vomit

Сжимающие синюшные узлы, разрушающие генеталии, непоправимые. Срывать одежду. Острые когти впиваются в ее изящные бедра, мышцы напрягаются, суставы хрустят.Торчащий кол бьет по ее промежности, ломая позвоночник. Сдавленный, задыхающийся вой музыкой звучит в его ушах. Раздирающие крики царапают воздух, разрывают легкие,беременные яичники сочатся влагой отделяясь. Струя дыма, рисующая, переплетающаяся, убивающая, мучительно ликующая,зияющея, лоботомированная вагина. Пар рассеивает шелковистый нектар. Поцелованые синяками бедра парализуют, покрывая стертые запястья, последние спазмы сотрясают гниющие туши капающие желтой падалью. Колени сгибаются, мягкий поцелуй в ложбинку между грудей становится всё более настойчивым, наконец, кукла разрывается пополам, выпуклые младенческие органы дёргаются, скользя по рваной ране, теперь ставшей жертвой. Странные полости, скрученные, мёртвые, пронизанные жилами, колонии грибов растут... ноздри сжимаются, наполняясь металлическим ихором, дышите, глубоко втягивая воздух в новое набухшее горло, алая слизистая, кровожадная. Челюсть из костей, скрежещущие зубы, ломающие её девственный поцелуй, раскрепощённая челюсть — челюсть, кусающая плоть ближе к мозгам, разрывающая поглощённые опустошённые дыры. Личинки оставляют булькающие следы, украшенный драгоценностями поцелуй всё ещё плачет, чтобы высвободить трансмутацию, переворачивающую его рассудок с каждым толчком, снова разрушающим потрёпанные органы, внутренности, превращающиеся в жидкость от давления, сводящего на нет крики. Рукоятки ножей торчали из ран, из язв на языке свободно вытекала кровь, разбрызгивая металлическую теплоту, от которой по коже бежали мурашки, — шерсть вставала дыбом, кожа натягивалась, как оболочка, рикошетируя от ужасной вони.Лили плачет. Размякшие губы, рассечённые посреди непристойных шлепков, безвозвратно побагровевшие, разрывающие бесполезную вязь, подкисляющий нектар, пена возвращается. Внутренний распад, осквернённый, захлебывающийся желчью, паразитоидное обжорство, смертоносная рвота, вывернутые внутренности, разрастающиеся грибки. Проникая в пищевод, паразитический гнойный рак вызывает безумные цветные пятна, сильный цианоз, покрывающий слизью воображаемый ужас, игнорируемые симптомы. Так прекрасно тихо и спокойно. Листья шелестят. Трава хрустит. На неё опускается тяжесть. Кислота обжигает, заполняя пасть, проникая в скользкие, сладостные глубины, наконец-то неуверенные... Без своей руки Лили чувствует себя плохо. Жмется к Орфею. Поближе, теплее. Пузырящаяся слюна покрывает толстую головку члена, выступающую за пределы запечатанной гортани, и из надреза сочится раненный экстаз.Парафильная слюна стекает по подбородку, скапливаясь в луже, жалкие зияющие конвульсии, хлюпающие, разрывающие спину, повторная трапеза. Нечестивая величина, увеличивающая член. Едва сдерживаемый стон вырывается из груди Орфея, когда невинное личико Лили краснеет ещё сильнее, умоляя его продолжать. Медленно, дразняще он проводит большим пальцем по нижней губе — той самой, которую она так яростно ласкала несколько мгновений назад. Его влажный язык лениво высовывается, слизывая последние следы её обильной слюны.Лили упорно сопротивляется нападениям... Иисус, развращённый, умирающий, съедаемый заживо, как убитый родами, разрывающий конвульсивно-оргазмирующий любовник... волочащий за собой травмированный труп. Он заботливо опрокинул тело на камень, исчезая.