Мёртвый радиоспектакль

С пустотой в глазах Линч смотрит на длинную рану на руке. Она не успела даже начать заживать, лишь покрылась тонкой корочкой, из-под которой иногда вытекала сукровица. Шевелить рукой было больно, а неосторожные движения заставляли несдержанно шипеть и смотреть, как корочка трескается и кровь начинает сочиться сквозь трещину. На второй день мучений Ховард не выдержала, в который раз за эти дни, промыла руку обеззараживающим средством, нашла в ящике с лекарствами заживляющую мазь, и смазав рану, замотала ее бинтом. Линч старалась не думать о последствиях, но прекрасно понимала, что останется большой выпуклый шрам, который не перекроет даже тату, да и заживать это произведение искусства будет долго. Когда приходил демон, Линч тихо сидела на кровати, пытаясь не издавать лишних звуков, много молчала и шарахалась от любых попыток демона дотронуться до нее. Ее лицо не выражало злости, раздражения или обиды, лишь кусочек немого страха, который скрыть никак не получалось. Хотя Линч не особо и пыталась. В голове было настолько пусто и темно, что даже когда по комнате начинали идти легкие помехи, с помощью которых демон, по всей видимости, пытался показать Линч, насколько его начинает раздражать эта ситуация, Ховард глазами побитого брошенного щенка смотрела на него исподлобья. В этот момент ей казалось, что на его лице отражается некое недовольство, которое говорит само за себя. Его раздражает ее слабость и невозможность взять себя в руки. Линч видит даже тень презрения и полностью понимает его. Она тоже призирает себя. Линч знает наверняка. Он даже не подумает помочь ей в этой ситуации. Его давящий взгляд убивает сильнее мыслей в голове. В то же время, как показалось самой Линч, и чего она не сможет сказать точно, но она думает, что ему нравится эта картина. Ему нравится смотреть на ее боль и ее слом. Он ни капли не сожалеет. И, как кажется Ховард, он бы повторил это снова. Линч знает, что он может дотронуться до неё, не слушая крики и панику в дрожащем голосе. Но он этого не делает, держится на расстоянии. И Линч не понимает, что его останавливает. Ведь он так любил нарушать ее личное пространство, применял силу, а сейчас даже не пытается подойти. Невольно создавалось впечатление, будто он не делает этого только потому, что не хочет, чтобы что-то пошло не так. Будто пытается показать своими действиями: «Смотри, мы можем нормально контактировать, но ты все испортила сама, и это ты заслужила. И я сдержусь, подожду, когда ты поймешь, в чем виновата, и тогда мы снова сможем вернуть то мирное общение, но ты должна понять свою ошибку.» Он ушёл спустя два дня молчания со стороны Ховард и не приходил уже как несколько дней, заставляя давящее чувство в груди Линч становится сильнее. За это время никто не пытался дозвониться до нее или хотя бы написать, словно как только Линч уходит, то сразу же исчезает из жизни и воспоминаний других. Ховард соврала, если бы сказала, что ей плевать и совсем не обидно. Линч понимала, что застряла на одной мертвой точке еще давно, но ничего поделать с этим не могла. Люди не меняются, и Линч не исключение, хотя очень хотела бы им быть. Приклеенная на лицо маска начинала отклеиваться. Линч было просто необходимо собрать все куски себя в одно целое. Эти куски разбросаны недалеко друг от друга, но собрать их слишком сложно, почти невозможно. Только руки изрежешь, а потом обнаружишь, что доброй половины не хватает. Безумно хотелось взять биту и разнести тут все к чертовой матери, а потом сжечь, сгорев вместе с квартирой, чтобы остался только пепел. Но это невозможно априори. Линч на собственном опыте знала, что потеря памяти может сыграть на руку. Но потеряй она ее снова прямо сейчас, стало бы ей легче? Линч думает, что нет. Вокруг слишком много тех, кто усложнит все еще больше, чем есть. А новых проблем Ховард не хотелось, но почувствовать хотя бы крупицу спокойствия и отпустить боль хотелось сильнее. Линч хрипло смеется и, откинув голову вперед, с размаху опрокидывает назад, ударяясь затылком о холодную стену. Больно, а одного раза будет маловато. Да и если она расшибет голову об стену, то не факт, что это как-то поможет растерять воспоминания. В какой момент Линч лишилась всего? Она ведь не всегда была такой, смотрела на мир другими глазами и слышала другие мысли. А может, она действительно была такой всегда. Но почему тогда Ховард помнит, с какой надеждой смотрела на вещи и как сильно верила в хороший конец своей истории? А хорошее начало бывает у всех? Может быть, такой плохой конец только потому, что она уже исчерпала лимит своего счастья? Зависит ли от нее что-то сейчас? В этом Линч не уверена. Сейчас у нее нет тех вещей, которые она может исправить. По крайней мере, она их не видит. «И когда ты начала так много реветь?» – противно хихикает собственный голос в голове.  – Это просто период такой. – негромко бурчит Линч в пустоту.  «Начинаешь падать ближе к плинтусу?»  – Нет. Всё так же, как и было.  «Зачем врать самой себе? Ты отвратительна в своей слабости» – голос презрительно фырчит.  – Нет! Я не отвратительна! – громко и зло вскрикивает Линч. – Я не была такой и не буду!  «Тогда почему ты сейчас наворачиваешь круги по квартире, пытаясь проглотить слёзы?»  – Потому что я виновата? – тихо шепчет Линч, останавливаясь.  «Что-что? Повтори-ка! Что ты сейчас сказала?»  – Я виновата! – громко говорит Линч.  «И почему ты так думаешь? Когда ты вообще задумывалась о чувстве вины?»  – Не знаю когда… – потеряно отвечает Ховард. – Почему? Я… тот вечер… Аластор был прав. Я заслужила эту рану.  «Что? Что ты, чёрт возьми, несёшь?» – беснуется голос.  – Я… это правда. Он сделал правильно, а я доставила ему проблем.  «Ты блять, осознаёшь, что сейчас несёшь?! Он почти вскрыл тебе руку! Тебе повезло, что это не пришлось зашивать, но ещё бы чуть-чуть…»  – Но теперь у меня действительно не возникает мыслей о самоповреждениях. Значит, это помогло… «Тебе просто страшно, дура! Подумай ты головой и отследи, в какой ужас ты приходишь от мыслей о возможных последствиях!»  – Это не так.  «Не хочешь взглянуть правде в глаза, так взгляни на недавние воспоминания»  – А что там?  «А ты не помнишь?»  Линч долго молчит, уставившись взглядом в пол.  «Помнишь. Скажи мне, почему ты кричала ему уйти и больше никогда не трогать тебя?»  – Потому что мне было страшно. Тогда. Сейчас всё иначе.  «А что поменялось?»  – Мой взгляд на эту ситуацию.  «Ты просто стала приписывать себе несуществующую вину, чтобы не чувствовать страха»  – Это бред. Зачем мне это? «Кажется я уже сказала зачем. Ты успела отупеть?» – Очень смешно. С чего бы это? «Даже не знаю» издевательски тянет голос. – Со мной все нормально. «Позволь спросить: нормальным ты считаешь то, что ходишь по квартире, в слух говоря сама с собой?» – Блять. Зачем я вообще это делаю? «Кажется ты просто хочешь быстрее свести себя с ума» – Да нет же! Прекрати уже! «Что прекратить? Это ты сейчас отвечаешь своим мыслям» – Мне надо извиниться. «Что? Извинится? Перед кем?» – Перед ним. «Ты идиотка, совсем ебанулась?» – Нет, я правда доставила проблем. А даже если и нет, то я действительно чувствую вину и очень хочу от нее избавиться. «Не смей, блять, этого делать! Ты решила себе сама могилу вырыть и закопать себя живьем?» – Нет. И вообще, заткнись! «Милая, ты говоришь это самой себе, так что заткни себя сама и прими верное решение. Разве твой выбор не унизителен? Подумай головой! Что ты вообще творишь? Куда делась вся твоя гордость? Почему не осталось даже крупицы?» – Потому что я устала. Я не хочу больше удерживать этот контроль в своих руках. «Размазня.» – Ладно, может быть, я и права. «Наконец-то» – Плевать на гордость! Я хочу хоть каплю покоя. И если моей гордости придется пострадать и принести себя в жертву, то так тому и быть. «Уже неплохо. Теперь ты хотя бы не затираешь сказки про чувство вины» – Ха-ха, да… – Линч нервно улыбается, понимая, что не верит самой себе. Откуда это чувство вообще взялось? Что с ним делать? – Приму хотя бы факт существования этой вины.

***

Линч понимает, что ей никто не ответит, но отчаянно продолжает звонить Лис. Она до сих пор обижается или просто занята? – Ховард, двадцать три пропущенных. Какого хрена? Если я не отвечаю тебе, то это значит только то, что я занята! – злобно рычит Лис в трубку. – Лис... – Линч сглотнула вязкую слюну и поджала губы, но сказать что-то еще не успела. – Перезвони к вечеру, а лучше завтра. У меня тут сущий пиздец. Я потом тебе расскажу, – быстро тараторит Лис, а на фоне слышатся звуки разбитого стекла. Последнее, что слышит Линч — это громкий мат Лис, и звонок прекращается. Линч смотрит в стену несколько десятков секунд. Ее бросили? Лис даже не выслушала ее и не узнала, почему Линч звонит, хотя и знает, что Ховард не будет звонить такое количество раз из-за пустяка. В груди заскребли, словно тоненькими коготками, и Линч почувствовала, как к горлу подкатывает ком обиды. Неужели Лис настолько наплевать. Ховард не хотела верить в это. «Пожалуйста возьми трубку. Ты должен ее взять, должен ответить. Прошу, спаси меня и в этот раз!» - воет Линч у себя в голове, набирая номер Лиама. Длинные гудки становятся убийственным ожиданием. Чуда не происходит ни на первый раз, ни на пятый, ни на тринадцатый. Он даже не ответил. Он обиделся? Обиделся на то, что Линч сбежала из того ресторана? Нет, нет, нет. Она не может потерять его. Не может потерять последний кусочек света в своей жизни. Это несправедливо.  Линч смотрит на телефон в своих руках. На лице появляется отвращение и злость. С громким криком Ховард со всей силы кидает телефон в стену напротив. И с широко открытыми глазами смотрит на то, что натворила, когда слышит мелодию входящего звонка. Ховард подрывается с кровати и, спотыкаясь, подбегает к телефону, смотря в разбитый экран, на котором высвечивается «Салага». Линч улыбается сквозь боль и быстро принимает входящий вызов, слыша то, от чего становится только хуже. – Линч, я на смене. Сейчас запара с заказами. Я перезвоню позже. Если что-то срочное, то лучше напиши, я в перерыве прочитаю, – быстро говорит парень. – Линч? – Прости, что названивала. Все нормально. Просто поговорить хотела. Спишемся тогда позже, – потухшим голосом хрипит Линч. – Да, давай. Стой, что у тебя с голосом? – спрашивает парень, но ответа не слышит. Только гудки. Линч положила трубку. Наверное, Ховард просто слишком эгоистичная. Обижается на то, что у остальных могут быть дела помимо нее. Несбыточные мечты о хорошем человеке, который сможет быть рядом всегда и везде, так и останутся мечтами, потому что это просто невозможно. Она не имеет права обижаться, но почему-то подавить давящее чувство в груди не получается. Они предпочли свои дела ей. Но это ведь так нормально и по-человечески. Но почему тогда Линч расценивает это словно предательство и смачный плевок в душу? Телефон придется отдать в ремонт, чтобы там заменили разбитый вдребезги экран.

***

Линч ковыряет вилкой свежий салат и с отвращением смотрит на него. Деньги, потраченные на доставку из ресторана, полетели в мусорку, так же, как и этот салат. Ховард умела готовить и делала это хорошо, но сейчас она с трудом могла подняться с кровати и поднять графин с водой. А уж о том, чтобы стоять за готовкой добрых пол часа, не могло идти даже речи. Тем более Линч знала, что просто переведет продукты, ведь вся еда будет выкинута, ведь Ховард даже не притронется к ней. Невозможность нормально поесть Линч обнаружила на следующий день после того, как получила урок в виде распоротой руки. Сначала есть просто не хотелось, и Линч даже не замечала этого. А когда заметила, то попыталась впихнуть в себя остатки курицы с картошкой, которые нашла в холодильнике. И все бы ничего, но организм решил, что это просто ужасно. И уже спустя недолгих пол часа желудок вывернул всю попавшую в него пищу в унитаз, заставляя Ховард тяжело дышать и громко материться при виде крови на салфетках. Связать свое нежелание есть Линч могла не только с болезнью, но еще и с сильным стрессом. Линч отчетливо чувствовала, как время от времени ее тело непроизвольно крупно вздрагивает. Иногда, когда Линч ложилась спать, то уже в полусне чувствовала, как ее тело дергается, и это заставляло отрыть глаза и засыпать по новой. К периодически подрагивающему телу в комплекте шли и руки, заходящиеся в мелком треморе. Вытягивая руки перед собой, Линч отчетливо видела, как те начинали мелко потряхивать, а после натурально трястись так, словно у нее припадок. Линч пила. Много пила. И она бы говорила об этом с улыбкой, если бы темой было нормализацией водного баланса в организме, и если бы она пила воду. Но Линч заливала в себя только очередную порцию бурбона, успокаивая себя мыслью, что до алкоголички ей ещё далеко. Правда, количество пустых бутылок увеличивалось, а Ховард уже не могла смеяться над тем, что она станет алкоголиком, как над шуткой в голове, могла лишь повторять, что женский алкоголизм не лечится, а следом заливать в себя новый стакан, закусывая и пытаясь подавить давящее чувство в груди, боль от которой была совсем как реальная. Иногда давление становилось сильнее, и тогда Линч думала, что она задыхается, и пыталась вдохнуть поглубже, что получалось только через силу. Единственное, чем занималась Ховард, помимо того, что пыталась убить и так больной организм. Бродила по квартире, делая вид, будто впервые находится в ней. Пустыми глазами осматривала вещи и аккуратно прикасалась к ним, пытаясь прочувствовать структуру кончиками пальцев. Брождение по квартире совсем не помогало, но хоть немного глушило мысли. Которые то и гляди хотели накинутся на Ховард и перегрызть ей глотку. Метафорически, конечно, но неприятно и плохо было бы в любом случае. Линч потерялась. Перестав смотреть в экран телефона, где высвечивались дата и время, Ховард перестала понимать и осознавать, какой сейчас день недели, какая дата и сколько времени. Все, что она могла сказать – что сейчас утро, день или вечер, и то только потому, что солнцу удавалось пробиваться сквозь щелочки по краям штор. Лис, так же как и Лиам, действительно пытались перезвонить Линч, но та просто перестала брать в руки телефон, и ей было абсолютно плевать на их переживания, которые наверняка были. Ведь Лис даже пришла на порог ее дома и упорно звонила и стучала в дверь, что-то выкрикивая, в то время как Линч закуривала прямо в квартире и сидела под дверью, слушая чужие крики. Закрывая глаза и погружаясь в темноту, Линч чувствует все, что происходит вокруг, но не может заставить себя открыть глаза и пошевелиться. Жажда жизни сменилась желанием умереть прямо здесь и сейчас. Мечтая больше не открывать глаза и чувствуя, как сознание все таки начинает ускользать, Линч готова разочарованно и истерично засмеяться. Она не умирает. Просто теряет сознание или засыпает. Линч не может отличить одного от другого. Но даже это кажется подарком судьбы, учитывая, как долго Линч нормально не спала, мучаясь с бессонницей, которая, как кажется Линч, была вызвана противными мыслями, которые просто не давали ей уснуть.

***

Темно. Спокойно. А еще очень тихо. Линч чувствует себя значительно лучше. Вся боль и мысли отступили, и Линч больше не чувствует их. Она осматривается по сторонам. Но в этой пустоте есть только одна вещь, на которую можно обратить внимание. Это одиноко горящая лампочка, которая будто висит в воздухе и маячит перед глазами где-то впереди. Ховард медлит пару секунд, но потом начинает делать осторожные шаги вперед. Идти тут все равно некуда, а если это всего лишь сон, то и бояться нечего. Подходя ближе, Линч понимает – там кто-то есть. Ховард ускоряется, но стоит ей только увидеть сидящего под лампой, Линч медлит и застывает. Перед Линч ее копия, только младше. Она сидит на полу и с хитрым прищуром смотрит на Ховард. – Что ты? – негромко спрашивает Линч, удивленно смотря на копию. – Когда это ты успела сменить пол, превратившись в оно? – хихикает копия. – Глупый вопрос. Разве ты не видишь? Я – это ты, только младше. – Бред… – тихо шепчет Линч, но это ведь сон. – Что происходит? Почему ты здесь? – Еще один глупый вопрос. Я часть твоих утерянных воспоминаний. Можешь считать, что попала в прошлое в своей голове. Я постаралась. Если ты видишь меня, то это означает только то, что ты опять в дерьме и твои эмоции разблокировали кусочек твоей памяти в виде меня. – Какого черта? Я сошла с ума? – Если только немного. Но у тебя есть все шансы. – улыбается копия.  – И когда я проснусь? – А мне откуда знать? – копия пожала плечами, а потом посмотрела на руку Линч, улыбаясь. – Красивая рана. Догадываюсь, кто оставил. – Какая тебе на хрен разница? – Линч с раздражением смотрит на копию. – Знаешь, ты вроде старше, а такая глупая! – копия вмиг становится серьёзной. – Милая, очнись, наконец. Очнись и беги, пока есть хоть мизерный шанс. Сделай так, как делаешь всегда. Наплюй на всех и беги. – Я не всегда так делаю, тем более сейчас в моей жизни появился… – неуверенно говорит Линч, но закончить не успевает. – Лиам? Ах, да, ты ведь еще с Лис стала общаться намного лучше. – копия звонко смеется. – Дурочка, ты готова была собственных родителей оставить на растерзание в случае чего, и теперь говоришь о каком-то парнишке и подружке? Не ври самой себе. Ты оставишь их всех, а если понадобиться, избавишься лично. И заметь, я менее эгоистична, чем ты сейчас. – Ты просто решила засрать меня. – негромко сказала Линч. – Вовсе нет. То, что я сказала – это не плохо, а в какой-то степени даже хорошо. Это абсолютно нормально. А вот то, что ты сделаешь это без сожалений – уже дефект. – хмыкнула копия. – Ты хочешь поговорить о том, по каким я трупам пойду, если придется? – хмуро спросила Линч. – Нет, о том, что твоя жизнь начинает гореть, и пожар скоро будет не потушить. Но у тебя еще есть шанс. – непринужденно отвечает копия. – Моя жизнь не может стать дерьмовее. – хмыкает Линч.  – Может. – твердо говорит копия, задирая штанину. – Скажи мне, откуда у тебя этот шрам, от чего он. – Я не помню. Вроде арматура поспособствовала. Ну, мама так сказала. Она тогда ко мне приезжала. Вернее, я сама ей так сказала. – задумчиво отвечает Линч. – Мне тогда еще швы накладывали, и врач удивлялся, как я вообще до дома дошла. Почему ты так смотришь на меня? – Совсем все забыла. – хмыкает копия. – А помнишь, какой большой и глубокой была рана? – Помню. – кивнула Линч, вспоминая море крови и разорванные подкожные ткани, которые можно было хорошо разглядеть. – Так к чему все эти вопросы? Так тяжело сказать все и сразу? – Он хотел, чтобы ты не могла ходить какое-то время, поскольку его раздражало, как много времени ты уделяешь остальным. Странно, что ты не помнишь свои дикие крики и то, как он медленно вспарывал тебе ногу своими когтями, стараясь делать все это аккуратно, так, чтобы было до безумия больно, но чтобы после заживления ты смогла нормально ходить, с упоением смотря на твою боль и страх. Удача нас в каком-то смысле любит. И у нас получилось убежать. – Нет, это была арматура. – севшим голосом пищит Линч. – Ты можешь не верить даже самой себе, но, милая, удача не может быть повернута к нам лицом всегда, и мы не можем знать, в какой момент она от нас отвернется. Если тебя ничему не учит жизнь, то прошу, послушай меня. – Мне страшно… - Линч всхлипывает и опускает голову, но чувствует теплые руки, которые аккуратно поднимают ее лицо. – Я знаю. – шепчет копия. – Но тогда было страшнее, чем сейчас. Послушай меня и сделай то, что я говорю, чтобы не испытать еще большего страха. Ты и сама знаешь, что нам осталось недолго. Так оставь их всех гореть, а сама проживи эти пару лет в свое удовольствие. – Я ведь не забуду все это? – с надеждой спрашивает Линч, но, видя лицо копии, чувствует влагу слез под глазами. – Не плачь. Совсем скоро ты вспомнишь все, но единственное, что остается от этого – только ощущения. Ты запомнишь то, что должна сделать. Но примешь ты это к сведению или нет, зависит только от тебя. Выше нос! Мы ведь всегда выбиралась из дерьма. – воодушевляюще говорит копия, а Линч слышит последние слова, словно сквозь вату, которой забили уши.  

***

Линч лежит на кровати, совсем не двигаясь и смотря в потолок потухшими глазами. Из-за недавнего сна, который оставил за собой море непонятных ощущений и мыслей, сильно разболелась голова. В голове то и дело крутиться одна пластинка – желание сорваться с места и уехать, бросив все. И если тогда Линч смогла подавить это желание, приводя аргументы в пользу того, что в этом нет никакого смысла, то сейчас никакие уговоры самой себя и вроде бы толковые доводы ничуть не помогают. В мыслях это желание будто заклеймили, но Линч сопротивляется и даже не думает сдвигаться с места. Как только Ховард начинает пытаться вспомнить хоть какие-то, пусть даже самые незначительные, части сна, то в груди словно возникает черная дыра, а в голове появляется ощущение незавершенности. Будто утеряно что-то очень важное, и Линч просто обязана это вспомнить. Но она не может, как бы сильно не пыталась. Она словно опять потеряла очередной кусочек себя, но отчего-то именно он кажется очень важным и значимым. С того самого сна Линч перестала пить и даже собрала весь мусор и бутылки, выбросив их в мусоропровод. Правда, после этого она чувствовала себя так, словно пробежала целый кросс. Руки перестало трясти, а тело перестало резко и неожиданно вздрагивать. Стало относительно легче и спокойнее. Что же такого она увидела в том сне, что ей стало значительно легче? Лиам, так же как и Лис, не оставляли попыток связаться с Линч, но та совсем не хотела идти на контакт. Ей нужно еще немного времени, и она обязательно позвонит им и расскажет новую выдуманную историю, приправив крупинкой правды, если это потребуется. Линч уже чувствует болезненный подзатыльник от Лис и громкие крики, но вот реакцию Лиама предсказать сложнее. Но если он до сих пор звонит, значит, беспокоится. А это, в свою очередь, значит, что слишком болезненных разговоров и поступков быть не должно. Линч должна признаться самой себе в том, что боится его потерять при данных обстоятельствах. – Дорогая, количество выпитого тобою алкоголя только сильнее приближает тебя к смерти, – хмыкает демон где-то неподалеку. – Не то, чтобы я против, но мне казалось, что ты хочешь пожить еще какое-то время. – Я не думаю, что причиной моей смерти станет алкоголь. – негромко говорит Линч и невольно напрягается, слыша смешок демона. Аластор будто соглашается с мыслями Линч о том, что причиной ее смерти будет далеко не алкоголь. – Кажется, ты решила завершить свой маленький бойкот. – Аластор довольно улыбается, присаживаясь на кровать, где лежит Линч и, не слыша никаких криков и протестов, аккуратно берет руку Линч и внимательно рассматривает под зажившую рану, словно художник свою работу. – В нем нет смысла. Ты был прав. Прости… – тихо выдавливает из себя Линч, даже не до конца понимая, говорит она очередную ложь или она действительно признает его правоту и сожалеет о том, в чем совсем не виновата, а даже скорее является жертвой. – Каждый способен на ошибку, душа моя. Главное, что ты поняла, в чем заключалась твоя, и смогла признать вину. – демон улыбается, слишком уж ласково поглаживая рану большим пальцем. – Кажется, я застряла в дурном сне и не могу оттуда выбраться. Я не знаю, что делать… – почти шепчет Линч. – я совсем запуталась. Ховард чувствует, как ее несильно тянут за руку для того, чтобы Линч села на кровати. И она не сопротивляется. Медленно поднимается и видит перед собой бездонные красные глаза. – Помоги мне… – растеряв остатки гордости, просит Линч игнорируя желание отвесить себе пощечину. Ей кажется, словно в голове кто-то отчаянно кричит, но Линч не может разобрать ни слова, но может почувствовать секундную эмоцию обладателя крика. Самое настоящее отчаяние, будто Ховард только что потеряла все и этого больше не вернуть. Линч распахивает глаза, будто протрезвев и скинув плотную вуаль, ограничивавшую зрение до этого момента. Ховард не может сделать ничего. Не может взять слова назад, хотя очень хочет это сделать.  «Не плачь, совсем скоро ты вспомнишь все…». Чьи это слова? Почему они заставляют Линч прямо сейчас жалеть о своей просьбе. Она должна сделать что-то. Что-то, чего абсолютно не помнит. – Конечно, дорогая, – демон мягко улыбается, притягивая Линч ближе к себе, а та не видит ни одного варианта. Только поддаться, падая в колючие объятия. Внезапно Линч кривиться от прилива боли в ноге и удивленно смотрит на ногу с уже поблекшем от времени шрамом. Линч сильнее вжимается в демона, когда сердце ускоряет ритм от страха. Шрам будто начинает возвращаться в прошлое. Сначала появляется легкое покраснение, которое начинает быстро сменяться тоненькой корочкой, которая начинает отваливаться, испаряясь в никуда, уступая место воспалению, которое так же быстро сходит на нет. И теперь перед глазами Ховард совсем свежая, глубокая рваная рана, из которой начинает сочиться кровь, перекрывая обзор на разорванные подкожные ткани. Ховард громко вскрикивает, сильнее вжимаясь в демона и зажмуриваясь, чувствуя сильное жжение и пульсирующую боль в ноге. Что это, черт возьми, такое? Думает Линч и озвучивает это же: – Что это? Что это, блять, такое?! – испугано вскрикивает она, чувствуя, как руки демона сжимают ее сильнее. – Дорогая, о чем ты? – негромко спрашивает Аластор. – Н–нога… рана… кровь… - сумбурно пытается объяснить Линч. – Открой глаза. – слышит она голос над ухом, но быстро мотает головой в несогласии. – Ну же, посмотри. – Ч–что? – неверяще шепчет Линч, смотря на абсолютно чистую ногу и не видя даже легкой красноты. – Н–но т–там была… была кровоточащая рана. – Душа моя, ты слишком много нервничаешь. – негромко сказал демон, поглаживая Линч по голове. Но Ховард абсолютно точно увидела на его лице некую хмурость с примесью недовольства и замешательства. – Я видела это, и мои глаза меня не обманывают. – протестует Линч. – Мне казалось, что ты учишься на факультете психологии. – хмыкнул демон. – Скажи мне, сколько ты уже находишься в таком состоянии? – Конкретно в таком две недели, а в состоянии стресса уже несколько месяцев. – хмуро отвечает Линч, признавая поражение, но отчего-то не веря ни демону, ни самой себе в этот момент. «Милая, очнись, наконец!» – Линч чувствует, как перехватывает дыхание. Она подрагивает в руках демона и думает, как же сильно съехала ее крыша за столь короткое время.   «Милая, удача не может быть повернута к нам лицом всегда, и мы не можем знать, в какой момент она от нас отвернется» – негромко шепчет кто-то прямо в голове. «–Мне страшно…» – слышит Линч свой собственный голос, а после и чей то успокаивающий шёпот: «– Я знаю.» «Выше нос! Мы ведь всегда выбиралась из дерьма!» – Ховард чувствует, как по щекам текут слезы, но словно чужие, будто кто-то оплакивает ее, но слезы идут у Линч. Что происходит? Откуда это все? Линч хочет сказать: «Кажется я начинаю что-то вспоминать». Но Линч молчит. Не говорит ни слова, потому что не может. Ей словно заклеили рот изолентой, шепча на ухо: «Не смей! Не смей говорить это! Не позволю!». И Ховард молчит, говоря совсем другое. Будто кто-то говорит это за нее и улыбается так правдоподобно, пока сама Линч не может это контролировать. Только слышать и чувствовать. – Кажется, нам надо начать с начала. – негромко говорит Линч, не в силах даже поменять собственный тон или раскрыть глаза в искреннем, неподдельном удивлении. – Возможно, от этого моя жизнь станет не настолько дерьмовой. Думаю, с самого начала что-то не задалось. Но я надеюсь, что мы сможем найти общий язык заново. – Ховард чувствует легкую улыбку на своих губах, которую просто не в силах стереть.   «Теперь дело за тобой» – шепчут где-то в подсознании вроде бы ее мысли, но одновременно и чьи-то чужие. Этот голос звучит так, словно за нее только что исправили какую-то огромную и серьезную ошибку и дали еще одну попытку. Линч постарается не проебать этот подарок, пусть даже и не понимает, где совершила ошибку и почему она была исправлена именно такими словами и именно таким образом. Но Линч знает, что чтобы понять это, ей просто необходимо вспомнить то, что уже было и то, что она потеряла. Но сделать это надо без помощи Аластора, потому что Линч знает почти наверняка. Он не скажет всей правды. Есть что-то, что он так отчаянно хочет скрыть. И это явно не какая-то мелкая ситуация. Это что-то более масштабное. Линч чувствует тиканье бомбы в голове, словно что-то подгоняет ее, говоря, что это нужно сделать как можно скорее. Но Ховард знает, что быстро не получится. Она должна быть на чеку и, несмотря на все события, допускать и то, что она просто поехала крышей. «Покой мне только в гробу будет, и то не факт». Проноситься мысль в голове. Линч знает, что не сможет не воспользоваться затишьем, если оно наступит, ведь долго оно не продлится. Но игнорировать все эти тревожные мысли в голове Ховард тоже не станет. Кажется, наступил тот момент, когда Ховард поняла, насколько тесно связаны ее прошлое и настоящее. И теперь ее желание не вспоминать и оставить все как есть растворилось окончательно.