке она бы его легко завалила. А Пушкина можно было бы заманить в лес и там грохнуть, вряд ли бы он со своей массой смог убежать от топора…       Если даже Саша Колю побаивается, и если у него такая репутация, лучше, конечно, не лезть к нему. Последнее, чего хотел Федор это заработать себе проблем. Тем более из-за этого клоуна.       Куча фоток со скейтом, со стадиона, еще с голым торсом в зеркале, от чего Федя поморщился и сразу переключил дальше, но случайно попал по кнопке лайка. Тут его сердце пропустило удар.       — Черт! Чертчертчерт, — он дрожащей рукой экстренно щелкнул мышкой еще раз, надеясь, что Гоголю не придет уведомление. Боже, он еще и эту фотку лайкнул, где он полуголый, позорище какое...       Федя задушено простонал и упал лбом на стол. С характерным звуком ему тут же пришло от него сообщение. Николай Г. 16:45 ПрИвЕтИк!!!!!!!       А затем еще. Николай Г. 16:45 Чувааак не ожидал что ты примешь заявку азазаз       И еще… Николай Г. 16:45 Понравилась фотка, да? ^_^ неужели я настолько хорош =) Кста Сорри за сегодня я не хотел чесслово прост ну ты забавный такой Мышонок =))))))) Вот те крест как говорица азазаза Печеньки заебца кста спс Чево молчишшш?((       Федор страдальчески простонал и щелкнул мышкой на «заблокировать», продолжая жевать макароны и переключаясь на любимый хакерский форум.