fatal trouble

Госпожа Бэк очень много болтала и преподносила жизнь, как самый вкусный десерт на свете. Чха Михи, поднявшись с места, уже с улыбкой на губах рассказывала о своей психической болезни расстройство пищевого поведения. Дальше шëл Ли Сухён, у него совсем недавно диагностировали хроническую депрессию. Ма Чунхо страдал социофобией, он не мог выходить из дома, при виде больше десяти человек его накрывала паническая атака. Но сейчас ситуация изменилась, он спокойно говорил, общался с другими и чувствовал себя свободно. Все сидевшие вокруг люди страдали разными заболеваниями, только о них и говорили, будто других тем для обсуждения не существовало. Со Дохи уже тошнило от этого. Она чувствовала себя лишней, смотрела в пол, постукивая пальцами по нагой коленке. Это место не для неë, но мать откуда-то взяла, что пассивность и чëрный юмор — первый признак депрессии. Дохи то и дело твердила, что с ней всё в порядке, но госпожа Со в ответ: это первый симптом — отрицание. Вздохнув, Дохи подняла голову, поняв, что очередь дошла до неë и нехотя встала, кинув рюкзак на пол. Она осмотрела всех присутствующих и задержала взгляд на одном парне, непрерывно смотревшего на неë. Он раньше здесь не был, наверняка новенький, но какого хрена так пялится? Кажется, что ещë чуть-чуть и он прожжëт дыру. — Я — Со Дохи, моя мать считает, что у меня депрессия, — поджав губы, она похлопала себя по бëдрам и села обратно, пока некоторые аплодировали, а госпожа Бэк готовила речь о том, как это важно — принять проблему и вовремя попросить помощи. Дохи знала этот сценарий наизусть. — Мы — семья, Дохи, и в наших силах помочь друг другу справиться со всеми тягостями. Ты должна принять свою проблему и рассказать, когда появились симптомы, — госпожа Бэк закинула ногу на ногу, по-доброму улыбнувшись. — Готова поделиться своей историей? Дохи сжала кулаки. Взгляды всех присутствующих остановились на ней, они давили своими молчанием и диким интересом. Хрена с два, она никогда им не расскажет даже маленький кусочек своей жизни, Дохи слишком сильно не любила, когда кто-то копался в еë душе. Мать беспокоилась, но она хотела справиться со всем в одиночку, без мозгоправов и психически нездоровой «семьи». Дохи было жаль всех, кто сидел в кругу, но не желала получить эту жалость в ответ. — Как-нибудь в другой раз, — Со Дохи натянула улыбку, скрестив руки на груди. — А точнее, никогда, — уже тихо добавила она, когда госпожа Бэк попросила представиться новичка. Парень, окинув всех взглядом, с улыбкой встал и почесал затылок. Он был одет очень красиво и по-осеннему?.. Белая футболка, сверху зелëный кардиган, светло-синие джинсы, кеды, с узорами в виде ромашек. Один его стиль говорил о том, что подобное местечко ему чуждо. — Честно сказать, моя мать меня записала сюда после того, как я невольно расстроил свою одноклассницу, которая страдает буллимией. Она хотела, чтобы я увидел другую сторону людей. Меня зовут Шим Джеюн, приятно познакомиться и… простите, — он поклонился, снова подарил улыбку всем присутствующим и сел, опять начав зрительный контакт с Дохи, которая на сей раз так же нагло пялилась в ответ. Неизвестно, сколько времени прошло. Дохи поняла, что все расходятся, когда пухлые губы Джеюна дрогнули в улыбке. Глупо отрицать тот факт, что он невероятный красавчик, да и она не особо хотела противоречить своему разуму и сердцу. Дохи перекинула рюкзак через плечо и направилась к выходу, попутно печатая сообщения матери, что за ней заезжать ненужно. Она вышла из здания, отчëтливо слыша чьи-то шаги сзади. Шаги Шим Джеюна, который тоже, как и Дохи, шëл домой, однако чувство было такое, будто он следовал за ней. Возможно, Дохи себя накручивала, но вспоминая то, каким взглядом он смотрел, мурашки забегали по коже. Когда загорелся красный, Дохи остановилась, ругнувшись под нос. Теперь нужно простоять полторы минуты и игнорировать присутствие Шим Джеюна, что стоял по левую сторону, печатая кому-то сообщение. Дохи даже забыла о надетых наушниках, о не включенной песне, засмотревшись на его пальцы, и на то, как игрались вены на руках. Это было самой большой слабостью Со Дохи. Долгожданный зелëный свет. Она прикусила внутреннюю сторону щеки и перебежала дорогу, будто Шим Джеюн и взаправду какой-то маньяк, преследовавший еë. Дохи прошла через жилые дома и забежала в один, где жила два года назад. Она остановилась на лестницах, посмотрела назад, чтобы убедиться, что преследователь отстал и, вздохнув, поднялась на крышу. Сердце пропустило удар, когда в голове пронеслись воспоминания, дни, которые она прожила. В грусти или радости — это не имело никакого значения. Дохи кинула рюкзак на пыльную скамейку и подошла к краю, откуда был виден весь Сеул. Когда-то она бежала сюда после школы, чтобы забыться и уйти в другой мир. Тогда Дохи была счастливее, чем сейчас. Заиграла любимая песня «Black Swan». Она закрыла глаза и сжала кулаки, представив, как дни и ночи проводит в студии, оттачивая каждое чëртово движение. Со Дохи уже полгода этим не занималась, было страшно. А еще больше страшно, что она больше никогда не сможет заняться любимым делом. Балет. Дохи с самого детства знала, кем будет. Но не знала, что разобьëтся об собственные мечты. Она достала из рюкзака пуанты, села прямо на землю и начала снимать кеды. Итог и так был уже известен, но… хотелось вновь разбиться, попробовав то, что полгода назад являлось смыслом жизни. Дохи встала на ноги, смотря на оранжевое небо, любуясь закатом. Она свела ноги так, чтобы пятки соприкасались, затем развернула стопы в стороны и вытянула руки вперëд, расположив их на расстоянии девяти сантиметров друг от друга, склонив к лицу. Кожа покрылась мурашками. Дохи развела ноги на ширину бëдер, оставив ступни в том же положении. Руки раскрыла от локтя на ширину расставленных ступней и слегка наклонила кисти к себе. Она медленно начала сгибать колени, пока они не оказались под большими пальцами. Дохи задержалась в этом положении несколько секунд, а затем плавно вернулась вверх. Немного лучше, чем неделю назад. Губы тронула улыбка. Дальше Дохи выпрямила ноги и напрягла мышцы, с силой вдавила ступню в пол, вывела правую ногу, чувствуя болевые ощущения в левой, а затем вернула назад. Дальше «Релеве» — базовое движение в балете. Она подтянулась вверх, встав на носки, чуть задрожав, а затем плавно опустилась вниз. Снова боль. Адская боль, ударившая в самое сердце. Но Дохи терпела. Упрямо терпела. Но из-за своего упрямства она чуть не допустила ошибку. Дохи села в плие, оттолкнулась ногами от земли и подпрыгнула вверх, выпрямив ноги в воздухе. Дальше всё произошло как-то странно и быстро. Казалось, что в ногу вонзили сразу несколько ножей, оранжевое небо превратилось в сплошное кровавое пятно, как в тот злополучный день. Уши заложило, всё вокруг в один момент замерло. Дохи казалось, что она падала целую вечность. После дождя всегда выходит солнце. Чëрная полоса сменяется на белую. А в самый переломный момент неожиданно появляется надежда. Надежда в лице чëртового преследователя. Шим Джеюн разукрасил ярко-оранжевое небо. Его карие и большие глаза неотрывно смотрели в еë, выдавая всё беспокойство. Руки крепко окольцевали талию, прижав к себе, а при виде его приоткрытых губ сердце пропустило удар. — Это было потрясающе, — сказал Джеюн, прежде чем усадить еë на скамейку. Он сел на корточки и начал снимать пуанты. А не многого ты позволяешь себе, Шим Джеюн? — Ай, — пискнула Дохи и положила руку на бедро, однако от его нежных и невесомых прикосновений кожа покрылась мурашками, а боль куда-то исчезла. — Не знаю, как принять это… как комплемент? — она горестно усмехнулась и прикусила губу. — Концовка хромает, не думаешь? Шим Джеюн кинул на неë только взгляд, освобождая ступню от пуанта. Он внимательно рассмотрел еë ноги, мысленно ругаясь на самого себя за наглость. Но я хочу найти источник твоей боли, Со Дохи. — Тут дело в другом, — одурманенная чарами Джеюна, Дохи уже потянулась к подолу юбки, но остановилась прикоснувшись к ткани. Нет, пока рано. — Прости, но… — Да, — улыбнулся он. — Ничего не говори, я понимаю. Но должен сказать кое-что, — Джеюн почесал затылок, сев рядом с ней. — Ты так отчаянно убегала от меня, я правда не преследовал тебя. Так уж совпало, что мне необходимо было пойти той же дорогой, что и ты. Однако, когда увидел тебя на краю, то забеспокоился. — Я не настолько разочарована в жизни, — парировала Дохи и взяла протянутые Джеюном кеды. — Спасибо, что помог, но мне пора. — Уже? Давай прогуляемся, узнаем друг друга, — отчеканил он, улыбаясь так, что у неë снова сердце сделало кульбит. — Расскажи о себе что-то. — Что? Меня зовут Со Дохи, мама считает, что… — надевая кеды протароторила она, но была перебита парнем. — Нет, к чëрту эти болезни. Расскажи о себе: о любимом хобби, занятии, книгах, фильмах, — Шим Джеюн поднялся со скамейки и засунул руки в карманы синих джинсов. А Дохи еле сдержалась, чтобы не сказать, как ему идëт зелëный цвет. — У моего друга намечается сегодня вечеринка. Составишь компанию? Дохи, обувшись, подняла на него удивлëнный взгляд, мол, ты с ума сошëл. Он же шутит, да? Мы знакомы только полчаса. — А вдруг вы извращенцы? — она встала со скамейки и перекинула рюкзак через плечо. — Может быть ты маньяк? Утащишь меня ещë по дороге куда-то. Шим Джеюн рассмеялся. Искренне и так беззаботно, что Дохи снова потеряла контроль над своими чувствами. Его смех ласкал слух, а улыбка согревала замершую душу. Что он делает? — У него сегодня день рождения. Я должен там присутствовать, а тебе необходимо развеяться. В конце вечеринки будет небольшой сюрприз для всех гостей, — Джеюн заговорщически улыбнулся и подмигнул, заиграв бровями. Жизнь в последнее время очень жестока обходится со мной. Так может быть Шим Джеюн разукрасит мой мир? Переминаясь с ноги на ногу, Дохи простояла в раздумьях пару минут. А затем достала телефон, набрала матери и смотря в сверкающие глаза Джеюна, сказала: — Мама, я иду на вечеринку с Шим Джеюном.

* * *

Пак Чонсон жил в том же районе, что и Дохи — в Каннам. Джеюн заскочил домой и приехал обратно за своей спутницей уже на машине отца. А она к его приезду привела себя в порядок, подкрасив ресницы и губы. Белый короткий кардиган придавал нежности, особенно завитые волосы. Дохи утром угробила целый час на них, но госпожа Бэк всё ещë считала, что у неë начинается депрессия. В скором времени Шим Джеюн уже вëз еë к Чонсону, который то и дело названивал, говоря, что не хочет задувать свечи на торте без него. Дохи сидела смирно рядом с ним, поглаживая дрожащие колени. На улице давным-давно стемнело, небо осыпало звëздами, а дом именинника выглядел как ночной фонарь. Даже в ста метрах была слышна музыка. Дохи оставила рюкзак в машине Джеюна, взяв телефон и пузырëк с болеутоляющим, в последний раз посмотрела на себя в зеркало, а затем встала сзади спутника, который с улыбкой смотрел на дом. Он, без спроса, нежно взял еë за руку и потянул внутрь, поздоровавшись с несколькими парнями на улице, пьющих пиво из пластиковых стаканчиков. Дохи не заметила бассейн, спорткары, идеально скошенный газон и маленький фонтан — всё внимание было приковано к руке, крепко сжавшую еë ладонь. — Будь рядом, — оказавшись в доме, Джеюн опустил руку и быстро пробежался по всем взглядом. Улыбнулся, поправил чëрный джинсовый пиджак и наклонился к уху, защекотав кожу своим дыханием. — Пойдëм в более бесшумное место, там все мои друзья. Шим Джеюн на сей раз спросил разрешения, а Дохи быстро вложила маленькую ладонь в его большую, с выпуклыми венами. Они прошли вглубь дома и зашли в какую-то небольшую комнату, где собралась компания парней и девушек. Джеюн не отходил, он стоял на месте, одним только кивком приветствуя не особо важных людей. Дохи оставалось только улыбаться в ответ и идти за ним. — Вот, — Джеюн, отпустив еë руку, указал на вставшего парня, у которого между зубами поблескивал чупа-чупс. Он облизнул, вероятно, сладковатые губы, протянул конфету одной девушке и, поднявшись, обнял Джеюна, что было сил. — С днëм рождения! — Да мне не терпелось, думал уже без тебя свечи задуть, но Чонвон отговорил меня от этой затеи, — Чонсон закатил глаза и что-то буркнул под нос, когда появился объект его раздражения. — Ты сам, хён, хотел дождаться Джейка, а ещë смеешь меня в чем-то обвинять? Где твоя сила воли? — Чонвон, который из-за выреза глаз и очень красивой и милой внешностью походил на котика, широко улыбнулся, похлопав друга по плечу. — Джейк? — удивлëнно спросила Дохи, чем привлекла внимание всех. — О, кстати, — Джеюн потëр ладони друг об друга и подтолкнул еë вперëд, лëгким пинком. — Это — Со Дохи. Она мой друг, давайте покажем ей, что не извращенцы? — сдерживая смех издевался он, загоняя еë в краску. — По моей просьбе они называют меня Джейком. Так больше нравится, — пожал плечами Джейк. Дохи смущëнно улыбнулась, натянула рукава кардигана вниз и от всей души сказала: — С днëм рождения, Пак Чонсон. — Спасибо, — рассмеялся он. — Для всех друзей и красивых девушек я просто Джей, — Чонсон подмигнул Дохи и, взяв у той самой девушки обратно чупа-чупс, направился за своим тортом. — А вот это — Ян Чонвон, — Джеюн закинул руку на плечо друга. — Наша Мать Тереза. Он похож на пушистого и милого кота, но злым его лучше не видеть… для твоей же безопасности, — подытожил он, на что Чонвон закатил глаза с тяжëлым вздохом. — Не пугай девушку, придурок. Ты не слушай его, меня сложно вывести из себя. Джейк просто шутит. Веселись, Джей у нас король вечеринок. Приятно познакомиться, Дохи, — Чонвон улыбнулся так искренне, что у него закрылись глаза, а она не смогла не улыбнуться в ответ. Джеюн потащил Дохи в сторону диванчика, на котором расположилось несколько юношей, тепло поприветствовавшие его. — Дохи, это сердцеед Ли Хисын, долго не смотри на него, влюбишься ещë, — Джеюн дал другу пять, который, осмотрев Дохи, подмигнул ему. — Ким Сону, — щекастый парень с милой улыбкой, поднявшись с дивана, слегка поклонился и сел обратно. — Если пощупать, то его щëки напоминают мягкие и свежие булочки. Пак Сонхун, человек, с которым мы практически делили один горшок. Дохи рассмеялась, на что Сонхун пихнул Джеюна в живот и улыбкой поприветствовал еë. — Очень приятно со всеми познакомиться. Меня зовут Со Дохи, надеюсь, что мы с вами поладим. — Ну, — позади послышался девичий голос. Джеюн закрыл глаза и медленно повернулся, желая, чтобы детская мечта исполнилась прямо сейчас — стать невидимкой. — Это на вряд ли. Привет, Джейки, — она произнесла его имя приторно, чересчур нежно, что Дохи скорчила рожу вместе с Сону. — Привет, Хваён, — Джеюн запустил пятерню в волосы, неловко улыбнувшись. — Думал, что ты улетела в Штаты. У тебя вроде позавчера должен был быть самолëт? — Да, но я передумала. Хочу побыть с тобой ещë немного. Сердце пропустило удар. Дохи сделала шаг назад, окинув их взглядом. Улыбнулась, сделав вид, что всё хорошо, но это отнюдь не так. Кто такая эта Хваён? Девушка? Тогда почему она сейчас здесь, на вечеринке Пак Чонсона? Бывшая? Тогда почему она всё ещë надеется на возобновление отношений? Может быть это безответная любовь? — Я пойду выпью, — Дохи, натянув улыбку, быстро вышла из комнаты, не зная, куда идти. Она направилась в гостиную, где как раз и разливал напитки приглашëнный бармен. — А вот то, что мне нужно. Пока Дохи смешивали лëд, мяту, лайм и прочие необходимые ингредиенты для алкогольного мохито, Пак Сонхун, взяв у одной проходящей мимо девушки рюмку с текилой, подошëл к ней, устремив взгляд на профессионального бармена. Он умело подкидывал вверх бутылки с сиропами, текилой, тряс не только шейкером, но и всем телом, вызвав у Сонхуна усмешку. — Он из Канады, — первым начал разговор он. — Приехал на мастер-класс, а Джей, как только узнал, что он здесь, вбухал кучу бабок за присутствие на его празднике. Порой я не понимаю этого человека. — Ну, всегда хочется сделать каждый день рождения запоминающимся лучше, чем предыдущий, — отчеканила Дохи, а затем взяла свой напиток, поблагодарив бармена. — Какие-то проблемы? — Нет, какие могут быть проблемы, я знаю тебя буквально двадцать минут, — быстро ответил Сонхун и пошëл следом за Дохи, которая выходила на террасу, чтобы дать отдохнуть ушам. — Но я бы хотел прояснить один момент, — закрыв дверь за собой, он сел на подвесной диван рядом с ней, широко расставив ноги. — Хваён никто для Джейка. Она всё никак не может принять то, что он еë отверг. Хваён резкая с теми, кто ошивается вокруг него, не принимай близко к сердцу еë грубость. И… не ревнуй. Дохи подавилась мохито. Она посмотрела на Сонхуна с приоткрытым ртом, а потом рассмеялась, фыркнув. Это абсурд, потому что Шим Джеюн ей никто. Обидно? Да, ведь стало не по себе, когда собственница Хваён начала клеиться к нему. — Я знаю о нëм лишь то, что ему не нравится настоящее имя. Знаю его только четыре часа, Пак Сонхун. А потому глупо его ревновать, — Дохи пожала плечами и сделала глоток мохито. — Но… опять-таки глупо, однако смею предположить, что Джеюн мне понравился. Во мне будто что-то перевернулось, когда я увидела его в группе поддержки. Улыбка… она у него очень красивая. — Кто-то поплыл, — хихикнул Сонхун и опрокинул рюмку текилы, тут же закусив лаймом. — Джеюн не знал, что та девушка болела. Да и она не закрывала рот, так что он не выдержал. Но успел тысячу раз пожалеть. — Он даже у группы поддержки попросил прощения, — улыбнулась Дохи, откинувшись на спинку дивана. — На самом деле это странно. Я припëрлась на вечеринку незнакомого человека с парнем, которого знаю четыре часа. Может, безразличие тоже одна из стадий депрессии?.. — Возможно, Джейк вызывает доверие. Ставлю сто баксов на то, что ты сначала подумала, что он маньяк. Переглянувшись, они рассмеялись. Дохи запрокинула голову, устремив взгляд в ночное небо. Рядом с Сонхуном комфортно, как и с Джеюном. — Для маньяка я слишком красивый. Сонхун и Дохи, подпрыгнув, обернулись и увидели Джеюна с его другом — виски со льдом. Он устало улыбнулся и опустился рядом на выступ, раскинув ноги. А Пак Сонхун понял, что их нужно оставить одних, но, прежде чем уйти, он бросил напоследок другу: — Мне нужно напоминать тебе? — Нет, я помню. Сонхун ушëл, плотно закрыв за собой дверь, а Дохи села рядом с ним, поджав колени к груди и положила стакан с мохито на пол. А что тебе нужно помнить, Шим Джеюн? — Прости, с Хваён не очень красиво получилось, — он мотнул голову и сделал глоток виски, будто и правда был в чëм-то виновен. — Не неси чушь, ты тут не причëм. Я среагировала слишком быстро, не узнав всей ситуации. Сонхун рассказал всё, — Дохи повернулась к нему и замерла, любуясь его прекрасным профилем. — «Дневник памяти»… мой любимый фильм «Дневник памяти». В детстве я не особо понимала сути этого фильма, но всё равно любила пересматривать, а став чуть взрослее… я поражалась и испытывала невыносимую боль при просмотре, но то, как они любили друг друга… — Дохи, когда Джеюн повернулся к ней, улыбнулась, щекой прижавшись к тыльной стороне ладони. — Я никогда не перестану восхищаться их любви. А моя любимая книга — «Спеши любить». Николас Спаркс умеет делать больно, а эта книга оставила огромный опечаток в моëм сердце. И это правда удивительно, то, как парень нашëл в себе силы показать чудо, весь мир во всей красе, исполнить все желания, зная, что завтра той, кого он всем сердцем любит, может не стать. А ещë удивительнее то, что человека можно отпустить, но всё равно продолжать любить, — Дохи говорила тихо, наслаждаясь тишиной, прекрасными глазами Шим Джеюна, которые сверкали ярче всех звëзд на небе. Мохито до конца не выпит, а кажется она уже пьяна. Пьянею от тебя. — Но ведь, — Джеюн отвëл взгляд и облизнул нижнюю губу, — ты не считаешь еë поступок немного эгоистичным? Джейми знала, что она больна, знала, что если вдруг их встречи с Лэндоном дадут плоды, то всё изменится… что кто-то обязательно останется с разбитым сердцем. Как бы ты отреагировала, оказавшись на его месте?.. Дохи опешила от такого вопроса. Это было очень спонтанно и… странно? — Гибель в любом случае принесла бы боль, но… можно понять и Джейми. Она влюбилась в Лэндона, а он и сам не заметил, как ответил ей взаимностью. К сожалению, чувства — это то, что не подвластно нам. Мы не можем посмотреть на кого-то и сказать, что выберешь в качестве партнëра на всю жизнь именно его. Любовь приходит неожиданно: с первого взгляда, столкновения, даже ненависть порождает любовь. Так что, тут сложно встать на чью-то сторону. Я бы испытывала нестерпимую боль, злилась на жизнь и всех вокруг, но никогда не стала бы обвинять того, кого всем сердцем любила. — Это я и хотел услышать. Шим Джеюн пугал. Он был отстранëнным и даже холодным. Однако, после того, как его лицо озарила лучезарная улыбка, вся напряжëнность и ложные выводы испарились в воздухе. Дохи улыбнулась ему в ответ и смущëнно опустила взгляд, натянув рукава кардигана вниз. — Возможно, я спешу, но… могу ли я узнать, какая истинная причина твоего нахождения в группе поддержки? — Джеюн задал этот вопрос как можно аккуратнее, нежным и ласковым голосом, чтобы не спугнуть и расположить к себе окончательно разбитую и потерявшую надежду Со Дохи. — Как ты понял, я занималась балетом. Можно сказать, что это было частью моей жизни… меня самой. С самого детства я знала, кем буду, и упорно шла к своей цели. Куча медалей, кубков, наград скрасили большую стену в моей комнате. Я не жалела себя, вкладывала все усилия и порой убегала от реальной жизни. Вместо завтрака я спешила в студию, обед пропускала оттачивая прыжки, хотя я не знала, куда ещë лучше до совершенства, а во время семейного ужина… спала без сил на диване в гостиной. Восемь месяцев назад, когда мы с семьëй ехали домой после очередной победы в конкурсе, между нами завязался конфликт… мама, папа и брат просили меня подумать о здоровье и сократить тренировки, а в лучшем случае — оставить балет, потому что от вида моих фиолетово-синих ног у них заболевало сердце, — Дохи подняла блестящие глаза на Джеюна, внимательно слушавшего еë и зажмурилась, попытавшись проглотить тугой ком в горле. — Я наговорила им кучу гадостей, родителей выставила плохими, а брата предателем, который ранее поддерживал меня. В ходе конфликта, папа не заметил красный свет, и в нас въехала машина, — она рефлекторно прикоснулась к бедру и сжала хрупкую руку в кулачок. — Я получила внутренний перелом бедренной кости, мама с папой отделались переломами нескольких рëбер, а брат… он умер, скорая приехала слишком поздно. Мне потребовалось четыре месяца на восстановление, я до сих пор не могу принять потерю брата и смириться с тем, что никогда не смогу заниматься балетом. Я потеряла интерес к жизни, ко всему окружению, а мама посчитала, что у меня депрессия, — шмыгнув носом, Дохи пожала плечами и смахнула слезы с щëк, которые в итоге вырвались наружу. — Слава, победа, желание быть лучше всех и эгоизм затуманили разум… если бы я выслушала и спокойно обдумала всё, то сейчас не боялась засыпать, потому что каждый раз вижу один и тот же сон… Вижу снова эту чëртову аварию. Джеюну потребовалось немного времени, чтобы переварить всё. Да и слова казались лишними, Дохи высказалась, ей стало легче. Джеюн это понял по расслабленным плечам и облегчëнному вздоху. В ней таилось намного больше боли, чем он мог представить днëм, на крыше. Джеюн, боясь, подушечками пальцев прикоснулся к плечу Дохи, но тотчас убрал, пока она не заметила. Но я всё заметила, Шим Джеюн. Спасибо, что уважаешь меня и мои чувства. — Ты, наверное, не хочешь, чтобы тебя жалели, но твоей вины нет. Ты протестовала лишь потому, что не хотела лишиться того, чем буквально жила, а они только беспокоились о твоëм состоянии. Жизнь поступила несправедливо, но, пожалуйста, не вини себя. Мне искренне жаль, что ты никогда больше не сможешь заниматься балетом. Все должны видеть это искусство в твоëм исполнении. — Но, — усмехнулась Дохи и повернулась к Джеюну, — меня радует, что я смогла показать свой корявый танец последнему зрителю. Сердце Шим Джеюна пропустило удар, как в тот момент, когда он спас еë от падения. — Ты… ты мой последний зритель. Считай это поводом похвастаться, — она засмеялась, скорее болезненно, чтобы не расплакаться. Еë подбородок задрожал, а руки затряслись. — Можно я?.. — он указал на руки и, получив кивок, медленно, аккуратно и нежно взял еë ладони. — Я никогда не забуду этот «корявый» танец, Со Дохи. — У меня такое чувство, — она снова рассмеялась, на сей раз искренне и радостно, — будто я знаю тебя всю жизнь. Мы, случайно, не были в прошлой жизни женаты? Джеюн поддержал еë заразительный смех, лбом уткнувшись в колено. Да, у него самого такое, один запах карамели медленно въедался в его кожу, пробирал до самого мозга. И несмотря на то, какой финал будет у их истории, пусть он останется для неë самым светлым и тëплым воспоминанием, и человеком, который оказался в переломный момент рядом и заново подарил крылья. Я искренне этого желаю, Дохи. Джеюн поднялся с пола, не отпуская еë рук и улыбнулся, когда музыка в доме выключилась. Кажется, уже пора и гостям вручить сюрприз. — Хочешь узнать, чем я живу, и что мой отец так ненавидел, пока не увидел вживую это искусство в моëм исполнении? — Ты умеешь интриговать, — хихикнула Дохи и закивала как маленький ребенок. Тогда Джеюн быстро потащил еë внутрь и повëл в большую гостиную, где и собрались все, а не на высоком выступе стояли все парни, включая опоздавшего и сонного Нишимура Рики, который снова до утра пропадал в студии, улучшая навыки танцора. Они все разогревали публику, пока Джеюн расталкивал толпу, чтобы Дохи стояла на первом ряду. Он хотел смотреть исключительно на неë до конца выступления. — А вот и наш незаменимый, Шим Джейк, — крикнул в микрофон Хисын. Он похлопал его по плечу и удалился на несколько секунд, чтобы принести микрофон и для него. — В честь дня рождения Чонсона, мы также хотели и для вас устроить сюрприз, — Чонвон встал в середине и улыбнулся, что глаза снова закрылись. — Мы хотим, чтобы вы стали первыми, кто послушает нашу дебютную песню. Автор Шим Джейк. Спасибо большое. Толпа разорилась аплодисментами, Дохи не стала отставать и так же сильно похлопала им, а потом прижала кулачки к груди, загоревшись словно пламя от предвкушения. И теперь стали ясны слова Джеюна, он занимался музыкой вместе с друзьями. Вскружи мне голову своим ангельским голосом, Джеюн.  — Каждый день проживаю впустую и у меня появился вопрос, — первым начал именинник — Пак Чонсон, от его голоса по телу пробежали мурашки. — Меня так тошнит от слов людей, почему, чëрт возьми, они решают за меня?  — Ложные суждения, что заперли меня, я нахожусь за границей, которую кто-то нарисовал, — когда пел Чонвон, казалось, что где-то мяукал кот. От собственных мыслей Дохи не смогла сдержать хохот, что не ускользнуло от стоящего на расстоянии вытянутой руки Ян Чонвона.  Ещë днëм Дохи думала о том, чтобы спрыгнуть с той крыши, когда снова потерпела неудачу. Она продолжит лгать другим, но саму себя обмануть гораздо сложнее. Потеряв смысл жизни — Дохи потеряла себя, а Шим Джеюн, который так широко и искренне улыбался ей сейчас, всего за несколько часов придал вкус этой жизни, подарил надежду и… бабочек, они то и дело порхали, вытворяли неописуемые вещи, что Дохи готова была рассыпаться на атомы.  Среди восьми миллиардов людей, она наконец-то нашла того, с кем хотелось забыть об одиночестве и улыбаться, пока не появятся морщинки. Этим и удивительна жизнь — в один миг она может изменить всё.  Шим Джеюн стал для неë спасением.  Поздравляю с первой любовью, Дохи.