fatal trouble

Упала первая капля дождя. Дохи уверена, что слышала раскат грома. Или, может быть, слова Джеюна так прозвучали?..  Холодный ветер укутал в свои объятия. Даже взгляд любимых карих глаз не согревал как прежде. Они пусты. Сердце сжалось в тиски от чужого взгляда. Может, всё это мерещится? Галлюцинации из-за болеутоляющих?  Ещё одна капля дождя упала на щёку. Холодная, приводящая в чувства.  Жизнь решила за столькие месяцы страданий вновь взяться за старое? Небо окрасилось в чёрный цвет, подобно её душе за считанные минуты. Она не была такой же яркой, как вчера или сегодня утром. Неужели, люди настолько устали, чтобы любить до потери пульса? Дохи поверит во что угодно, но не в то, что Джеюн «наигрался». Нет, это не правда. Он не разбил бы сердце так скоро. — Что, прости? — истерически рассмеялась Дохи и подошла к нему ближе. — Нет, — она замотала головой. — Я не расстанусь с тобой. Не позволю разрушить то, что мы построили. Не позволю отнять то, что стало смыслом и неотъемлемой частью моей никчёмной жизни, ты понял, Шим Джеюн?!  Подбородок задрожал. Её взгляд, эти красные глаза, в которых виднелась разочарование вперемешку с болью раздавили Джеюна. Он прикусил губу, отвернулся, когда картина перед глазами помутнела, вздохнул, не зная, что лучше выложить: жгучую правду или такую же ложь? Но ни один из вариантов не подходил. Сердце Дохи, которое он собрал по кусочкам всё равно разобьётся. Это несправедливо! Ложь во благо? Какой в этом смысл, если итог и так уже ясен. — Неужели ты не слышишь меня? Я наигрался. Хочу расстаться. Сними розовые очки, жизнь — дерьмо, Со Дохи. Мы влюбляемся до беспамятства и думаем, что это навсегда, но, — он усмехнулся, — порой остываем. Так случилось и со мной.  — Закрой рот! Ты думаешь, что я поверю в это? Добивался меня, заботился, поддерживал, защищал, визжал от каждого моего сообщения, а теперь «я остыл»? Нет, в эту ложь поверит кто угодно, но не я, — Дохи подошла к нему вплотную и схватила за края куртки. — Посмотри мне в глаза!  Молчание. Джеюн смотрел куда-то вдаль, но не в родные и прекрасные глаза. Нет, он падёт перед ней на колени.  — Посмотри мне в глаза и скажи, что остыл! Скажи, что не любишь меня! Ну же! — закричала Дохи и потрясла его за плечи. — Почему ты молчишь?  — Потому что ты меня не слышишь.  — Джеюн… — тихо позвала Дохи и обхватила его холодное лицо руками, повернув к себе голову. Это финишная прямая. Назад пути нет. — Что происходит? Скажи мне правду, пожалуйста, — большие солёные капли покатились по её щекам. — Не обманывай себя этим заявлением, я знаю и вижу, как ты меня любишь.  — Прошу тебя, перестань, — Джеюн заплакал и прислонился к её лбу. — Пожалуйста, уходи. Я не хочу причинять тебе боль правдой, — он прижался к ней и быстро положил руки на щёки. Как же приятно обнимать Дохи, чувствовать нежный цветочный аромат. И как же невыносимо отталкивать её. — Твоя боль — моя боль, Джеюн. Не лги и скажи мне правду. Я приму всё и буду рядом, несмотря ни на что.  Джеюн чуть отстранился и рукавом куртки утёр слёзы.  — У меня сегодня было обследование.  Сердце пропустило удар. Дохи широко раскрыла глаза и приоткрыла рот. Нет, нет, нет, нет. Только не это, пожалуйста, Шим Джеюн.  — Я болен, Дохи. У меня опухоль. И с ней ничего нельзя сделать.  Внутренний мир разрушился, подобно карточному домику. Дохи отпрянула, будто от физического удара. Её решили разыграть? В голове эхом отозвались его слова, в ушах стоял шум, все органы перестали функционировать. Она открывала, то закрывала рот. Все мысли и слова превратились в кашу. Весь мир задрожал и замер в одно мгновение.  — Прости, я должен был сказать тебе раньше. Опухоль была маленькой. Я лечился, делал всё необходимое, но… я не знаю, почему так вышло! — Джеюн закричал. Эмоции переполняли его, отчаяние душило, туго окольцевав шею. — Я так хотел уберечь тебя, но не смог оттолкнуть. Поэтому уходи сейчас и… Джеюн недоговорил. Дохи подбежала к нему и обняла, что есть сил. Она подарила ему то, что сейчас было необходимо и он прижался к ней, дав волю эмоциям. И каким же дураком себя считал Джеюн, думавший, что расстаться с ней — лучшее решение. Каким же дураком себя считал Джеюн, думавший, что Со Дохи так легко отпустит его. Он ронял горячие слёзы на её плечо, перебирая пальцами волосы, пахнувшие его любимым шампунем. Она лекарство от всего.  — Спасибо, что не ушла, — прошептал Джеюн. Дохи чуть отстранилась и положила руки на щёки, убрав капли слёз. — Я не хотел, чтобы ты жила с мыслью, что сегодня или завтра меня может не стать.  — Это мне решать, Джеюн. Завтра-послезавтра, для меня не имеет никакого значения. Только этот момент. Здесь и сейчас я хочу быть рядом с тобой, подарить свою любовь и сделать тебя счастливым. Помнишь, что мы обещали друг другу?  — Не скрывать ничего.  — Я люблю тебя, Джеюн.  — И я люблю тебя.

* * *

Мин Хваён любит роскошь. Она сделала глоток охлаждающего мохито и направилась в гостиную к подругам. Они уже подготовились к показу моды от самой Мин Хваён, скупившая всю новую коллекцию одежды от «Диор». Квон Союн краем глаза подсмотрела в пакет и словила недовольный взгляд подруги, тотчас отвернувшись и вновь принявшись переписываться с парнем. Её не особо волновал модный показ, Союн здесь только чтобы не сидеть с друзьями родителей и не слушать разговоры про их доброго и милого сыночка.  Хваён достала из пакета чёрный пиджак и начала рассказывать историю, как она буквально вырвала его из рук какой-то девушки. Остальные молча слушали её, попивая мохито из своих стаканов, а Квон Союн посмеивалась, читая сообщения своего парня. Она мельком взглянула на подругу, которая перешла к туфлям и вновь опустила взгляд в телефон. Сону отправил ей очередной стикер и Союн уже громко расхохоталась, лицом уткнувшись в подушку.  — Мы тебе не мешаем? — грубо кинув пару туфель обратно в пакет, Хваён повернулась к ней и скрестила руки на груди. — Я тут перед кем распинаюсь? Если неинтересно — уходи и не мешай, Союн.  — Прости? — убрав телефон, Союн поднялась и выгнула бровь, уставившись на Хваён. Либо она не в духе, либо снова дело в Шим Джеюне. — Я переписываюсь со своим парнем и не вижу в этом ничего плохого. А ты думаешь, что им интересно? — она окинула остальных «подруг» взглядом, усмехнувшись. — Да, сейчас медленно начнут утаскивать твои модные тряпочки.  — Чтобы увидеть эти модные тряпки ты должна лет пять точно горбатиться на работах, Квон Союн, — Хваён, рассмеявшись, отвернулась, взяла новый пакет и замерла, когда она вырвала его бросила в сторону камина.  — Слушай, Хваён, я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. И ты ненавидишь эти модные тряпки и покупаешь только, чтобы заполучить внимание Джеюна. Ты ненавидишь короткие вещи, потому что тебе некомфортно. Не любишь глубокое декольте из-за шрама на ключице. Не переносишь кофе, запах сигарет и жасмина, но всё равно идёшь против себя. Ради кого? Джеюна? Он давным-давно ясно дал тебе понять, что кроме дружбы ничего быть не может.  — Я не гоняюсь за этим дураком… — Мне-то хоть не ври, Хваён. Тебе больно, ты зла, но та Хваён, которую я знаю, и которую ты так тщательно прячешь искренне желает ему счастья. Послушай, ты красивая, умная, добрая и милая девушка. Пожалуйста, сними этот образ меркантильной и избалованной девушки. Он тебе не к лицу.  Пока Хваён переваривала больную правду, Союн снова взяла телефон, получив сообщение и, охнув, накрыла губы рукой, подняв на подругу сверкавшие из-за слёз глаза. Сердце бешено забилось. Сейчас больше всего хотелось, чтобы всё было сном и проснуться.  — Ты чего? — подошла к ней Хваён и положила руку на плечо. — Союн, что случилось?  — Джеюн… — она упала обратно в кресло. — Сону сказал, что у Джеюна обнаружили опухоль.  Земля под ногами задрожала. Мир остановился. Хваён схватила ртом воздух, медленно развернулась и пошла в свою комнату. Дрожащими руками она вывалила все вещи из шкафа, нашла среди них джинсы и свитер, переоделась и не соображая ничего побежала на выход. Мысли превратились в один большой комок. Слова Союн эхом отзывались в голове, а звёзды на небе, казалось, не сияли так же ярко, как раньше. Шим Джеюн не заслужил ничего плохого, кроме счастья и любви. Хваён хотела получить их, однако проиграла.  Поймав такси, она написала единственному человеку, который всегда был готов помочь. Выудила нужную информацию и продиктовала адрес водителю. Так сильно Хваён никогда не нервничала. Так сильно Хваён никогда не плакала. Она зажала рот руками и откинулась на спинку сидения, роняя горькие слёзы. Никто в мире не должен проходить через такое, а Шим Джеюн в особенности.  Хваён заплатила за такси, выскочила из машины и подбежала к дому, тут же позвонив в дверь. Ноги стали ватными, руки вспотели, а мысли вновь ясно не складывались. Спустя долгую минуту, на пороге появилась Со Дохи, искренне удивившаяся её внезапному появлению. И дело было не в том, что она неожиданно приехала к ней, вопросы вызывали слёзы, стекавшиеся по щекам. Ясно было одно — Хваён всё знает. — Привет, — первой поздоровалась Дохи, почувствовав волнение Хваён. — Не ожидала тебя здесь увидеть. Я позову Джеюна, если вам нужно поговорить… — Нет! — тотчас возразила она и сделала шаг вперёд, начав заламывать пальцы. — Дай мне время, это очень непривычно. Я хочу извиниться перед тобой.  Дохи приоткрыла рот удивления и пробежалась взглядом по двору. Может, это шутка какая-то и кто-то сейчас выскочит из-за угла с камерой? Мин Хваён хочет извиниться? Мин Хваён, которая в пьяном состоянии неделю назад пожелала, чтобы она переломала себе обе ноги?  — Я думала о своём поведении, о невольно задетых чувствах людей. Мне просто стало больно, что после стольких усилий Джеюн так и не взглянул на меня как на девушку. Я отказалась улетать обратно в Штаты, подумав, что стоит ещё раз попробовать, но появилась ты, — Хваён шмыгнула носом и подняла взгляд на Дохи. — Тут дело не в ненависти, мне не за что тебя ненавидеть. Я не могла понять, как кому-то всего лишь за несколько дней удалось вскружить ему голову и осчастливить. Как кому-то удалось вытащить Джеюна из состояния, в котором он находился долгое время. И сейчас… я понимаю, что мы не выбираем в кого влюбляться. Ты помогла ему, так почему я не могу быть благодарной тебе, порадоваться счастью Джеюна и отпустить всё?  — Хваён, я не знаю, что ты сейчас чувствуешь. Но я понимаю, что тебе было больно и тяжело видеть нас вместе. Я не держу на тебя зла, более того я счастлива, что ты смогла отставить обиду и принять решение отпустить. Как бы грубо это не прозвучало, если не жестокая правда, ты не пришла бы к этому выводу так быстро. Прости.  — Нет, ты права. Я думала над тем, чтобы извиниться, но это было слишком сложно. А когда Союн сказала про болезнь… весь мир будто перевернулся. И я поняла, насколько коротка наша жизнь, и насколько она непредсказуема, — Хваён кулачком вытерла слёзы с щёк и убрала мокрую прядь волос за ухо. — Что говорят врачи?  — Опухоль стала больше. Она пустила метастазы в лимфатические узлы. Можно сделать операцию, но есть высокая вероятность того, что рак не уйдёт и будет прогрессировать агрессивнее, — Дохи прикусила губу, чтобы снова не заплакать и обняла себя за плечи. Только начало ноября, а чувство, что середина января. — Это невыносимо принять. Джеюн хотел расстаться сегодня, чтобы уберечь меня от этого горя. Но я хочу постараться и сделать всё, чтобы он был счастлив.  — Тогда позволишь… — Хваён разрыдалась и опустила голову, пытаясь игнорировать боль в сердце. — Позволишь помочь и быть рядом? Я не буду мешать… Дохи обняла её. Объятия были нужнее, чем просто слова. Несмотря на все обиды, сейчас Джеюн нуждался в поддержке и семье, как никогда раньше. И она готова пойти против себя ради него, а потому тихо успокаивала Хваён, которая роняла большие солёные капли на плечо Дохи. Ей самой хотелось выплакаться кому-то и побыть слабой, пока не видел Джеюн.  — Скажите, — Дохи отстранилась от Хваён и повернулась к двери. Чонвон стоял потирая кулаками глаза и давая себе лёгкие пощёчины. — Я сплю? Может, конец света наступил? Вы обнимаетесь? Снег пойдёт, — он вышел на крыльцо и глянул в небо. — Вроде звёзды.  — Вон-Вон, я тебя сейчас затискаю, — Дохи стукнула его по плечу, обняв и хихикнув. Она протянула руку Хваён и позвала её в дом. — Мама приготовила ягодный пирог.  — Это я скинул ей ваш адрес, — Чонвон прошептал на ухо Дохи и закрыл дверь, зайдя обратно в дом. — Без обид?  — Дашь почесать за ушком?  Чонвон протяжённо простонал и направился в гостиную, где сидели все. Дохи же подождала пока Хваён снимет пальто и позвала её за собой, улыбнувшись, чтобы унять волнение. А она нервничала и избегала всеми силами зрительного контакта. Они вместе присоединились к остальным и Сонхун, у которого рот был полон куском пирога, подавился, но на помощь ему пришёл Сону, налив в чашку горячий чай. Дохи усадила Хваён рядом с матерью, а сама села на своё место — рядом с Джеюном.  — Это Хваён — наша общая подруга.  — Приятно познакомиться, — натянул улыбку отец и протянул ей чашку чая. — Согрейтесь.  Хваён поблагодарила его и обхватила губами края чашки. Джеюн же сначала кинул на неё удивлённый взгляд, а потом глянул на Дохи, тихо сказавшую, что позже всё расскажет. Тем не менее, он рад, что она сейчас здесь, хоть и внешний вид оставлял желать лучшего. Каждому было тяжело, но никто не показывал этого. Все пытались улыбаться, делать вид, что ничего такого не произошло и вели себя как обычно. От осознания, что причиной такого состояния являлся он, Джеюну было паршиво. Но он ни в чём не виноват.  — Слышали, скоро выходит третья часть «Дэдпула». Мы же сходим все вместе, да? — прикусив дрожащую губу, спросил Рики, кинув взгляд на друзей и зажмурив глаза.  — Конечно, — Джеюн быстро смахнул слезинку и улыбнулся. — Сходим всей дружной компанией и насладимся просмотром.  Снова тишина. Убивающая тишина, от которой хотелось сбежать подальше. Сидевший рядом с Чонсоном Хисын мотнул головой и вскочил с места. Джеюн ждал этой реакции. Никто так спокойно не принял бы эту новость.  — Почему?.. Почему ты не сказал нам? Мы чужие люди, что ли? Зачем ты нас огородил от этого? — вскрикнул Хисын и отвернулся, вскинув голову.  — Именно из-за этого. Я не хотел, чтобы вы жили с мыслью, что рано или поздно меня не станет, — вздохнув, Джеюн отстранился от Дохи, подался вперёд и, уперевшись локтям в колени, уронил голову на руки.  — Ты хотел? А ты не подумал о том, чего хотели бы мы? Я лично был бы против, чтобы ты в одиночку проходил через это! Мы хуже Сонхуна? — на эмоциях ляпнул Хисын и тут же пожалел.  — Хисын, — позвал Сонхун, но он вышел на улицу, бросив напоследок, что ему нужно побыть одному. Вздохнув и поставив чашку на блюдце, Сонхун хотел надеть толстовку, но Дохи сделала это вместо него и пошла за Хисыном.  Он сидел на подвесном диване и смотрел в небо своими блестящими глазами. Дохи натянула рукава толстовки вниз и, шмыгнув носом, села рядом с ним. Казалось, что новость о болезни Джеюна большую боль принесла только Хисыну. И отчасти она понимала, почему. Он старше всех, приглядывает за всеми, заботится и делает всё возможное, чтобы защитить их. И, как любой любящий друг, Хисын хотел пройти вместе с ним этот путь и подставить плечо, когда ему будет необходимо. — Я хочу, чтобы это был сон, — тихо сказал Хисын и шмыгнул носом. — Неужели я так многого прошу?  Дохи придвинулась к нему и положила руку на плечо. Она сама до конца не хотела верить в происходящее. Но так или иначе придётся смириться и быть готовым ко всему.  — Он хотел уберечь нас. Ему самому было тяжело врать, Хисын. Но подумай, как бы ты поступил? — парировала Дохи. — Никто из нас не поймёт Джеюна. Я чувствую всю твою боль, потому что сама разрываюсь на части, но сейчас нам нужно сплотиться и сделать так, чтобы он забыл о диагнозе и не испытывал ничего, кроме счастья.  — Я знаю, но это сложно принять. Джейк мне как младший брат. Между нами всего-то год, но я чувствую такую ответственность. И мне паршиво, что я не смог его поддержать.  — Хисын, — Дохи, грустно улыбнувшись, повернула его голову к себе, положив руку на затылок, — ты ничуть не опоздал.  Уронив слезу, он кивнул и слабо улыбнулся в ответ.  — Ты как?  В ту же секунду в горле встал тугой ком. Подбородок предательски задрожал, а все органы сжались, вызвав жгучую боль в груди. Дохи попыталась улыбнуться, но когда Хисын прижал её к груди, разрыдалась, двумя руками вцепившись в его плечи. Она чувствовала себя отвратительно. Сложнее всего смотреть в глаза Джеюна и понимать, что ничем ему нельзя помочь. А ещё сложнее смириться с мыслью, что в один из дней пропадут утренние поцелуи и объятия Джеюна, что в её жизни больше не будет заразительного смеха и австрийского акцента. Нет, Дохи уже не представляла свою жизнь без него. И эта чёртова ломка, которую она так хотела избежать скоро настигнет её.  — Я не могу… Я не понимаю, почему сейчас? Почему именно Джеюн? Почему, когда человек стал частью моей души, судьбе вздумалось забрать его? Я вновь разобьюсь, Хисын…  Слёзы не давали вздохнуть. Перед глазами всё плыло. А он только слушал и гладил по голове, потому что никакие слова не могли бы исправить всё. Из дома донёсся смех, как бальзам лёгший на душу. Дохи нехотя оторвалась от Хисына, а он быстро убрал с щёк рукавом свитера слёзы, на что она рассмеялась. Дохи благодарна не только за прекрасного парня, но и за друзей, внезапно появившихся в её жизни. Они вместе привели друг друга в порядок, быстро поправили волосы и зашли обратно в дом. Уже в коридоре был слышен смех Рики и низкий голос Чонсона, любившего называть всех девушек «леди». Но иногда в его исполнении это звучало слишком забавно.  — Эй, леди, — позвал Чонсон Хваён, которая тотчас закатила глаза и, не сдержавшись, искренне рассмеялась. — Ох, я впервые слышу смех Мин Хваён.  — Ты такой джентльмен, Чонсон, — госпожа Со, собрав грязную посуду на поднос и взяв его, взлохматила волосы и направилась на кухню. За ней последовал и муж. Господин Со не сказал Джеюну и слова. Пока каждое они давались с трудом.  — Теперь я поняла, какая возрастная категория у твоего фан-клуба, — намекая на госпожу Со, выпалила Хваён, за что в неё полетела подушка.  — Ты не видела подарки от них, — рассмеялся Джеюн. — Такой свитер вязаный, и носочки в комплекте, чтобы он подготовился к зиме.  — Возьми и нас в долю, — предложил идею Сону и тут же замолчал, поймав злой взгляд друга. — Это сказал не я, если что.  — Кстати, ты слышала историю, как Рики и Джей одно время вместе купались? — потерев руки друг о друга, Хисын сел на пол, стрельнув глазками в сторону Хваён.  — Можно мне ещё чая? — Хваён передала чашку Сону и села в позу лотоса, начав слушать Хисына.  Дохи улыбнулась тёплой атмосфере, царившая в гостиной. Она уткнулась носом в воротник толстовки, вдохнув аромат духов Сонхуна и, поймав взгляд Джеюна, направилась к себе в комнату, чтобы переодеться в удобную и домашнюю одежду. В планах было посмотреть «Холодное сердце», потому что Сонхун уже давно планировал пересмотреть его. Дохи зашла в комнату, оставила дверь приоткрытой, а спустя пару секунд услышала щелчок. Джеюн прислонился спиной к двери и спрятал руки в карманах джинсов, наблюдая за тем, как она снимала с себя одежду.  — Ты прекрасный человек.  Неожиданно услышав приятные слова с уст Джеюна, Дохи повернулась к нему, кинув на стул футболку и толстовку. Он подошёл к ней ближе, пробежавшись взглядом по груди и животу.  — После всего сказанного, ты смогла принять Хваён… Почему ты такая идеальная? — улыбка. Грустная и такая милая.  — Я не хочу думать о прошлом. Если человек искренне жалеет обо всём и хочет быть рядом, почему я должна противостоять этому? Тем более, я доверяю тебе, Джеюн-и. Слабо улыбнувшись, Дохи встала на носочки, положив руки на щёки и поцеловав. Джеюн тотчас прижался к родному телу, языком вторгнувшись в её рот. По коже пробежали мурашки, а дыхание участилось, когда его руки легли на ягодицы. Ещё пару часов назад они плакали в объятиях друг друга, стоя под дождём, а сейчас хотелось стать одним целым и раствориться в любви. Если Джеюн нуждается в ней, то Дохи отдаст ему всю себя. Она пальцами поддела футболку и сняла её, положив руку на торс и толкнув к кровати. Он упал на мягкий матрас и улыбнулся, когда Дохи медленно начала вытаскивать из петельки пуговицу на джинсах.  — Нас ждут, — выпалил Джеюн, откинув голову на подушки и положив руки на упругие бёдра Дохи. — И пусть подождут.  Хихикнув, она распустила волосы, кинув резинку на тумбочку и поцеловав Джеюна снова. Проехалась по его возбуждённому члену, на что он сразу отозвался, простонав в её губы. Дохи соединила их языки, запустив руку в кучерявые волосы и оттянув, как и нижнюю губу, прикусив. Джеюн потянул вниз лямки бюстгальтера, а она быстро сняла его и кинула на пол, улыбнувшись, когда тёплые руки обхватили груди.  — Хочешь меня? — прошептал в губы Джеюн и получил в ответ смех Дохи.  — Кто кого тут хочет? — она чмокнула его в губы и положила руку на ремень. — Чувствую себя такой плохой девушкой. Мы занимаемся не тем, пока внизу сидят наши друзья.  — Джей и Хисын найдут чем их всех занять, но а пока, — Джеюн чуть приподнялся, положил руку на затылок Дохи, коротко поцеловав и прошептав: — Оседлаешь меня?  Рассмеявшись, она подползла к прикроватной тумбочке, взяла пакетик презерватива и начала разрывать фольгу, выпятив ягодицы вперёд. А Джеюн не смог не улыбнуться от такой картины и потянул кружевные трусы вниз, от которых Дохи полностью освободила себя. Он приспустил джинсы вместе боксерами, взял у неё презерватив, раскатал латекс по члену и, положив руки на талию Дохи, усадил обратно на бёдра. Она обхватила возбуждённый орган руками и медленно опустилась на него, блаженно улыбаясь. Джеюн выдохнул, сказав что-то непонятное под нос и прикусив губу, когда Дохи активнее начала двигаться. Он крепко держал её за бёдра, следил за эмоциями и искренне наслаждался сам, пока она царапала ногтями кожу на груди. Даже сейчас Дохи выглядела невероятно красивой и Джеюн не мог налюбоваться ею. Присел, прижавшись к вздымающейся груди, и поцеловал.  Они целовались до головокружения, до быстро бьющегося сердца, до дрожи в коленях. Джеюн прислонился к её лбу, тихо постанывая, а затем прижался как можно сильнее, будто Дохи в следующую минуту растворится в воздухе. Это был не просто секс. Они показывали, как нуждались друг в друге, как зависимы от прикосновений. Это были не просто поцелуи, а удары в самое сердце. Джеюн не только хотел провести всю свою оставшуюся жизнь рядом с Дохи, но и отдать всё, чтобы сделать счастливой и её. Для него это важнее всего, ведь вся радость заключалась в улыбке прекрасной и нежной Со Дохи. Она и есть любовь, счастье, солнце выглядывающее сквозь серые тучи, цветущий сад. И Джеюн хочет научить её и дальше продолжать заботиться об этом саде. Только уже самостоятельно.  Время не лечит — оно учит жить с болью. Но со временем станет легче.  Должно стать легче.  Если получится - то обрадуются, не выйдет - снова выпьют чая вместе дружной компанией.  Джеюн целовал снова и снова, проливая слёзы, а Дохи без слов пальцем смахивала их, ловила губами капли и обнимала, прислонившись к его лбу. В тот момент, когда они стояли на крыше, она была уверена, что весь мир окрасился в чёрный цвет, превратился во что-то непонятное и бессмысленное. В тот момент она дала себе слово, что даже если весь мир перевернётся не откажется от Шим Джеюна, пока глаза его не закроются навсегда. Её нежный, ласковый, любимый, невероятно красивый и талантливый Джеюн нуждается в ней… — Я буду рядом, — Дохи окольцевала его шею, приходя в себя. — Всегда. Буду крепко держать тебя за руку.  Джеюн нежно убрал прядь волос за ухо, разбиваясь на части от каждого слова. Может, в следующей жизни они смогут быть вместе намного дольше?