Любовь – это начало конца.

– Черт! – Тилль услышал, как собеседник сбросил трубку на другом конце провода. Подождав еще несколько секунд в надежде, что доктор перезвонит, положил телефон в карман брюк ультрамаринового оттенка и взглянул на старшего. Тот в это время сидел на большом кресле и с нарастающей нервозностью перебирал ключи от своего дома и иногда посматривал в панорамное окно. В нем с каждой секундой становилось все мрачнее и мрачнее: Светящая одинокая Луна постепенно возвращалась на законное место, а звезды горели ярче. Темные перистые облака сгущались, закрывая небесный свет. Куча темных полупрозрачных фигур–людей ходили по серым тротуарам. Все скорее спешили домой, шагая по разным ночным переулкам и центральным улицам. Любой человек хотел в этот момент закутаться в теплые одеяла и колючие пледы, ведь на улице было прохладно, не смотря позднее лето. Маленький ветерок проходил практически через одинаковые домишки и редкие леса на окраине. Ветви страшных деревьев качались в разные стороны, нехотя сгибаясь. На улице царила атмосфера «мертвого» города. – Все плохо, не так ли? – Он оторвал свой обеспокоенный взгляд от окна и посмотрел на вокалиста. Его приятель переступил с одной ноги на другую и позже ответил: – У Рихарда хронический периартрит… Гирд сказал, что попробует его вылечить. Если не получится, то придется оперировать. Это первое. Второе, он будет находиться в больнице в течение всего лечения. И третье... Как я понял, у нас откладывается концерт так, как реабилитация Рихарда отнимет целый год, а может и больше. – С серьезным тоном проговорил Линдеманн и сел на небольшой диван. В его глазах Пауль прочитал страх и непонимание, но в тоже время убийственное спокойствие. Было очевидно, что он был встревожен больше всей этой ситуацией, чем ритм-гитарист. И это пугало еще больше. Ведь если он не знал, что делать, то эта полная задница. – Боже… – Ландерс тяжело выдохнул горячий воздух и в туже секунду обжег искусанные губы. Стало неприятно от такого. – Я очень сильно надеюсь, что с ним будет все хорошо, иначе нам всем пиздец. – Тяжело сообщил эти слова Хайко и опустил голову в пол. – Я не смогу жить, если все обернется самым худшим образом. – Грустно добавил он. – Не время распускать сопли. Как бы там ни было, все равно нужно готовиться к самому худшему варианту… – Тилль осторожно поднялся с мягкого дивана, направляясь к большому окну, в которое ранее посматривать младший. – Не нравится мне это все. – Подходя вплотную к панорамному окну, он взял полупустой бокал с виски, который стоял на стеклянном столике. – Тебя тоже напрягает этот странный доктор? – Поднимая голову, поинтересовался Пауль. – Возможно… – Выпивая всю горьковатую жидкость из бокала залпом, произнёс тот. Налив еще чуть-чуть алкоголя в не хрупкий сосуд, он немного покрутил его, смотря на темно-желтую жидкость. В бокале звонко прокручивались по часовой стрелке небольшие кубики льда. – Тогда зачем ты это устроил? Мы могли пойти в другую клинику! Ты издеваешься?! – Ни с того ни с сего в голову ударил адреналин, а алая кровь начала быстрее циркулировать по всем венам. Ландерс резко приподнялся с кресла и в следующую секунду быстро развернул вокалиста за плечи. – Ты же понимаешь, что Гирд вел себя странно по отношению к Круспе. И ты знаешь, что это не все просто так! Так почему ты это делаешь?! – Он вцепился в дорогую черную рубашку приятеля. Руки лихорадочно потряхивало, ноги тоже мерзко тряслись. Стало на секунду страшно. – У меня личные счеты с Гирдхером, поэтому я ничего не могу поделать. – Тилль смотрел на него, затаив дыхание. Его взгляд был безжизненным, тусклым. В этих глазах не было ничего, просто одна ледяная пустота. – Зачем ты с ним вообще связался? – Отпуская из мертвой хватки рубашку, тяжело проговорил ритм-гитарист и вздохнул. Позже, он снова присел на то самое кресло. – Извини… Я знаю, что ты чувствуешь, когда он прикасается к Рихе. – Линдеманн подошел и присел на корточки прямо перед его утомленным лицом и аккуратно взял маленькие руки Хайко в свои большие ладони и проницательно взглянул на него. Тот смотрел куда-то в нескончаемое никуда, а по бледным щекам текли горячие слезы. Настолько горячие, что можно было бы обжечься при малейшем касании. – Тилль я боюсь за него. Вдруг этот Гирд сделает что-то плохое. – Смотря все еще в пустоту, сообщил Пауль и растерянно перевел свой взгляд на друга. Вокалист тяжело выдохнул, нежно поглаживая его ладони. – Послушай, все будет хорошо. Ты же знаешь, если Цвену что-то не понравится, он сразу же покажет свой непростой характер и ударит этого человека. Ему все равно, кто это окажется. – Улыбаясь, ответил он. Ландерс понимающе улыбнулся в ответ и, перехватывая его грубые пальцы, стал их перебирать. – Спасибо, что подбадриваешь меня в такие моменты, когда даже тебе страшно… – Иногда посматривая на кончики пальцев, прошептал Хайко. – Да ничего, мы же «семья» как-никак… – Выдал Линдеманн. – Ладно… А теперь спать. Завтра мы едем снова разрабатывать аккомпанемент. – После этих слов он встал с корточек и положил руки ему на плечи. – Ты ведь не против, если я сегодня у тебя переночую. – Конечно нет. – Мягко улыбаясь, ответил ритм-гитарист. – Как думаешь, ребята будут волноваться, о том, то с ним произошло? Они же все равно не знают, что именно с его ногой случилось. – Не знаю. Все, а теперь спать. Марш умываться и хватит плакать. – Приказал старший. – Ладно… Пойду.

***

На утро Хайко проснулся в приятных взаимных объятиях: одна теплая рука обнимала его за стройную талию, а другая лежала под его головой. Смотря на эту странную картину, он вмиг смутился, но на секунду задумался: «Может на хрен этого Круспе. Он ведь наиграется со мной и бросит, как всех остальных баб, с которыми трахался по пьяни и не только. Возможно, у него даже нет чувств ко мне… И я просто теряю время… А вдруг Тилль и есть тот, которого надо любить и желать, а не этого гребенного нарцисса». – Эй, Вставай! Уже время на часах 14:20, а нам нужно быть там в час. – Гитарист шикнул на приятеля. Затем еле как выбрался из объятий этого огромного медведя и столкнул того с уютной кровати. – Да блять… Какого хрена, Пауль?! – Ворча, сказал тот и сразу же направился в ванную комнату. – Это тебе за то, что обнимал меня! – Сидя на краю огромной кровати, прокричал в след младший и пошел одеваться. Погода сегодня была лучше, чем вчера. Поэтому он надел черные джинсы с маленькой цепью на боку и серый пуловер, а из украшений предпочел мягкий шарф и любимую черную шапку, которую носил постоянно. – Тилль, давай быстрее! – Надевая на себя черные, словно смола сапоги и теплое пальто. – Да не кричи, я уже закончил. – Отвечая, выходил из ванной вокалист. Он надел на себя большое пальто, и они вышли из номера.

Через 10 минут.

Приятели были около платной парковки, она была рядом с отелем и занимала большую часть участка. – И нафиг мы сюда пришли? Ты не такси вызвал что-ли? – Ландерс раздраженно покосился на младшего и затем убрал замерзшие руки в карманы. Таким образом, показывая свое недовольство и осуждение по отношению к другу. – Не шипи ты на меня. Просто я пока там одевался, арендовал машину, чтобы легче было. – Они подходили к роскошному мерседесу G-класса. – Прекрасно. А ты не мог вчера этого сделать?! – Подходя к двери, начал снова возмущаться ритм-гитарист. – Боже. Вчера я не подумал об этом! – Линдеманн разблокировал машину и сел на водительское место. Приятель сел на пассажирское место рядом. – Ты как пассия с недотрахом, честное слово. – Выдыхая, сказал Тилль. После завел машину, и они тронулись. – Просто устал. Хочу поскорее закончить это все. – Хайко нервно пристегнулся, посматривая в окно. Там быстро мелькали необычные для глаза постройки, а золотистые деревья, которые росли вряд и вдоль всей улицы придавали особый уют. – Да еще эта дебильная погода: ни то лето, ни то осень. – Озлоблено добавил он. – Пауль, прекрати нервничать. Мы с тобой все проговорили. Рихард сильный, он и не в такой жопе был. – Последние слова вокалист произнес с какой-то незаметной улыбкой и нажал на газ, чтобы побыстрее оказаться на месте назначения.

***

На часах 15:10 дня. В студии было на удивление более-менее тихо и спокойно. Все занимались своими делами: кто-то записывал свои партии, а кто-то просто повторял их или все еще учил. Каждый выслушивал или предлагал что-то поменять после записи, если им что-то не нравилось. Работа продвигалась, в общем-то, хорошо, пока не настала очередь барабанов. В этот момент все стали более серьезными, ведь от них завесило все. Хотя они уже давно отошли от громких и сильных барабанов, но все же этот инструмент являлся их изюминкой и козырной карточкой, которую ждали практически все фанаты. – Шнай, попробуй эту версию, но чуть-чуть по-другому. По- импровизируй. – Предложил Линдеманн, проверяя в это время звук. – Хорошо. – Он снова сыграл практически без ошибок, но на это раз уже по-своему и это было верным решением. Все мгновенно заулыбались, а Тилль был рад, что его поняли. Когда они закончили с барабанами, участники приняли решение повторно все обсудить по поводу других песен, которые не войдут в новый альбом. Каждый участник по очереди рассказывал, почему именно эта песня и почему ее нужно выпустить в другом альбоме. Но не просто «мне не нравится эта песня тут» или «ну она странно будет выглядеть в этом альбоме», а нормальное, весомое объяснение. Было, конечно, сложно и в новинку это для них, ведь раньше они просто убирали какую-либо песню из поля своего зрения и больше не рассматривали ее. Были без спорно вполне хорошие плюсы в этом. Но минусов было гораздо больше и из-за этого работа становилась сложнее и тяжелее. В итоге к концу непростого дня все были никакими. Ближе к ночи члены группы стали закругляться, так как эти дискуссии очень сильно затянулись и как будто бы разговоры ходили по-чертовому кругу. Это уже начало доставать. Помимо этого, надо было ехать к покалеченной «принцессе», которая ждала их и волновалась. Позванивала она примерно сто раз, если не больше. Но, как сказал Оливер: «Да он просто боится, что мы как-нибудь накосячим и ему не понравится». Это была шутка, конечно, но было далеко не смешно, если снова вспоминать те самые страшные времена. – Вы ничего не забыли? Я возвращаться не буду. – Выходя из здания с остальными, поинтересовался Тилль и повернул голову к коллегам, которые следовали за ним сзади. – Нет. – Послышался голос Шнайдера. – Точно? – С ухмылкой переспросил вокалист и покосился на Дума, тот смотрел на него и искренне улыбался. – Ну нет блин, мы сейчас за инструментами вернемся, вот тогда точно ничего не забудем. – Отвечая на вопрос, прокричал Ридель. Он шел дальше ото всех. – Хорошо, я вас понял. Тогда нам можно с Паулем ехать к Рихе. – Подходя к черному мерседесу, объяснил вокалист. Он сел на роскошное водительское сидение, закрывая блестящую от дождя дверь машины. Но внезапно ее успел придержать барабанщик. Приятель мельком глянул на остальных коллег и перевел взгляд на дорогого ему человека – Тилля. – Слушай, а можно я с вами поеду? Просто я тоже хочу навестить его. Линдеманн немного смутился, но все же разрешил поехать с ними. – Садись на заднее сидение. – Указывая на него, предложил Ландерс. Когда все пристегнулись, они попрощались с остальными и тронулись. Опустив затонированное стекло окна, Шнайдер наблюдал за ночным городом. Стокгольм на вид мрачный, но и в тоже время необычный город, особенно ночью. Бесконечность огней заполоняют темноту, россыпи гирлянд на домах и деревьях… Все превращалось в сказочный круговорот света в ночной пучине. Громкий и беспорядочный гул людей создавал дневную атмосферу, а многочисленные автомобили, которые стояли в пробках, освещали сырые от дождя асфальты. Лужи блестели и отражали массовое множество красок неоновых витрин от продуктовых магазинов. За стенами уникальных каменных домов, которые вносят еще больший свет в ночное пространство, из тысячи окон не спят люди… «Перед нами предстал другой, совершенно другой Стокгольм. Более яркий, завлекающий». – Мечтающее подумал Кристоф, облокотившись на дверной подлокотник. Он еще немного посмотрел на светящийся город, как ребенок, и осторожно глянул на водителя. Его поблескивающие, черные, словно смола, волосы аккуратно лежали в укладке. Серое мягкое пальто было невероятно чистым и прекрасно сочеталось с таким же черным, как волосы, костюмом. Он со внимательным взглядом вел мерседес, не отвлекаясь. Его сильные руки прикасались к кожаному рулю с разных сторон. Неглубокие морщины были видны на его лице и добавляли возраста. Но вопреки всему, он оставался таким прекрасным и манящим, как и всегда. Дум не скрывал, что Тилль привлекательный. Он постоянно, когда время позволяло, засматривался на приятеля. Всегда ему помогал, если нужно было, был правой рукой для него. Но барабанщика очень сильно огорчал тот факт, что вокалист не воспринимал его как нечто большее, чем просто друг. Конечно, зачем это делать, если есть под рукой совершенно не тот человек и имя его Кристиан Лоренц. Этот хлипкий очкарик постоянно вьется около него и пытается привлечь его внимание на репетициях. Прикасался к его широким плечам, смеялся с любых его шуток. Это невыносимо раздражало, но с этим Дум ничего поделать, к сожалению, не мог. Боялся, что Линдеманн поймет его неправильно. А недопониманий Шнайдер опасался. Он боялся упасть в глазах любимого человека, боялся быть отвергнутым. У него не было никаких шансов на совместные отношения с вокалистом. Поэтому Кристоф перестал огорчаться и научился с этим жить уже как два года. Ему доставляли удовольствия даже самые мелкие знаки внимания, о большем он даже и не мечтает. Шнайдеру достаточно и этого. – Ребят, а мы точно успеем до закрытия? – Взволнованно поинтересовался Дум, закрывая окно. – Конечно успеем. Осталось примерно двадцать минуть ехать, может чуть меньше. – Поворачивая голову и улыбаясь Ландерсу, Линдеманн берет его руку и начинает трясти. – А ты не грусти. – Они оба счастливо засмеялись и вновь глядели на дорогу. – Ладно. – Буркая себе под нос, барабанщик взглянул брезгливо на их сплетённые пальцы. Внутри появился огромный мерзотный узел, который с каждой секундой завязывался в животе все сильнее. Состояние опустошенности поглотило Шнайдера. Как будто весь мир рухнул. Он отвел взгляд от их невыносимых прикосновений, молча продолжая смотреть в окно. Дискомфорт прибавился с молниеносной скоростью. Хотелось побыстрее закончить эту противную поездку и выйти на свежий воздух. Ощутить прохладу и спокойствие.

***

В длинном коридоре слышали приглушенный стук туфель. Они стремительной направлялись в отдаленную палату под номером «119». Подходя к двери, шум прекратился. Худенькая рука открыла белую дверь и в комнату вошел доктор. Он уверено прошел около односпальной пастели Рихарда и остановился. – Добрый вечер. Я зашел тебе сообщить, что я рассмотрел все результаты дополнительной диагностики и мои опасения подтвердились. У тебя омертвела практически вся костная ткань и немного «просела» кость. Сейчас у тебя с левой стороны видны припухлость и покраснение. – Показывая рентген коленного сустава и параллельно осматривая ногу, сказал Гирдхер. – И из-за того, что ты не проверялся нам придется как можно скорее начать лечение. Иначе это приведет еще к более ужасным последствиям. – Добавил он. –То есть вы хотите мне сказать, что ногу придется ампутировать? – Округляя глаза, проговорил Круспе. Он переводил глаза то на результаты, то на хирурга. Тот на него глядел с недопонимающим лицом. – Я надеюсь до этого не дойдет, так как ты пришел ко мне. Мы правильно вылечим тебя и все будет хорошо. – Успокаивающим тоном уверял Гирд. Он присел рядом с полусидящим на кровати лид-гитаристом и улыбнулся. – Сегодня будет ультрафонофорез, так что отдыхай. – Нежно кладя свою правую руку на мощное правое плечо пациента, объяснил доктор. Рихард тут же хотел что-то уточнить у хирурга, но тот его остановил и добавил: – Не переживай, эта процедура не отрежет твою ногу. – После этих слов они весело рассмеялись. – Спасибо, что предупредили, мистер доктор. – Сквозь заразительный смех, произнес Круспе. Он смотрел на хирурга с радостной улыбкой, вдруг его почти невесомо приобнимают и тут же отстраняются. – Я еще хотел кое-что сказать, что ты, то есть мы, можем перейти на «ты». – Доктор непринуждённо положил свою руку рядом с теплой рукой гитариста. – Но если ты не хочешь, то ладно. Я не настаиваю. – Нет-нет, все хорошо, Гирд. Почему бы и нет. – Тот улыбнулся ему в ответ. Неожиданно в палату быстро постучали и сразу же открыли дверь. – Риш, мы приехали. – В комнату хотел влететь безумно радостный Пауль, но увидев Гирдхера, запнулся и вся его солнечная энергия испарилась. – Оу… Здравствуйте. – С серьезным лицом поздоровался он. – И тебе привет. – Выдыхая, поздоровался в ответ хирург и взглянул вновь на больного. – Я пойду, к тебе тут пришли. Удачи на процедуре. – Он мигом вышел из палаты, попутно осуждающе посмотрев на Ландерса. Ритм-гитарист проводил его сверлящим взглядом и зашел в больничную комнату. – Ну что, вы спите уже вместе? – Скрещивая на груди руки и подходя к приоткрытому окну, холодно спросил старший. – Что? – Круспе озадачено посмотрел на него. – Я говорю, вы трахаетесь? – Нервозно переспросил того Хайко, подходя к младшему. – Пауль, ты чего? Мы с ним знакомы два дня от силы. Что на тебя нашло? – Растерянно поинтересовался больной. Ритм-гитарист сел на краю кровати, чтобы быть ближе к музыканту. Глядя молча друг на друга, они ничего не могли добавить. Какое-то жуткое оцепенение возникло между ними. Горький, колючий ком поселился у Рихарда в горле. Что-то на миг екнуло в груди. Оно было каким-то острым и до жути больным... Цвен только хотел взять хрупкую ладонь мужчины в свою, но Ландерс демонстративно проигнорировал лёгкое касание друга, вставая и подходя быстрым шагом к приоткрытому окну, дабы закрыть его. – Простудишься. – На одном вдохе сообщил он. – Я пойду схожу на стойку ресепшена, потом приду. – Ритм-гитарист тут же вышел из палаты, как ошпаренный от горячего чайника и оставил Рихарда одного со своими мыслями. «Что это с ним? Такого раньше не было в его поведении… Неужели он ревнует меня к доктору?!» – Размышляя эту ситуацию, подумал Круспе. И вдруг его осенило, он резко поднялся с жесткой постели и направился к ресепшену. Рихард все понял, до мельчайших подробностей. Он хотел все рассказать Хайко, теперь все было ясно. Приближаясь, он заметил Шнайдера и Тилля. Они стояли рядом с Ландерсом и что-то обсуждали. Все было вроде как отлично, пока Кристоф не наклонился осторожно и не поцеловал ритм-гитариста в шероховатую щеку. Та в то же мгновение разукрасилась алым румянцем. Лид-гитарист тут же приостановил шаг. Нервно сглатывая, Рихард почувствовал внутри себя неконтролируемый гнев. Огонь расползался по сосудам и венам, точно зараза. Кожа начинала гореть, а кулаки неимоверно чесаться. Появилось непреодолимое желание врезать Кристофу за это и помощнее. Он не стал себя сдерживать. Уверенно почти подлетев к «приятелю», Круспе дал сильную звонкую пощечину, которая разлетелась эхом всей больнице. Все уставились на это представление, как один чокнутый дебил пытался удержать второго точно такого же придурка, а два остальных просто спокойно стояли и глядели на них. Вот же веселуха. – Ты что себе позволяешь?! – Озлоблено прокричал Цвен, пока Линдеманн успокаивал того словами. – Рих, я тебе сейчас все объясню. Это Тилль придумал и поэтому приказал мне поцеловать Ландерса. – Дум переглянулся с Хайко. – Да ладно! Не придумывай! – Вырываясь из не такой уж сильной хватки, голосил Рихард на весь холл. – Успокойся. На нас же люди смотрят. – Вокалист каждый раз перехватывал его руки так, чтобы не вывихнуть их. С опаской глядя на это все, врачи хотели прекратить этот цирк, так как это пугало недавно пришедших клиентов, которые заходили в клинику с новыми болячками. – Да мне как-то все равно! Отпусти меня! – Брыкаясь из стороны в сторону, выдал возмущенно лид-гитарист. Вдруг схватившись за ноющие колено, он неожиданно согнулся и зашипел от боли. К нему тут же подбежал медбрат, спрашивая про ногу. Тот осекся, сказал, что все хорошо, но такой ответ врача не устраивал. – Герр Круспе, вам же сообщил доктор Гирдхер, что вашему больному колену нужен покой, иначе его состояние ухудшится. – Выдыхая, объяснил, медбрат. – А вам нужно покинуть клинику, потому что мы уже закрываемся. – Указывая на выход, добавил он. – Мы все понимаем, но можно… – Начал обеспокоенно Тилль. На него в тот же момент взглянул Пауль и приостановил его. – Можно я останусь здесь. – Округляя глаза, на него посмотрели два участника. Переглянувшись, они вновь сфокусировались на докторе. Тот недовольно поморщился. – Нам не разрешают оставлять на ночь кого попало. – Едко проговорил медбрат, складывая руки на груди. – Тогда мы можем это исправить. – Линдеманн подошел близко к врачу, достав приличную сумму из-за кармана черного пальто и положил прямо в его ладонь. Обязательно перед этим улыбнувшись. Медбрат рассмотрел купюры и перевел взгляд на вокалиста. – Заберите ваши деньги, мне они не нужны. – Он вернул сумму. – Просто сообщите об этом Гирдхеру. – После этих слов они попрощались и мед брат отвел гитаристов в палату.

***

Время было уже далеко за полночь. Вокруг царила тьма, а в небе зажигались множество ярких звезд. Они обливали светом огромную клинику сияющим светом. Желтолицая Луна, выглядывая из-за густых туч, освещая дремучий лес на окраине города. Ее ясные лучи пробегали по макушкам елей и сосен, устремляясь глубже. В ночной глуши шумели узкие ручейки, протягиваясь вдоль мрачной опушки. А обитатели беспробудно дремали в своих незаметных норках. Внутри клиники все больные тоже сладко спали. Дежурные врачи ходили по опустевшим мрачным коридорам и приглушали надоевший свет от ламп. – Так ты мне объяснишь, что это было между вами с Кристофом? – Закрывая дверь и садясь на койку, насторожено произнёс Круспе. Пауль последовал его примеру и присел рядом с ним. – Риш, только не нервничай. Это была шутка… Тилль предложил проверить, что ты чувствуешь ко мне. – Но ты мог просто спросить у меня. Зачем устраивать это все? – Накрыв своими ладонями кисти рук Пауля, встревоженно поинтересовался Рихард. Тот перевел грустный взгляд на него. На секунду мир замер, а время остановилось. Они заглядывали каждую клеточку друг друга, проникая все глубже. Каждый для себя нащупывал что-то новое. Завораживающие. Ландерсу даже не понадобилось излагать дальше свои слова. Лид-гитарист все понял и больше не мог ждать. Он слишком долго этого ждал. Цвен пододвинулся ближе к старшему. Они почти касались друг друга носами. Положив свои горячие руки на худенькую талию «друга», он нежно гладил ее. Неожиданно перехватило дыхание, а внутри что-то сжималось от невыносимого волнения. Сердце с немыслимой скоростью заколотилось, отдавая в виски. Ноги сделались ватными. Гитаристу хотелось не то громко кричать, не то ужасно плакать. Он не понимал, что с ним такое. Лид-гитарист никогда не испытывал такой огромный спектр эмоции от одного лишь касания. Приобнимая еще сильнее Ландерса, он все же переступил эту тонюсенькую грань между ними. Прижавшись всем телом, Круспе ласково прильнул к чужим губам. Между ними в ту же секунду пронесся приятный ток и невесомость. «Друг» устремил свои похолодевшие подрагивающие пальцы на обжигающую шею Цвена, прикусывая его тонкую нижнюю губу. Мысли у обоих мигом куда-то улетучились. Теперь они слышали, чувствовали и понимали только друг друга. Причмокивая и пробираясь внутрь, Круспе стал скользить по верхнему ряду зубов. Пауль грубо обнял возлюбленного за шею одной рукой и нахально разорвал долгожданный поцелуй, спускаясь уверенно ниже к паху второй ладонью. Восторженно и в какой-то степени стервозно улыбаясь, он не прекращал ласкать орган возлюбленного. Внутри все обрывалось и переставало трезво функционировать. Чертовы предохранители плавились от одних касаний этого «демона». Постанывая низким баритоном в голос, Рихард намеренно переместил свои неугомонные пальцы на худые бедра любимого, периодически сжимая их, при каждом новом наслаждении. Наконец поняв его намерения, ритм гитарист быстро сел на Цвена и, не разрывая страстный поцелуй, толкнул того на жесткую постель. Потираясь друг об друга твёрдыми членами, непослушные сильные руки ходили по хрупкой спине старшего, притягивая все ближе и ближе. Долгожданные касания то здесь, то там, разжигали и без этого огромадный огонь, который пылал и обжигал их с ног до головы. Углубив жаркий поцелуй, Хайко медленно, но уверено стал расстёгивать пуговицы у темной пижамы гитариста, попутно протяжно постанывая. На минуту они отстранились друг от друга. – Зачем на тебе столько ненужной одежды? – Про скользив влажными ладонями, по широким плечам и невесомо поцеловав влажный лоб любовника, проговорил Рихард. Он приподнялся с постели и слегка придвинул к себе ближе старшего, хватая жадно чужие упругие ягодицы. – Так сними ее. – Вновь прижимаясь всем телом и попадая в огненные объятия, с закрытыми глазами выдал Ландерс. Секунда и на нем не было теплого пальто и того самого серого пуловера с ненужной шапкой. Все шло стремительно быстро. Круспе кинул лишнюю одежду рядом с кроватью, грубо целуя и оставляя следы на каждом миллиметре горящей и невыносимо обжигающей коже. Резко перевернув и нависнув над Хайко, продолжил изучать вздымающую грудь, которой критечки не хватало воздуха от возбуждения. Все люди становились ничем по сравнению с ними двоими, все вокруг меркло. Все рецепторы тела сосредотачивались только на желанном чувстве. Голодные поцелуи прошлись лесенкой до самого живота и обратно. Стало невозможно сдерживать громкий стон. От нового растянутого поцелуя, ритм-гитарист постанывал, как порно актриса. Это было несносно приятно для ушей младшего. – Мне говорили, чтобы было тихо в палате. – Промурчал Цвен и тут же заткнул Пауля. – Тишее… Спустившись выше к горящей шее, он оставлял после себя алый след. Они расстилались вдоль всей шеи и шли ниже. Окончательно расплавившийся Ландерс, царапал ногтями большую спину возлюбленного, оставляя яркие царапины. Приятный узел затягивался и ныл внизу живота. Терпение было на исходе. Рихард это прекрасно понимал и, чтобы не мучать своего любовника, спустился еще ниже дорожкой из мимолетных поцелуев и стянул с него черные боксеры. Накопив достаточно слюны, он моментально подключил свой язык и смазал все слюной. Его грубые пальцы взяли по всей длине возбужденный член и стали размеренно ходить то вверх, то вниз. Обхватив головку горячими губами и услышав протяжный стон, Лид-гитарист едва улыбнулся и принялся посасывать ствол. Вжимаясь в кровать и цепляясь за нее обеими руками, Пауль стал двигаться в одном темпе вместе с Круспе. Постепенно наращивая его. Заглатывая глубже, Цвен ощутил напряжение в члене. Дело движилось к разрядке. Выпустив набухший орган из рта, он стянул и себя боксеры. Быстро смазывая, теперь уже свой вставший член стекающей смазкой любовника, Рихард вошел в ритм-гитариста. Зажмурившийся Хайко пытался расслабиться. Он обхватил тонкими ногами талию младшего и тот оттолкнулся. Мир перевернулся с ног наголову. Первый же толчок прошелся по простате. Сплетая пальцы рук рядом с головой, Цвен все быстрее и уверенней отталкивался. Два четких тени двигались в унисон в ночи. Звук Скрипучей койки, проносился по всей палате и заседала в глубоких чертогах разума. С новым толчком они становились одним целым…

***

– Хм… Как интересно получается. В маленьком темной кабинете слышались громкие стоны. Они разносились эхом. Приглушенный свет не выкалывал глаза. Смотря на парочку за экраном монитора, Гирдхер запрокинул ноги на стол с бумагами. Ему было интересно, что же будет дальше, но и в тоже время омерзительно противно. – Ты ведь не отстанешь от него, верно, Пауль? – Усмехнувшись, а после и вовсе ядовито смеясь, произнес эти слова хирург и выключил монитор.